— Чудесно. А что еще пишет отец?
Ганнон так ничего и не знал о чувствах Аврелии. Он был вполне рад тому, что Юлий поручил ему подмести внутренний двор, что, в свою очередь, давало ему возможность послушать, о чем говорят. Навострив уши, юноша тыкал метлой в щели между кубиками мозаики, старательно выковыривая из них грязь.
Атия продолжила с интересом читать.
— Большая часть того, о чем он пишет, касается действий Республики в ответ на движения Ганнибала. Минуции и их союзники трудятся без устали, помогая готовиться к войне. Флакк надеется, что его назначат трибуном в один из новых легионов. Что самое главное, Тиберий Семпроний Лонг и Публий Корнелий Сципион, два новых консула, получили в ведение Сицилию с Африкой и Иберию соответственно. Первый должен атаковать сам Карфаген, а второй — выйти навстречу Ганнибалу и разгромить его. Отец рад, что он и Флакк будут служить у Публия.
— Потому что вся слава достанется той армии, которая разгромит Ганнибала, — тихо сказала Аврелия. Иногда она хотела сама быть мужчиной, чтобы тоже иметь возможность отправиться на войну.
— Все мужчины одинаковы. А нам, женщинам, приходится лишь ждать их дома и беспокоиться, — со вздохом проговорила ее мать. — Будем же просить богов, чтобы оба они вернулись в целости.
Ганнону не понравилось то, что он услышал. Это буквально вывело его из себя. Вонючие римляне, с горечью подумал он. В Карфагене сейчас ни одного стоящего военачальника, а это значит, что Совету старейшин придется отозвать Ганнибала, чтобы оборонять город, и это разрушит его планы нападения на Италию. А его уход оставит Иберию, богатейшую колонию Карфагена, беззащитной перед лицом вторгшейся римской армии. Ганнон в ярости сжал черенок метлы. Похоже, война окончилась, даже еще не начавшись.
Аврелия нахмурилась.
— Разве нападение на Карфаген не было близко к успеху в последнюю войну?
— Было. И отец говорит, что, какими бы ни оказались полководческие таланты Ганнибала, Рим победит. Нам нет причин думать, что решимость карфагенян будет больше, чем двадцать лет назад.
Ганнон злился все больше. Фабриций прав. История того, как его родной город подвергался прямому нападению, была не слишком-то славной. Безусловно, возвращение Ганнибала окажет серьезное влияние на ситуацию, но достанет ли этого? С ним не будет его войска. Даже если бы римляне и не контролировали все моря, у военачальника попросту нет достаточного количества кораблей, чтобы переправить десятки тысяч воинов обратно в Африку.
В этот момент пришел Квинт. Он тут же увидел Аврелию и мать, держащую в руках послание.
— Это от отца?
— Да, — ответила Атия.
— Какие там новости? — с нетерпением спросил юноша. — Сенат выработал стратегию действий?
— Одновременно напасть на Карфаген и Иберию, — ответила Аврелия.
— Какая блестящая идея! Они и опомниться не успеют! — вскричал Квинт. — А куда посылают отца?
— В Иберию, как и Флакка, — ответила Атия.
— Что еще?
Атия отдала пергаментный свиток Квинту.
— Сам прочти. Жизнь продолжается, и мне надо поговорить с Юлием насчет провизии, которую надо купить в Капуе.
Она прошла мимо Ганнона, задев его, но даже не взглянув на раба.
Гнев карфагенянина достиг своего апогея. Каков бы ни был его долг, пора бежать. Карфагену понадобится каждый меч. Остальное не имеет значения. «А как же Суни?» — подала голос его совесть. «Понятия не имею, где он, — в отчаянии подумал Ганнон. — Есть ли хоть какой-то шанс найти его?»
Квинт с ошеломляющей скоростью прочел послание.
— Отец и Флакк отправляются в Иберию, — восхищенно прошептал он. — А я почти закончил обучение.
— О чем это ты? — спросила Аврелия.
— Ничего, ничего… — пробормотал Квинт, испуганно глянув на нее.
Но Аврелия хорошо знала своего брата.
— Только не надо безумных планов, — предостерегла она. — Отец сказал, чтобы ты оставался здесь, пока он сам не вызовет тебя.
— Знаю, — мрачно ответил Квинт. — Судя по всему, война действительно закончится за несколько месяцев. Я не хочу упустить шанс.
Он обвел взглядом внутренний двор и случайно встретил взгляд Ганнона. Тут же отвернулся, но было поздно.
Ганнон уже не мог сдержать ярость.
— Теперь ты рад? — прошипел он.
— О чем ты? — непонимающе спросил Квинт.
— Крысенышей снова разгромят. Поставят на место. Думаю, ты счастлив.
Лицо Квинта густо покраснело.
