В моем последнем письме я рассказывала тебе, что Джонни ходит теперь в школу вместе со мной. Она очень этим гордится и все время рассказывает о «нашей с Элси школе». Она гораздо сообразительнее всех остальных девочек ее возраста. Мисс Мак-Крейн посадила ее в класс, где пишут сочинения на грифельных дощечках. Первая тема была «Котенок», и Джонни начала так: «Он милый, маленький, пушистый, царапучий, только лучше не тянуть его за хвост, но он очень умный». Все девочки засмеялись, а Джонни крикнула: «Все равно это правда!»
Больше писать не могу, мне надо учить урок по-латыни. К тому же письма длиннее этого, наверное, не бывало. Я пишу его уже четыре дня. Пожалуйста, пришли мне такое же длинное. Старая Мэри и все дети передают привет, а папа говорит: «Скажи Кейти, что если на пудинговой диете она вдруг опять начнет расти, то должна будет немедленно вернуться домой, так как я не могу этого допустить». Ах, как я хотела бы вас повидать! Пожалуйста, передай от меня привет Розе Ред. Я думаю, что она просто прелесть.
Любящая тебя Элси».
– Милая Элси! Как это на нее похоже! – сказала Кловер. – Я думаю, у нее настоящий дар писать письма. Ты согласна? Она рассказывает обо всех мелочах, и так смешно. Никто не пишет таких замечательных писем, как она. А это от кого, Кейти?
– От кузины Элен. Как долго оно шло! Только посмотри на дату! Двадцать второе сентября – месяц назад! – Затем она начала читать:
«Дорогая Кейти,
прошло довольно много времени с тех пор, как мы писали друг другу, но в последние недели я неважно себя чувствовала, так что было трудно писать. Вчера я впервые села, а сегодня оделась и пришла в себя. Мне хотелось бы, чтобы ты могла увидеть мою комнату, – мне часто этого хочется, но сегодня особенно. Она так красива. Маленькая Элен принесла большую корзинку цветов и осенних листьев, и мы украсили комнату так, что теперь она само совершенство. Здесь четыре вазы с розами, кувшин хризантем, вокруг моих картин – ветки с красными листьями. Это листья дикого винограда. Конечно, это убранство ненадолго, но пока не увяло, выглядит прелестно. А еще Элен принесла птичье гнездо – садовник нашел его на ветке боярышника, который растет на лужайке. Элен повесила его сбоку от моих книжных полок. А с другой стороны – еще одно гнездо, совсем другого рода: огромное серое осиное гнездо, размером со шляпную картонку. Мне прислали его с гор в прошлом году. Интересно, есть такие в лесах возле Хиллсовера? Несмотря на красные листья, тепло как летом, и окна в моей комнате широко раскрыты. Я думаю, у вас прохладнее, чем здесь. Сейчас вы, должно быть, в Ашборне. Надеюсь, вы хорошо проведете ваши каникулы от начала и до конца.
19 октября.
Дорогая Кейти, я не закончила это письмо в тот день, когда начала его, а на следующее утро оказалось, что я еще не совсем здорова, и мне пришлось снова лечь в постель. Сейчас я все еще лежу и, как видишь, пишу карандашом. Но не тревожься обо мне: доктор говорит, что я поправляюсь, и я надеюсь, что скоро опять буду в моем кресле. Красных листьев больше нет, но розы все так же прелестны – маленькая Элен по-прежнему приносит их мне. Она только что приходила, чтобы прочитать мне свое сочинение. Тема – «Звезды». Ты представить не можешь, сколько она сумела сказать о них. Она очень сообразительная малышка, и учить ее – одно удовольствие. Я почти никогда не бываю так больна, чтобы она не могла прийти ко мне на урок, и она быстро делает успехи. Мы договорились, что, когда она будет знать больше меня, начнет давать уроки мне, и уверена, что это время не так уж далеко.
Я должна рассказать тебе о моем Бене. Это канарейка, которую мне подарили летом. В последнее время он становится таким удивительно ручным, что мне кажется, будто это не птичка, а сказочный принц, поселившийся со мной, чтобы развлекать меня. Дверца его клетки теперь всегда остается открытой, и он влетает и вылетает из нее, когда хочет. Это славный, бойкий и любопытный малый и охотно летает по всей комнате, пробует каждый новый для него предмет клювом, чтобы проверить, нельзя ли его есть, а потом садится, чтобы узнать, удобно ли на нем сидеть. Свое отражение в зеркале он принимает за другую канарейку и иногда целых полчаса сидит на подушечке для булавок, щебечет и ухаживает за своим отражением. Наблюдать за ним – одно из моих самых приятных развлечений, особенно сейчас, когда я так много времени провожу в постели. Иногда он прячется и сидит так неподвижно, что я не могу догадаться, где он. Но стоит мне позвать: «Бен, Бен!» – и протянуть палец, слышится шорох крылышек, он вылетает и садится на мой палец. Он совсем не боится и часто сидит у меня на голове или на плече, целует меня своим клювиком. Сейчас он рядом, на подушке, наскакивает на мой карандаш, к которому смертельно меня ревнует. То же самое с моими расческами и щетками для волос, если я пытаюсь причесаться: он хочет, чтобы я играла только с ним. Я очень хотела бы показать его вам с Кловер.
