Захваченного диверсанта без особых любезностей усадили на крепкий деревянный стул, затем конвойные вытащили у него изо рта кляп и на всякий случай остались стоять рядом.
— Ну что, Василий Симонов, — Аристарх мрачно уставился на пленного, — Отвечай, когда и кем ты был завербован, какое диверсионное задание имел?
Бывший начлагеря лишь только криво усмехнулся в ответ.
— Ишь ты, больно гордый, что ли? Или храбрый? Ну да ничего, у нас, ты, голубчик живо заговоришь… — Аристарх тоже усмехнулся, немного подумал и обратился к одному из конвойных.
— Боец, раздобудь и принеси-ка сюда жаровню и медпакет.
— Есть, ваше высокпревосходство! — рявкнул солдат и быстро вышел за дверь.
Морозов повернулся к пленнику.
— Ты не думай, Василий, умереть тебе я не дам, наоборот ты будешь жить, быть может, уже не так комфортно как прежде, но…
— А ты меня не пугай, зэг, — хриплым голосом прервал его Симонов. — Я ещё и не такого навидался.
Глаза генерала нехорошо сузились.
Тут в дом зашёл посланный за необходимым снаряжением конвойный. В руках он нёс небольшую жаровню, а на плече у него висела зелёная сумка — индивидуальный медицинский пакет, содержащий бинт, пропитанный заживляющим составом, и несколько самых необходимых эликсиров для наружного и внутреннего применения.
— Ваше преосвященство, сударь Шеин, — спокойным голосом проговорил Аристарх. — Я думаю, вам стоит покинуть сию скромную обитель примерно на час.
Пётр первым поднялся со стула и направился к выходу.
— Пойдёмте, Осип. Это зрелище не для нас.
* * *
Бургомистр вместе с епископом уже около часа сидели около костра, разведённого солдатами около дома, где разместились посланники. Охрана после нападения была значительно усилена — изрядно вымотавшееся за день отделение приданных Петру и Осипу солдат решили не поднимать, поэтому ограничились только зэгами. Зато, их теперь было не четверо, а два десятка.
Спать Шеину и епископу не хотелось совершенно, хотя и надо было — завтра предстоял трудный день. Тем ни менее они просто сидели у костра, слушали, что говорили солдаты и смотрели на ночное небо. Нынешний июнь выдался на Монероне немного прохладный, но температура даже ночью не спускалась ниже градусов пятнадцати — в общем, было довольно было тепло.
Бургомистр просто сидел и смотрел на звёзды, узнавая с детства знакомые очертания созвездий.
"Странник, Дракон, Северный Крест, Голова орка… Сотер превеликий, сколько ж я не смотрел на звёзды? Не помню… Наверное, очень долго. Кажется, с тех самых пор, когда я был безусым юнцом и даже не думал ни о поступление в Училище, ни о собственном деле…
Когда я ещё умел по-настоящему любить и ценить жизнь.
А теперь… теперь, я просто цепляюсь за неё, хотя зачем? На кой ляд? Я прожил неплохую жизнь, у меня есть и дети, и внуки… Но всё равно, стоило осознать, что смерть прошла рядом со мной, что ещё немного, и я бы навсегда распрощался с миром…
Проклятье, я ведь до дрожи боюсь умереть, но не верю в речи священников о загробной жизни. В Бога верю, а в Ад и Рай — нет. Я знаю, что там меня ждёт лишь только пустота… Пустота, и надеюсь, покой…
И всё равно я хочу остаться здесь подольше.
Сегодня совершенно незнакомый мне человек отдал жизнь, чтобы жил я. Он был здоровым мужчиной, он бы нашёл своё место и на войне, и в мирной жизни, а я… я… я просто старый трусливый старик…
Почему, вот почему все эти люди находят своё счастье в войне, в этом самом богопротивном занятии, которое только измыслило человечество? Убийство другого разумного, будь то человек или дракон, неважно — не это ли самоё мерзкое занятие?
