— Но как? — вытаращила я глаза.
— Элементарно, Ватсон. И запомни, все, что можно купить за деньги, — мы купим, всех, кого надо, — облапошим. Ты, главное, слушай меня и получай удовольствие.
— От чего?
— К примеру, от тряпок или от того, что пока у нас все так ладненько складывается.
Я критически оглядела Лерку с ног до головы, — Ты выглядишь на пятнадцать килограммов полнее и на пятнадцать лет старше. Как тебе это удалось?
— Грим, одежда и поролоновые накладки. Лишь бы жары не было, не то сдохну.
— Твои страдания вызывают жалость, но должна сказать, что на мою тетку ты совершенно не похожа.
— Твоя тетка поправилась и сменила цвет волос.
— Ну, хорошо, хорошо. Пора звонить Гришке.
— Пора, — кивнула Лерка.
Я набрала номер его мобильного и вскоре услышала счастливое:
— Анечка, я уже оборвал телефон в твоем офисе, почему твой мобильный не отвечает?
— Я забыла его подзарядить.
— Когда мы увидимся?
— Через час, если ты не против.
— Конечно, нет. Куда подъехать?
Лерка ткнула пальцем в пол, и я сказала:
— К моему дому. — После чего сообщила адрес.
— Он тебя узнает, — не без язвительности заметила я.
— Когда ты предстанешь перед ним, он лишится дара речи, а уж соображать точно не сможет. К тому же мне ни к чему мозолить ему глаза. Слушай и запоминай: он потащит тебя в «Олимпию», перед друзьями хвалиться. Он вообще ужасный бахвал, а тут такое сокровище. Как только появится Чернов, смотри зазывно, но рта не открывай, в том смысле, что шагов навстречу не делай, только улыбайся почаще, чтоб в нем надежда жила.
— Не учи, — обиделась я, — а то сама не знаю…
— Ага. Громов сейчас в отъезде, и это хорошо. Он нам пока не нужен. Одевайся, Гришка минут на двадцать раньше прискачет, ты должна быть готова.
Я надела черное платье, накинула на плечи палантин из белой норки, взглянула в зеркало и решила, что из-за одной этой минуты стоило терпеть Лерку довольно длительное время. Сказать, что я самой себе нравилась, — значит не сказать ничего. Я чувствовала себя бесценным сокровищем и по этой причине была абсолютно счастлива.
— Только бы Гришка не помер раньше времени от счастья, — заботливо поправляя палантин, заметила Лерка. — Дал бы бог ему здоровья хоть на недельку.
— Почему на недельку? — заподозрив ее в сокрытии коварных планов, спросила я.
— Да я так, для красного словца.
Тут зазвонил телефон, я сняла трубку и услышала Гришкин голос:
— Анечка, я возле твоего дома. Можно подняться?
Как и предсказывала Лерка, появился он на двадцать минут раньше.
— Да, конечно, — начав заикаться от волнения, ответила я и направилась к двери. Лерка замерла возле арки, ведущей в кухню, с умилением во взоре.
В дверь позвонили, я торопливо открыла. Гришка вошел и лишился не только дара речи, но и последнего ума. Супругу он так и не узнал, хотя приложился к ее ручке и даже выслушал историю о благополучном перелете Париж — Москва. Вряд ли он запомнил, как выглядит моя тетушка, потому что все это время таращился на меня, слегка заикался, дважды споткнулся, в общем, разбирало его здорово.
Мы вышли на воздух, и я вздохнула с облегчением. Его машина стояла у подъезда. Вечер выдался теплым, оттого все жители нашего квартала дружно высыпали на улицу и теперь наблюдали, как я с видом царственной особы сажусь в машину (машина соответствовала), а потом покидаю двор.
