На этом месте Таис фыркнула и громко велела:
— А ну валите спать, инопланетяне сопливые. А то как наподдам по шее, будете знать, как болтать. Быстро, кому сказала!
— О, появилась, самая деловая… — невежливо буркнул Ромик и задвинулся в тень, — мы еще не доиграли. И спать нам рано. А ты не подслушивай…
— А вы не мелите глупостей… Инопланетяне…
Таис прошлась по галерее до своей спальни, резко прыгнула на кровать и под возмущенный скрип пружин сказала Федору:
— Представляешь, мальки думают, что мы все инопланетяне. Поглупели совсем со своими фантиками…
— Что? — хмуро спросил Федор.
Он управлялся с несколькими роботами в игре, и на голографическом экране перед ним развернулась нешуточная битва. Сейчас говорить ему что‑либо бессмысленно, все равно не ответит.
— Ничего. Играй дальше.
Но Федор решительно закрыл игру, свернул голографический экран и отложил планшет в сторону. Поднял брови, и глаза у него стали серьезными и грустными.
— Что случилось? Ты поела?
— А ты?
— Я взял наши порции на ужин. Тебе и мне. Немного ветчины, сухари, горошек консервированный и печенье. Надо только сделать кофе или какао — что хочешь.
— И что, Эмма ничего не сказала?
— Еду раздавала Маша. Она просто принесла сюда нам продукты, пока ты была в ванной. Да ладно, Тай, не стоит из‑за еды ссориться. У нас всех один общий враг — это Моаг. Нам надо держаться вместе.
— Правильный какой, — Таис уже не злилась. Федор верно говорит, но ведь это Федор. Он умеет успокаивать, это у него в крови.
Есть хотелось ужасно. Вроде бы надо проявить гордость и самой отправится на поиски еды, но так не хочется куда‑то лезть — просто ужас. Хочется поесть и лечь спать. Завернутся в теплое одеяло и слушать, как ровно дышит рядом Федор. Может, поговорить с ним о чем‑нибудь перед сном. А после — спать и спать.
— Если мне ночью приснятся эти самые Дикие, — буркнула Таис, — проснусь и буду орать, как ненормальная.
— Ты нормальная. Я сам боюсь, что мне приснится эта гадость. И что могло с ними случиться?
Ответа Федор не стал дожидаться. Поднялся и вышел. Вскоре вернулся с двумя дымящимися кружками, и Таис, втянув ароматный воздух, уточнила:
— Кофе, да?
Федор кивнул в ответ и пристроил кружки на полке, отодвинув планшет в сторону.
— Как мы уснем, если сейчас напьемся кофе?
— Я буду спать даже после кофе. Ты о чем мне сказала, кода только вернулась из душа? Что‑то спросить хотела?
— Да, мальки тут сидели и рассуждали, что мы все инопланетяне, потому Моаг нас и убивает. Ромик это вычислил логическим путем.
Федор усмехнулся и заметил:
— Эти двое даром время не теряют.
— Лучше бы учились быстро слова набирать в программе, чем болтали зря. Я знаешь что думаю… — Таис потянулась за своей кружкой, отпила горячую жидкость и после продолжила, — не зря Эмма завела разговор о Законе. Может, его специально придумали. Закон помогает строить отношения. Как нам говорили — регулирует социум. Благодаря Закону люди могут существовать вместе и не убить друг друга.
— Ты же говорила, что Закон — полная лажа. Обман роботов. То есть, ты думала, что он не работает.
— Ну, я не знаю… С одной стороны бонусов за выполнение правил уже никто не даст, но, может, на Третьем Уровне и не было никогда бонусов. Это как с колыбельными в детском саду. Малышам их еще поют, а школьникам уже нет. Так и с бонусами. Может, выполнение Закона — уже сам по себе бонус.
— Ты хочешь сказать, что если никто никого не станет обзывать и обижать, то это приятно и хорошо? — уточнил Федор.