Маленькая Элен только что пришла ко мне с бисквитным тортом, который сама покрыла глазурью. Она шлет вам привет и говорит, что, когда вы следующим летом приедете навестить меня, она сделает для вас такой же торт. До свидания, моя Кейти. Мне не о чем было писать, и я написала все это, так как не люблю подолгу молчать, а также не хочу, чтобы ты подумала, будто тебя забыла
твоя любящая кузина
Элен.
Р.S. Когда будешь выходить на прогулки зимой, непременно надевай теплое пальто. И еще, Кейти, дорогая, ты должна есть мясо каждый день. Вероятно, теперь, когда становится холодно, миссис Нипсон откажется от своих любимых пудингов; но если нет, напиши папе».
– Она вся в этом письме, правда? – заметила Кейти. – Так мало говорит о своей болезни, такая оживленная и веселая, а ведь она действительно тяжело больна. Папа написал «тяжелый приступ». Она самая милая на свете – после папы, я хочу сказать.
– Да, это правда. Другой такой нет. Я очень надеюсь, что мы сможем навестить ее следующим летом. Теперь мой черед читать. Ума не приложу, от кого это письмо. О, от Кларенса! Я не могу тебе его показать, Кейти. Я обещала никому не показывать его писем, даже тебе!
– Хорошо, хорошо! Но ведь ты получила и другое. От Дорри, верно? Прочитай его сначала, а потом я уйду и не буду тебе мешать.
И Кловер начала:
«Дорогая Кловер,
Элси говорит, что собирается писать тебе сегодня, но я все равно тоже напишу, потому что в следующую субботу буду занят – пойду удить рыбу со Слэками. В Голубом ручье ужасно много форели. Юджин на днях поймал шесть штук – нет, пять, один был пескарь. Папа подарил мне отличную удочку, можно ею взмахнуть выше дома. Я думаю, что сумею на нее поймать форель. Александр говорит, что она очень понравится рыбам, так что они не смогут не клюнуть, но он просто поддразнивает. Мы с Элси почти каждый вечер играем в шахматы. Она неплохо играет для девочки. Иногда папа ей помогает, и тогда она выигрывает. Мисс Финч здорова. Она не так ведет хозяйство, как Кейти, и не так нравится мне, как ты, но ничего, довольно славная. На днях мы ходили собирать орехи и устроили пикник, и она дала нам с Филом большой пирог и шесть маленьких пирожков с айвой. Мальчики прокричали троекратное «ура» в ее честь, когда это увидели. Писала ли вам Элси, что я изобрел новую машину? Называется «Интеллектуальное устройство для очистки персиков». Там есть место, куда поставить книжку, чтобы читать, пока снимаешь с персиков шкурку. Очень удобно. Не могу придумать, о чем бы еще написать. Сиси приехала домой, и на следующей неделе у них будет вечеринка. Она говорит, что теперь взрослая, и причесывается по-новому. Волос у нее теперь гораздо больше чем раньше. Элси говорит, что так кажется, потому что подложены валики, но я ей не верю. У Элси новая подруга. Ее зовут Элен Гиббс. Довольно красивая.
Твой любящий брат
Дорри.
Р.S. Джонни хочет вложить записку».
Записка Джонни была написана круглым крупным почерком, который было так же легко читать, как печатные буквы.
«Дорогая Кловер,
я здорова и надеюсь, ты тоже. Я хочу, чтобы ты написала мне отдельное письмо. Я теперь хожу в школу вместе с Элси. Мы пишем соччененея. Их трудно писать. Мы теперь влезаем на чердак не так часто, как когда вы были здесь. Миссис Уоррет приходила обедать на прошлой неделе. Она говорит, что весит двести восемдесят фунтов. Я думаю, ужасно столько весить. Я вешу токо 74. Я уже достаю головой до той метки на двери, где была твоя голова, когда тебе было двенадцать лет. Высокая, правда? До свидания. Поцелуй за меня Кейти.
Твоя любящая Джонни».
Когда они кончили читать эту записку, Кейти ушла, оставив Кловер в одиночестве, чтобы она могла распечатать письмо Кларенса. Оно было написано совсем не так красиво и грамотно, как письмо Дорри.
Твой любящий брат
Дорри.
Р.S. Джонни хочет вложить записку».
