Он пожимает плечами.
— Форма оригинальная, не спорю. А суть…
— Самоубийство?! Чушь! Инстинкт самосохранения превалирует в любых условиях. Конфликт исключён. Я специально кормил их по одному и болтушкой, чтобы не сцепились из-за еды. Нет, это какая-то нелепость.
— Ладно. У тебя будут неприятности?
Мои проблемы, — отмахивается отец. — Мне надо понять…
…Рассел встал, убрал книги, выключил лампу и подошёл к окну.
Джексонвилль спит. Где-то там этот спальник. Индеец со шрамом на щеке. Сколько неопознанных трупов отмечают приступы его злобы? Летом индейца не было видно, то ли прятался, то ли болтался где-то в других местах. И если бы не Джен, то плевать бы на всё это. Но он уже несколько раз видел эту скотину недалеко от дома Джен. Джен сентиментальна. Пожалеть, обогреть, укрыть… И внезапно в тихом послушном до покорности красавце просыпается мстительный кровожадный убийца. Великолепно знающий анатомию, нечеловечески сильный. Указать на него Норману… Противно. И… и индеец, в конечно счёте, не виноват. Как не виновата мина, убивая наступившего на неё. Спальников делали. И сделали именно такими. Русские собирали уцелевших и куда-то увозили. По многим данным на исследования. Так что русским индейца тоже не сдашь, если хочешь сохранить остатки самоуважения. Выйти с ним на единоборство… Ну, можно найти и другую форму самоубийства. Не столь болезненную. Остаётся… подстеречь и пристрелить. В принципе, это не сложно. Но — это стать убийцей. Ещё более худшим. Парень убивает, не понимая и не сознавая, а ты… И остаётся тебе одно. Зрелище. Ты — зритель. Если бы не Джен, какая бы это была удобная, выигрышная позиция. Попробуем её всё-таки сохранить.
Рассел отошёл от окна и, не включая света, разделся и лёг. Спать не хотелось, вообще ничего не хотелось. Всё иметь и всё потерять. Чтобы не сойти с ума, не убить себя, не открыть стрельбу по всем остальным, остаётся одно. Отстраниться от мира и вообразить себя зрителем в кинозале. Ты только зритель. И не замечать условий жизни. Если это только можно назвать жизнью. И не думать. Жить, как живётся, как получается. И помнить, что тебе повезло. Ты один. Не на кого опереться, идя по краю пропасти, но и никого не потянешь за собой при падении.
* * *
Огонь в камине горит ровно без треска и выхлопов. Фредди откинулся на спинку кресла, вытянув ноги на решётку, и задумчиво рассматривает пламя через стакан.
— Джонни, ты скоро?
— Сам собой займись, — отвечает Джонатан, не отрываясь от книги.
— До чего грубый лендлорд пошёл, — вздыхает Фредди. — Можешь закрыть свой справочник. Монти здоров. Как бык.
— Он скучный.
— Ему пободаться не с кем, вот и скучает.
Монтгомери Семнадцатый Уиллишоу Вудсворт — их последнее приобретение. Глава и основа их породистого молочного стада. Будущий глава будущего стада. Объект волнений Джонатана и заботы всех в имении. Интересно получается. К лошадям, в принципе, кроме Роланда, все равнодушны, заботливы, но… не душевны. К коровам… в общем, так же. Но вид двухнедельного бычка всех привёл… Фредди даже названия не смог сразу подобрать. Да, то же, что и у Эркина: Один, от мамки отняли… Ну, правильно, свой брат, а уж увидев свежее клеймо в ухе, чуть ли не за перевязками побежали. Ублажают теперь Монти… все, кому не лень. А он, стервец, лизучий, ласковый. Но они и подбирали такого. Фредди с удовольствием погрузился в воспоминания…
…Джонатан оглядывает выставленных на аукцион телят.
— По статям этот не в пример лучше.
— Угадай в бутоне розу, — фыркает он в ответ.