Узаконенные убийцы, вот кто они все по своей сути.
Но они относятся к этому словно к простой работе — и если у кого-то имеется другое мнение на этот счёт, то ему никогда не стать по-настоящему хорошим солдатом.
А с другой стороны, ведь их ремесло ничуть не хуже любого другого. Вот сейчас, например, началась война — на нас напали, и вот эти люди, которых упекла на рудники родная страна, без разговоров и пререканий готовы её защищать. Как я услышал, что говорил один солдат: "Да пущай хоть опосля войны меня обратно загонят на рудник, главное — победить. А моя судьба, пущай никого не волнует".
Главное — победить, а уж моя судьба…
Нет, не понимаю я таких людей. Ставить свою родную страну выше своей собственной жизни — я, наверное, так бы не смог. Всё же жизнь у меня одна, а страна… нет, ну что страна? Мало ли других людей что ли?.."
Осип крепко сжал ладонями виски.
"Вот поэтому, из-за таких мыслей — эти воины и честнее, чем я.
Они — свободны, а я — нет.
Одна их жизнь способна вместить сотню моих. Смерть в постели для них — непозволительная роскошь. Как там говорится в старой сказке? — "Я живу двадцать лет, но ем только свежую дичь, и нет никого сильнее меня, а ты, ворон, живёшь сто лет, и сто лет ты питаешься падалью!"
Вот так-то, Осип. Ты — старый ворон, а они — ястребы. И ты, скорее всего, переживёшь эту войну, даже если Рарден проиграет, а вот они — нет.
Чую, ох, чую, будем эта война жестокой, самой жестокой из всех, что были доселе — или мы врага, или враг нас.
Третьего не дано.
Всё в руках этих солдат, которые сейчас вновь почуяли сладкий запах свободы и беззаботно окунаются в омут прежней жизни. А быть может уже всего лишь через месяц или пару дней, они погибнут на каком-нибудь безымянном поле.
Но исход войны теперь не только в их руках, теперь, Осип, ты тоже на войне.
Не понимаю ли я этих людей? Да, порой.
Уважаю ли я их? Да, безусловно.
Завидую ли им?..
Да.
Мне никогда не стать таким, как они. У меня не хватит духу пойти грудью на вражеский строй или стоять под колдовским обстрелом. Я до мозга костей гражданский обыватель, но я сделаю, сделаю всё, что только возможно в моих силах. Всю жизнь, всю свою жизнь я не делал ничего плохого, но не делал и ничего хорошего — я был обычным человеком.
Но теперь, на исходе лет у меня появился шанс что-то исправить, сделать что-то, наконец, не только ради себя, но и ради других. Чтобы хоть кто-то потом меня вспомнил, кроме родственников и сказал: "Да, Осип Шеин был хорошим человеком"".
Можно прожить хорошую жизнь, но глупо умереть — тебя будут помнить за всю твою жизнь, за все твои поступки.
А можно умереть так, чтобы твою прошлую жизнь даже не вспоминали, а запомнили только последние деяния.
* * *
— Ну что, сидите, отдыхаете?
Голос Аристарха отвлёк Осипа от самокопания. Бургомистр одновременно с Пётром оторвали взгляд от ночного неба и взглянули на подошедшего к костру генерала.
Вид у Морозова был достаточно довольный.
— Раскололся ворог? — поинтересовался епископ.
— А куда он денется? — ответил Аристарх, присаживаясь рядом с ними. — Подготовка и выдержка у него, конечно, оказались на уровне — ну да ничего, и не таких кололи.
— Что-нибудь интересное рассказал? — спросил в свою очередь Осип.
— Много чего он рассказал, сейчас попробую изложить всё это вкратце.
Генерал устроился поудобнее на принесённой из избы лавке и начал рассказ.
— В общем, зря мы грешили на лейтенанта Симонова — не предатель он.