Выехав на проспект, Гришка до такой степени пришел в себя, что сделал мне комплимент, сжал мою руку и пробубнил:
— Аня, ты так красива…
— Правда? Это тетин подарок. Я сомневалась, стоит ли надевать…
— Я не встречал никого прекраснее тебя… — Тут он резко затормозил, после чего заключил меня в объятия, и мы минут пять увлеченно целовались. По истечении этого времени я начала проявлять беспокойство и даже прозрачно намекнула, что начинаю тревожиться: правильно ли поступила, согласившись поужинать с ним. Гришка обрел облик джентльмена, и далее мы проследовали до ресторана без всплесков бурной страсти. Она, конечно, присутствовала, но выражалась взглядами и оханьем, переходящим в едва слышный скулеж с обеих сторон.
— Куда мы едем? — робко спросила я, уверенная, что в ответ услышу "в «Олимпию», но Гришка поразил меня нежеланием действовать в соответствии с предсказанием супруги.
— На Тимирязева есть чудный ресторанчик, с VIP-залом, мы там будем совсем одни, кухня прекрасная…
Я задумалась, что на это ответить. Если я пожелаю ужинать в «Олимпии», не вызову ли тем самым подозрение… Я взглянула на Гришку и подумала, что от подозрений он сейчас далек, и все же… В конце концов, не «Олимпия» мне нужна, а друзья Гришки. Хвалиться перед ними он может в любом ресторане, так что волноваться не стоит. Я улыбнулась и кивнула.
Название ресторана я так и не запомнила, кажется, «Купеческий». Мы прошли в небольшой зал, обставленный с претензией на роскошь. Мягкая мебель, стол, накрытый на двоих, свечи, золотая рыбка, плавающая в большом бокале, и музыканты в нише, отделенной от зала ажурной перегородкой.
Когда мы вошли, они заиграли что-то латиноамериканское, а я даже не сразу поняла, что здесь мы не одни, поискала глазами магнитофон и только тогда обратила внимание на нишу.
— Там еще дверь, — шепнул мне Гришка. — По первому же требованию они незаметно покинут нас.
— Что ты, пусть играют, — пролепетала я, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Конечно, меня и раньше соблазняли, но Гришка переплюнул всех.
Свечи горели, рыбка плавала, музыканты играли, а я чувствовала себя почти счастливой. Вот если б вместо Гришки сидел кто-то… Я вдруг подумала об Арсении и загрустила — не столько оттого, что его больше нет, сколько по другой причине: Арсений с его забавным хвостиком, джинсами и прочей демократической атрибутикой в данную обстановку не вписывался. Теперь оставалось только гадать: кого я хочу видеть в роли возлюбленного? И Гришка никуда не годится, и Арсений. В общем, в ближайшее время замужество оставалось вещью весьма проблематичной.
— О чем ты задумалась? — ласково спросил Гришка. Я решила испортить ему настроение, раз уж мое внезапно переменилось.
— Мне пора.
Физиономия его вытянулась.
— Пора? — переспросил он.
— Да. Тетя будет беспокоиться. Знаешь, она человек старых правил, у нее масса предрассудков.
Между прочим, она собиралась идти со мной. Мне стоило большого труда ее отговорить. Я пообещала, что в двенадцать буду дома.
— Ах вот как, — вздохнул Гришка, его слегка перекосило, но повел он себя безукоризненно. Расплатился и покинул ресторан, так неистово обнимая меня, что ребра мои этому воспротивились, я издала стон, который Гришка расценил по-своему.
— Поедем ко мне, — предложил он от широты души, на что я возмущенно возразила:
— За кого ты меня принимаешь?
Теперь застонал Гришка, запихнул меня в машину и всю дорогу до моего дома трещал как заведенный на тему «Наша встреча — дар небес». Я со всем соглашалась, но осчастливить его не торопилась.
Прощание решила не затягивать, робко поцеловала его и припустилась домой со всех ног.
В гостиной горел свет, Лерка читала книгу, устроившись в кресле, Сашок отсутствовал.
