Английский линейный крейсер «Инвинсибл»
Едва Битти услышал на западе грохот выстрелов, как сразу повернул в этом направлении и в 20.18 заметил на NW германские линейные крейсера. Постепенно доворачивая влево, Битти сократил дистанцию до 8500 ярдов, после «Инфлексибл», а следом и остальные корабли открыли огонь. На «Индомитебле»
«в 20.20 были снова замечены вражеские линейные крейсера, и через несколько секунд они открыли огонь. Большинство расчета моей орудийной башни вышло наружу подышать свежим воздухом. Люди бросились обратно сломя голову. В 20.26 мы снова вели жаркий бой на дистанции 8600 ярдов. Немцы стреляли хорошо и несколько раз накрывали нас. Но и многие залпы нашей эскадры попадали в цель. Мы видели большие пожары на борту нескольких вражеских кораблей. К 20.42 они получили вполне достаточно и отошли, мы прекратили огонь. Если нам повезет, то мы дадим им еще один бой. У нас в башне имелись 2 граммофона – один в самой башне, второй – в рабочем отделении прямо под нами. Во время каждой передышки мы крутили пластинки, причем разные. Эта какофония была не хуже остальных ужасов войны».
Внезапное появление Битти стало неприятным сюрпризом для немцев. Германские линейные крейсера, которые пытались выйти в голову Линейному Флоту Шеера, около 20.25 попали под сильный обстрел, а сами они уже не могли отвечать. Во-первых, они видели только вспышки орудийных залпов противника, а во-вторых, уже имели очень тяжелые повреждения. Так как на «Дерфлингере» осталось только 2 исправных орудия главного калибра и корабль принял более 3000 тонн воды, Хартог увел 1-ю Разведывательную группу на другой борт колонны Шеера, прикрывшись его дредноутами. Эта короткая стычка произошла как раз, когда Хиппер попытался перейти с G-39 на борт «Мольтке», в результате он снова принял командование эскадрой только в 21.00. И все-таки «Лайон» и «Принцесс Ройял» даже во время этой перестрелки получили попадания, хотя корректировать свой огонь немцы не могли, однако пострадали они все-таки сильнее. 1-я Разведывательная группа больше не могла вести бой, поэтому она почти сразу повернула вправо, оказавшись в результате прямо на курсе 1-й эскадры линкоров вице-адмирала Шмидта. Его флагманский корабль «Вестфален» был вынужден снизить скорость и спешно повернуть на запад, чтобы избежать столкновения.
После этого Битти заметил броненосцы Мауве, которые теперь возглавляли германский линейный флот, и открыл огонь по ним. Мауве по-прежнему двигался на S-t-O и не позволил Битти преследовать свои линейные крейсера, за что и заплатил. Он лег на курс SSW, чтобы ввести в действие все орудия, но это было бессмысленно, так как англичане на темной стороне горизонта оставались невидимы. «Поммерн» и «Шлезвиг-Гольштейн» не сделали ни одного выстрела, «Дойчланд» выпустил 1 снаряд, «Гессен» – 5, «Ганновер» – 8, «Шлезиен» – 9. Корабли Битти быстро пристрелялись, и на «Шлезвиг-Гольштейне» попаданием 343-мм снаряда был разбит один каземат 170-мм орудия. «Поммерн» на какое-то время вышел из строя, вероятно, также получив повреждения. Продолжать дуэль было не только бессмысленно, но и смертельно опасно, поэтому в 20.25 Мауве повернул свои броненосцы «все вдруг» на 8 румбов вправо; к удивлению и радости немцев, Битти не последовал за ними, а скрылся на SW. «Пятиминутные корабли» выдержали удар линейных крейсеров, которые теоретически должны были уничтожить их моментально, ведь на попадания 343-мм снарядов не был рассчитан ни один броненосец в мире. Интересно было бы посмотреть, что случилось бы с «Евстафием», если бы в бою у мыса Сарыч противником русских броненосцев оказался «Лайон».
Но мы отвлеклись. Главным в этом эпизоде было то, что перестрелка линейных крейсеров Битти и броненосцев Мауве оказалась последним столкновением британских и германских линкоров в этой войне.
Уверенность Джеллико, что они идут навстречу противнику, вроде бы подтвердила вспыхнувшая через несколько минут короткая перестрелка в хвосте британской линии, где Гуденаф имел стычку со 2-й флотилией эсминцев. Крейсера Гуденафа отогнали германские миноносцы на запад. Один из «Ноттингема» так описывает этот момент боя:
«В сгущающихся сумерках мы имели короткую перестрелку с германскими эсминцами, в ходе которой «Саутгемптон» вроде бы потопил один из них. Однако они так быстро скрылись в тумане, что мы не сумели сблизиться на дистанцию эффективного огня. Лично я находился на мостике с 14.00, не имея лишней одежды. Никогда раньше я так не замерзал, но никому в голову не пришло бы послать вестового в каюту за плащом в разгар Ютландской битвы».