Епископ и Шеин в изумлении уставились на Аристарха в ожидание объяснений.
— Лейтенант Симонов, а также двое сержантов… м-м-м, Спицын и Самохвалов, кажется? — были убиты около двух месяцев назад на Дальневосточном тракте ниаронскими наймитами ещё по дороге к месту дислокации. Их места заняли эти подмёныши… Да-да — это именно подмёныши. Не знаю как вам, но мне вот показалось странным, что рарденский офицер, пускай даже и предатель, дерётся в нехарактерном стиле — с какого бы перепугу бойцы из лагерной охраны стали бы изучать восточные единоборства? Нет, господа — это коренные ниаронцы, хорошо подготовленные и замаскированные. Знание языка и обычаев — великолепные, тела приведены в соответствие с оригиналами путём пластической магии, ауры тоже изменены. Раздолбайство в бюрократической системе армии, конечно, всё-таки имеется — при более тщательной проверке их бы, наверное, всё же разоблачили, но процедура эта долгая и нудная. Вот они и дали кому-то из чинуш "на лапу" и успешно её избежали…
Но теперь, самое интересное — об их диверсионном задании.
После начала войны, они должны были тихо отравить всю охрану лагеря и дожидаться подхода основных сил. Карьер-то наш — объект стратегический, богатое и к тому же открытое месторождение медной руды, необходимой для производства корабельной брони — это вам не шутка. А учитывая, что недалеко от нас есть ещё и законсервированные разработки полиметаллических руд… Короче, зэ…, - генерал запнулся — Заключённых намеревались оставить для дальнейшей разработки рудника — со смерть-ошейниками они всё равно бы никуда не делись. И как итог, плохая новость — Ниарону стало известно, что на Монероне имеются большие запасы ценных полезных ископаемых, нет, не золота, хотя и оно здесь имеется. Медная и железная руда на юге острова, качественный каменный уголь в центре и нефть на севере — вот чего так не хватает Островной империи, и соответственно силы для высадки выделяются гораздо большие, самое меньшее — это сорок тысяч. Времени для высадки, правда потребуется несколько больше, так что нам нужно в срочном порядке укреплять оборону острова.
— Сколько у нас времени? — спросил Осип.
— Пара недель, не больше, — буднично ответил генерал Морозов.
Бургомистр вновь поднял взгляд в ночное небо — Дорога Света сияла невероятно ярко. Внезапно небо начали перечёркивать яркие дорожки падающих звёзд-метеоров — начинался июньский звездопад, "волчья пыль" — так называли его в народе.
Глава 3
3 июня 1607 г. от Р. С., о. Монерон, 12:10
Длинная колонна бывших зэгов размеренно двигалась по дороге. В пути они находились уже третий час, преодолев за это время примерно уже треть расстояния до краевого центра.
Осип ехал на одной из двух телег, что сыскались в лагере. Уходя, генерал приказал забрать с собой всё, что могло бы пригодиться, и, что важнее, можно было утащить. Так что, все найденные медикаменты, оружие, тёплые вещи и еда были кое-как упакованы и распределены между бойцами.
…Отключение системы магической охраны прошло безо всяких эксцессов. Охране алтаря управления был вручён один из трёх металлических тубусов-сейфов, которые взяли с собой бургомистр и отец Пётр, и солдаты-техники деактивировали внешний охранный контур. Голубоватое свечение, испускаемое каменными обелисками, тотчас же погасло, и заключённые смогли беспрепятственно покинуть территорию лагеря, не опасаясь, что смертоносные артефакты, надетые на них, хирургически точно отделят их головы от тел острейшими, точно бритва, водяными клинками. Конечно, было бы совсем замечательно снять сами смерть-ошейники, но сделать это в полевых условиях, увы, не представлялось возможным, так что зэгам приходилось терпеть до Южного, где имелись необходимые для такой процедуры инструменты и специалисты.