Записка Джонни была написана круглым крупным почерком, который было так же легко читать, как печатные буквы.
«Дорогая Кловер,
я здорова и надеюсь, ты тоже. Я хочу, чтобы ты написала мне отдельное письмо. Я теперь хожу в школу вместе с Элси. Мы пишем соччененея. Их трудно писать. Мы теперь влезаем на чердак не так часто, как когда вы были здесь. Миссис Уоррет приходила обедать на прошлой неделе. Она говорит, что весит двести восемдесят фунтов. Я думаю, ужасно столько весить. Я вешу токо 74. Я уже достаю головой до той метки на двери, где была твоя голова, когда тебе было двенадцать лет. Высокая, правда? До свидания. Поцелуй за меня Кейти.
Твоя любящая Джонни».
Когда они кончили читать эту записку, Кейти ушла, оставив Кловер в одиночестве, чтобы она могла распечатать письмо Кларенса. Оно было написано совсем не так красиво и грамотно, как письмо Дорри.
«Дорогая Кловер,
не забудь, что обещала. На счот того, чтобы не показывать. И не говори Лили, что я тебе пишу. Если скажешь, она разозлится до смерти. С тех пор как вы уехали, ничево особенново у меня не произошло. Занятия в школе начались вчера, и я рад, а то было ужасно скучно без вас. Мать говорит, что у Гостя блохи, и больше не пускает его в дом. Так что я остаюсь с ним в сарае. Он здоров и машет хвостом – шлет тебе привет. Мы с Джимом сделали ему ошейник. Черный, а на нем Г. П. – Гость Пейдж. На прошлой неделе все мальчики ночевали в палатках. Я с ними ходил. Было здорово, но мама не позволила мне остаться на ночь, так что все лучшее я пропустил. Они жарили рыбу на костре. Лагерь был на Харстнет-Хилл. Приедешь в следащий раз, сведу тебя туда. Папа уехал в Мэн по делам. Он сказал, что оставляет дом на меня, так что я одолжил у Джима револьвер, и если грабители влезут, собираюсь их перестрелять. Я приставляю к двери швабру, прежде чем лечь спать, чтобы проснуться, как только они откроют дверь. Сегодня утром я подумал, что они приходили ночью, потому что швабра исчезла и револьвер тоже. Но это была лишь Бриджет. Она открыла дверь, и швабра упала, но я не проснулся. Тогда она забрала ее, а револьвер положила в шкаф. Ну и разозлился же я!
Это короткое письмо, но надеюсь, ты скоро ответишь. Передай привет Кейти и скажи Дорри, что если хочет, то я пришлю ему компас для его машин, потому что у меня два.
Твой любящий кузен Кларенс Пейдж».
Это было последнее письмо в пачке. Когда Кловер свернула его, раздался звонок к ужину, который привел ее в ужас.
– Ох! Ужин! – воскликнула она. – А я не кончила писать письмо Элси. Куда пропал день? Но какой замечательный он был! Хотела бы я всю оставшуюся жизнь получать по четыре письма в день.
Глава 11 Рождественские посылки
Октябрь оказался замечательным месяцем, ясным и искрящимся, но в начале ноября погода изменилась и стало очень холодно. Все покрыл густой иней, листья исчезли с деревьев, все до одного, а в садах только почерневшие стебли напоминали о том, что летом здесь были цветы. Несмотря на печку возле самой двери, в комнате номер 2 стало холодно, и Кейти не раз обнаруживала по утрам, что ее зубная щетка заледенела.
Но это было лишь слабое подобие того, что предстояло испытать зимой, и девочки заранее содрогались.
В конце ноября мисс Джейн сильно простудилась. Безжалостная к себе не меньше, чем к другим, она продолжала, как обычно, слушать ответы учениц, и никто в классе не обращал особого внимания на ее хрипоту и пылающие щеки, пока ей не стало так плохо, что пришлось лечь в постель. Она пролежала почти четыре недели, и за это время жизнь в школе заметно изменилась. Девочки, избавленные от ее резкого голоса и колючих глаз, испытывали такое облегчение, что, боюсь, были скорее рады ее болезни, чем сожалели о ней.
Кейти разделяла это чувство облегчения. Ей не нравилась мисс Джейн, и было приятно, что не приходится ни видеть, ни слышать ее. Но проходил день за днем, а мисс Джейн по-прежнему была больна, и Кейти почувствовала укоры совести. Однажды ночью она долго лежала без сна и слышала, как надрывно кашляет мисс Джейн. Кейти испугалась, что мисс Джейн, может быть, тяжело больна, и задумалась, кто же ухаживает за ней все эти дни и ночи. Ни одну из девочек она не интересовала, служанки всегда были заняты. И миссис Нипсон, которая не любила мисс Джейн, тоже была занята.
