Сотня шагов, и Ганнон начал отставать.
— Я не могу идти быстрее, — объяснил он юным римлянам, которые с нетерпением глянули на него.
— Мы можем прекратить погоню, — недовольно сказал Квинт. — Или ты просто останешься тут.
Надо отдать ему должное, при этих словах он покраснел.
Но Ганнон сжал кулаки. «Я же этот проклятый след нашел, а не ты», — подумал он.
Повисла неловкая тишина.
— Я могу помочь, — внезапно сказала Аврелия.
Она вытащила из-под одежды небольшую связку ключей и, встав на колени сбоку от Ганнона, потыкала ими по очереди в кандалы карфагенянина, пока не нашла нужный.
— Ты понимаешь, что делаешь? — возмущенно спросил Квинт.
Аврелия не обратила никакого внимания на слова брата. Широко улыбнувшись Ганнону, она отстегнула второе кольцо, при этом не смогла удержаться от мысли, что юноша похож на греческую статую атлета.
Ганнон, не веря глазам, поднял одну ногу, потом другую.
— Клянусь бородой Баал Хаммона, как же здорово!
— Как, во имя Гадеса, ты их заполучила? — спросил Квинт, подходя к молодым людям.
Аврелия просто светилась от гордости.
— Сам знаешь, как Агесандр вечерами любит выпить. И очень часто потом спит до Бесперы, первой стражи. Мне было достаточно подобраться к нему и сделать восковые слепки с каждого. А потом сходить к кузнецу и сделать копии. Я сказала ему, что это ключи от отцовских сундуков, и дала пару монет, чтобы он никому не рассказывал.
Глаза Квинта расширились, но он все равно был не рад.
— Зачем ты это сделала?
Аврелия не хотела сознаваться в истинной причине, по которой она освободила Ганнона от кандалов. Она их просто ненавидела. Большинство рабов получали право ходить без цепей спустя годы службы, когда хозяева сочтут, что они уже не помышляют о побеге. Но некоторым такое доверие не оказывали никогда. Естественно, Агесандру не составит труда убедить Фабриция, что Ганнон как раз из таких.
— На такой случай, как сегодня, — с вызовом сказала она. — Чтобы мы смогли нормально охотиться.
— Он же сбежит! — вскричал Квинт.
— Нет, не станет, — с горячностью возразила Аврелия и посмотрела на Ганнона. — Ты же не станешь?
Растерявшись в такой странной ситуации, ошеломленный действиями Аврелии, Ганнон едва смог ответить.
— Н-нет, конечно нет… — запинаясь, сказал он.
— Вот! — торжествующе сказала брату Аврелия.
— И ты веришь? Он же раб!
Глаза Аврелии сверкнули.
— Ганнону можно доверять, Квинт, и ты это знаешь!
Ее брат мгновение смотрел ей в глаза.
— Очень хорошо, — проговорил он наконец и, поглядев на раба, спросил: — Дашь слово, что не сбежишь?
— Клянусь. Да будут в этом свидетелями Танит и Баал Хаммон, Мелькарт и Баал Сафон, — твердо ответил Ганнон.
— Если ты солгал, я сам тебя поймаю, — пробормотал Квинт.
— Отлично, — ответил Ганнон, не отводя взгляда.
Римлянин слегка кивнул.
— Тогда вперед.
Наслаждаясь возможностью бежать, впервые за много месяцев, Ганнон сорвался с места туда, где видел след кабана. Конечно, юноша думал о побеге, но клятву, которую он только что дал, никак нельзя нарушить.
Но, к их разочарованию, кабан куда-то улизнул. Прошел час, а они так и не увидели зверя. След привел их туда, где лес редел, уходя вверх по склону горы, и постепенно уступал место камню. Большие участки скальной породы под ногами сводили шансы найти зверя к минимуму.
Квинт поглядел на темнеющее небо и выругался.
— Скоро придется прекратить погоню. Мне не улыбается ночевать здесь. Давайте разойдемся в стороны. Думаю, это лучшее решение.