Судя по всему, это был S-50, который получил попадание невзорвавшимся 152-мм снарядом, который повредил главный паропровод, и миноносец окутался клубами пара.
Лишь к 21.00 после донесений «Лайона» и «Фалмута» ситуация немного прояснилась для Джеллико, но чуть раньше произошло третье, более важное столкновение. В 20.45 «Керолайн» и «Роялист», расположенные впереди «Кинг Георга V», на котором Джеррам все еще пытался догнать потерявшиеся корабли Битти, заметили в 8000 ярдов на NW три смутных силуэта. Капитаны 1 ранга Г.Э. Крук и Г. Мид повернули, чтобы атаковать противника торпедами, и сообщили об этом Джерраму. Флагманский штурман убедил Джеррама, что это британские линейные крейсера, и адмирал запретил атаку. Когда Крук повторил, что это неприятель, Джеррам ответил: «Если вы уверены – атакуйте». «Керолайн» и «Роялист» выпустили свои торпеды. Хоксли тоже заметил эти корабли, опознал их как неприятельские и повернул на них, ожидая, что 2-я эскадра линкоров откроет огонь, однако Джеррам оставался убежден, что это корабли Битти, которые на самом деле находились в 6 милях южнее. Кроме адмирала, никто в это не верил. В результате линкоры Джеррама огня не открыли, и Хоксли, судя по всему, просто струсил. Как позднее объяснял он сам:
«Я повернул флотилию от линейных крейсеров и начал ждать, что наш флот откроет огонь. Головной линейный крейсер выпустил осветительный снаряд, который подтвердил мое мнение, что это вражеские корабли. Но флот не стрелял. Было еще недостаточно темно, чтобы проводить атаку без огневой поддержки флота. Линейные крейсера повернули вправо и пропали из вида».
Все это так, но ведь «Керолайн» и «Роялист» атаковали противника без всякой поддержки! Если для командира эскадры линкоров осторожность может быть даже полезной, то командиру флотилии эсминцев она прямо противопоказана. Честно говоря, за одно это решение коммодора Хоксли следовало бы отдать под трибунал. Немецкие миноносцы пусть и нерешительно, но все-таки атаковали, английский командир не посмел даже приблизиться к противнику и нашел удобную формальную отговорку.
Впрочем, немцы также совершенно не представляли ситуацию. Когда «Керолайн» и «Роялист» были замечены на правом крамболе «Вестфалена», возникло подозрение, что это корабли 4-й Разведывательной группы. Однако они не ответили на запрос, а вскоре появились 7 эсминцев (это были «Кастор» и 11-я флотилия), поэтому «Вестфален» и «Нассау» открыли огонь с дистанции 8100 ярдов, и одновременно Шмидт повернул свою эскадру последовательно на 6 румбов вправо, чтобы уклониться от торпед.
Немцы уходили, а англичане в очередной раз никак на это не отреагировали. На «Орионе» флаг-офицер сказал Левесону: «Сэр, если сейчас вы выйдете из колонны и повернете на них, ваше имя станет таким же знаменитым, как имя Нельсона». Однако, как и Эван-Томас, Левесон был приучен исполнять любой приказ и не более того. «Мы должны сохранять кильватер», – отрезал он. Корабли Шеера отвернули на запад, прежде чем окончательно лечь на южный курс. Джеррам продолжал вести британский линейный флот параллельным курсом, не пытаясь сблизиться.
Ле Мезюрье и Хоксли все это видели, но, «видя, как «Кинг Георг V» отворачивает, мы решили, что следует идти за ним, чтобы не потерять контакта с нашим собственным флотом». Просто потрясающий пример полного служебного несоответствия. Командир эскадры крейсеров не понимает, что его главная обязанность – служить глазами флота. Не мудрено, что сразу после боя Битти изменил свои боевые инструкции. Он писал: «Обязанностью младших флагманов становится ожидание конкретных приказов и действия в духе требований главнокомандующего. Этих требований всего два, и они очень просты: пока вражеские тяжелые корабли остаются на плаву, мы должны их обнаружить и сообщить, атаковать и уничтожить».
Последняя встреча двух флотов завершилась, прежде чем на Северное море опустилась ночная тьма. Солнце должно было снова подняться примерно через 5 часов. Несмотря на тяжелые потери, которые почти целиком являются заслугой линейных крейсеров Хиппера, Гранд Флит по-прежнему командовал ситуацией. Шееру дважды пришлось бежать от сокрушительного огня соединения, которое сейчас располагалось в 10 милях от него, как раз на пути к безопасным гаваням. Хотя 31 мая второй Трафальгар не состоялся, в основном из-за отвратительной видимости и твердого намерения Шеера избегать столкновения, Джеллико, все его офицеры и матросы вполне могли надеяться на повторение «Славного Первого Июня» на следующий день.
