– Нет, – пожал плечами «граф». – К тому же я, к сожалению, не знаком с господином префектом.
– Ну, это не проблема, я могу вас познакомить, – засуетился банкир, почувствовав, что его «небольшое дельце» может решиться положительно. – Хотите?
– Ну, если вас это не затруднит… – ответил Артур.
– Нисколько, – заулыбался банкир. Его услуга познакомить графа с префектом в обмен на письмо графа влиятельному дядюшке насчет получения ордена Святого Владимира, дающего право на потомственное дворянство… Нет, это для него совсем не обременительно. И главное – экономно…
Через полчаса Артур «де Ламбер» и Якоб Зальцман вошли в приемную префекта. Секретарь знал банкира, поэтому, без проволочек доложив префекту о его приходе, незамедлительно распахнул перед ними двери кабинета:
– Прошу вас, входите.
Небольшой грузный человечек прошел им навстречу.
– Здравствуйте, господин префект, – поздоровался банкир и указал на Артура: – Позвольте представить вам, граф де Ламбер.
– Очень приятно, – произнес префект, пожимая руку Артура.
– Взаимно, – ответил Артур и слегка склонил голову.
– Вы давно в Вене? – спросил префект, вскинув любопытный взор на «графа».
– Совсем недавно, – ответил Артур. – Но уже успел побывать в вашей знаменитой опере и получить высочайшее наслаждение.
– Да, наша опера – лучшее, что у нас есть, – согласился префект и слегка помрачнел. – К сожалению, – добавил он с печалинкой в голосе, – моя служба не дает мне возможности посещать ее тогда, когда мне хотелось бы, иначе я ходил бы в оперу каждый день.
– Много дел? – участливо спросил Артур.
– Вы не представляете, насколько много! – воскликнул префект, усаживаясь в кресло. – Присаживайтесь, – указал он на кресла против себя.
– Благодарю, – ответил Артур и присел на краешек кресла, держа, как и положено аристократу, спину прямой. Банкир плюхнулся в кресло и поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Вы где остановились? – спросил Артура префект.
– В «Гранд-отеле», – ответил «граф».
– Ах, ну да, конечно, – произнес префект и посмотрел прямо в глаза «де Ламбера». – А что привело вас ко мне?
– Господин Зальцман, – Артур сделал жест в сторону банкира, – посоветовал мне обратиться к вам. Дело в том, что у меня украли мою дорожную сумку, где находились квитанция от багажа, деньги, паспорт и прочие документы.
– Денег было много? – спросил префект.
– Нет, сущий пустяк. Каких-нибудь восемьдесят тысяч франков. Хорошо, что там лежали не все мои деньги…
При слове «восемьдесят тысяч франков» Якоб Зальцман судорожно сглотнул, а префект выпучил глаза.
– Восемьдесят тысяч франков весьма внушительная сумма, – произнес он уважительно, явно не соглашаясь со сказанным.
– Возможно, – беспечно ответил «граф». – Однако меня больше беспокоит утеря багажной квитанции, паспорта и прочих документов, которые находились в той сумке.
– Понимаю, – кивнул головой префект. – И, конечно, всеми силами готов помочь вам в отыскании вашей сумки. Возможно, она не похищена, а просто забыта вами где-нибудь, или ее по ошибке взял кто-нибудь из пассажиров. Я пошлю несколько телеграмм с уведомлениями о розыске вашей сумки и прикажу типографии отпечатать объявления и афиши. Да, – префект доверительно посмотрел на «графа», – будет лучше, если в объявлении и розыскных афишах за доставление сумки будет иметься сумма вознаграждения.
– Конечно, – согласился Артур. – Две тысячи франков в качестве приза устроит?
– Сумма вознаграждения полностью зависит от вашего желания, – сказал префект, поразившись легкости, с которой граф назвал «две тысячи франков». А с другой стороны, если для него восемьдесят тысяч «сущие пустяки», то что уж говорить о двух!
Впрочем, Артур мог обозначить вознаграждение и более высокой суммой, например, в десять тысяч. Ведь он ничем не рисковал, поскольку таковой сумки попросту не существовало в природе…
Еще с четверть часа они поговорили о разных пустяках, и Артур получил приглашение от префекта на его именины.
– Буду, непременно буду, – поблагодарив за приглашение, пообещал Артур, после чего они с банкиром откланялись.
– Ну вот, вы и познакомились с господином префектом, – сказал Артуру банкир Зальцман, когда они вышли из здания префектуры. – Он обязательно поможет вам разыскать пропавшую сумку.