Аврелия пошла влево от Квинта, а Ганнон медленно двинулся вправо. Не отрывая взгляд от земли, он проделал уже добрых пару сотен шагов, но так ничего и не увидел. Поглядел на склон горы. Скалы покрывала лишь короткая жесткая трава. Это еда для коз и овец, не для кабанов.
Ганнон нахмурился. Впереди и выше, за торчащими тут и там соснами и можжевельником, он увидел небольшой деревянный домик. Из дыры в крыше неспешно подымался дымок. Вокруг домика были плетеные заборы, судя по всему — загоны для овец. Ганнона это не удивило. Как и у большинства землевладельцев, стада Фабриция были с весны на удаленных пастбищах, их охраняли жившие там же пастухи и собаки. Простенькие хижины и загоны для животных были повсюду, защищая пастухов от плохой погоды, а стада — от хищников, например, волков. Но, к своему удивлению, Ганнон услышал блеяние. Поглядел на небо. Загонять стадо с пастбища рановато. Он бросил взгляд на Квинта, который все еще искал следы кабана. Вдалеке заметил Аврелию; похоже, девушку, тоже ничего не насторожило.
Ганнон уже хотел было тихо свистнуть, но что-то его остановило. Вместо этого он неторопливо побежал к римлянам.
Увидев подбегающего раба, Квинт обрадовался.
— Что-то видел?
— Вон там, наверху, овцы уже в загоне, — сообщил Ганнон. — Рановато, так ведь?
Квинт прикрыл глаза рукой и взглянул наверх.
— Во имя Юпитера, ты прав, — признал он, недовольный тем, что не заметил этого первым. — Там пастухом Либон. Добросовестный, от работы не отлынивает.
У Ганнона сжало живот.
— Скверно, — сказал Квинт, скидывая мешок и вытряхивая на землю содержимое. Раскатал плащ, аккуратно заткнул себе за пояс один из гладиев, другой отдал только что подошедшей Аврелии.
— Наверняка он тебе не понадобится, — пытаясь изобразить уверенность, сказал он и улыбнулся. Согнув лук о колено, натянул тетиву. У него в колчане было десять стрел. Достаточно, подумал Квинт.
— Что случилось? — встревоженно спросила Аврелия.
— Может, и ничего, — ответил Квинт, пытаясь ее успокоить. — Просто возьму с собой Ганнона и проверю, что там в хижине.
У Аврелии в глазах блеснул страх, но она не дала ему воли.
— А мне что делать? — спокойно спросила она.
— Останься здесь, — приказал Квинт. — Спрячься. Ни в коем случае не иди следом за нами. Понятно?
Девушка кивнула.
— Сколько мне ждать?
— Четверть часа, не больше. Если мы не вернемся, бегом возвращайся домой. Найди Агесандра и скажи ему, чтобы привел сюда достаточно людей. С оружием.
И тут Аврелия не выдержала.
— Не ходите туда, — прошептала она. — Давай вместе пойдем за Агесандром.
Квинт на мгновение задумался.
— Возможно, Либон в опасности. Я должен проверить, — наконец твердо заявил он и похлопал Аврелию по плечу. — Все будет хорошо, вот увидишь.
Поняв, что брата ей не переубедить, Аврелия шагнула было к Ганнону, но остановилась.
— Да защитит вас обоих Марс, — дрожащим голосом прошептала она, негодуя на себя за слабость.
«И Баал Сафон», — подумал Ганнон, призывая в помощь карфагенского бога войны.
Оставив Аврелию следить за ними из-под большой ели, двое юношей начали взбираться выше. Квинт удивился той неощутимой перемене, которая произошла в их отношениях. Хотя впереди не было видно ни единого человека, они оба шли пригнувшись и скрываясь за кустами. Как подобало воинам… «Не глупи, он же раб», — подумал Квинт.
— Наверное, разбойники, — сказал он сам себе. — Кто же еще?