Последняя встреча двух флотов завершилась, прежде чем на Северное море опустилась ночная тьма. Солнце должно было снова подняться примерно через 5 часов. Несмотря на тяжелые потери, которые почти целиком являются заслугой линейных крейсеров Хиппера, Гранд Флит по-прежнему командовал ситуацией. Шееру дважды пришлось бежать от сокрушительного огня соединения, которое сейчас располагалось в 10 милях от него, как раз на пути к безопасным гаваням. Хотя 31 мая второй Трафальгар не состоялся, в основном из-за отвратительной видимости и твердого намерения Шеера избегать столкновения, Джеллико, все его офицеры и матросы вполне могли надеяться на повторение «Славного Первого Июня» на следующий день.
Этот день был одной из самых славных страниц в истории Королевского Флота. 1 июня 1794 года адмирал лорд Хоу разбил французский флот адмирала Вилларе-Жуаеза и захватил несколько линейных кораблей. Сражение происходило так далеко от берега, что не получило другого названия. Впрочем, французы тоже нашли повод гордиться этой датой. Одним из погибших кораблей был «Венжер дю Пепль» – «Народный мститель», чью гибель очень красочно описал Жюль Верн в романе «20 000 лье под водой». Но вот что совершенно не приходило в голову Джеллико – это возможность оказаться в положении адмирала Мэтьюза, который после Тулонского сражения получил письмо от французского адмирала. «Если бы только не ваши капитаны, я сегодня находился бы у вас в плену…»
Бесславное Первое июня
Шеер был полон решимости еще до рассвета выйти к протраленному фарватеру южнее Хорнс-рифа, только так он мог спасти флот от окончательного уничтожения. Но для этого он должен был следовать прямо к цели с максимально возможной скоростью, несмотря ни на какие помехи, поэтому Шеер был крайне недоволен, когда «Вестфален» отвернул, уклоняясь от торпед «Керолайн» и «Роялиста». Он отдал еще один весьма сложный для перевода приказ: «Durchhalten!» – это требование следовать абсолютно прямым курсом. А чуть ранее, в 21.06, Шеер пошел на огромный риск, передав по радио приказ капитану 1 ранга Штрассеру, командовавшему воздушными судами, провести на рассвете разведку района Хорнс-рифа. Если бы англичане перехватили и дешифровали эту радиограмму, они сразу поняли бы, куда направляется Шеер. Приказ был перехвачен и расшифрован, но что из этого получилось, мы увидим дальше.
Германский флот считался подготовленным к ночному бою в отличие от английского, поэтому Шеер полагал приемлемым риск ночного боя с Гранд Флитом. На британских кораблях не хватало прожекторов, они не имели осветительных снарядов, другое дело, что теоретические выкладки немцев могли сильно разойтись с реальностью, однако Джеллико решил это не проверять. Он отвергал саму идею ночного боя, как грозящую вероятной катастрофой, во-первых, потому что противник имел большое количество эсминцев, а во-вторых, из-за трудностей ночного опознания целей. Британский адмирал боялся обстрелять собственные корабли. Но и это еще не все. Джеллико решил, что противник, который 2 раза так стремительно отворачивал прочь от Гранд Флита, не посмеет ночью пробиваться с боем к Хорнс-рифу, когда имеются еще 2 протраленных фарватера, ведущих в устье Яде. Джеллико решил «двигаться на юг, чтобы занять позицию, которая позволит возобновить бой на рассвете и будет достаточно выгодной, чтобы дать возможность перехватить врага, пытающегося идти к Гельголанду или Эмсу».
Поэтому в 21.17 британский главнокомандующий попытался перестроить свой флот в ночной походный порядок из четырех кильватерных колонн, идущих строем фронта. Ближайшей к противнику шла бы 2-я эскадра линкоров Джеррама, следующей к востоку располагалась 4-я эскадра линкоров Стэрди, возглавляемая «Айрон Дьюком», затем шла 1-я эскадра линкоров Берни и крайней на востоке была 5-я эскадра линкоров Эван-Томаса. Такой строй был более компактным и управляемым, однако и его недостатки тоже были совершенно очевидны. В случае атаки немецких миноносцев Джеллико оказался бы в исключительно сложном положении. Его корабли не могли свободно маневрировать, а любая торпеда, выпущенная по такому строю, могла поразить корабль если не во внешней, то в одной из внутренних колонн.
