Микор следом.
– И правда, что-то Защитника долго нет. Может, случилось чего в деревне?
Кира постучала в дверь, но никто не открыл. Обернувшись, она вопросительно взглянула на
друга, переминающегося с ноги на ногу. Тот пожал плечами.
– Защитник Каррон? Вы дома?
Никто не ответил.
Кира толкнула незапертую дверь. Миновала сени, забитые инструментом и утварью,
пахнущие кожей и травами, пучки которых были развешаны под потолком. Для порядка стукнула
по косяку, перед тем как войти в горницу – по случаю тёплой погоды дверь и так была отворена.
Мало ли? Негоже Защитнику мешать.
– Защитник Каррон, это Кира. Можно?
Ответом была тишина. Решив, что отца нет дома, она уже было хотела уйти, как вдруг
обратила внимание, что полотно, занавешивавшее вход от мух и комаров, чуть сбилось,
образовалась щель. Кира потянулась, чтобы поправить, когда увидала край постели.
На постели без движения лежал отец. Не было похоже, что он сегодня вставал и выходил из
дома. «Неужто ещё спит?», – удивилась Кира.
– Защитник Каррон, вы случаем не занедужили? – она вошла в горницу.
Отец не пошевелился. Закрытыми остались и его глаза.
– Защитник Каррон? – Кира подошла ближе и тронула за руку, та соскользнула с груди и
безвольно свесилась.
Кира отшатнулась, зажав себе рот, чтобы не закричать. Снова осторожно приблизилась, не
желая верить. В ногах образовалась предательская слабость. Медленно опустившись на колени
рядом с постелью, Кира осторожно трясущимися пальцами взяла мозолистую руку в свою.
Приложила к щеке, не чувствуя больше привычного родного тепла. Будто что-то, что она всегда
незримо чувствовала теперь попросту исчезло, оставив взамен пустоту. Сердце щемило, оно то
принималось трепыхаться раненой птицей у самого горла, то внезапно пропускало удар.
– Отец… отец, – едва слышно прошептали губы.
Голубые глаза наполнились слезами. Проделав мокрую дорожку, одна скатилась по щеке и
упала на дощатый пол. За ней вторая, третья…
Усилием взяв себя в руки, Кира заставила себя взглянуть на отца. Нежно погладила седой
висок, поцеловала в лоб, чуть было вновь не изойдя на слёзы. Осторожно устроила руку на
широкой груди, которая больше не вздымалась и попятилась назад. Опрометью выскочив наружу,
закричала с крыльца:
– Защитник Каррон умер! – на этом её самообладание закончилось. Она сползла вниз по
перилам на ступеньку и разрыдалась.
На крик обернулся возившийся в огороде староста Опорафий. Глубочайшее удивление
застыло на его лице:
– К-как умер? Каррон Защитник?! Не может быть!
Каррона похоронили спустя три дня. Провожали всем миром.
Хмурые дюжие мужики перед закатом вынесли в лодке обряженное в золотую рубаху тело.
Следом шли голосящие на все лады бабы. Процессия медленно двинулась к Керунову холму, что у
дубовой рощи. Там загодя выложили высокую краду. По обычаю тело Защитника сжигали, пепел
развеивали над подвластной ему землёй, дабы и далее охранял его дух жителей. Присматривал
за ними из чертогов Керуна до тех пор, пока не явится новый Защитник.
Анасташа, вопреки обыкновению, не пролила ни слезинки с тех самых пор, как взяла
холодную руку Каррона в свою. Не выпускала ни на миг, пока языки пламени не лизнули и её
запястье, оставив навечно красный след. Она молчала и будто не видела никого вокруг, даже
когда ревущая в голос Кира утащила её в сторону подальше от погребального костра.
Староста Опорафий отправил в Орден чёрного голубя, приложив к записке с печальной
вестью громовик Защитника.
Месяцы после смерти Каррона пролетели незаметно. Жизнь пошла чередом, и жители
Золотых Орешков постепенно перестали задаваться вопросом: как такое случилось? Что
послужило причиной смерти Защитника? Тщательно скрываемый недуг? Так, Защитники почти не
болеют. Может, проклятье? Но кто бы отважился на такое безумство, ведь всем известно что
боги хранят Защитников пуще других? Решили в итоге, что такова воля Керуна, и стали ждать
нового Защитника.
Несмотря ни на что, следующая зима прошла спокойно. Стая вновь обошла деревню
стороной, следуя давнему уговору. Отгремели весенние ручьи, дороги стали проходимы, и вот
прискакал долгожданный гонец с вестью: Светлый Князь Богомил назначил Золотым Орешкам
нового Защитника, мол, готовьтесь. Начали судачить, да за весенними заботами стало не до того.
