Он взялся за телефон.
Значит, Хелена уже бывала в этом здании! Мое тело здесь уже было – с Хеленой внутри.
– Когда я здесь была?
– Не держи меня за идиотку!
Старушка двинулась ко мне, а я начала пятиться.
Я задом наткнулась на дверь. Повернувшись, я открыла ее и побежала по коридору. Я махнула рукой у пластины лифта, но кабина оказалась на другом этаже. Я повернулась к двери на лестницу, распахнула ее и побежала вниз. Паутина цеплялась за мое лицо, волосы, рот. Я проклинала старичков, не признающих лестницы. Я не знала, смогу ли опередить охранника из вестибюля. Я представила себе, как он дожидается меня с автоматическими наручниками.
Когда я добралась до первого этажа, то остановилась, чтобы перевести дыхание, а потом осторожно заглянула в дверь. Охранник стоял у лифта, дожидаясь, чтобы я из него вышла. Я бросилась к выходным дверям. К тому моменту, как он развернулся, он уже не успевал меня догнать: его стариковские ноги не могли соперничать с моими. Я пробежала полквартала еще до того, как он добрался до дверей.
– Хелена, что ты сделала с моей жизнью?
Но если у нас с ней и была связь, отвечать она не стала.
* * *Я сидела в спальне Хелены за компьютером и лихорадочно пыталась найти информацию о сенаторе Хэррисоне. Речь шла о моей жизни! Что Хелена сказала сенатору? Раз она находилась в моем теле, это произошло всего несколько дней тому назад. Было бы полезно узнать о нем как можно больше – на тот случай, если служащие сенатора все-таки вызывали маршалов.
Я старалась действовать как можно быстрее. В качестве сенатора Хэррисон принимал участие во множестве программ, касающихся новичков, однако его любимым детищем, похоже, была некая организация, носившая название «Молодежная лига». Могло ли это как-то быть связано с дочерью Хелены? Не могла ли Хелена попытаться заручиться его помощью в вопросе исчезновения Эммы?
Возможно, он отказался принимать участие в ее расследовании. Хелена могла обратиться к сенатору за помощью – может быть, в надежде прекратить деятельность банка тел – и получила отказ. А потом, вероятно, она сочла его виновным в смерти своей внучки.
Настолько виновным, чтобы его убить?
Я продолжала сомневаться в своей теории, пока не отыскала в новостях ключевую дату. Хэррисон должен был стать почетным гостем на вручении наград «Молодежной лиги» девятнадцатого числа: и как раз к этому дню относилась последняя запись в календаре Хелены. Это мероприятие должно состояться послезавтра вечером. И время оказалось именно такое, как в пометке Хелены: двадцать часов.
Я знала, кто именно может больше всего рассказать мне про сенатора. Я позвонила Блейку.
* * *Когда я добралась до смотровой площадки на Малхолленд-драйв, уже смеркалось. Красная спортивная машина Блейка оказалась единственной, припаркованной на съезде. Я подъехала и остановила свою машину рядом.
Блейк сидел на парапете и смотрел, как солнце уходит за горы.
– Привет.
Он протянул мне руку и втянул на парапет, чтобы я села рядом с ним. Я зацепилась ногами за нижнюю перекладину и взялась руками за верхнюю. Склон круто уходил вниз.
– Я видел твоего друга. – Он смотрел вдаль. – Я отдал ему деньги.
Я почувствовала, как у меня из плеч уходит напряжение.
– Что он сказал?
– Спросил, кто я такой. Я ответил, что я твой друг.
– Ты больше никого там не видел?
Он покачал головой.
– А потом он спросил, почему никогда раньше со мной не встречался.
– Что ты ему ответил?
– Правду. Что мы познакомились всего несколько дней назад. – Он посмотрел вниз. – Странно, правда? Такое ощущение, что мы знаем друг друга гораздо дольше. Но вообще правду обычно говорить лучше всего. Понимаешь?
Я судорожно сглотнула и всмотрелась в его лицо. Что именно он знает?
– А что он сказал, когда ты спросил, как там все?
– Он сказал, что у всех все хорошо. – Он по-прежнему смотрел вниз, в каньон. – Так что там за история с этим парнем? – спросил он.
Мне стало так трудно дышать, словно какой-то немирник схватил меня за горло.
– Ему просто не повезло. Его родителей убили на войне. А его бабушки и дедушки умерли.
Я посмотрела вниз. Мне показалось, что ограждение шатается. У меня закружилась голова.
Деревья, скалы и земля вращались передо мной, и я начала крениться вперед. Блейк поймал меня, одной рукой обхватив мне живот, а второй – спину.
– Осторожнее! – сказал он. – Ты как?
У меня колотилось сердце. Его прикосновение казалось заботливым. Бережным.
– Не знаю.