— Ну, что? — спросила она, поднимаясь мне навстречу.
— Соблазнял.
— Он один или наперегонки с другом?
— Не было никакого друга, и в «Олимпию» мы не ездили. Ресторан «Купеческий», отдельный кабинет.
— Ты поддалась его чарам?
Я скроила возмущенную физиономию, а Лерка улыбнулась.
— Я это так, на всякий случай. Кстати, когда тебе покажется, что Гришка — луч света в темном царстве, вспомни мои слова: ничего хорошего в нем нет. В постели особых восторгов не вызывает, все силы уходят на выпендреж.
— Да? Чего ж тогда ты его любила?
— Так ведь дура. Не хочу, чтобы у тебя были разочарования.
— Ладно врать-то. Плевать тебе на мои разочарования.
— Вот тут ты не права. Ты мой единственный друг. Сашок, конечно, тоже друг, но по-другому.
Короче, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И у меня тоже. Для этого надо, чтобы ты имела светлую голову, умелые руки и никем не занятое сердце.
— Ясно, — кивнула я, не желая спорить, и отправилась в спальню.
* * *Само собой, на следующий день Гришка позвонил ни свет ни заря и спросил, когда мы увидимся. Я пролепетала что-то невразумительное, вскользь напомнила, что я девица, и в заключение сослалась на срочные дела.
— Правильно, — похвалила меня Лерка. — После вчерашнего выхода не худо его немного помучить, пусть теряется в догадках, чем не угодил.
Выслушав все это, я отправилась на работу. Ближе к обеду там появился Гришка. Пока я была занята, он успел очаровать Софью Сергеевну и еще двух моих сотрудников, причем один из них мужчина в летах. Все трое сошлись во мнении, что Гришка на редкость привлекательный молодой человек.
Увидев меня, он враз переменился, замолчал на полуслове, улыбка сползла с его губ, и теперь он выглядел так, точно ожидал решения своей участи. На лицах сотрудников появилось сочувствие, Динка даже приложила руку к груди и тихо ойкнула, а я, кашлянув, предложила:
— Григорий Николаевич, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет.
Он вошел, закрыл дверь и тут же заключил меня в объятия.
— Я не спал всю ночь, — сообщил он. Я приложила палец к губам, и он перешел на шепот:
— Думал о тебе.
— Я тоже, — заговорщицки шепнула я. — Нам надо прекратить наши встречи. Хотя бы на время.
Такое Гришке в голову явно не приходило, он растерянно замер и спросил:
— Зачем?
— Мне надо прийти в себя. У меня работы полно, а я думаю…
— О чем?
— О тебе, — созналась я без всякой охоты.
— Анечка, но ведь это прекрасно. Я хотел сказать… Аня, я тебя люблю, — выпалил он и замер с открытым ртом.
«Врешь», — очень хотелось ответить мне, но я сдержалась и в очередной раз покраснела от злости.
— Ты так очаровательно краснеешь, — зашептал Гришка, вновь заключая меня в объятия, но я отстранилась. — Что скажешь? — испуганно спросил он.
— По поводу чего?
— Аня, я только что признался тебе в любви.
— Все это так неожиданно…
— Это все, что ты мне можешь сказать?
— Мы знакомы сутки, — напомнила я, чтобы он не очень-то увлекался.
— Какое это имеет значение? Ты Веришь в любовь с первого взгляда?
— Верю. Но все-таки не стала бы торопиться. Я не хочу совершить роковую ошибку.
Потратив еще минут пятнадцать на разговоры в том же духе, мы отправились вместе обедать, чтобы лучше узнать друг друга. Я задала ряд вопросов, от которых Гришка позеленел, к примеру: чем он занимается? Так как ничем полезным он в настоящее время не занимался, если не считать моего охмурения, то на вопросы отвечал неохотно, поспешно переходя на описание своих чувств ко мне. После обеда он проводил меня до работы и взял с меня честное слово, что я позвоню, как только освобожусь. Мы наконец-то расстались, и я с облегчением вздохнула.