— В сельской местности в окрестностях Карфагена я сказал бы то же самое, — ответил Ганнон.
Квинт выругался.
— Непонятно, сколько их там?
Ганнон пожал плечами. Скверно, что у него нет оружия. Ничего удивительного, что Квинт отдал второй гладий Аврелии, но ему от этого не легче.
— Ничего не могу сказать.
У Квинта пересохло во рту.
— Что если их слишком много и я не справлюсь?
— Надо постараться не обгадиться со страху и подползти туда, — сухо ответил Ганнон. — Прежде чем идти за помощью.
— Хорошая мысль, — ответил Квинт, улыбнувшись против воли.
Дальше они подымались молча. Последним укрытием перед хижиной пастуха был невысокий кипарис, и до него они легко добрались. Переведя дыхание, стали по очереди выглядывать, осматривая загоны и убогую хижину, едва ли не шалаш. Двигая губами, Квинт пересчитал овец.
— Больше полусотни, — прошептал он. — Все стадо Либона.
Рассуждай логично, подумал Ганнон.
— Может, он приболел?
— Сомневаюсь, — ответил Квинт. — Либон здоров и крепок. Всю жизнь в горах.
— Тогда надо немного подождать, — предложил Ганнон. — Не стоит бросаться вперед, не оценив ситуацию.
Римлянин едва не вспыхнул. Рабам не дозволено давать советы хозяевам, зло напомнил он себе. Но карфагенянин прав. Прикусив губу, юноша достал из колчана стрелу с оперением из гусиного пера. Его любимая, он не раз убивал ею дичь. Но не человека, со страхом понял Квинт. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Хорошо бы, чтобы до этого не дошло. Но тем не менее он достал из колчана еще три стрелы и воткнул их в землю у ног. Внезапно ему пришла в голову ужасная мысль. Если там разбойники и их много, лук — его единственное преимущество. И его может не хватить. Квинт был готов к опасностям, идя сюда, но вот о сестре не подумал. И он повернулся к Ганнону.
— Если со мной что-то случится, беги обратно и как можно скорее уводи отсюда Аврелию. Понял меня?
Поздно говорить, что лучше бы Квинт дал ему меч, зло подумал Ганнон. Тогда бы их было двое, сколько бы там ни было разбойников. Но он кивнул.
— Конечно.
Вскоре они уловили какое-то движение внутри хижины, расположенной в шагах двадцати от них. Кто-то кашлянул — видимо, мужчина только что проснулся. Квинт окаменел и обратился в слух. Ганнон сделал то же самое. Они услышали, как хлипкая дверь хижины настежь распахнулась. Появился силуэт человека в овечьей шкуре, накинутой поверх домотканой туники. Потягиваясь и зевая, он спустил штаны и начал облегчаться. Солнечный луч блеснул на желтой струе мочи.
Квинт тихо выругался.
Несмотря на очевидность реакции, Ганнон решил спросить.
— Это не пастух? — прошептал он.
— Нет, — одними губами прошептал Квинт, аккуратно наложил на тетиву любимую стрелу и навел ее на чужака.
— Это может быть другой пастух?
— Я его не знаю, — бросил Квинт, оттягивая тетиву так, что оперение из гусиного пера оказалось у самого уха.
— Подожди! — прошипел Ганнон. — Надо быть уверенным.
Квинта снова разозлил тон раба. Но тем не менее он не спустил тетиву. У него тоже не было никакого желания убивать невинного.
— Цецилий? Ты где? — послышался голос из хижины.
Оба юноши замерли.
Закончив облегчаться, тот, что снаружи, натянул штаны.
— Снаружи, — неторопливо ответил он. — Помочился на пастуха. Убедился в том, что он все еще мертв.
Раздался громкий хохот.
— Вряд ли этот сын шлюхи выжил бы после того, что ты с ним сделал.
— Кто бы говорил, Бальб, — послышался третий голос. — Больше всего он орал, когда ты взялся за раскаленную кочергу.