Но вот когда бывшие солдаты Коалиции были уже собраны и построены в походную колонну, возникла небольшая заминка — никто отчего-то не мог сделать шаг за ворота лагеря.
Казалось бы, как человек, промотавший такой срок в заключение, может не хотеть вырваться на свободу? Но причина была проста.
Почти все бывшие зэги не отрывали взгляда от контрольных столбов на границе лагеря — им было прекрасно известно, что система смерть-ошейников была отключена по приказу Морозова, но… Но всё же вид трёхметровых обелисков из белого камня, поверхность которых была испещрена рунами, внушал бойцам определённый страх — а вдруг что-нибудь пойдёт не так, и…
Аристарху пришлось дважды повторить приказ о выдвижение, прежде чем колонна зэгов тронулась в путь. Слишком силён был вбитый многими годами в людей страх перед бездушной магшинерией, слишком долго они жили с этим, слишком сильно они сжились с ним…
Слава Сотеру, ничего плохого так и не случилось, но даже самые смелые и отчаянные заключенные, проходя мимо контрольных столбов, невольно тянулись к сжимавшим горло ошейникам. Очень многие в этот миг проклинали и магов, и Великого Диктатора, и себя, и всех, всех, всех…
…Телега в который раз уже провалилась колесом в выбоину на дороге, бургомистра немилосердно тряхнуло, и он в очередной раз пожалел, что не едет в карете — жёсткие и грубые рессоры на телеге не шли ни в какое сравнение с плавным ходом личного экипажа Шеина. Но, увы и ах, кареты чрезвычайных посланников требовалась для перевозки раненого, а также пленного с конвоем — они бы просто не одолели путь до крайцентра пешком.
Рядом с новым экипажем Осипа шагали отец Пётр и сам Аристарх. Генерал вновь втягивался в походную жизнь, и не позволял себе каких-то поблажек по сравнению с простыми солдатами — он, так же как и все, нёс часть общей ноши, завёрнутую в немудреный сидор.
Теперь Морозов постоянно готовился к новым неожиданностям со стороны врага — он не знал в точности, сколько ещё диверсантов имелось на острове, а что они есть Аристарх теперь даже и не сомневался — было понятно, что ниаронцы решили взяться за подготовку вторжения серьёзно. На всякий случай генерал даже организовал эрзац-систему головных и фланговых дозоров, разумеется, гораздо менее эффективных, чем при наличии регулярных войск — всё же разведкой и охранением должны были заниматься маги совместно с лёгкой кавалерией, но за неимением гербовой…
Хорошо хоть тряска вскоре обещала сойти на нет — невдалеке, метрах в трёхстах, уже виднелся поворот на тракт.
Теперь Осип совершенно искренне сожалел, что у страны не хватает средств полностью заменить обычные дороги бетонными трактами, но всего один километр такого тракта стоил баснословно дорого в сравнение с обычной грунтовкой, на которой всего-то и надо было, что "задать направление". Тракт же был сооружением весьма серьёзным — четыре метра в ширину, водосточные канавы по бокам, сложная слоёная структура — песок, щебень и бетонное покрытие поверх всего этого "счастья". Несмотря на большие затраты при прокладке, такие дороги того стоили — в летний период, когда было невозможно пользоваться санным транспортом, тракты становились настоящим подаркам для всяких купеческих караванов… и естественно армии. Всё же не везде в Рардене текли нормальные судоходные реки.
С выходом на тракт начали, наконец, попадаться и рекомые купеческие караваны, и крестьянские обозы, и просто мужики из ближних сёл, прослышавшие о сборе ополчения. Все эти люди довольно подозрительно косились на толпу людей, одетых в большинстве своём в полосатые арестантские робы, но идущие почему-то без сопровождения конвойных солдат.