Сотрудники встретили мое появление понимающими улыбками, и это меня разозлило. Я сидела в кабинете, разглядывая стену напротив, и вдруг вспомнила о банковском ключе. Я о нем и раньше не забывала, но тут вдруг подумала, что быть богатой совсем неплохо. Сто тысяч, конечно, деньги немалые, но ведь это не предел мечтаний? Любопытно, что Арсений спрятал в ячейке? Ясно: что-то ценное.
Но что? Я размышляла над этим, увлекаясь все больше и больше, и вскоре поняла: я не успокоюсь, пока не узнаю, что там. Арсений послал мне ключ, чтобы я его сохранила. Если ключ он отправил мне, логично предположить, что и документы на аренду ячейки хранить дома тоже не стал, возможно, послал кому-то из друзей.
Поломав над этим голову, я решила, что эту версию не худо бы проверить. Как проверить, я пока не знала, впрочем, как и не знала друзей Арсения. Мне был известен лишь один: хиппи Козлов, покончивший жизнь самоубийством, в действительности слетевший в балкона не без чьей-то помощи, если верить его соседу. Правда, я видела еще двоих парней в кафе за одним столом с Арсением и Козловым, но кто они и где их искать? Кафе находилось неподалеку от дома, где жил Козлов. Очень возможно, что бывал он там не раз и его хорошо в заведении знают, а может, не только его, но и друзей, с которыми он был там в тот вечер.
Воодушевленная этими мыслями, я покинула офис и отправилась в кафе. При свете дня оно выглядело прямо-таки скверно и вполне соответствовало определению: «забегаловка».
Приткнув машину возле аптеки, я направилась к дверям, которые не мешало бы покрасить. По дороге я быстро растеряла свой оптимизм. Народу в зале было немного, вонь стояла ужасная, и сквозь дым предметы различались с трудом. Я прошла к стойке, взгромоздилась на высокий табурет и почувствовала себя идиоткой. Фантазируя в офисе, я заводила беседу с барменом и легко выуживала необходимые сведения, в действительности же понятия не имела, как начать разговор, но и бежать отсюда сломя голову не могла. Ясно, что лишь только я окажусь в машине, почувствую себя еще большей дурой. Уж если притащилась сюда, надо хотя бы попробовать что-то узнать.
Я вздохнула и отчаянно попросила чашку кофе.
Бармен, парень лет двадцати пяти, высокий, загорелый, в белоснежной рубашке и бабочке, которая так не вязалась с убогим видом заведения, взглянул на меня с удивлением.
— Что, кофе у вас нет? — испугалась я. Если нет, придется брать пиво, а я его терпеть не могу, но не водку же пить?
— Есть, — торопливо ответил он, переместился вправо, где у него была кофеварка, и стал возиться там, поглядывая на меня. Наконец он не выдержал и спросил:
— Вы у нас впервые?
— Нет, — ответила я.
— Наверное, заходили не в мою смену.
— Возможно. — Я посоветовала себе быть пословоохотливее и для начала улыбнулась. — А вы здесь давно работаете? — спросила я, когда бармен поставил передо мной чашку.
— Три года. Жду место, на днях должно освободиться, — сообщил он с достоинством.
Я опять улыбнулась, тем самым давая понять, что очень за него рада.
— Можно еще кофе? — поинтересовалась я, он кивнул и снова начал колдовать у кофеварки, поглядывая на меня с еще большим интересом.
— Кого-то ждете? — подумав, спросил он, а я решительно ответила:
— Ищу одного парня. Он сюда заглядывает с друзьями.
— Да? И как его зовут?
— Арсений.
— Никогда о таком не слышал, — покачал головой бармен.
— Он взял у меня деньги, аванс. Обещал отремонтировать офис и пропал, — напропалую врала я, надеясь, что парень не особый охотник цепляться к словам красивой девушки.