Квинт с ужасом глянул на Ганнона.
Бальб гулко и противно расхохотался.
— Как думаешь, Полион?
Ответа не последовало, и они услышали, как Бальб пнул кого-то ногой.
— Просыпайся, ты, пьянь.
— Сейчас дам ему под зад с размаху и проснется, — заревел Цецилий, направляясь к двери.
Ганнон в отчаянии повернулся к Квинту, чтобы сказать, что стрелять не стоит, но было поздно. Он едва увидел мелькнувшую в воздухе стрелу, которая просвистела в воздухе и попала Цецилию прямо в грудь. С изумлением на лице разбойник рухнул на колени, а затем завалился набок, в грязь. Несколько раз судорожно вздохнув, он затих.
— Отлично, — прошептал Ганнон. — Осталось еще трое.
— Не меньше, — ответил Квинт, даже не задумываясь над тем, что только что сделал, наложил следующую стрелу и стал ждать.
Хижина стоит так, что разбойники могут выглянуть наружу и увидеть тело Цецилия, не подставляясь под стрелы. «Юпитер всемогущий и величайший, — тихо взмолился он, — пусть следующий мерзавец так ничего и не поймет».
Ганнон стиснул зубы. Он тоже понимал, в насколько опасной ситуации они оказались.
— Цецилий? Ты что, упал, на хрен? — требовательно крикнул Бальб.
Ответа не последовало. Спустя мгновение из хижины показался дюжий мужчина с длинными грязными волосами. В мгновение ока увидел тело товарища и торчащую у него из груди стрелу, приглушенно вскрикнул и резко развернулся, чтобы спрятаться в хижине.
Квинт спустил тетиву. Стрела полетела точно в цель и с глухим стуком вонзилась в правый бок Бальбу. Разбойник выругался, но сумел скрыться с глаз.
— Помоги мне! — крикнул он. — Я ранен.
Из хижины донеслись злобные крики.
— Цецилий мертв, — злобно рыкнул Бальб. — Стрела в груди. Нет, Сеян, я ни хрена не знаю, кто это.
После этого разбойники перешли на шепот.
— Они знают, что я здесь, рядом, — прошептал Квинт, внезапно задумавшись, не откусил ли он больше, чем сможет проглотить. — Но не знают, что я один. Что они станут делать?
«Ты не один, самодовольный дурак», — скривившись, подумал Ганнон.
— А ты бы что сделал?
— Попытался бы сбежать, — ответил Квинт, протягивая руку за стрелой.
В это же мгновение раздался треск, и стена хижины развалилась. Трое разбойников выбежали и рванулись прямо на них. Впереди был худощавый мужчина в заляпанной вином тунике. Он сжимал в руках охотничье копье. Это, должно быть, Полион, подумал Ганнон. Позади него находился дюжий мужчина с дубиной в руке. Ганнон удивленно моргнул. Бальб бежал в паре шагов позади, держась одной рукой за раненный стрелой бок, а в другой был зажат ржавый меч. Хотя первый вдвое больше Бальба, здоровяк был похож на него как две капли воды. Видимо, они братья.
Мгновение они глядели друг на друга.
Первым среагировал Полион.
— Это же дети… Один даже без оружия! — крикнул он. — Убьем их!
Его товарищей не требовалось подбадривать. С гневным ревом все трое бросились вперед.
Их разделяло уже всего пятнадцать шагов.
— Быстро! — крикнул Ганнон. — Застрели хотя бы одного ублюдка.
Сердце Квинта бешено колотилось, и он едва смог правильно наложить стрелу. Но спустил тетиву раньше, чем надо. Стрела просвистела над плечом Полиона и упала на развалины хижины. Времени пустить следующую не было. Разбойники уже были рядом. Бросив лук, Квинт вырвал из ножен гладий.
— Беги отсюда! — заорал он. — Знаешь, что делать!
Поняв, что без оружия он обречен на верную смерть, Ганнон развернулся и побежал.