— Нет, это совсем не так.
— Разве? — парировал Ганнон и, откашлявшись, смачно плюнул на мозаичный пол.
— Как ты смеешь?! — заревел Квинт, делая шаг к Ганнону. — Ты же просто…
— Квинт! — вскричала Аврелия.
С большим усилием брат остановился и не сказал большего.
Лицо юного карфагенянина скривилось от презрения:
— Раб. Или гугга! Ты это хотел сказать?
Квинт покраснел еще сильнее, сжал кулаки и отвернулся.
— Хватит с меня, — произнес Ганнон, снова берясь за метлу.
Аврелия не могла более этого выносить.
— Прекратите, вы, оба! Ведете себя как дети.
Ее слова ничего не исправили. Квинт бегом выбежал со двора, и Аврелия ринулась следом. Ганнон ушел на кухню, и страдания охватили его с новой силой. Новости об успешном штурме Сагунта, которые он услышал несколько месяцев назад, воодушевили его, дали ему силы жить. А послание Фабриция разрушило все. План Рима выглядит несокрушимым. Даже если он, Ганнон, сможет добраться до армии Ганнибала, какая разница?
Вернувшись в дом, Аврелия принялась искать Ганнона. Она обнаружила его сидящим на табурете на кухне, ссутулившимся и подавленным, и, не обращая внимания на любопытные взгляды остальных рабов, вытащила его наружу.
— Я поговорила с Квинтом, — тихо сообщила девушка, как только они остались одни. — Он не хотел оскорблять тебя. Просто среагировал не думая, когда ты плюнул. — Она осуждающе поглядела на Ганнона. — Это было так грубо.
Юноша покраснел, но так и не извинился. Вместо этого сказал:
— Он злорадствовал.
— Знаю, это так выглядело, — произнесла Аврелия. — Но не думаю, что он чувствовал именно это.
— Разве? — тут же парировал Ганнон.
— Нет, — тихо прошептала Аврелия. — Квинт не такой.
— Тогда зачем же он назвал меня гуггой?
— Мужчины часто говорят не то, что думают, особенно когда пьяны. Думаю, ты тоже как-то его обзывал мысленно, так?
Уязвленный, Ганнон промолчал.
Осторожно оглядевшись, Аврелия протянула руку, чтобы коснуться его лица.
Ошеломленный таким жестом, юноша почувствовал, как гнев уходит. Поглядел ей в глаза.
Встревоженная тем, что ее сердце учащенно забилось, Аврелия опустила руку.
— На первый взгляд, все очень просто, — начала она. — Если бы не прихоть судьбы, ты был бы свободным и наверняка вступил бы в ряды карфагенской армии. Как Квинт вступит в ряды легионов. Но случилось так, что мой брат волен поступать так, как захочет, а ты оказался рабом.
Как все просто и несправедливо, зло подумал Ганнон.
Но Аврелия только начала говорить.
— Настоящая же причина в том, что сначала ты, а потом и Квинт обиделись на сказанное и сделанное. И вы оба слишком горды, чтобы искренне извиниться и покончить с этим. — Она сердито поглядела на юношу и закончила: — Меня уже тошнит от этого.
Восхищенный искренностью и проницательностью девушки, Ганнон сдался. Эта ссора и так длилась слишком долго.
— Ты права, — согласился он. — Извини.
— Не мне надо было это сказать.
— Знаю, — ответил Ганнон, тщательно обдумывая свои следующие слова. — Я перед ним извинюсь. Но Квинт должен понимать, что, каковы бы ни были законы этой земли, я не раб и никогда им не буду.
— В глубине души, уверена, брат это понимает. Именно поэтому он уже давно перестал тебя так называть, — сказала Аврелия, и на ее лице появилась печаль. — Конечно же, и я о тебе так не думаю. Однако для всех остальных ты — раб.
Ганнон уже хотел было открыть Аврелии свои планы, но краем глаза уловил движение. Через открытые двери таблинума можно было видеть часть атриума. Все, что не попадало под лучи света, проникающие через проем в крыше, находилось в полумраке, и там юноша различил силуэт рослого человека, следящего за ними. Он инстинктивно отшатнулся от Аврелии. Когда Агесандр вышел на освещенное место, у Ганнона болезненно забилось сердце и сжало живот от страха. Что он успел увидеть или услышать? Что он станет делать?
Аврелия увидела сицилийца в тот же самый момент и горделиво встала, готовая к любому развитию событий.
Но, к их удивлению, Агесандр не подошел ближе. На его лице мелькнула еле заметная улыбка, и он исчез там же, откуда и появился.
Ганнон и Аврелия снова повернулись друг к другу, но с кухни вышли Элира и еще один домовый раб. Краткое волшебное мгновение закончилось.