– Давай-ка тебя спустим.
Придерживая меня за плечо, он осторожно спустился, следя, чтобы я не пошатнулась, а потом взял меня за талию и помог слезть.
– Хочешь посидеть у меня в машине? – предложил он.
Я кивнула. Пока мы шли к его машине, на площадке припарковалась парочка старичков. Они вышли полюбоваться видом. Блейк приобнял меня за плечи, чтобы поддержать в случая необходимости. Это оказалось приятно.
Очутившись у Блейка в машине, я почувствовала себя лучше. Надежнее. Мир перестал кружиться.
Я не знала, стоит ли рассказывать ему про его деда. Что это может дать? Чтобы объяснить ему, почему, по моему мнению, сенатору угрожает опасность, мне придется рассказать про банк тел, так как про него почти никто не знает. А чтобы объяснить это, мне придется признаться, кто я такая на самом деле. И вполне возможно, что он мне не поверит и просто сочтет сумасшедшей. Я начала с обмана, и теперь невозможно было его распутать, ничего не поломав.
Блейк смотрел вдаль, в сторону раскинувшегося внизу города.
– Мне кажется, ты что-то скрываешь, Кэлли. – Он повернулся ко мне. – Что-то важное.
Я почувствовала, как мой рот открылся, но слов у меня не нашлось.
– Это правда, да? – Он пристально на меня смотрел. – У тебя это на лице написано.
Мое сердце трепыхалось в груди пойманной птичкой.
– Ты больна, да?
Я растерянно заморгала:
– Что?
– Все нормально, тебе не надо все мне рассказывать. Видно, что у тебя что-то серьезное. Головокружения, обморок… А потом ты словно становишься другим человеком. – Он немного помолчал. – Но не бойся, я не стану требовать объяснений. Только обещай мне одну вещь, ладно?
– Что именно?
– Дай слово, что предупредишь меня, когда в следующий раз почувствуешь себя плохо. Чтобы мы уберегли тебя от падений со скал и тому подобного.
Он отвел волосы у меня со лба, а потом провел рукой по макушке и затылку. Я отпрянула.
– Что ты?
– Ничего. – Мне нельзя было допустить, чтобы он дотронулся до раны от чипа. Я поймала его руку и удержала в своей. Его рука была теплая, сильная и гладкая. Он так встревожился за меня, а теперь был так рад, что я взяла его за руку! А я все время его обманываю.
Я глубоко вздохнула.
– Блейк!
– Да?
– Ты сказал, что у тебя не очень хорошие отношения с бабушкой.
– Да, это так.
– А как насчет твоего дедушки?
Он чуть прищурился, и взгляд его стал отсутствующим.
– Он ничего. Занятой. Часто уезжает. – Он посмотрел на меня. – Но, по-моему, он старается. Он все еще переживает, что потерял моего папу, и пытается со мной сблизиться. Я не всегда иду ему навстречу.
Я посмотрела на наши руки. Наши пальцы по-прежнему были переплетены. Никто из нас не делал попытки высвободить руку.
– А каково это – быть сенатором? У него много врагов?
– Ага, точно. Оскорбительные письма. Опасные посылки. Все, чего он не заказывал, отправляют прямо к маршалам. Среди старшего поколения есть очень странные личности.
– Еще бы! – Я понимающе округлила глаза. – Мне бы хотелось с ним познакомиться.
Он чуть отодвинулся.
– Правда?
Я кивнула.
– Не знаю, найдется ли у него свободное время. Он запланировал кучу выступлений, а потом поедет в Вашингтон на встречу с президентом.
– С президентом?
– Угу. И он зовет меня с собой, – добавил Блейк. – Говорит, что это будет шансом формировать мою личность.
Свободной рукой я отбросила упавшие на лоб волосы.
– А на девятнадцатое у твоего дедушки запланировано нечто особое?
Блейк вскинул голову.
– Откуда ты знаешь? Это – его последнее выступление до отъезда. Награды «Молодежной лиги» в музыкальном центре, в зале Дороти Чэндлер.
– Это в центральной части Лос-Анджелеса. – Последняя дата, которую Хелена пометила в своем календаре. Все говорило о том, что убивать она собиралась сенатора. – Ну-ка попробую угадать: оно начнется в восемь?
– Угу. Мне надо будет там быть и вручать награду. А откуда ты узнала?
Мне нужно было придумать, что сделать, чтобы помешать этому.
– Извини, мне пора.
– Погоди! – Рукой, которая была переплетена с моей, он притянул меня ближе – так близко, что я ощутила у себя на щеке его дыхание. – Я все собираюсь сказать тебе одну вещь.
– Какую? – спросила я.
– Кэлли… – Его глаза изучали мое лицо, скользя по щекам, глазам, губам. – Не знаю, почему, не могу объяснить, но у меня такое чувство, будто я с тобой связан.