— Не гонитесь за ним! — крикнул Полион. — Этот засранец, похоже, быстрее ветра бегает!
У Квинта едва хватило времени, чтобы вознести благодарственную молитву Юпитеру, прежде чем Полион, перепрыгнув через упавший ствол дерева, оказался перед ним.
— Значит, это ты человека убил, когда он поссать вышел? — зарычал разбойник, делая выпад копьем.
Квинт увернулся.
— Он получил по заслугам.
Ухмыляясь, Полион снова сделал выпад.
— Эта смерть полегче, чем та, которой умер пастух.
Квинт старался не думать о Либоне, как и о том, что он сам остался один против троих. Ухватив гладий обеими руками, отбил древко копья в сторону. Сеян, здоровяк, был в паре шагов, а вот Бальба не видно. «Где же этот сын шлюхи», — подумал Квинт. От догадки его едва не стошнило. Ублюдок заходит сзади, чтобы ударить в спину, понял юноша. Все, что ему пришло в голову, — это отступить к дереву. Отбив град ударов Полиона, он отбежал к ближайшему кипарису с толстым стволом. Так возможно выстоять.
К его изумлению, он успел это сделать.
Проблема была лишь в том, что спустя удар сердца его полукругом обступили трое ухмыляющихся разбойников.
— Сдавайся, и умрешь легкой смертью, — предложил Полион. — Не то что бедный пастух.
Рассмеялся даже раненый Бальб.
«Что я наделал», — подумал Квинт, но смог сдержать страх.
— Вы хреновы мерзавцы! Я вас всех убью! — заорал он.
— Думаешь? — оскалившись, спросил Полион. — Как хочешь.
И тут же ткнул копьем Квинту в грудь.
Юноша отшатнулся в сторону. Слишком поздно, понял он, увидев, как Сеян бьет дубиной в то самое место, куда он хотел сместиться. Отчаявшись, намеренно упал. Дубина с громким треском ударила в дерево. При мысли о том, что этот удар размозжил бы ему голову, Квинт мгновенно вскочил. Воспользовавшись моментом, рубанул мечом по руке Сеяна и с радостью увидел, что лезвие врезалось в правую руку гиганта. Глубокого пореза оказалось достаточно, чтобы разбойник заревел от боли и отшатнулся. Но радость Квинта была недолгой. Такая рана не остановит этого скота. Чтобы выжить, ему надо вывести из строя или убить двух других.
И в это мгновение в его голову врезалась рукоять меча. У Квинта вспыхнуло в глазах, и его колени подогнулись. Теряя сознание, он упал.
Ганнон пробежал шагов пятьдесят, когда решил глянуть через плечо. Довольный, что его не преследуют, он пробежал еще полсотни шагов и снова обернулся. Наконец-то один. На свободе. В безопасности. Как и Аврелия.
«Но что же с Квинтом», — с ужасом подумал он.
«Ты убежал. Трус», — кричал ему его разум.
«Квинт приказал мне, — подумал он, защищаясь от непрошеных мыслей. — Этот идиот так и не смог доверить мне гладий!» — «И это значит, что ты оставишь его на погибель, — пришло ему в голову. — Какие у него шансы выстоять против троих взрослых мужчин?»
Ганнон резко остановился и, развернувшись, побежал в гору со всех ног, старательно считая шаги. Досчитав до восьмидесяти, сбавил темп. Выглянув из-за деревьев, увидел троих разбойников, стоящих над неподвижным телом. Страх когтями сжал живот Ганнона, и он укрылся за кустами. Нет! Он не должен умереть! Когда от пинка Полиона Квинт застонал, Ганнона едва не стошнило. Римлянин еще жив. Но долго это не продлится, это уж точно. Ганнон сжал кулаки. В руках ничего нет. Что же делать, во имя Баал Сафона?
— Давай оттащим его в хижину, — предложил Полион.
— Зачем? — возразил Бальб. — Можем просто убить этого паршивца прямо здесь.