Аврелия увидела сицилийца в тот же самый момент и горделиво встала, готовая к любому развитию событий.
Но, к их удивлению, Агесандр не подошел ближе. На его лице мелькнула еле заметная улыбка, и он исчез там же, откуда и появился.
Ганнон и Аврелия снова повернулись друг к другу, но с кухни вышли Элира и еще один домовый раб. Краткое волшебное мгновение закончилось.
— Пойду поговорю с Квинтом, — ободряюще сказала Аврелия. — Что бы ни случилось, ты должен хранить нашу дружбу. Как и мы.
Страстно желая, чтобы все было по-старому, пока он не покинет виллу, Ганнон кивнул:
— Благодарю тебя.
К сожалению, в тот день Аврелии не удалось уговорить брата. Как она объяснила позже, Квинт отправился в Капую, не сказав никому ни слова, кроме кривоногого раба, работавшего на конюшне. Прошел день, настала ночь, и стало очевидно, что он не вернется. Ганнон даже не знал, злиться ему или беспокоиться.
— Не волнуйся, — сказала Аврелия перед тем, как уйти спать. — Квинт иногда так делает, когда ему нужно время, чтобы поразмыслить. Уезжает к Гаю, а через пару дней возвращается.
Тут уж Ганнон ничего не мог поделать. Он улегся на свой матрас и принялся мечтать о побеге. Сон не шел к нему.
Глава 11 ТРУДНЫЙ ПЕРЕХОД
После падения Сагунта Бостар каждое утро посещал раненых воинов, разговаривая с теми, кто был в сознании, проводя рукой по лицу тем, кто спал, и тем, кому уже не было суждено проснуться. В большой палатке находились более тридцати воинов, половина из которых уже, наверное, никогда не пойдет в бой. Несмотря на их ужасные раны, Бостар уже начал понимать, что надо быть благодарным судьбе. Учитывая все обстоятельства, потери были небольшими. А вот сагунтийцев погибло намного больше, когда войско Ганнибала ворвалось в город, завывая, как стая диких волков. Весь день воздух Сагунта был наполнен криками. Мужчин. Женщин. Детей. Зажмурившись, Бостар попытался выбросить из головы воспоминания об этом, но так и не смог. Резать безоружных горожан и насиловать беззащитных женщин — это не тот бой, не та война, в которой он хотел участвовать. Он не пытался остановить своих воинов — ведь сам Ганнибал пообещал, что отдаст город им на разграбление, — но сам не принимал в этом участия, как и его отец. Малху военачальник поручил организовать охрану сундуков с золотом и серебром, найденных во внутренней крепости. Бостар вздохнул. А вот Сафон был в первых рядах.
Спустя мгновение он едва не подпрыгнул, когда его плеча коснулась рука Малха.
— Хорошо, что пришел проведать их с самого утра, — произнес отец, показывая на укрытых одеялами изувеченных воинов.
— Это моя работа, — скромно ответил Бостар, зная, что отец уже проведал своих раненых.
— Точно, — торжественно глядя на него, согласился Малх. — Но, думаю, у Ганнибала для нас есть еще одна. Для нас троих.
— Какая? — спросил Бостар. Сердце едва не выскочило у него из груди.
— Нас всех вызывают в палатку командующего. Зачем — мне не сказали.
— А Сафон знает? — спросил Бостар, чувствуя радостное возбуждение.
— Нет. Думаю, это тебе следует ему сказать.
— Правда? — переспросил Бостар, стараясь говорить непринужденно. — Как пожелаешь.
Малх понимающе глянул на него.
— Неужели ты думаешь, что я не заметил, как вы двое друг с другом общаетесь в последнее время?
— Ничего особенного, — солгал Бостар.
— Тогда почему ты отводишь взгляд? — требовательно спросил Малх. — Все из-за Ганнона, так ведь?
— С этого все началось, — ответил Бостар. Принялся объяснять, но отец прервал его.
— Вас теперь только двое… — печально произнес он. — А жизнь коротка. Разрешите ваши споры, пока кому-нибудь из вас не останется лишь сожалеть, что извиняться теперь уже поздно.
— Ты прав, — твердо сказал Бостар. — Сделаю все, что смогу.
— Как и всегда, — с гордостью произнес Малх.
Сердце Бостара кольнула печаль. «Сделал ли я все что мог», — отпустив Ганнона, подумал он.
— Жду вас обоих через полчаса у палатки Ганнибала, — приказал Малх, уходя.
Приказав оруженосцу отполировать его доспех, Бостар прямиком отправился к палатке Сафона. Времени, чтобы приготовиться, немного, не говоря уже о том, чтобы помириться. Но если отец приказал, то он попытается.