– Какую? – спросила я.
– Кэлли… – Его глаза изучали мое лицо, скользя по щекам, глазам, губам. – Не знаю, почему, не могу объяснить, но у меня такое чувство, будто я с тобой связан.
– Понимаю. У меня тоже.
– А ты не знаешь почему? – спросил он.
Я не знала. Я просто это ощущала.
– Наверное, не все и не всегда можно объяснить.
– Просто так получилось.
– Просто так получилось.
Сердце у меня стучало так громко, что он должен был бы его услышать.
Он приложил ладонь к моей щеке. Она была теплая и гладкая.
– Ты и правда особенная, – сказал он, а потом чуть наклонился и поцеловал меня в губы.
Неуверенно.
Нежно.
Он отстранился с ребяческой улыбкой – как у пятилетнего мальчишки, выигравшего в лотерею аквариум с золотой роборыбкой.
Глава 12
Я вернулась домой и проскользнула в спальню Хелены. Я понимала, что мысли о Блейке – это непозволительная роскошь и что мне не следует на них отвлекаться. Вот только меня к нему тянуло. Он обладал манерами и спокойствием человека, которому никогда не приходилось беспризорничать и воровать. Может, именно это мне в нем и нравилось – то, что он напоминал мне о той нормальной цивилизации, в которой я жила прежде. Не то чтобы наша семья была богатой, но в нашей жизни всегда присутствовала упорядоченность. Стабильность.
Однако мне не хотелось считать себя настолько поверхностной. Блейк нравился мне потому, что он был добрым и заботливым, внимательным ко мне и своей прабабушке Баби. Моя мать всегда советовала мне обращать внимание на то, как парень относится к своей матери: по этому ты поймешь, как он будет со временем относиться к тебе самой. Думаю, отношение к прабабушке тоже вполне для этого годилось.
Я искренне жалела, что дедушка Блейка оказался замешан во всю эту историю, но хотя бы в этом моей вины не было. Видимо, Хелена сначала пошла к нему в своем собственном теле, чтобы попросить о помощи несколько месяцев назад, когда исчезла Эмма.
Я прошла к секретеру Хелены, чтобы попытаться найти какие-то указания на то, что ей было известно о появлении сенатора Хэррисона на вручении наград в музыкальном центре. В ее компьютере ничего на этот счет не оказалось, а вот в одном из ящиков я нашла папку. Внутри лежал конверт. Я извлекла оттуда два билета на церемонию вручения наград «Молодежной лиги». 20.00, зал Дороти Чэндлер в музыкальном центре.
Это все подтвердило. Я схватила билеты обеими руками. Если я по-прежнему буду владеть своим телом, проблемы не будет. А вот если я отключусь, Хелена постарается осуществить свой план и убить сенатора.
Дедушку Блейка.
Я разорвала билеты пополам, а потом – еще раз пополам. Пробежав в туалет, я порвала их на мелкие кусочки и бросила в унитаз.
Одним движением я отправила в канализацию Хеленину возможность убить сенатора.
Мне не хотелось сидеть дома, когда через два дня пройдет награждение. Это слишком облегчит Хелене дело в том случае, если она сможет пролезть ко мне в тело. Мне необходимо что-то придумать.
Я подошла к гардеробу и достала из него нарядную сумочку, с которой была в клубе. Внутри оказалась визитка Мэдисон – вернее, Рианнон. Красивой и веселой девицы, которая на самом деле была старомодной веселой старушкой.
* * *Меня обрадовало то, что Рианнон все еще пользовалась телом Мэдисон: благодаря этому на следующее утро я легко ее нашла. Я явилась на место, назначенное нами для встречи: на суперкаток.
Там из-за льда было ужасно холодно. Катались только самые богатые подростки и немногочисленные отважные старички – на всех были самые современные костюмы, созданные для того, чтобы обеспечить максимальные скорость и безопасность. Не то чтобы им нужна была дополнительная защита. Как объяснялось на плакате, в суперконьки почти на уровне льда были встроены крошечные лазеры, которые управлялись кнопками, установленными на перчатках. Они чуть растапливали лед, чтобы катающийся мог развить высокую скорость. Но главная прелесть заключалась в кнопках реактивной тяги, создававших струю воздуха, которая чуть приподнимала вас над землей. Воздушный поток каждый раз появлялся на считаные секунды и приподнимал вас всего сантиметров на пять, но ощущения были сравнимы с полетом.
Чего только не доступно тебе, если ты богат! На те деньги, которые стоил здесь один день, десяток мирников могли сытно питаться всю неделю.
Я отыскала взглядом Мэдисон, кружившуюся в центре катка. Она остановилась – и я помахала ей. Она помахала в ответ и подъехала к краю катка.