Джонатан улыбается. На самом деле это звучит куда сочнее и непристойнее, но больно много народу вокруг.
— Смотри на глаза, Джонни. Как тебе вон тот, третий слева?
Джонатан незаметно оглядывает шоколадного с проседью по шерсти телёнка.
— Да, прилично. Чем он тебе?
— Мы что, к быку отдельного скотника нанимать будем?
— Резонно, — кивает Джонатан. — Думаешь, здесь обойдётся без этого?
— Смотри сам, Джонни. Вон тот, черноголовый из той же обоймы.
— Я понял. Но тот мясной. А характер… в быке не это главное.
— Джонни. Ты помнишь быка Кренстонов? Он у тебя в каталоге одном старом.
— Ещё бы, призёр-производитель! Нам бы такого, — завистливо вздыхает Джонни.
— Мг. Эркин рассказывал. Как его на порку отправили, а этот призёр сорвался, и все рабы с надзирателями на крышах сидели. Мы с Эндрю животы от смеха надорвали. Но это про других хорошо слушать. А меня такая перспектива не привлекает.
Джонатан смеётся.
— Резонно. Убедил. Но только одно, Фредди. Чтобы бык сорвался, его надо спустить.
— И хвост накрутить, — кивает он. — Знаю эту механику.
— Но в остальном ты прав, — становится серьёзным Джонатан…
…И они купили Монти. За характер. Ну, и с учётом его статей, происхождения и родни. Недёшево он им обошёлся. Так ведь если подумать, во сколько влетело Перси Вудсворту сохранить зимой свой питомник… Так он чуть ли не в убыток себе продал. Джонни с Перси полдня просидел в баре, договорился, что тёлочек уже напрямую покупать будет, минуя аукцион. Но это когда Монти подрастёт.
Джонатан захлопнул ветеринарный справочник и убрал его на полку. Долго возился в баре и наконец сел в кресло со стаканом.
— Уф, не верится, что свалили.
— Кто в охотку вкалывает, тот и отдыхает в оттяг, — философским тоном, но по-ковбойски ответил Фредди.
— Это не отдых, а передышка, возразил Джонатан, укладывая ноги на решётку. — И весьма краткая. В Спрингфилд нам теперь когда?
— У Ларри месяц пошёл с девятого. Выпишут его…
— Восьмого ноября, в октябре тридцать один день.
— Резонно, — передразнил его Фредди. — Приедем седьмого. На всякий случай.
Джонатан кивнул.
— Тогда как раз сначала в Колумбию, а уже оттуда за Ларри.
— Да, надо посмотреть, как у Слайдеров дела пойдут.
Оба улыбнулись, вспомнив одно и то же…
…Двухэтажный домик ослепительно сиял свежей краской. Перед домом узенькая лужайка с осенней пожухшей травой, выложенная осколками плитки дорожка от калитки в низкой живой изгороди к крыльцу. Рядом с калиткой вывеска. "Братья Слайдеры. Массажный кабинет. Открыто: понедельник, среда, пятница с 9.00 до 13.00; вторник, четверг с 14.00 до 18.00". Они переглянулись. Две смены по четыре часа с часовым перерывом на ленч и уборку. Толково. Их, видимо, заметили в окно, потому что они ещё только подходили к крыльцу, когда дверь открылась. Найджел в светло-жёлтых просторных штанах и рубашке навыпуск приветствовал их такой счастливой улыбкой, что не улыбнуться в ответ было нельзя.
— Добрый день, джентльмены, прошу вас.
Они вошли в пустынный очень просторный холл.
— Не открылись ещё, что ли? — сразу спросил Фредди.
— Уже работаем, сэр, — сразу ответил Роберт. — Сейчас пересменка как раз. Через, — он посмотрел на круглые стенные часы в простенке между окнами, — через десять минут цветной вход откроем.
— Отлично, — кивнул Джонатан. — Показывайте пока, как устроились.
Длинный холл вдоль всего дома, шесть кабинок для массажа — четыре со столами и две с ваннами для гидромассажа, туалеты в маленьком боковом коридорчике, мебель, — всё сияло умопомрачительной чистотой.