Распознав ряд палаток фаланги Сафона по штандартам, Бостар быстро нашел самую большую, которая, как и его палатка, стояла на правом фланге копейщиков. Полог был закрыт, что означало, что брат либо еще спит, либо уже занят делами. Учитывая привычки Сафона, сложившиеся в последнее время, Бостар предположил первое.
— Сафон? — окликнул он.
Ответа не последовало.
Бостар снова позвал, громче.
Ничего.
Сделал шаг назад.
— Наверное, он обходит своих воинов, — с удивлением сказал он сам себе.
— Кто там? — послышался раздраженный голос.
— Нет конечно же, — пробормотал Бостар, возвращаясь к палатке. Развязал ремешок, стягивающий полог. — Сафон! Это я.
Спустя мгновение он откинул кожаное полотнище. Солнце хлынуло внутрь, и Бостар прикрыл нос ладонью. Внутри висел ужасный запах — смесь застарелого пота и пролитого вина. Перешагнув через порог, он пробрался между раскиданных по полу предметов одежды и снаряжения. С изумлением понял, что все грязное. Чистыми были лишь копье, щит и меч Сафона, стоящие у деревянной стойки. Бостар остановился у постели брата, груды белья и звериных шкур. Из глубины их на него глядели затуманенные глаза Сафона.
— Доброе утро, — произнес Бостар, стараясь не обращать внимания на запах. «Проклятие, даже не моется», — с отвращением подумал он.
— Чем обязан такой радости? — едко спросил Сафон.
— Нас вызывают на собрание у Ганнибала.
— Командующий сказал это тебе за завтраком? — спросил Сафон. Его губы вытянулись наподобие злобной улыбки.
Бостар вздохнул.
— Как бы ты там ни думал, я спас Ганнибалу жизнь не затем, чтобы быть у него в любимчиках, и не затем, чтобы ты завидовал. Сам знаешь, я не такой.
Он с радостью увидел, как Сафон отвел взгляд. Подождал, но ответа не было.
— Отец меня послал, — настойчиво продолжил Бостар. — Нам надо быть там менее чем через полчаса.
Сафон наконец-то сел и вздрогнул.
— Боги, как болит голова… А во рту такой вкус, будто там кто-то сдох.
— Слишком много выпил вчера? — спросил Бостар, пнув ногой пустую амфору.
Сафон грубо улыбнулся.
— И половины не выпил! Мои воины вломились в дом виноторговца, когда пал город. С тех пор он под нашей охраной. Видел бы ты, что там… Выдержанные вина со всего Средиземноморья! — Брат хищно оскалился. — Жаль, что три его дочери не выжили… И повеселились же мы с ними, скажу я тебе!
Бостару очень хотелось с размаху ударить Сафона по лицу, но вместо этого он протянул ему руку.
— Подымайся. Нам не стоит опаздывать. Отец думает, что у Ганнибала для нас особое дело.
Сафон мгновение глядел на протянутую руку Бостара прежде, чем принять ее. Слегка покачиваясь, встал и огляделся на окружавший его хаос.
— Думаю, мне надо начистить шлем и нагрудник. Я же не могу появиться перед Ганнибалом в грязном доспехе, так?
— А оруженосцу ты не можешь приказать?
— Нет, — скорчив мину, ответил Сафон. — Он слег от поноса.
Бостар нахмурился. Сафон был не в состоянии умыться, почистить форму и вовремя прибыть к командующему. Отчасти ему хотелось оставить брату самому все расхлебывать. Это то, чего он заслуживает, подумал Бостар. Но, с другой стороны, он понимал, что их вражда продолжается слишком долго. И ему пришла в голову идея. Его собственный оруженосец уже должен был закончить чистку его формы. У него все должно получиться быстро.
— Иди, окуни голову в бочку с водой. А я почищу твой шлем и нагрудник.
Сафон приподнял брови.
— Как любезно с твоей стороны, — пробормотал он.
— Только не думай, что я буду делать это ежедневно, — предупредил Бостар и толкнул Сафона к выходу. — Давай, пошевеливайся. Нам нельзя опаздывать. По всей видимости, Ганнибал приготовил для нас нечто особенное.
Сафон наконец-то смог сосредоточиться.
— Точно, — ответил он и остановился у выхода из палатки.
Бостар, который уже принялся начищать грязный нагрудник Сафона, оторвался от работы.
— Что?
— Благодарю тебя, — мягко сказал Сафон.
— Ничего особенного, — кивнув, ответил Бостар.
Их настроение немного улучшилось, и впервые за несколько месяцев они улыбнулись друг другу.
Бостар и Сафон встретили отца у шатра Ганнибала. Малх оглядел их сверкающие доспехи и одобрительно кивнул.
— В чем там дело, отец? — спросил Сафон.
— Пойдем, и узнаешь, — ответил Малх и повел их ко входу, где стояли в два ряда две дюжины скутариев. — Командующий ждет нас.