Утром, во время занятий, Кейти поймала себя на том, что думает об этом. Наконец она спросила мисс Марш:
– Как чувствует себя сегодня мисс Джейн?
– Все так же. Доктор говорит, ее болезнь не опасна. Но она очень сильно кашляет, и у нее температура.
– Кто-нибудь сидит с ней?
– О, нет! В этом нет необходимости. Сюзан отвечает на звонок, а лекарства на столе под рукой.
Все это звучало невесело. Кейти сама так долго лежала больная, не покидая своей комнаты, что знала, как это ужасно остаться совсем одной с «лекарством под рукой» и кем-то, иногда приходящим на звонок. Ей стало жаль мисс Джейн, и почти невольно она прошла по коридору и постучала в ее дверь.
– Войдите, – прозвучал очень тихий ответ, а сама мисс Джейн, лежавшая в постели, выглядела слабой и унылой, совсем непохожей на ту решительную, грозную особу, которую так боялись девочки. Появление Кейти изумило ее, и она сделала слабую попытку поднять голову и заговорить как обычно.
– В чем дело, мисс Карр?
– Я зашла узнать, как вы себя чувствуете, – сказала Кейти, испуганная собственной смелостью. – Вчера ночью вы так сильно кашляли, что я испугалась, не стало ли вам хуже. Не могу ли я чем-нибудь помочь?
– Спасибо, – сказала мисс Джейн. – Вы очень добры.
Подумать только! Мисс Джейн кого-то благодарит и называет добрым!
– Мне было бы очень приятно помочь вам. Что я могу сделать? – повторила несколько ободренная Кейти.
– Не знаю. Может быть, подложите еще полено в огонь, – сказала мисс Джейн не очень любезным тоном.
Кейти выполнила просьбу и, увидев, что жестяная кружка, стоящая на печи, пуста, наполнила ее водой. Затем она оглядела комнату. На столе были разбросаны книги и бумаги, чистое белье, принесенное из стирки, лежало на стульях, все было не на месте, и Кейти, зная, какое значение придает порядку требовательная мисс Джейн, догадалась, как, должно быть, неприятен больной вид ее комнаты.
– Не хотите ли, чтобы я убрала это? – спросила она, коснувшись стопки белья.
Мисс Джейн нетерпеливо вздохнула, но не сказала «нет», и Кейти, приняв молчание за знак согласия, открыла ящики комода и положила в них белье, чутьем угадав верные места и стараясь производить как можно меньше шума и движений. Затем она так же тихо подошла к столу, где разобрала бумаги, сложила стопкой книги, положила ручки и карандаши на предназначенный для них подносик. Наконец, она начала вытирать пыль со стола своим носовым платком. Этого мисс Джейн не вынесла.
– Не надо! – сказала она. – В шкафу есть тряпка.
Кейти не могла удержаться от улыбки, но достала тряпку и продолжила приводить в порядок комнату. Она положила на столик у кровати чистое полотенце, поставила часы, лекарство и ложку для него так, чтобы мисс Джейн могла их достать. Мисс Джейн лежала и наблюдала за ней. Я думаю, она удивлялась тому, что позволяет Кейти делать это, не меньше, чем Кейти удивлялась, что ей это позволяют. Больные часто бывают покладистыми только потому, что чувствуют себя слишком слабыми, чтобы возражать. Все же мисс Джейн было приятно, что кто-то пришел и избавил ее от беспорядка, десять дней оскорблявшего ее непривычный к неопрятности взор.
Наконец, расправив одеяло, Кейти спросила, не хочет ли мисс Джейн, чтобы ей взбили подушку.
– Все равно, – прозвучало в ответ. Слова обескураживали, но Кейти смело схватила подушку, взбила, расправила и снова положила на место. Затем она вышла из комнаты, стараясь при этом не шуметь. Мисс Джейн не поблагодарила ее и, кажется даже не заметила, что она вышла.
Роза Ред и Кловер едва могли поверить собственным ушам, когда услышали от Кейти, где она была. Они уставились на нее, как на человека, побывавшего в логове льва.
– Вот это да! – воскликнула Роза, переведя дух. – Быть не может! И она не откусила тебе голову?
– Ни кусочка, – ответила Кейти, смеясь. – И больше того, я пойду к ней опять.
Она сдержала слово. После того, первого, раза она очень часто заходила к мисс Джейн. Почти всегда находились какие-то мелочи, которые она могла сделать: поправить огонь в камине, наполнить водой кувшин, открыть или закрыть по просьбе мисс Джейн шторы. Постепенно мисс Джейн привыкла видеть Кейти в своей комнате. Однажды утром она даже позволила ей причесать ее, и прикосновения Кейти были такими легкими и приятными, что после этого мисс Джейн просила ее об этой услуге каждый день.