Староста Опорафий заранее позаботился, чтобы дом Защитника приготовили для нового
жильца, но перед этим самолично пришёл к Кире и, стоя у калитки, тихо сказал сходить и взять в
память об отце любую вещь. Оказалось, он давно знал, что Кира его дочь, но из уважения к
Каррону хранил его тайну свято.
Снаружи на цепи мёл хвостом Волчок, радостно поскуливая. Кира подошла и погладила пса
по мохнатой голове.
– Что дружище? – пёс понуро опустил лобастую голову.
С тех пор как умер Каррон, Волчок то принимался выть, то днями лежал не двигаясь, и никого
к себе не подпускал. Извести его деревенские не решались, чтобы не прогневить дух Защитника,
но отпускать побаивались – совсем лютый стал, да и донимал он порой своим воем. Кормили его
Кира и Микор по очереди, да ещё староста Опорафий. Пёс уважал старика.
У крыльца Кира помедлила, набираясь смелости – не заходила внутрь с тех пор, как
обнаружила тело отца. Стоя на пороге вспомнила, как впервые, робея, вошла в горницу. Ей тогда
было восемь. Отец посадил её на колени и рассказал сказку о далёком Стольном Граде и
княжеском дворце.
Кира прошла дальше. Провела рукой по вощёному столу. Вдохнула грудью насыщенный
знакомыми запахами воздух. Села на лавку и разревелась.
Но слёзы быстро высохли, как, впрочем, и всегда. Она стала осматриваться, размышляя,
чтобы взять такое, что особенно дорого сердцу. На глаза попалась книга, которую по вечерам
читал Каррон. Небольшая, но толстая, в потёртой кожаной обложке, испещрённой странными
символами. Она и теперь стояла на полке, на прежнем месте.
Кира подошла, благоговейно взяла книгу в руки и осторожно, с почтением, положила на стол.
Расстегнула застёжки кожаного переплёта и открыла где-то посередине. От страниц веяло если
не древностью, то прошедшими многими годами. Пожелтевшие страницы были усеяны ровными
строчками. Ни одного знака и ни одной закорючки Кира не смогла разобрать. Отец учил её
драться, охотится, выживать в лесу, примечать важное, грамотно таиться, сливаясь с тенями. Учил
и азбуке – у неё дома была целая полка со сказками. Но рассказать про руны, которыми написана
эта книга, наотрез отказался.
«Не надобно тебе это знание, – говорил он, – лишь девичий ум смущать».
Охотница закрыла загадочную книгу и, погладив шероховатую обложку, аккуратно поставила
обратно. В конце концов, это – книга Защитников, вдруг неправильно будет забрать её себе? Она
обернулась вновь осматривая горницу.
На стене в ножнах висел охотничий нож. Кира взяла его, подбросила в руке и сделала пару
заученных движений. Пожалуй, то что нужно. Резная костяная рукоять, отполированная за годы
рукой отца. Добротная сталь. Такого не найти ни у кого в деревне. Нож верой и правдой служил
Защитнику, пускай теперь и ей послужит: и как нож, и как добрая память. Она сунула клинок
обратно в ножны, приладила к поясу и улыбнулась, представив, как мать в очередной раз закатит
глаза, на эту её выходку.
Глава 4
– Адепт Нааррон, Адепт Нааррон! – в келью без стука ворвался запыхавшийся служка.
Совсем юный – на вид не больше тринадцати зим – долговязый, нескладный. Ученическая
хламида на нём болталась и явно была велика, будто с чужого плеча. Он остановился и шмыгнул
густо усеянным веснушками носом, вдруг оробев под строгим взглядом Нааррона.
– Ну? – адепт скопировал суровый взгляд Агилона, пытаясь всем видом показать, что
недоволен. Разве можно отрывать помощника Настоятеля Южной башни от важных дел? Правда,
в силу собственной молодости, а также из-за стёкол окуляров, которые использовал при чтении,
на деле выглядел Нааррон не настолько сурово, как ему бы того хотелось.
– Вас, это... Настоятель Агилон зовёт. Говорит срочно явиться.
Нааррон заполошно подскочил с грубой деревянной скамьи, запутавшись в собственной
хламиде, чуть не упал, смахнув со стола рукописи и опрокинув чернильницу. Настоятель назначил
встречу для беседы по его научной работе, а он и запамятовал, погрузившись в изучение
материала!