– Кэлли, это так здорово! Я такая подвижная! Надень коньки и попробуй.
– В другой раз. Мэдисон, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
– Я готова! – Она подалась ко мне. – Нам, арендаторам, нужно друг за дружку держаться. – Она чуть отъехала и рассмеялась. – Чем я могу тебе помочь?
– Ты ведь живешь одна, да?
– Ласточка, кто же захочет со мной жить! – Она снова засмеялась. – Моя домоправительница живет отдельно.
– Можно мне завтра к тебе приехать? И остаться на ночь?
– У меня дома?
Я кивнула.
Она захлопала в ладоши:
– Девичник!
– Вот здорово! Спасибо.
Она ухмыльнулась:
– Значит, мы с тобой подруги, да?
Она протянула мне мизинец.
Я почувствовала себя ужасно глупо, но тоже протянула мизинец. Сцепившись пальцами, мы несколько раз встряхнули руки.
* * *Я сидела в машине в очереди к автомобильному окошку ресторана, чтобы взять еды. Мэдисон – идеальный выбор для того, чтобы не дать моему телу впутаться в неприятности в том не очень вероятном случае, если Хелена вернет себе контроль над моим телом в день награждения. Мэдисон достаточно чокнутая, чтобы не заметить, что с моей арендой что-то не так. Она была мне симпатична, но дружба со стопятидесятилетней старушкой не входила в список моих приоритетов. Мне просто хотелось провести оставшиеся две недели контракта без проблем типа убийства.
Машина впереди меня уехала с заказом, и я тронулась вперед. Медленно тормозя, я потянулась за сумкой, чтобы достать деньги. И тут пришло это чувство.
Головокружение. Отключка.
Это снова начиналось!
* * *Когда я пришла в себя, я прижималась щекой к ложу штурмовой винтовки, глядя в прицел. Мой палец уже начал нажимать на спуск, двигаясь очень медленно. Я опиралась плечом о стену рядом с открытым окном и целилась в толпу людей, стоящих внизу.
Нет! Нет-нет-нет!
У меня перехватило горло. Я осторожно сняла палец со спуска и позволила крючку медленно вернуться в нейтральное положение. Мир – и все его звуки – на одно мгновение замерли. А потом я услышала шум – какой-то дьявольский грохот. Оказалось, это стучит мое сердце.
Капля пота поползла у меня по лбу и остановилась у брови.
Мои мысли неслись со страшной скоростью: я гадала, что случилось. Не опоздала ли я?
Я стояла в гостиничном номере. На улице, примерно десятью этажами ниже, на площади собралась толпа. Люди смотрели на сцену, где было пусто.
Мое сердце забилось еще быстрее. Неужели сенатор уже погиб?
Боже, не надо!
Я осмотрела винтовку. Она была заряжена. Полностью. Ствол на ощупь казался прохладным. Внизу в толпе было спокойно.
Я шумно выдохнула. Я никого не застрелила!
Где я? Судя по высоким зданиям, это центр Лос-Анджелеса. Сквер внизу – это Першинг-парк.
На столе оказалась кожаная папка с тисненой золотом надписью «Миллениум. “Отель Билтмор”». Неплохое место Хелена выбрала для убийства! Я подняла винтовку, чтобы разрядить ее.
«Кэлли! Пожалуйста, не надо».
Ее голос звучал, как никогда, четко.
«Не разряжай».
– Хелена?
«Да».
– Ты меня слышишь? – спросила я.
«Теперь слышу. Связь стала лучше».
– Как это получается? – Я содрогнулась, словно пытаясь вытряхнуть ее из себя. – Во что ты меня втравила?
Я вынула патрон и положила его на стол.
«Перезаряди винтовку, пожалуйста. У нас мало времени».
– Нет, я не стану ее перезаряжать! – заорала я. – У тебя вообще не должно было быть оружия. – Я швырнула винтовку на кровать. – Где ты ее взяла?
«Если ты ее сломаешь, как мой пистолет, я просто достану новое оружие».
– Я его не ломала. Я его выбросила.
Я подошла к окну и посмотрела вниз.
Сенатор Хэррисон уже приехал. Он поднялся на сцену и заговорил с собравшимися.
– Я не собираюсь никого для тебя убивать, и не дам тебе использовать мое тело для убийства.
Я схватила створку и захлопнула окно.
«Послушай, Кэлли. Я хочу предотвратить преступление, которое коснется десятков тысяч людей твоего возраста».
Я покачала головой.
– Ты не отличалась правдивостью в отношениях со мной.
Я решила, что разумнее будет убраться от винтовки и от столь удобной для стрельбы позиции как можно дальше, и стремительно зашагала к двери.
«Кэлли, постой!»
Я захлопнула за собой дверь и побежала по коридору.
– Кем надо быть, чтобы задумать такое?