— Я у мамки, в райцентре, махнула сюда, чтоб своих успокоить. Бабка-то им сообщила, что я с балкона…
— Но как же все это произошло?
— Ты ко мне приехать можешь прямо сейчас?
У тебя же машина. Это километров пятьдесят от города.
— Приеду, — с готовностью ответила я. — Говори куда.
Рыжая продиктовала адрес, а я его записала.
— Поедешь? — спросила Лерка, когда я закончила разговор.
— Поеду, — буркнула я. Честно говоря, не одно желание услышать рассказ Эсмеральды гнало меня из города, хотелось увеличить расстояние между мной и Громом.
— Одной тебе ехать нельзя, — потерла нос Лерка. — Вдруг это ловушка?
У меня опять все внутри похолодело. Они схватили Эсмеральду, заставили ее позвонить мне, я приеду и… Кто такие «они», я не знала, но перед глазами почему-то стоял парень из «Мерседеса».
— Я была уверена: все это добром не кончится, — простонала я.
— Сашок, — позвала Лерка, — поезжай с ней.
И помни, ты за нее отвечаешь головой.
Сашок кивнул с серьезной миной и тут же расплылся в дурацкой улыбке:
— Аня хорошая.
— Хорошая, хорошая, — кивнула я. — Поехали.
Несмотря на очень поздний час, Верка-Эсмеральда ждала нас на скамейке возле дома. Дом стоял на окраине маленького городка, утопавшего в сирени и яблоневых садах. Как раз возле куста сирени и сидела рыжая, лузгая семечки. Так как мы приехали на «Тойоте», завидев нас, она поначалу насторожилась и даже предприняла попытку раствориться в темноте. Я открыла окно и помахала рукой, после чего она успокоилась и пошла мне навстречу.
Сашок выбрался из кабины и успел произвести впечатление, Эсмеральда попятилась, а я поспешила ее успокоить.
— Это мой друг. Он в милиции работает, — зачем-то соврала я.
— Я к ментам не пойду, — испугалась рыжая. — Задолбают вопросами и непременно посадят. К ним только сунься… — Она хмуро посмотрела на Сашка, точно во всех бедах был виноват он один.
— Хорошо, обойдемся без милиции, — кивнула я. — Где бы мы могли поговорить?
— А в машине нельзя? В доме мои спят.
Я вновь кивнула, и мы устроились в машине.
Рыжая покосилась на Сашка, но я ее успокоила:
— Не бойся. Он не проболтается, наш человек.
— Да рассказывать-то особо нечего. Подруга ключ от квартиры попросила. С парнем познакомилась, ничего такой парень, а она замужем, и он, похоже, женат. Ну, где-то устроиться надо, домой не поведешь, вот она и попросила: дай ключ. А мне что, жалко? Бабка в деревне, у меня смена до восьми утра, я в круглосуточном магазине работаю. Короче, отправились. Парень-то ее с квартиры раньше ушел, а она задержалась, прибраться хотела, да и домой среди ночи не пойдешь, раз мужу соврала, что меня подменяет и будет работать до утра. Но очень переживала и раз пять мне звонила, спрашивала, не объявлялся ли ее Генка. Больно ему надо, он, поди, с вечера глаза залил и не помнит, что женат, не только в какую смену она работает. — Тут Верка вдруг заревела. Я только собралась удивиться такой перемене настроения, как вспомнила: ведь ее подруга погибла, и тоже загрустила. — Последний раз в три звонила. Я только уснула, народу ни души, и вдруг она, ну я и послала ее сгоряча. Теперь вот душа болит. — Верка шмыгнула носом и принялась рассказывать дальше:
— Прихожу с работы, а дома полный дурдом.
Соседи уже за бабкой в деревню сгоняли, правда, это недалеко, всего двадцать километров. Отправили ее на опознание, а в квартире милиция. Еще впускать меня не хотели, хорошо, бабка вернулась, ох и досталось же им, ну, потом и мне, конечно.
— Подожди, но почему соседи решили, что это ты из окна выпала?