Немногочисленное оружие в руках бывших зэгов не добавляло им доверия со стороны гражданского населения. Это самое население стремилось или побыстрее сделать ноги в сторону ближайшего леса, бросая всё мешающее бегу, или же, как в случае с ополченцами покрепче духом, становилось в круг и выставляло своё немудреное оружие. На что они, правда, в таком случае надеялись было непонятно — больше полусотни человек в подобных ватажках не набиралось.
Но все недопонимания разрешались после того, как Аристарх в сопровождении нескольких бойцов в армейском обмундировании выходил на переговоры — после такого встречные опускали оружие и присоединялись к колонне зэг-войск.
Как заметил генерал, и даже Осип, вооружение крестьян было не таким уж и плохим. Конечно, присутствовали и хрестоматийные вилы, и косы с развёрнутыми вперёд лезвиями, и обычные хозяйственные топоры, но хватало и добрых охотничьих луков и копий, и даже настоящего армейского оружия, устаревшего, но вполне пригодного к бою. Кое-кто был даже облачён в немудреные доспехи, навроде толстых кожаных курток, но мелькнула и пара настоящих кольчуг.
То, что почти у каждого мужчины в Рардене имелось при себе оружие, и навыки обращения с оным объяснялось просто. Причиной такого служил менталитет рарденцев — учитывая, что в Империи было установлено право на свободное ношение оружия, то только лишь самый бедный или глупый гражданин не имел хоть какого-нибудь оружия. Оружие считалось символом свободы, иметь его считалось престижным, не иметь — позорным. А в сельской местности наличие оружия вообще считалось насущной необходимостью — имперские власти, конечно же, всячески старались поддерживать порядок в стране, но в лесах до сих пор водилась масса смертельно опасных тварей, да и всяческих разбойников и инсургентов хватало. Так что, жить в Рардене было спокойно и комфортно, только ежели ты имел какой-никакой, а клинок, и умел им владеть.
Даже у Осипа, насквозь мирного человека, на поясе висел неплохой кинжал, правда, бургомистр даже и не мог вспомнить, когда он его использовал по назначению. Тем ни менее, придти без него даже на заседание Горсовета — было неслыханным скандалом, клинки стали для простого населения чем-то вроде, ну… верхней одежды, что ли? Вот как бы отнеслись к человеку, разгуливающему по улице без штанов? В лучшем случае как оборванцу или юродивому…
…Колонна зэг-войск неспешно двигалась по тракту. Час проходил за часом, и солдат теперь начинала доставать не сильная, градусов 25, но жара — солнце палило просто немилосердно, хорошо хоть бойцы запаслись в лагере питьевой водой. Впрочем, жара была ещё меньшей бедой, ведь на Монероне существовало лишь два крайних состояния погоды — жара или проливной дождь. Маги-воздушники только разводили руками — островной климат в последние годы порой очень резко выбивался из положенных ему рамок муссонной смены сезонов.
Дорога навеивала Осипу сонливость — сказывался насыщенный событиями прошлый день, но сон отчего-то не шёл. Поэтому оставалось только время от времени перебрасываться парой фраз с попутчиками, а в остальное время тупо пялиться на окружающий пейзаж. А посмотреть, в принципе, было на что — природа Монерона отличалась удивительной красотой.
Расположенный почти вплотную к северному субтропическому поясу, остров наряду с довольно экзотическими видами растений и животных, обладал и привычной флорой и фауной средней полосы Рардена. Всё это обеспечивало совершенно удивительное смешение всего и вся — елям и пихтам, растущим вместе с тропическим бамбуком и ягодными лианами, уже давным-давно никто из жителей Монерона не удивлялся. Хотя вот приезжих всё это непременно восхищало — ещё бы! Где, даже в столь обширной стране, как Рарден, можно было найти такое же место, где, например, вполне дружно росли рядом дикая смородина и субтропические орхидеи, поражающие своим утончённым ароматом даже эльфов. Или где на лесных полянах бок о бок прогуливались привычные таёжные глухари и роскошные павлины, пятнистые олени и жемчужные лани, где…