— С этой стороны вход для белых, сэр. А с этой, — объяснял Роберт, — для цветных. И там своя вывеска. Мы двери изнутри запираем и портьеру задёргиваем. И всё, сэр.
— Клиентов много? — улыбнулся Джонатан.
— Пока не очень, сэр, — вздохнул Роберт.
— О нас ещё мало знают, сэр, — развёл руками Метьюз. — Но кто у нас побывал, снова приходит, сэр.
— Самое главное, — кивнул Джонатан.
Пока всё осмотрели, пришло время открываться, и Роберт предложил, если джентльмены не против, подняться наверх. Тем более что и все документы у них наверху. Джонатан согласился. И они уже поднимались по винтовой лестнице на второй этаж, когда внизу стукнула дверь и Найджел весело сказал:
— Привет. Спину, общий?
И низкий голос прогудел:
— Привет. Давай спину, парень, общий не потяну сегодня.
— Проходи.
— С почином, — тихо и очень серьёзно сказал Джонатан.
— В третий раз приходит, — так же тихо ответил Роберт.
Второй этаж сиял такой же чистотой и ещё большей пустотой, так как мебель фактически отсутствовала. В просторном холле стоял только массивный старый двухтумбовый письменный стол. Метьюз принёс из кухни табуретки, прислушался и убежал вниз. Роберт достал из письменного стола книги и гордо выложил их перед Джонатаном.
— Вот, сэр. Здесь, что мы тратили.
— Мг, — Джонатан быстро просматривал рисунки и цифры. — А что я формы вашей не вижу?
— Нам её в госпитале подарили, сэр. По четыре комплекта каждому, — улыбнулся Роберт. — Мы заплатить хотели, так нас чуть не побили, сэр.
— Это от остальных, что ли? — спросил Фредди.
— Да, сэр. А простыни и полотенца мы уже купили. Там же. Очень дёшево, сэр. По себестоимости, — старательно выговорил Роберт. — Вот они, сэр, — он осторожно перелистнул книгу и показал одну из первых записей.
— Понятно, — кивнул Джонатан. — А еда ваша где?
— А еду мы не записывали, сэр, — удивился Роберт. — Мы записываем только то, что для дела купили. А едим мы на свои, сэр.
— Ну-ну, — хмыкнул Джонатан. — А здесь что?
— А, сэр, это мы сами придумали.
Во второй тетради они записывали доходы. Наверху дата. Дальше столбиком рисунки: человечек, отдельно ноги, отдельно спина, отдельно руки. И напротив каждого рисунка палочки. Сколько было клиентов. А в конце листа крупно выведенные цифры общей суммы.
— Толково, — одобрил Джонатан.
— Так после каждого и бегаете наверх записывать? — усмехнулся Фредди.
— Мы запоминаем, сэр, — спокойно ответил Роберт.
— А деньги где?
— Вот, сэр, — он приподнял подол рубашки и показал закреплённый на поясе кошелёк. — Сюда складываем. А после смены уже здесь считаем и записываем, сэр.
— Так и носите на себе? — удивился Джонатан.
— Только сменные, сэр, — улыбнулся Роберт. — А так, — он помялся и нехотя сказал: — У нас тайник есть, сэр.
— Надёжно?
— Только мы найдём, сэр, — твёрдо ответил Роберт.
Джонатан посмотрел на Фредди. Тот кивнул: судя по рассказам Эркина, они это умеют.
— Хорошо. Ну, давай считать.
Считали долго. Отработав, поднялись Найджел и Метьюз, снова убежали вниз, вернулись и снова убежали… Наконец разобрались со всем. И с деньгами, и с документами. Убедившись, что Роберт всё понял и в принципе готов к возможным осложнениям, Джонатан встал.
— Ну, всё. Через месяц мы заглянем. Вдвоём или один из нас.
— Хорошо, сэр, — Роберт вытер рукавом лоб. — Будем признательны вам, сэр.