— Вот как, — сочувственно сказал он. — Надо быть осмотрительнее.
— Его знакомый привел. Давно не виделись, а тут встретились в кафе, я ему про ремонт и рассказала.
Порекомендовал мне этого Арсения. Теперь он исчез.
— А друг что говорит?
— Ничего. Друг на днях погиб.
— Надо же… — В его голосе появилось сомнение.
— Он, кстати, тоже к вам заходил. Собственно, мы здесь встречались, когда о работе договаривались.
— А друга как зовут?
— Козлов Ярослав.
— Славка? Это который с балкона свалился? — нахмурился бармен.
— Ага, — кивнула я с разнесчастным видом.
Он перегнулся ко мне и шепнул:
— Поговаривают, что помогли ему.
Я отпрянула в испуге и даже огляделась.
— Кто?
Бармен пожал плечами:
— Парень он.., как бы это выразиться.., о покойниках плохо не говорят, но этот был неудачник.
К тому же наркотой баловался. «Травку» точно покуривал. Конечно, не такой уж это грех, но у Славки не было стремлений, — заявил он с таким видом, что становилось ясно: у него самого стремлений хоть отбавляй. — Да и дружки.., один недавно освободился, второй… Короче, от таких держаться стоило подальше. Очень может быть, что они его и того… Не поделили что-нибудь по пьяному делу.
— Козлов много пил? — спросила я.
Парень слегка устыдился.
— Да не то чтобы много, но.., в общем, парень он пустой, с такими вечно что-нибудь случается. Зря вы с ним связались.
— Мы давно не виделись. Я совсем не знала о его привычках, и его приятель показался вполне симпатичным.
— Как он выглядит?
— Арсений? Высокий, темные волосы собирает в хвост, глаза ярко-синие, лицо загорелое.
— Нет, не помню. Козлов обычно здесь с дружками пиво пил, но те на вашего Арсения не похожи.
Васька, правда, высокий, и волосы темные, но образина на редкость мерзкая, а Ромка мелкий, и рожа как у хорька.
— А они здесь часто бывают?
— Последние несколько дней я их здесь не видел.
С тех пор, как Козлов с балкона свалился, они не появлялись.
— Вы, случайно, не знаете, где они живут? Вдруг им что-то об Арсении известно?
— Где живет Ромка, не знаю, а Васька тут неподалеку, седьмой дом, квартира на втором этаже, в последнем подъезде. Только идти к нему я вам не советую. Неприятный тип.
— Спасибо, — промямлила я, расплатилась и пошла к выходу. Только теперь я обратила внимание на верзилу в синей рубашке, который пристроился возле входной двери и с увлечением разглядывал стену перед собой. Когда я поравнялась с ним, он поспешно направился к бармену, а я покинула кафе. На углу стоял черный «БМВ», мотор у него работал, но водителя за темным стеклом я не разглядела. По неведомой причине «БМВ» мне не понравился. Я бегом устремилась к своему транспортному средству и, лишь захлопнув дверь, почувствовала себя в относительной безопасности.
* * *Седьмой дом оказался метрах в трехстах от кафе.
Типичная хрущевка из красного кирпича. Сворачивая во двор, я взглянула в зеркало, за мной ехали «Жигули», следом «Волга», мелькнул «БМВ», но тут же исчез в переулке. Я притормозила, решая, какой подъезд последний — двери железные и без опознавательных знаков. Неподалеку стояли женщины в возрасте и о чем-то увлеченно разговаривали. Я оставила машину возле кустов сирени и направилась к ним. На вопрос, где последний подъезд, мне ответили охотно; следующий вопрос, в какой квартире проживает молодой человек по имени Василий, явно не имел успеха: старушки подобрались и теперь взирали на меня без всякого удовольствия. Я уже собралась повторить вопрос, когда одна из них ответила сурово: