– Я вас понял, Вера Александровна, – загадочно произнес Шматов.
– Тогда до встречи, – она сухо подытожила разговор.
– До встречи! – страстно прошептал Лученцио и, схватив руку своей преподавательницы, поцеловал. Вера не успела ни выдернуть ладонь, ни разозлиться – через мгновение Сергей уже скрылся за поворотом. С некоторых пор у него появилась молниеносная реакция, заодно с умением испаряться за доли секунды.
Ярославль так Ярославль. Ничего не поделаешь, если ребенку нужно защищать диплом, а он вбил себе в голову неземную любовь. Только денег на билеты и проживание нужно было занять. Вера решила, что вполне может обратиться с такой просьбой к брату: вернется и отдаст долг с отпускных.
Она открыла дверь в квартиру и, даже не сняв туфли, отправилась к компьютеру. Если приняла решение – надо написать в Ярославль, что приедет. Пусть высылают официальное приглашение.
На следующий день профессор Орлова уже покупала билеты и собирала сумку. Настроение удивительным образом улучшилось: предвкушение поездки – как же долго она нигде не была! – оказалось очень приятным.
И, говорят, в Ярославле красиво.
О самой конференции Вера Александровна думала меньше всего. Ей хотелось сменить обстановку и попасть в параллельный мир, где все заранее организовано, продумано, а время течет иначе. Единственное, что немного ее огорчало, – предстояло ехать в такую даль одной, да еще с пересадкой в Москве. Тема конференции в принципе подходила еще нескольким коллегам с кафедры, но они не захотели составить компанию, как Вера ни умоляла. Лето. Семьи. Это она свободна от мужа и детей. К сожалению.
При мыслях о детях навалилась тоска, которую Вера часто ощущала в последнее время – щемило в груди. Машуня с Дашенькой были для своей тети любимыми и родными, но каждый раз, глядя на них, она вспоминала о собственной глупости и жалела прошедших лет. Надо было родить! И осталась бы до сих пор со своим Ильнуром, не ушел бы он от нее к Алсу. Только что толку об этом думать? Сослагательного наклонения в судьбах, как и в истории, не существует.
Вера недавно видела Алсу в супермаркете. Обычная татарская женщина, на вид ничуть не младше нее, хотя разница в возрасте была целых семь лет. Жене Ильнура не было еще и тридцати пяти – по жизненным ощущениям Веры, девчонка девчонкой. Но она заметно располнела, – трое детей не дались даром, – а выражение юности и наивности, которое придавало раньше ее лицу такое очарование, навсегда испарилось. Женская красота, к сожалению, недолговечна.
Со временем Вера начала подмечать в женщинах старшего возраста интересную вещь: привлекательность чаще всего сохраняли дамы умные и активные. А красавицы, не наделенные стремлением к развитию интеллекта, старились почему-то быстрее. И выражалось это даже не в покрое фигуры, не в увядании кожи – что-то уходило с лица, исчезало из глаз.
Увидев Алсу, Вера подошла и поздоровалась первой, хотя заметила, что бывшая студентка собирается улизнуть. В длинном платье поверх шаровар и традиционном платке выглядела она немного странно. Неужели вдруг стала религиозной? Раньше Вера Александровна ничего подобного за ней не замечала.
– Здравствуйте, – ответила Алсу и опустила глаза, словно школьница.
– Как детки? – Вера не собиралась спрашивать об Ильнуре: видела, что собеседница и без того напряжена.
– Все в порядке, – вяло улыбнулась бывшая студентка, – здоровы.
– Слава богу. – Вера Александровна улыбнулась в ответ. – А как ты сама?
Губы Алсу скривились, она обиженно дернула плечом.
– Пока справляюсь, – и отвела взгляд.
Похоже, не все было спокойно в Датском королевстве. Жена бывшего мужа стояла, не уходила, а Вера не знала, как продолжить разговор, и мысленно ругала себя за то, что ввязалась в беседу.