При этом, как обычно, приказ оказалось легче отдать, чем исполнить. Фактически Гранд Флит следовал дивизионными колоннами. Перечислим их с запада на восток: 1-я дивизия, 2-я дивизия, вся 4-я эскадра, 5-я дивизия, 5-я эскадра, 6-я дивизия. Однако 6-я дивизия, в состав которой входил поврежденный «Мальборо», постепенно отставала, так как не могла дать более 16 узлов, а флот держал скорость 17 узлов. В общем, намеченное перестроение удалось выполнить лишь к 22.10. Вдобавок несколько кораблей оторвались от своих, что могло привести к серьезным последствиям.
Джеллико ничего не передал о своих «намерениях на ночь», предоставив капитанам своих линкоров гадать: будут ли ночные часы короткой передышкой перед возобновлением боя на рассвете 1 июня. Битти придерживался того же мнения:
«Я продолжал следовать на юго-запад до 21.24. Ничего более не заметив, я решил, что неприятель находится на северо-западе от меня и что мы располагаемся между ним и его базами. Получив сообщение Джеллико, что флот идет на юг, и учитывая повреждения моих линейных крейсеров, а также наше стратегическое положение, которое позволяло при благоприятных обстоятельствах обнаружить на рассвете противника, я не считал ни желательным, ни возможным сближаться с ним в темное время суток. Я решил, что учту намерения главнокомандующего, следуя тем же курсом, и моя задача – помешать врагу прорваться к своим базам, обойдя нас с юга».
Для этого Битти вывел свои корабли, которые сопровождали легкие крейсера Александер-Синклера и Нэпира, в точку в 15 милях к WSW от «Айрон Дьюка». Сложилась курьезная ситуация. Британские корабли шли впереди Флота Открытого Моря, причем тем же самым курсом, словно они были немецким авангардом. 2-я эскадра легких крейсеров Гуденафа уже заняла позицию за кормой 1-й эскадры линкоров Берни. Крейсера Ле Мезюрье шли к востоку от 5-й эскадры линкоров Эван-Томаса, хотя с той стороны врага не было в помине.
Именно в этот момент Джеллико допустил одну из самых грубых ошибок за все время боя. Если бы он приказал своим минным флотилиям немедленно атаковать противника, пока еще окончательно не стемнело – то есть в период с 21.15 до 21.30, то мог бы добиться очень серьезного результата. Германские миноносцы оторвались от своих линкоров, и длинная колонна главных сил Шеера не имела никакого прикрытия. И если нежелание Джеллико вести ночной бой линкорами вполне понятно, то невозможно объяснить его отказ от атаки эсминцев. Вместо приказа атаковать он в 21.27 приказал своим флотилиям двигаться в 5 милях за кормой линейного флота, что «решало сразу три задачи. Они занимали великолепную позицию для атаки врага, если он попытается повернуть, чтобы ночью прорваться к своим базам. Они могли контратаковать эсминцы противника, если те ночью попытаются атаковать наши тяжелые корабли. Наконец, они располагались достаточно далеко, чтобы не атаковать по ошибке наши линкоры и чтобы те, так же по ошибке, не обстреляли их».
Эти объяснения вызывают определенные сомнения. С одной стороны, Джеллико выбрал такой курс своих линкоров, чтобы избежать ночного столкновения с немцами. Но минные флотилии, следующие в кильватер линкорам, находятся в «великолепной позиции для атаки врага». Здесь мы видим явное противоречие. Прикрыть свои линкоры от атак немецких миноносцев при такой диспозиции тоже не удалось бы. Пусть Джеллико не знал точной позиции немецкого флота, однако он имел все основания считать, что противник находится на западе. Однако свои эсминцы он держал к северу от линкоров… Но в решении третьей задачи Джеллико преуспел. Эсминцы так хорошо оторвались от линкоров, что с ними не удавалось связаться, даже когда они были нужны.
Немецкий линкор «Нассау»
Далее адмирал допустил еще две ошибки. Во-первых, его эсминцы не имели представления, где находится неприятель. Во-вторых, как и линкорам, Джеллико не передал эсминцам никаких инструкций. Командиры эсминцев должны были гадать, следует ли в соответствии с «Боевыми инструкциями Гранд Флита» поддерживать контакт со своим линейным флотом и быть готовыми к бою на следующий день или пытаться атаковать противника. Вдобавок Хоксли, который совсем недавно был назначен командующим минными силами, просто не имел времени обучить свои флотилии совместным ночным атакам. Поэтому британские эсминцы и в прямом, и в переносном смысле блуждали в темноте. Почему-то не был использован стандартный тактический прием – развернуть эсминцы строем фронта и двинуть в направлении противника. В этом случае германские линкоры наверняка были бы обнаружены и атакованы. И массированная торпедная атака могла нанести противнику серьезные потери. А так произошло лишь несколько совершенно случайных мелких стычек.