— Да, жить станет проще, если все придерживаются правил. Нас теперь много, и чтобы не передраться, как вот сегодня, надо соблюдать Закон и дальше.
— А драться первая начала ты, — улыбнулся Федор и слегка хлопнул Таис по макушке, — я всегда знал, что ты — ужасная драчунья.
— Да надоела эта Эмма. Строит из себя… Не хочу сейчас о ней говорить. Пусть общается со своим Колючим, мне все равно… Я хочу сказать о Диких. Я просто подумала, что без Закона люди дичают, как — вон, Дикие. И превращаются в каких‑то фриков или чертей… Может, поэтому и были легенды о чертях, помнишь? Валек их рассказывал. Может, все дело в том, что люди не соблюдали Закон?
— Раньше все было по — другому. Сейчас новая Эра, новое сознание. Сама знаешь. Сейчас не осталось причин для конфликтов и для войн. Десять заповедей — это для детей, для Второго Уровня. На Третьем другие Законы должны были быть.
— Сейчас мы — Третий Уровень, — Таис грустно улыбнулась, — мы — единственные взрослые на этой станции. Потому можем решать, какие Законы выполнять. Мы сами можем решать, никто за нас уже не решает. Ни роботы, ни Моаг.
— Вот, только сейчас ты начинаешь понимать выгоду нашего положения, — сказал Федор и отправил в рот полную ложку зеленого горошка.
— А если Закон действительно помогает остаться людьми, а не превратиться в каких‑то… Даже не знаю, в кого… Тогда его надо соблюдать. Так?
Федор кивнул, продолжая жевать.
— Вот в этом‑то и вся проблема. Я могу соблюдать Закон по отношению к Эмме, не обзывать ее, не бить, не обижать. Но в глубине души я ее ненавижу. И мне абсолютно все равно, что с ней будет, хоть роботы ее расстреляют, хоть она заблудится на Нижнем Уровне. Меня это не трогает и не волнует. Выходит, что даже если я соблюдаю Закон, я все равно обманываю Эмму, потому что не говорю ей всей правды. То есть, не говорю, что ненавижу ее и что она дура. Обманываю ее и все равно нарушаю Закон. Видишь, какая проблема выходит.
— Тай, я, честно говоря, понимаю с трудом. Далась тебе эта Эмма? Просто поставь себя на ее место. Представь, что ты только что попала сюда со Второго Уровня, из удобной каюты. Тебе обещали классную жизнь, много денег и отличную работу, а вместо этого ты получила фиг с маслом. Темные коридоры и странное общество оборванных детей. Что бы ты думала? Как бы себя вела?
— Ну, не как последняя балда, это точно. И продукты бы не жалела.
— А кто недавно молока пожалел для мальков? — равнодушно напомнил Федор и сунул в рот кусок ветчины.
— Так я же не забирала молоко. Просто высказалась.
— Эмма тоже ничего не забирала. Тай, просто поставь себя на ее место. Тебе легче будет понять ее. Понять — значит, почти принять. Нам следует держаться всем вместе. Враг у нас всех общий, я уже говорил. Потому мне не нравятся эти склоки. Но если Колючий еще раз распустит руки, я ему башку оторву. Не посмотрю, что колючая.
Таис вздохнула, сгребла в кучу посуду.
— Пойду, помою, — сказала и вышла из спальни.
У раковины стояла Катя. Короткие волосы растрепаны, футболка помята. Двумя пальцами — большим и указательным — Катя держала кружку и осторожно подставляла ее под струю воды. Видимо, боялась забрызгаться. Подержав пару секунд, она пристроила посудину на край стола и со спокойным видом удалилась. Называется — помыла после себя посуду…
Надо или перемывать за ней, или заводить собственную кружку. Потому что пить из кружек, которые мыла Катя, невозможно. Таис уже собралась окликнуть эту Катьку и заставить отмыть кружку как следует, но тут у раковины появилась Эмма. Закатала рукава, открыла кран и медленно и обстоятельно принялась намывать большую белую кружку. Кружку, которой на базе раньше не было. Видимо, Эмма притащила ее из своей каюты.