В сказанной банкиром фразе существовал явный намек на то, что теперь наступила очередь графа оказывать Зальцману услугу. Артур это понял и, дружески взяв банкира за руку, с чувством произнес:
– Вы не представляете, как я вам благодарен, господин Зальцман. – Артур выразительно посмотрел на банкира и сжал его локоть. – Сегодня… нет, прямо сейчас, по приходе в отель, я потребую принести себе письменные принадлежности и тотчас напишу письмо дядюшке-сенатору про вас. Считайте, – «граф» ясно и твердо посмотрел в выпуклые глаза Якоба Зальцмана, – что орден Святого Владимира у вас уже в кармане. То бишь в петлице, – поправился он.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, – сморгнул банкир.
– Пустяки, – ответил Артур. – Не стоит благодарностей.
Хохота в душе «его сиятельства графа де Ламбера» Якоб Зальцман, конечно же, не услышал…
Глава 10 БУДЬТЕ КАК ДОМА, БАРОН!
С чего начинать розыск человека в большом городе?
Можно ходить по улицам и всматриваться в лица прохожих. Через годик-другой, возможно, вам и встретится нужный человек. Или похожий. Или не встретится вовсе. Тут уж как повезет. А на везение уповать – счастия не видать. Нет, для секретного агента, занятого розыском определенного человека, «фигуранта», как говорят в специальных службах, такой способ решительно не терпим.
Можно носить фотографическую карточку фигуранта (в нашем случае, фигурантки) в кармане и приставать к прохожим с одним-единственным вопросом:
– Не видели ли вы этого человека?
Или с двумя:
– Не видели ли вы этого человека? А если видели, то где?
В конце концов, обязательно найдется человек, который видел изображенного на фотографической карточке фигуранта (фигурантку) или даже с ним (ней) знаком. Только вот скажет ли он об этом? Поведает ли постороннему человеку о том, что третьего дня он обедал с фигуранткой в ресторации на улице Свентояньской или пил кофе в кавярне «Каминные сходки» на небезызвестной Старувке?
Возможно, он об этом промолчит. А если человек, задающий вопросы и сующий под нос фотографическую карточку, не будет вызывать симпатии – промолчит обязательно. К тому же с какой такой стати он должен рассказывать постороннему человеку о своей знакомой? Причем весьма хорошенькой. И к которой у него имеется определенный интерес.
Впрочем, второй способ нахождения человека хотя также долог по времени исполнения, однако для секретного агента вполне приемлем. Если тот, конечно, не станет докладывать каждому встречному, что является секретным агентом полиции и разыскивает изображенного на фотографической карточке человека для его последующего немедленного арестования. Следовательно, нужно придумать подходящую правдоподобную легенду, оправдывающую розыски. К примеру, агент может представиться братом фигурантки, изображенной на карточке, внезапно пропавшей из родительского дома некоторое время тому назад и которую он безуспешно разыскивает. Может назваться служащим адвокатской фирмы «Гандони и сыновья», который ищет запечатленную на фотоснимке даму для вручения ей наследства в несколько сотен тысяч американских долларов, так как она, оказывается, единственная наследница по отцовской линии недавно почившего финансового воротилы Генри Вандербильта. В последнем случае не исключено даже появление добровольных помощников из числа альфонсов или собирающихся стать таковыми.
Кроме того, агент (если он, конечно, агент настоящий и умный) должен своим видом и обхождением непременно вызывать симпатию и непреодолимое желание всячески посодействовать. В противном случае даже те, кто видели фигуранта (фигурантку), будут запираться. И биться агенту подобно рыбе об лед, но правды уже не сыскать!
Еще быстрее пойдут розыски, если секретный агент достаточно расторопен, а главное, изобретателен: он постарается влезть в шкуру фигурантки и даже попытаться прожить ее жизнью. Именно по этому пути и пошел Владимир Августинович Ренке, секретный агент Варшавского сыскного отделения, прикомандированный к полицейской управе.
Начал он с того, что долго всматривался в фотографическую карточку «баронессы фон Штайн». Напрашивались некоторые выводы…
Что она действительно баронесса если уж не по титулу, то по своей натуре, – сомнений у Влодзимеша не было. С карточки прямо ему в глаза смотрела женщина умная, образованная, сильная и знающая себе цену. Теперь, для того чтобы располагать сведениями, где ее надлежит разыскивать, необходимо было решить для себя несколько вопросов. Во-первых: где может бывать такая дама? Во-вторых: где и в каких магазинах она одевается? Пожалуй, что и третье: где обедает?
Поскольку у такой дамы не может не быть воздыхателей и поклонников, то следующие вопросы напрашивались как бы сами собой: кто эти воздыхатели и поклонники? Каков круг ее знакомых?