Он говорил машинально, явно прислушиваясь к шуму внизу. Фредди невольно напрягся, но внизу стукнула дверь, и всё стихло. Лёгкие быстрые шаги, и в холл поднялся Найджел. Его мальчишеское лицо было жёстким и неприязненным.
— Опять? — тихо спросил Роберт.
Найджел угрюмо кивнул и сказал явно не то, что собирался.
— Без десяти. Мет там дорабатывает. Закрываем?
Роберт свёл брови.
— Нет. Ровно в шесть.
— Как скажешь.
Найджел пожал плечами и повернулся к лестнице, но Фредди остановил его.
— В чём проблема?
— Это не проблема, сэр, — сразу ответил Найджел.
Фредди молча смотрел на него, и парень всё-таки ответил:
— Тут один приходит. Руки делать. И кочевряжится.
— Не хочет платить? — прищурился Джонатан.
— А пошёл он… — Найджел вдруг завернул такое ругательство, что Фредди невольно крякнул. — Прошу прощения, сэр, но ему охота за те же деньги ещё и поливать нас. Да кто мы, да откуда это знаем, да… да ну его, сэр.
— А ты с него за такое двойную плату бери, — серьёзно посоветовал Фредди.
Роберт улыбнулся, а Найджел рассмеялся:
— Спасибо, сэр, так и сделаем, сэр, — и быстро побежал вниз.
— Мы можем выйти не через холл? — спросил Джонатан.
— Да, конечно, сэр.
Они спустились по винтовой лестнице в коридорчик, и Роберт открыл левую дверь. Длинная терраса вдоль всего дома была пуста.
— Вот, налево, сэр.
— Спасибо, Роб. Мы найдём. До свиданья.
— До встречи, парень.
— До свиданья, сэр. Всегда рады вас видеть, сэр.
Когда Роберт ушёл в дом, они переглянулись, и Джонатан, прищёлкивая каблуками по дощатому полу, пошёл к калитке на "белую" улицу, а Фредди остался ждать…
…Джонатан, мечтательно улыбаясь, разглядывал свой стакан.
— Думаю, у Слайдеров пойдёт.
— Уже пошло, Джонни. Понемногу, но капает.
— Пусть капает, — разрешил Джонатан.
— Да, Джонни, как у тебя с Дэннисом?
— Взаимовыгодные соглашения тем и хороши, что взаимовыгодны.
Фредди кивнул.
— Дэннис здорово развернулся.
— Самое время. Кто не успел, тот опоздал.
— Ларри разместим в Колумбии?
Джонатан задумчиво отхлебнул, просмаковал и только тогда ответил:
— Такому мастеру место в большом городе. Но это не раньше весны. Зиму он проведёт здесь. Восстановит навыки. Разберёт наши завалы. И вообще…
Фредди оглядел свой стакан, медленно встал и пошёл к бару.
— Слайдеры, Дэннис, Ларри… нам придётся часто мотаться в Колумбию, Джонни.
— Да, ты прав, офис нужен.
— Мы не слишком разбрасываемся, Джонни?
— Не складывай все яйца в одну корзину, Фредди, — Джонатан сидел, не шевелясь и полузакрыв глаза, словно засыпал.
Фредди вернулся в своё кресло, оглядел переливающуюся всеми цветами радуги жидкость.
— Что это такое у меня получилось? — отхлебнул, задумчиво почмокал и решил: — А ничего вроде.
— Импровизируешь ты здорово, — усмехнулся Джонатан. — Если бы ты их ещё запоминал и повторял…
— То они бы не были импровизациями, Джонни. А тот парень так и не вышел.
— Побоялся?
Фредди пожал плечами.
— Он всё-таки пошёл за мной, но быстро отстал.
— Ты его не разглядел?
— Я… его… ощущал, — разделяя слова глотками, ответил Фредди. — Чёрт, что же это всё-таки такое? У этого парня неплохая техника. Но он не из полиции.