Адепт бросился к окну.
Адепт бросился к окну.
Часы на Центральной башне Ордена Защитников показывали четыре пополудни.
– Опоздал! – он было кинулся поднимать рукописи с пола, но, махнув рукой, привычным
движением поправил стекла на носу и вихрем вылетел наружу, едва не сбив с ног незадачливого
паренька. Впрочем, тот уже осмелел, и, с трудом сдержав смешок, крикнул вслед:
– Адепт Нааррон! – звонкий, ещё не начавший ломаться голос настиг, когда адепт почти
завернул за угол.
– Чего ещё?! – раздражённо рявкнул он, негодуя из-за задержки.
– Адепт Нааррон, Настоятель Агилон учит нас смирению и терпению, ибо без этих двух
добродетелей…
– Уши оторву!
– Я хотел сказать, что Настоятель ждёт во внутреннем дворе у входа в башню дуболомов. –
заметив сошедшиеся к переносице брови помощник Настоятеля, мальчишка тут же исправился: –
У входа в башню Защитников.
– Северную башню? – удивлённо переспросил Нааррон, силясь припомнить, было ли ему
наказано явиться именно туда.
Адепт мог поклясться, что ничего подобного не слышал. Чего грешить? Порой он с головой
погружался в науку, не помня о времени, но никогда не забывал ничего действительно важного.
Потому-то он и стал лучшим учеником на курсе, а ныне и личным помощником Агилона.
– Настоятель Агилон сказал, чтобы вы не медлили, – ещё раз повторил служка и поклонился.
– Ну смотри, если ты надо мной подшутил!..
– Нет, что вы! Я только передал приказ Настоятеля, – парнишка отвесил новый поклон.
Нааррон поспешил к выходу из жилых келий. Стремительно преодолев крутую винтовую
лестницу, пронёсся по коридору обгоняя идущих с занятий адептов, его чёрная хламида
развевалась, подобно крыльям ворона. В фойе кивнул на ходу, здороваясь со знакомцами, и,
стуча башмаками по каменному полу, выскочил на улицу.
Северная башня, или «башня дуболомов», как называли её адепты – будущие Хранители
знаний, находилась в противоположном конце обширных владений Ордена и являлась
резиденцией Защитников. Последняя часть пути Нааррона пролегал мимо тренировочных полей и
площадок. Сейчас как раз было время уроков, и курсанты занимались на свежем воздухе.
Нааррон с лёгкой завистью покосился на совсем юных ребят, которые изучали основы
единоборств, повторяя за своим Настоятелем движения и приёмы.
Адепт давно смирился со своей участью. Что поделать? Недостаточно быть сыном Защитника,
чтобы получить дар силы. Но и дар мудрости не менее ценен. А порой и более – история знает
немало тому примеров.
Нааррон отогнал от себя сиюминутную хандру, вспомнив о своей нелюбви к физическим
упражнениям.
На последней по счету площадке для спаррингов, защищённой куполом и располагавшейся в
отдалении от остальных, сошлись в схватке выпускники. Воздух внутри гудел от напряжения, то
взрываясь пламенем, то остывая в одно мгновение. Нааррон закатил глаза и сдёрнул с носа
сначала запотевшие, а затем покрывшиеся изморозью окуляры, спрятав их в один из
многочисленных внутренних карманов форменной чёрной хламиды. Купол не позволял
навредить окружающим снаружи, но от остаточных проявлений старые артефакты не защищали.
В Южной башне Хранители Знаний усердно работали над новыми технологиями, даже наметился
прорыв.
Через пару минут Нааррон низко поклонился, представ пред очи сразу двух глав Ордена.
– Нааррон, – Агилон тепло улыбнулся в седую бороду, – ты вовремя.
Махаррон с достоинством кивнул, отвечая на приветствие внука. Настоятель Северной башни
и глава Ордена Защитников по обычаю ничем не выдал родство. Адепт давно привык к такому
порядку и не расстраивался, ведь раз в месяц он ужинал с дедом, сидя в его личных покоях у
камина и подолгу болтая за чашкой ароматного травяного отвара.
В такие моменты они разговаривали о чём угодно, и эти беседы были всегда исполнены
теплоты, мудрости и смысла. Черты сурового Махаррона смягчались: на его жизненном счету
имелся не только великолепный Защитник, но и рос весьма перспективный Хранитель Знаний,
вполне способный занять высокий пост Настоятеля Южной башни.