Помимо этого, нужно было разрешить еще кое-что: каковы интересы и привычки у такой броской дамы? И уже ответив более-менее на поставленные вопросы, можно будет задаться следующим: где такая дама может проживать?
Влодзимеш отложил фотографическую карточку и погрузился в раздумья.
На первый вопрос он для себя уже ответил: такая дама, как «баронесса фон Гольстен», может бывать всюду! Это только кокотки или весьма недалекого ума куклы-красотки, неожиданно выбившиеся в аристократки по случаю удачного замужества, впадают в необоснованный снобизм и с неохотой выходят за пределы Старого города, и уж тем более не общаются с теми людьми, которых считают ниже себя по положению. Дамы же с умом и образованностью или аристократизмом в крови не станут кичиться деньгами и титулами, а будут вести себя естественно и соответственно той среде, в которую привел их случай. Фигурантка, выдающая себя за баронессу фон Гольстен, была именно из таковых. Ведь общалась же она с бывшим актером, опустившимся так, что дальше некуда, и с женщиной весьма сомнительных занятий? И прийти в ночлежный дом для выбора подельников не побрезговала, а для этого нужно своеобразное мужество. Стало быть, разыскиваемая Ольга Григорьевна фон Штайн, выдающая себя за баронессу фон Гольстен, может бывать повсеместно. И круг ее знакомых может статься самый разнообразный…
Ренке снова посмотрел на фотографию «баронессы».
Где и в каких магазинах она одевается?
Вот на этот вопрос возможен вполне конкретный ответ: только в самых лучших и дорогих. Ведь, помимо самоуважения и соответствия титулу баронессы, Ольга Григорьевна фон Штайн, проживая в Петербурге, принадлежала к высшему столичному свету, а это обязывает ко многому и создает определенные привычки и манеры. Такая дама не станет одеваться в лавках, а предпочтет самые модные и шикарные магазины и дорогие ателье, следуя как традициям светского Петербурга, так и собственному вкусу. А вкус у нее, судя по тому, как она одета на фотографии, весьма изысканный. Из этого следует, что из всех магазинов, салонов и ателье Варшавы она предпочтет салон «Богема» пани Заславской на Рыночной площади, магазин Густава Броневицкого в доме «Под Базилишком» и, возможно, пошивочное ателье «Парижские моды» на Новы Свят. А это уже кое-что…
Обедает она, тоже несомненно, в самых дорогих ресторациях и кофейнях Старого города.
Ну и, наконец, воздыхатели и поклонники – а таковые, конечно, у нее имеются – будут определенно из числа состоятельных или очень богатых господ, возможно, даже иностранных подданных, которых можно очаровать, а уже затем приступить к облегчению их карманов. Кроме того, принятие Ольгой Григорьевной титула баронессы может говорить о том, что она предпочтет выбирать поклонников (а возможно, и окажет им благосклонность) из числа не только богатой, но и титулованной знати. А кто из таковых обитает ныне в Варшаве – узнать не трудно.
Влодзимеш еще раз взглянул на фотографическую карточку фигурантки и положил ее во внутренний карман.
Где искать фигурантку?
Конечно, в самых фешенебельных районах Варшавы.
А где она живет?
Скорее всего, в большой шикарной квартире или особняке, – ведь надо же где-то принимать богатых и титулованных поклонников, будучи «баронессой», а в прошлом генеральшей!
Направим стопы именно туда.
* * *– Ну что же вы, барон… Проходите, и прошу вас, будьте как дома.
Ольга Григорьевна, то бишь Амалия Шульц, обворожительно и ободряюще улыбнулась, взглянув гостю в глаза. Гость, барон Готшильд, банкир из Вены шестидесяти двух лет от роду, имеющий в Варшаве филиал своего банка, робко прошел по персидскому ковру и остановился напротив кресла. В присутствии Амалии Шульц он чувствовал себя пятилетним неуверенным ребенком.
– Присаживайтесь, – проворковала Амалия и дотронулась до руки барона, чем вызвала у него нечто вроде колик в самом низу живота.
– Я, дорогая Амалия… вы позволите мне так называть вас?
– Конечно, – скорее выдохнула, нежели ответила «баронесса», и этот выдох едва не свел банкира с ума. Он еще сильнее заерзал в кресле, потому как естество, до того спавшее у него уже более полугода, проснулось и начинало все увереннее заявлять о себе.
А ведь еще недавно казалось, что все умерло. Вот что делает чувство!