– Это главное, – подбодрила она и тут увидела, что по щекам Алсу катятся крупные слезы.
– Устала, – оправдывалась та, всхлипывая и вздрагивая, – не обращайте внимания.
– Да что же случилось?! – Вера обняла Алсу за плечи и отвела чуть в сторону, чтобы не загораживать другим покупателям проход. – Что происходит?
– Ильнур больше не любит меня, – созналась Алсу и разразилась рыданиями.
– Не говори глупостей, у вас прекрасные дети, – скороговоркой успокаивала Вера, – никуда твой Ильнур не денется. Он – мужчина порядочный.
– Знаю, – сквозь слезы прохрипела Алсу, – но он хочет привести в дом вторую жену!
– Что?! – Вера искренне возмутилась. – Объясни своему муженьку, что многоженства в России нет. Ни один загс не зарегистрирует!
– Зачем ему загс?! – На жену Ильнура было жалко смотреть. – Он пойдет, прочитает в мечети Никах. У имама в Бурнаевской, с которым он дружит, у самого три жены. Младшей девятнадцать, а старику пятьдесят четыре. Так и мой будет. Совсем голова испортилась. Говорит, в Средней Азии так живут, в Саудовской Аравии так живут... А я, говорит, эгоистка...
Словесный поток все нарастал, в нем оставалось все меньше логики. Вера потеряла дар речи, слушая излияния Алсу. Она говорит о том самом Ильнуре? О мужчине, который женился в юности на русской женщине и думать не думал ни о какой религии? И уж тем более о многоженстве. Вера не могла понять, что с ним произошло: он всегда был человеком светским, не страдал религиозными предрассудками.
Даже самой себе было страшно задавать этот вопрос: все закончилось бы точно так же, не разведись она с ним тогда? Или все-таки нет?
– Вера Александровна, – всхлипывала Алсу, – повлияйте на него! Он вас уважает. Он вас послушает! До сих пор, чуть что «а Вера понимала, а Вера знала!». Так ведь сколько лет уж прошло.
– Вы как-нибудь сами, – Вера отвела взгляд, – вряд ли я могу чем-то помочь.
Но Алсу была неумолима – Вера должна поговорить с Ильнуром, и все! «Как старшая и самая мудрая жена».
Вот после этой фразы все стало окончательно ясно: не станет Вера вмешиваться в чужие семейные отношения. Во-первых, не имеет на это права. А во-вторых, каждый рубит сук по себе. Конечно, никто не застрахован от ошибок в выборе спутника жизни – взять ее собственный опыт, – но такие неудачи заканчиваются разрывом отношений или разводом. А Алсу, несмотря на то, что у Ильнура, выражаясь нормальным языком, есть молодая любовница, которую он хочет сделать второй женой, ни разу не заговорила о расставании. Даже не подумала о том, чтобы поставить мужа перед выбором!
Нет, каждый человек сам творит собственную судьбу. И не стоит в этот процесс вмешиваться.
Чтобы успокоить Алсу, Вера записала мобильный телефон Ильнура и, сказав «может быть», распрощалась. Расставшись с этой женщиной, загнавшей себя в ловушку, Вера почувствовала огромное облегчение. Конечно, жизнь без любимого мужчины первое время похожа на ад. Но ведь это пройдет!
Пережив две любовные неудачи и оставшись на закате жизни одна, Вера была рада, что обе эти истории остались в прошлом. Или почти в прошлом. В любом случае, не хотела бы она оказаться на месте Алсу или на месте Лены. Прогнившие отношения не приносят ничего, кроме страданий.
...О плюсах женской свободы Вера размышляла и в поезде, наблюдая за медленно уплывающим вдаль перроном. Как хорошо, когда в любой момент можно выйти из дома, купить билеты и отправиться, например, в Ярославль. Когда можно забыть про обед или про ужин и провести вечер наедине с книгой. И никто не упрекнет, не потребует объяснений.