Узоры из листьев на боках, внизу встроен чип подогревания. В такой кружке кофе не остынет вовсе. Отличная и незаменимая вещь. Эмма долго и тщательно полоскала ее, после закрыла кран и потрясла свою посудину над раковиной, стряхивая последние капли. Ну, что же, мыть посуду эта девочка умеет, молодец.
Таис приблизилась к раковине только тогда, когда Эмма скрылась в Колькиной спальне. Не хотелось встречаться с этой Эммкой. Хватит уже ссор на сегодня. Перемыть посуду — не тяжкая работа. Раз, два — и все сделано. И Катькину кружку заодно отполоскать как следует. Надо научить завтра эту растрепу простым хозяйственным делам. Роботов тут нет, и умение мыть посуду очень даже пригодится.
Чего там Федор говорил о понимании? Как можно понять ленивое мытье посуды? Да никак. Или Катя научиться убирать за собой, или пусть чешет на Второй Уровень и находит себе собственную кружку. И тогда уж хочет — моет, хочет — не моет.
2.
Валёк собрал всех в общей зале. Долго ворчал, что медленно собираются, ругал Вовика и Ромика за ссору и за то, что накрошили кругом сухарей. Торопил девчонок и нервно нажимал на сенсоры планшета. Пришлось ему прервать свою игру, в которую он обыкновенно играл по утрам.
Вылинявшая черная пайта на Вальке сидела смешно и странно. Короткая и узкая, она обтягивала его худой торс и задиралась над поясом штанов, открывая белую кожу на бедрах. Валёк сам был до смешного белокож, зато светлоголубые глаза его, большие и яркие, удивляли длинными черными ресницами. Что‑то необычное было в его облике. Таис так и не могла понять, что делало лицо Валька таким привлекательным — то ли глаза, то ли длинные, почти белые волосы. То ли темные брови и черные ресницы.
Нитка — так вообще глаз с Валька не сводила, и делала все, что он не попросит. Но Вальку надо было совсем мало — возможность играть сколько душе угодно и чтобы под рукой всегда оказывалась кружка с горячим кофе или чаем. И то и другое у него было, потому Таис не сомневалась — этот парень по — настоящему счастлив. Единственный счастливый человек на базе.
Правда, если случалась необходимость что‑то делать, то Валёк злился и ругался. Вот как сейчас, когда обозвал мальков болванами и велел срочно подмести пол. Мальчишки надулись, умолкли, схватились за веники, которые, кстати, делал Колька из обрезок веревок и палок, найденных на мусорке.
Когда, наконец, все собрались и устроились — кто на чем — и даже перестали болтать, Валёк начал без предисловий:
— Надо решить пару вопросов и по — быстрому. Значит, так. Первое — Эмма нашла способ добывать много еды. Жратва теперь есть, и ходить на охоту не надо. Разве что только за планшетами и вещами на Третий Уровень… Колючий, заткнись, после вставишь свои умные слова…. Что я хотел сказать? Ага, вспомнил. Вот что теперь. Еда у нас будет по часам, как положено. Завтрак, обед и ужин. Еду выдает Маша, готовим каждый сам для себя. Ну, или как вы договоритесь со своими друзьями. Еда растворимая или консервированная, так что много ума тут не надо.
— А у тебя и нет много ума… — буркнула Таис.
— Ты что‑то сказала? — повернулся к ней Валёк.
— И не думала, — Таис невозмутимо покачала головой.
Стоявший рядом и все слышавший Вовик прыснул и тут же получил приличный толчок в бок от Маши.