– Я, дорогая Амалия, – сдерживая волнение, повторил Готшильд, – по роду своей деятельности много времени бываю в разъездах. Из Варшавы я должен вернуться в Вену, где проведу несколько дней, а потом мне предстоят вояжи в Берлин, Париж и Лондон…
– Как это замечательно, – заполнила возникшую паузу Амалия и ласково посмотрела в глаза банкира.
Конечно, она прекрасно видела, что творится сейчас с бароном Готшильдом, понимала, что это не тот случай, чтобы торопить события. Барон должен немного помучиться. Будучи женщиной опытной не только в делах, скажем так, противузаконных, но и в любовных чувствах, она прекрасно понимала, что существует огромная масса мужчин, охладевающих к женщинам, причем еще совсем недавно очень желанным, сразу же после свершения главного любовного акта. Она и сама не очень понимала, почему мужчина, овладев женщиной, вдруг остывает, хотя буквально за минуту до обладания готов был ради нее на всевозможные безрассудства и вполне искренне клялся в вечной любви. Казалось, все должно происходить наоборот: овладев страстно желанной женщиной и испытав высшее блаженство, мужчина просто обязан был жаждать испытывать наслаждение и блаженство вновь. Но этого не происходит; точнее, он хочет этого, но… уже с другой женщиной.
Посему умная и опытная Ольга фон Штайн не хотела раньше времени испытывать судьбу. А вдруг барон относится именно к такой непонятной категории мужчин? Нет, уж лучше пусть помучается…
– …а возможно, и Нью-Йорк, – закончил перечисление городов Готшильд. В его голос добавился хрип, отчего на губах Ольги фон Штайн появилась едва заметная улыбка. – И я, – он просительно посмотрел на Амалию, – страстно желал бы, чтобы вы… чтобы мне в моих путешествиях… сопутствовала дама… то есть чтобы вы сопутствовали мне… в моих путешествиях…
Банкир посчитал фразу законченной и вытер взмокший лоб. Слова отчего-то давались нелегко.
– Вы предлагаете мне стать вашей спутницей на время ваших путешествий? – пристально посмотрела на барона Амалия. – Я правильно вас поняла?
– Правильно, – проблеял банкир, не понимая реакции женщины: то ли она уточняет вопрос, то ли сердится на его предложение. Поэтому он быстро и с некоторым испугом добавил: – Конечно, вы будете состоять на моем полном пансионе, и вам будет определено содержание в таком размере, какой вы сами укажете.
– Я не кокотка, милостивый государь, – после некоторого молчания отозвалась Амалия. – Я вдова магдебургского пастора, – слова прозвучали со значением, – после кончины которого получаю пенсион, достаточный для того, чтобы продолжать жить дальше. Конечно, – «вдовица» притворно вздохнула и опустила глаза долу, – мне бы хотелось большего, но ведь сколько людей живут хуже моего и не смеют роптать! Вот и я не стану роптать, и смиренно понесу свой вдовий крест через годы до самой смерти…
– Вы… – Барон едва не задохнулся в буре охвативших его чувств. – Вы просто не знаете себе цену!
«А вот это ты врешь, – усмехнулась в душе Ольга Григорьевна. – Цену себе я знаю…»
Ольга фон Штайн глубоко вздохнула, от чего ее пышная грудь пришла в волнительное движение.
– И я не желаю, да и не могу допустить, – продолжал свои восклицания барон Готшильд, – чтобы такая прелестная и красивая фрау жила единственно на один пенсион. – В возбуждении банкир даже приподнялся в кресле. – Вы… Вы должны блистать! Бывать в свете, посещать рауты и балы, одеваться у лучших модельеров Европы. То есть жить полной жизнью, которая создана специально для вас! И поверьте, – банкир судорожно схватил вдруг руку Амалии и прижал ее к своей груди, – я смогу без труда дать вам все это!
Ольга фон Штайн не отдернула руку. Не сверкнула негодующе очами и не ответила гневным отказом, – к чему эти глупости? Уж если богатый человек (влюбленный как юноша, право, неловко!), да еще и с титулом, предлагает ей деньги, причем такую сумму, какую она сама себе назначит, так почему бы и не согласиться? Причем от нее не требуется никаких противузаконных деяний. Нет, надо определенно соглашаться. Конечно, не сразу. Следует немного потянуть время, набить себе цену. Пусть пока помучается в неведении…
– Ваше предложение, конечно, привлекательно, – промолвила Амалия задумчиво и как-то печально, словно ей приходилось переступать через что-то такое, чего в иных обстоятельствах она не решилась бы переступить никогда и ни за что на свете. – Но я, поймите меня правильно, не могу ответить вам сразу…