Расстилая постель на нижней полке, Вера пребывала в самом чудесном расположении духа – в попутчицы ей досталась только одна пожилая женщина, от которой нельзя было ждать подвоха вроде купейного пьянства или ночного храпа. Но у дамы оказался другой недостаток: она обожала поговорить. Так Вера Александровна и заснула по дороге в Москву под мерное журчание ее голоса, время от времени поддерживая беседу бессознательным «м-м-м» или «у-у».
С подножки вагона она спустилась наутро легкая, как голубиное перышко, и с одной-единственной мыслью: «Я обожаю Москву!» До поезда в Ярославль оставалось полдня, и Вера собиралась прогуляться по любимым с юности улицам.
Как бы ни сетовали с экрана телевизора на пыль и грязь, на километровые пробки и тучи проблем в столице, Вера все равно считала Москву сказочным городом. А страсти, как ей казалось, журналисты нагнетали из любви рисовать черными красками и еще из желания прекратить миграцию провинциалов, которые не могли жить по древнему принципу «где родился, там и пригодился» и толпами ехали в столицу.
Оставив сумку в камере хранения Ярославского вокзала, Вера решила заодно разведать обстановку: кто знает, вдруг прогулка по любимому городу затянется, и к поезду она прибежит в последнюю секунду. Оказалось, что такая предусмотрительность не напрасна – целых двадцать минут Вера Александровна бродила туда-сюда в поисках путей дальнего следования, с одного из которых должен будет отправиться ее поезд. Электрички – вот они, пожалуйста! Все написано и понятно. А четырехчасовой экспресс (и кто решил, что четыре часа – это «дальнее следование»?!) уходит с самых задворок вокзала, которые еще надо узреть.
Вера узрела. И только после этого, с успокоенным сердцем, отправилась в путь.
Конечно, она поехала на Красную площадь. Так давно не была там, что начала забывать, как выглядит собор Василия Блаженного, как забавно задирают головы иностранцы, дивясь на стены Кремля, как четко и одновременно умилительно – совсем молодые мальчишки, младше Сережи – сменяется караул.
Если бы Веру Александровну спросили о центре Земли, она бы не колебалась с ответом даже секунды – Красная площадь.
Ступая по каменной мостовой, она испытывала редкую гордость за собственную страну и была готова многое ей простить: как человеку, которого любишь трепетно и беззаветно, просто за то, что он есть.
На обратную дорогу до Ярославского вокзала осталось всего сорок минут. Но ехать было недолго: всего четыре станции до «Комсомольской» по красной ветке. Хватит времени, чтобы забрать багаж и спокойно добрести до задворок вокзала с их «путями дальнего следования».
Вера уже спустилась в метро и собралась войти через стеклянные двери на станцию, как вдруг увидела маленькую девочку в розовом платье: малышка беспомощно крутилась вокруг собственной оси в нескончаемом потоке людей и выглядела такой испуганной, что сердце Веры болезненно сжалось. Не раздумывая, она стала пробираться к яркому пятну в серой толпе.
Протиснулась между стремительными телами и осторожно, чтобы не напугать белокурую девчушку, – на вид ей было лет пять, – присела рядом на корточки.
– Мамаша, уйдите с дороги! – услышала она злобный окрик старухи с тележкой, наполненной свежей прессой.
– Ты потерялась? – Косматую тетку Вера проигнорировала, и та в отместку больно заехала Вере Александровне по спине своей поклажей.
Девочка посмотрела на Веру жалобно, прикусив нижнюю губу. В ее громадных глазах стояли слезы, она молча кивнула. Вера могла бы поклясться, что где-то ее личико уже видела.
– Как тебя зовут? – ласково спросила она и наконец поняла: девочка очень похожа на ее старшую племянницу Машу.
А еще – как две капли воды – на маленькую горничную в доме Зули, которая вывела ее из лабиринта. А еще – Вера вздрогнула от невероятной догадки – на малышку из ее снов! Вера Александровна мотнула головой, отгоняя мысль о причудах воображения. Ерунда! Не может этого быть!
– Анюта, – ответила малышка, и ее взгляд стал вдруг пытливым.
– С кем ты приехала?
Вере стало не по себе: слишком взрослым казалось лицо ребенка. Малышка в ответ пожала плечами и снова скуксилась – вот-вот заплачет. Веру еще раз пихнули. Чтобы не упасть, пришлось опереться рукой о грязный пол; в опасной близости мелькали разноразмерные ноги.
Она решительно поднялась с корточек и чистой рукой сжала крохотную ладошку. И снова невероятное ощущение тепла и счастья охватило ее. Даже голова закружилась от радости, которой Вера ни за что не сумела бы себе объяснить.
– Идем, – она улыбнулась ребенку, – поищем твоих родителей!
Малышка доверчиво пошла вслед за ней. А потом они неуловимым образом поменялись ролями – Вера могла поклясться в том, что это Анюта уверенно тянет ее вверх за собой, а не наоборот.
Когда они поднялись на улицу и отошли подальше от входа в метро, Анюта наконец остановилась и поманила Веру к себе указательным пальчиком. Орлова послушно пригнулась.
– Мы с бабушкой ехали в магазин, – объяснила Анюта неожиданно спокойно и рассудительно: несмотря на малый возраст, ее речь оказалась чистой и правильной, – а потом я потерялась. Не бойтесь! Бабулечка не бросит меня, она скоро придет!
– Я и не боюсь, – поспешно заверила девочку Вера, вопреки всякой логике желая лишь одного: чтобы пожилая женщина не нашлась как можно дольше.
Ей было приятно стоять вот так посреди улицы – держать девочку за руку и раздуваться от гордости при одной мысли о том, что прохожие, наверное, думают, будто Анечка – ее дочь.
– Хорошо, – кивнула девочка, хитро сощурившись, – давайте ждать.
Они обе стали крутить головами. Вера – в поисках милиционера на всякий случай, Анюта – высматривая в толпе «бабулечку», к которой Вера Александровна теперь необъяснимо ревновала.
Наконец Вера увидела стража порядка. Только он не прохаживался мирно вдоль улицы, как положено, а со всех ног несся к метро и неразборчиво кричал что-то в рацию.
А потом стали происходить странные вещи – милиционеры бежали ко входу со всех сторон, а пассажиры, напротив, повалили из черного зева тучей. Как насекомые.
Вера оттащила Анюту подальше, чтобы их не затоптали. Площадь наводнялась людьми, толпа стала огромной.
Крепче сжав хрупкую ладошку малышки в своей руке, Вера думала лишь об одном: как бы не потерять Анюту в этом начавшемся вдруг безумии!
Глава 6
– Уважаемые москвичи и гости столицы, – разнесся по площади громоподобный голос из всех динамиков сразу, – входы на станции метро «Охотный Ряд» и «Театральная» временно не работают. Пользуйтесь наземным транспортом...
Вера плохо понимала и слышала: кровь отбойным молотком стучала в ее висках. Как раненый зверь она металась по площади, едва сдерживая слезы отчаяния. Хотела крикнуть, позвать, но громадный ком застрял в горле, не давая прорваться ни единому звуку.
Анюта пропала! А она даже не почувствовала, как девочка освободила ладошку и выскользнула из ее руки. У малышки такое яркое платье, почему же не видно ее?! Ведь не могла она за какие-то секунды уйти далеко.
Насильно заставив себя остановиться, Вера перевела дух и постаралась включить мозги. Они с Анютой стояли. Из метро бежали люди. Могло быть только одно – девочка увидела в проносящейся мимо толпе свою бабушку и ринулась к ней. А та тут же увела внучку от греха подальше. Только так! Никаких других версий у Веры Александровны попросту не было.