— С чего ты взял?
— Он пришёл в цветное время. Есть у меня одна мысль.
— Думаешь, телохранитель Ротбуса?
Фредди кивнул и отхлебнул полстакана.
— Всё, допиваю и ложусь. Так вот, Джонни. Тебя он тогда не видел, а меня очень даже разглядел. Учитывая всё остальное… Думаю, он.
— Чем это грозит Слайдерам?
Фредди пожал плечами.
— Если он думает их шантажировать прошлым, то здорово промахнулся.
— Да, этот крючок, спасибо Юри, срезан.
— Ну вот. Документы у парней в порядке, всё законно и легально. А морду ему, если будет очень надо, и сами набьют.
— А если он их пристрелит?
Фредди посмотрел на него и насмешливо улыбнулся.
— Он дважды держал меня на прицеле, но выстрелить без приказа не смог. Вспомни Гнуса.
— Да, у него был такой, — кивнул Джонатан. — Купил за бешеные деньги. Тоже гриновского.
— И вспомни, как Гнуса кончили. Вырубили голос, и телохранитель спокойно стоял и смотрел. Нет, настолько, чтоб нам переселяться в Колумбию, он не опасен.
— Зачем он пошёл за тобой?
— Я давал ему шанс подойти, — Фредди пожал плечами. — Он не захотел.
— В следующий приезд попробуем выманить, — решил Джонатан. — Но умён. Нашёл, где прятаться.
— В большом городе легче затеряться. Это тебе не прерия в Аризоне, где любого за мили видно, — хмыкнул Фредди. — Элементарно. На парней у него выхода нет, это главное.
Джонатан кивнул, потянулся.
— А хорошо дома.
Фредди усмехнулся и встал.
— Утреннюю дойку не проспи, лендлорд. И Монти ночью не тревожь. А то ты к нему каждые два часа бегаешь.
— Забыл, как сам ночевал на скотной, когда Розочка телилась? — засмеялся Джонатан.
— Монти телиться не собирается. Пока не собирается! — Фредди поставил пустой стакан в бар и потянулся, упираясь кулаками в поясницу.
— Тонкое наблюдение, — одобрил Джонатан и встал. — Засиделись мы сегодня.
— Так всё спокойно, — улыбнулся Фредди. — Можно и расслабиться.
ТЕТРАДЬ СОРОКОВАЯ
Они собрались, как и в прошлый раз, у Спинозы. Но сегодня Гольцев привёз ещё Аристова, а Золотарёв — неожиданно для всех — Бурлакова. Если Аристова знали все, так как все у него под ножом побывали, то высокий седой старик в штатском костюме, одновременно небрежном и элегантном, удивил их… не то слово.
— Бурлаков Игорь Александрович, — представил его Золотарёв. — Историк, профессор, боец Сопротивления.
— Здравствуйте, Игорь Александрович, — улыбнулась Шурочка. — Слышали о вас.
Старцева появление Бурлакова обрадовало. Он тоже слышал о нём, читал его довоенные книги, и лучшей кандидатуры на поездку к Бредли ему не найти. Нужно будет только улучить момент и договориться.
Общая сумятица и неразбериха первых минут. Неизбежный и обязательный чай, бутерброды, вопросы об общих знакомых, малопонятные непосвящённым реплики. Старцев поглядывал на Бурлакова. Но старика все эти непонятки, похоже, не смущали. Очень легко, очень естественно… чего не понимает, о том догадывается. А с Аристовым, похоже, уже знаком, поздоровался чуть сердечней, чем с остальными.
— Ну, — Золотарёв допил свой стакан и протянул его Гольцеву, сидящему рядом с чайником. — Налей ещё, Саш. Пусть стынет.
— Как ты можешь остывший чай пить? — пожал плечами Гольцев. — Это же помои.
— Холодный чай в жару очень даже ничего, — возразила Шурочка, подкладывая бутерброды своим соседям.
— Холодный и остывший… как говорится, две большие разницы. Держи стакан, Коля.