— Давайте вы не будете меня перебивать, — поморщился Валёк, — в общем, правила немного поменялись, и таскать еду как кому захочется теперь нельзя. Никаких перекусов между едой, никаких крошек. Каждый сам после себя моет посуду. Стол вытирать по очереди.
Можно подумать, Валёк когда‑то вытирал стол. Да он понятия не имеет, как это делается, программист, елки — палки.
Валёк продолжал:
— Мы здесь все должны держаться вместе и все такое, ясно? Поэтому если что‑то решили вместе, значит так и будет. Потому ты, Тайка, тоже будешь подчиняться общим решениям и нечего качать свои права. Чтобы больше таких драк, как вчера, не было.
— Иначе что? — весело улыбнулась Таис.
— Иначе отправишься искать себе собственную базу.
— Валёк, ты отвлекся, — спокойно напомнил ему Федор, — давай дальше.
— А дальше Эмма хотела сказать насчет Закона что‑то, — пояснил Валёк и откинулся на спинку стула.
Эмма сделал такое лицо, будто всю жизнь только и делала, что выступала на разных базах перед глупыми детьми. По — деловому заправив волосы за уши, она сказала:
— Мы должны соблюдать заповеди Закона. Не врать, не ругаться, не воровать.
— Последний пункт очень важен, учитывая, что всю еду мы тырим со Второго Уровня. Умрем с голоду, выполняя Закон? — выкрикнула Таис.
Она сама вчера вечером высказывала похожие мысли о Законе Федору, но теперь, озвученные Эммой, они казались глупостью и каким‑то ханжеством. Как можно не воровать, когда все выживают только благодаря воровству? Значит, соблюдать Закон не получиться…
Эмма не смутилась. Уверенно и терпеливо пояснила, обращаясь ко всем:
— Воровать ничего не будем. Все, что нам надо — раздобудет Лон. Эта станция и так принадлежит детям, и в программах роботов заложена необходимость заботится о нас, в программах Лонов и Донов двенадцатых. Это уже не будет воровством, это будет законным использованием ресурсов станции. Получится даже заказать одежду.
Эмма обвела всех торжествующим взглядом, но на Таис не посмотрела. Чуть подняла подбородок и продолжила:
— Закон все помнят, мы повторяли его каждый вечер, пока учились в начальных классах. Если кто‑то забыл — я могу напомнить. Бонусов за выполнение Закона выдавать мы не будем, но нарушителей будем штрафовать. Оставлять без еды. За мелкое нарушение — без печенья и сахара к чаю. А за крупное — драку, например, или воровство — оставлять без еды.
— А за убийство? — спросила Таис.
— Кого ты собралась убивать? — ловко перевела стрелки Эмма.
— Почему это сразу я собралась?
— Потому что только ты задала такой глупый вопрос. Заповедей много. Не кради, не лги, не ленись, не ври. Убийство — это не шутки. Надо обладать серьезной мотивацией, чтобы лишить жизни человека.
Таис промолчала. Вспомнилось последнее нападение Диких. Ведь началось у них как раз с нарушения мелких заповедей. Сначала просто ругались и обижали соседей — отнимали вещи, пытались отнять продукты. А закончилось все страшной болезнью, от которой они потеряли и облик и разум. Надо бы еще поискать информацию в корабельной сети про эту болезнь. Странно, что ни Федор, ни Валёк об этом не подумали.
— Все поняли, да? За нарушение Закона остаетесь без еды.
Эмме никто не возражал. Соблюдать Закон стало привычкой, которую на время оставили, но от которой до конца так и не избавились. Да и больше всего ребят радовала возможность иметь вдоволь еды. Такое трудно переоценить. Посидишь вечерами с ноющим от боли животом и научишься ценить и сухари, и молоко.
— Я все сказала. Валёк, мы можем расходиться?