Да. Безусловно, все так и было!
Немного успокоившись, Вера бросила растерянный взгляд на часы и ахнула: до отправления ее поезда в Ярославль осталось всего тридцать четыре минуты. Так. Анюта нашлась. Теперь нужно позаботиться о себе.
Но как же доехать до вокзала так быстро?! Это на метро она добралась бы за десять минут, но туда не пускают! Где здесь остановка автобуса, Вера понятия не имела. «Значит, нужно поймать машину», – пришло простое решение, и она бросилась в сторону набережной.
Первый попавшийся по дороге водитель с желтой шашкой такси на крыше машины запросил столько, что Вера смогла лишь ахнуть в ответ – примерно за эти деньги и купила билет до Москвы. Несколько следующих автолюбителей, сидевших в автомобилях, выстроившихся вдоль обочины, – когда Вера гуляла, их тут в помине не было – называли приблизительно те же суммы. Наконец Вера выскочила на проезжую часть и подняла руку.
– Куда? – улыбнулся молодой парень на стареньком, но чистом «Форде». На вид юноше было лет двадцать, а умное лицо и очки в тонкой оправе не оставляли сомнений – студент. Во всяком случае, Вере Александровне было приятно так думать.
– До Ярославского вокзала! – запыхавшись, сообщила она.
– Триста рублей, – определил он.
И это уже было похоже на правду. Для преподавателя, конечно, дорого. Но ничего не поделаешь – иначе придется покупать до Ярославля новый билет.
Вера тут же заскочила на переднее сиденье, и машина поехала. Первые несколько минут она не могла отдышаться, и только потом сумела заговорить.
– Метро почему-то закрыли, – пожаловалась она, – не впускают!
– Что там такое? – вдруг забеспокоившись, задал молодой водитель вопрос самому себе и нажал несколько кнопок на встроенной магнитоле.
Самозабвенно орущий в динамиках Гарик Сукачев сменился размеренным голосом диктора.
– ...число жертв уточняется, с подробностями вернемся через несколько минут.
Дальше последовал музыкальный рингтон канала. Вера увидела, как мгновенно побледнело лицо юноши, но так ничего и не поняла. Он снова нажал на кнопку, переключаясь на другую радиостанцию.
– В пятнадцать часов тридцать две минуты по московскому времени на станции метро «Охотный ряд» произошел взрыв...
В ушах у Веры застучало с новой силой, голова закружилась так, что она не смогла больше расслышать ни слова. Впилась пальцами в виски до боли, чтобы остановить тошноту.
– Вы туда пытались войти? – с дрожью в голосе спросил водитель.
Вера кивнула. Студент завел назад руку и достал с заднего сиденья закрытую бутылку воды. Открутил крышку.
– Держите.
Вцепившись в теплые пластиковые бока дрожащими пальцами, Вера припала губами к горлышку.
Жертвы! Взрыв. Значит, в Москве снова теракт и погибли ни в чем неповинные люди! А саму ее отделяли от смерти считаные минуты. Если бы не Анюта в ярко-розовом платье, которое было заметно издалека, она бы вошла в метро и оказалась на месте взрыва. Сколько раненых и убитых, сказал диктор?
Вера Александровна жадно глотала, захлебывалась. Вода ручьем стекала по ее блузке, насквозь пропитывая тонкую ткань. Даже юбка – и та стала мокрой. Юноша смотрел на пассажирку с сочувствием, но молчал. Наконец Вера смогла остановиться и отняла бутылку от губ. Руки ее все еще дрожали. Она вспомнила, как чуть больше двух лет назад, когда погиб Марков, мечтала о смерти. Господи, какая дура была! Теперь, побывав в нескольких шагах от могилы, Вера почувствовала, как сильно она хочет жить. Хочет видеть, дышать, впитывать. Это так много!