Высокий желчный Махаррон широкими шагами направился к воротам. Рядом засеменил
сухонький миниатюрный Агилон в бессменной белоснежной хламиде с золотым кантом. Нааррон
поспешил следом, радуясь, что в многочисленных карманах имеется и дорожная чернильница-
непроливайка, и пенал с остро заточенными перьями, и печать с оттиском Ордена – громовиком,
и запас листов чистой бумаги, аккуратно свёрнутых в рулончик и спрятанных в посеребренный
тубус. Словом, все необходимое, чтобы должным образом исполнять обязанности помощника.
Не взял он только кинжал.
В отличие от курсантов, которым дозволялось использовать любое оружие, при условии, что
оно изготовлено самостоятельно, мудрецы – как курсанты звали адептов – поголовно носили
одинаковые выданные Орденом кинжалы. Адепты, посвятив себя науке, попросту игнорировали
другую сторону обучения, злостно пропуская занятия по физической подготовке и рукопашному
бою, справедливо полагая, что им всё равно не тягаться Защитниками.
– Учитель, прошу прощения, – обратился Нааррон к Настоятелю Агилону, когда они достигли
ворот, – я запамятовал, что вы перенесли нашу научную беседу и едва не опоздал.
– Тебе не за что извиняться, Нааррон. Тем более что я и не говорил об этом. Для тебя есть
новое поручение. Забирайся в седло, я по пути все объясню.
У ворот переминались с ноги на ногу осёдланные лошади. Нааррон едва заметно сглотнул.
Ему предназначалась мышасто-серая кобылка с длинной чёлкой. Похоже, со всей конюшни
постарались выбрать самую смирную. Нааррон, наверное, был бы благодарен, если бы так не
боялся.
Кобылка фыркнула и качнула головой, будто насмехаясь.
– Может… Может, я пойду пешком? Вы же знаете, я неплохо бегаю… – не постеснялся
слукавить Нааррон.
– Ну же, смелее! – не выдержал глава Северной башни. – У нас мало времени.
Нааррон сглотнул, подошёл ближе и схватился за луку. Лошадка тихо заржала и топнула
ногой.
– Хорошая, хорошая, – пробормотал адепт, неуклюже взбираясь в седло.
В какой-то момент на его лице отразилась паника. Махаррон демонстративно смотрел в
другую сторону, а Агилон, наоборот, сочувствуя, с затаённой улыбкой в уголках глаз.
– Я готов, – буркнул Нааррон выпрямляясь. Впереди ожидало нелёгкое испытание.
Маленький отряд выехал за ворота и направился по горной тропе на север – туда, где ничего
не было, кроме девственного леса, да дороги к перевалу.
Первым скакал Настоятель Махаррон, несмотря на возраст, отличающийся от остальных
спутников грациозной посадкой. Казалось, он сливался со своим караковым в единое целое.
Довольно уверенно чувствовал себя в седле и седовласый Агилон. Нааррон же болтался в седле,
время от времени хватаясь за луку, когда тропа делала особенно крутой изгиб вверх или вниз. Он
даже немного завидовал Настоятелям: «Не гляди, что старички, а меня-то за пояс заткнули...».
Настоятель натянул поводья и подождал, пока помощник поравняется.
– Нааррон, не будем терять времени, я на ходу расскажу суть задания.
– Слушаю внимательно, учитель.
– Это не просто очередная научная работа. Это настоящее поручение, от успеха которого
зависит дальнейшая судьба Ордена. Нааррон, внимая, вперился в глаза Настоятеля,
покрасневшие от многих часов проведённых за чтением. – К сожалению, даже в стенах альма-
матер мы не защищены от недобрых ушей. Подковерная борьба не затихает. Никто не должен
знать, куда ты направишься и какова конечная цель путешествия. Для вящей безопасности в
Ордене будут знать, что я отправил тебя к моим дальним родственникам на Северные перевалы
якобы лично передать послание с инструкциями о том, как разрешить давний спор о наследстве.
Наш род весьма состоятельный, – Агилон хихикнул, будто стесняясь сего факта.
Нааррон хмуро смотрел в спину деду, с головой погрузившись в размышления. Он пытался
осознать все то, что ему поведал учитель. За этим занятием сам не почувствовал, как его посадка
приобрела естественность, адепт даже забыл придерживаться за луку. Маленькая лошадка шла
иноходью, да и дорога стала не в пример ровнее.
Пока вопросов было больше, чем ответов. Махаррон не верил в естественную кончину сына,
но туманно намекнул, что многие знания несут многие печали. Нааррон понял, ответы он добудет
самостоятельно, когда достигнет цели путешествия.