— Нет, есть еще одна проблема. Большая проблема, — Валёк говорил, не вставая со стула. Смотрел на экран планшета, открывал окошки, машинально дотрагиваясь до экрана, — вчера Федор и Таис ходили к Диким, относили им еду. Дикие заболели какой‑то ерундой. Они сами это сказали. Заболели все четверо. Должно быть, вирус. У них что‑то с кожей, кожное заболевание, что ли. Что это такое — мы пока не знаем. И где они могли найти этот вирус, тоже не знаем. У меня есть предположение, что это могут быть микробы с мусорки. Дикие там постоянно лазили. Так что ребята, на мусорку больше ни ногой, и за мальками следите. Дверь на наши базы надо закрывать обязательно, девчонок с Овальной базы предупредить. И от Диких держаться подальше. Если вдруг встретите их где — сразу убегайте. Бегите без оглядки — это самое лучшее. А вообще пока лишний раз не болтайтесь по Уровню, сидите здесь.
— Может, этих самых "диких" надо сводить на Второй Уровень для обследования? — предложила Эмма.
— Эмма, хватит уже ерунду пороть, — Валёк поморщился, — они там всех заразят, во — первых, а во — вторых, я лично с ними связываться не хочу. Федор сказал, что они прыгают, как сумасшедшие. Болезнь вызывает какие‑то изменения, и Дикие теперь очень опасны.
— И мы так и оставим их умирать? — не сдавалась Эмма.
— А что мы можем сделать?
— Раздобыть антивирусные препараты. И препараты, поднимающие иммунную защиту. Иммунные модули. Это работает и эффективно. Почему на Втором Уровне не бывает эпидемий и болезней? Потому что есть антивирусники и иммуномодуляторы. Мы можем попросить Лона раздобыть их и передадим Диким.
— Вряд ли они смогут поговорить с тобой и понять, что ты от них хочешь, — тихо заметил Федор, — они стали невменяемы.
— Но ведь кто‑то из них с вами говорил? Валёк ведь сказал, что они сами сообщили, что больны. Значит, пока вменяемы.
— Только один из них, — пояснил Федор.
— Ну, вот, даже ради этого одного надо постараться. А он сможет передать лекарства остальным. Они все‑таки люди, и мы должны им помочь.
Таис хмуро усмехнулась. Правильность Эммы уже начинала раздражать.
— В Законе не сказано, что мы должны помогать людям, — напомнила она.
— Мы взрослые люди, значит, мы несем ответственность за то, что происходит на станции, — снисходительно пояснила Эмма, по — прежнему не глядя в сторону Таис, — и роботы теперь ничего не будут делать за нас. Дикие — это тоже члены экипажа станции. И наш долг помочь им. Это просто и понятно. И еще надо следить за младшими детьми. За тем, чтобы они мыли руки, во время ели и во время ложились спать. И надо дать им хоть какие‑то знания.
— Этим всем занимается у нас Маша, — быстро пояснил Валёк, — с этим все нормально.
— Тогда почему они вчера допоздна играли в фантики? У них должен быть хоть какой‑то режим.
Маша сидела чуть в стороне. Рядом с ней, прижавшись к плечу, устроилась Кристинка. Тихая и ласковая девочка, она постоянно держалась около Маши. Они все делали вместе — замешивали тесто для блинчиков, мыли кастрюли, вытирали два стола — тот, за которым готовили, и где стояла печка, и тот, за которым ели.
Маша заменила Кристине и мальчикам робота Лона. Точно у нее были программы, в которых приоритетной задачей стояла забота о детях. Она кормила их, купала, ругала за баловство и даже занималась с ними. И все это легко и просто, без вот этого — "соблюдаем законы, мы члены одного экипажа, это наш долг". Машка была классной девчонкой, а Эмма — занудой, которая просто обожает командовать.
Ну, пусть командует, посмотрим, что из этого выйдет.
— Слышали, мальки? — добродушно спросила Маша и улыбнулась, — я же говорила, что спать надо ложиться раньше. Сегодня чтобы без фокусов, а то Эмма за вас возьмется.