— Так ведь Настя рыжая, как я, в один день красились, одним тюбиком. И под моим балконом лежала, а лицо у нее.., ужас, одним словом. Да и кто разглядывать-то будет? Рыжая, в юбке короткой, значит, я. Бабка-то, конечно, меня признала, то есть в морге сказала, что вовсе не я там лежу, а, надо полагать, подруга моя. Ну, там сразу на работу звонить, и все такое…
— А не могла подруга и в самом деле с балкона упасть? Может, выпила? Вышла покурить и того…
Рыжая пожала плечами:
— Могла, конечно. Только чует мое сердце, убили ее. Со мной спутали. Рост один, возраст тоже, и обе рыжие. Я ведь не просто с перепугу так решила. Ко мне в квартиру залезть пытались. Серьезно.
Помнишь, ты ко мне приезжала? Так вот, я тебя проводила и вдруг слышу шорох какой-то. Я сначала значения не придала. Вдруг звонок, мамка здоровьем интересуется, я с ней болтаю, вышла в прихожую, все вроде стихло. Подошла к двери, а она открыта.
Вот, думаю, растяпа. Заперла дверь, с мамкой попрощалась и на кухню чай пить. Опять шорох. Что ж такое? Я в прихожую, тут подруга звонит. Я к двери, а она снова открыта. Ей-богу. Такая жуть на меня напала. Я быстрей на цепочку да еще на задвижку.
Бабка у меня ужас как воров боится, а я никогда не пользовалась, а тут ведро еще поставила, на всякий случай, чтоб загремело. Я так думаю: меня еще в тот раз убить хотели, да не вышло. Я ведь по телефону болтала и могла сказать, что кто-то в квартиру ломится. Вот убийца и поостерегся, но за домом наблюдал. Увидел Настю с парнем, принял ее за меня.
Парень ушел, а этот гад поднялся и скинул ее с балкона. Теперь ее любовника менты замучают, а не вызови он такси, и вовсе бы в убийстве обвинили.
— Так в милиции решили, что это убийство? — спросила я.
— Там решили, что она по пьяному делу выпала.
Но это потому, что они лодыри. Что хочешь напишут, лишь бы не искать.
— А ты им про то, что в квартиру хотели проникнуть, рассказала?
— Рассказала, только они меня не слушали. Чтобы им интересно стало, надо было и про ограбление «Олимпии» рассказать. А я что, дура?
Мы поговорили еще немного. В основном занимались гаданием, кому понадобилось избавляться от рыжей. В том, что про дверь она не выдумала, я не сомневалась, потому что вспомнила: когда я к ней заходила, на лестнице точно кто-то был. Я еще тогда сама здорово перепугалась и поспешила уйти. Рассказывать об этом я ей не стала, чтоб не нервировать ее еще больше. Однако поверить в то, что Громов или Димка убили человека просто так, чтоб досадить грабителям, я все же не могла. Для этого надо быть форменными психами, а на форменного психа даже Гром не похож, хоть он сегодня и здорово рассвирепел.
— Что думаешь делать? — спросила рыжая, покидая машину.
— Не знаю, — промямлила я.
— Я тебя предупредила, а там как хочешь.
Мы простились. Сашок завел машину, а я позвонила домой.
— Что у вас там? — спросила Лерка. Я коротко пересказала недавний разговор.
— А у тебя как, все тихо?
— Гостей не было, если ты об этом.
Признаться, ее слова не очень-то меня успокоили. Я подумала: а не отправиться ли мне к бабушке?
Взять отпуск. А еще лучше навестить маму. А что?
Глядишь, к моему возвращению все здесь как-нибудь утрясется… Но всерьез о том, чтобы пуститься в бега, думать мне не хотелось. Я заревела от отчаяния. Сашок повернулся ко мне, погладил меня по волосам и заявил:
— Сашок Аню в обиду не даст. Аня хорошая.
— Молчи лучше, — отмахнулась я, но слезы вытерла.
* * *Лерка сладко спала в бывшей маминой спальне.
Это показалось мне несправедливым, я вошла, плюхнулась на кровать и включила ночник. Лерка открыла глаза и зевнула.
— Это не Гром и не Димка, — заявила она, сообразив, что просто так я не уйду. — Скорее уж Васька.
Может, у кого из дружков прячется, вот и подумал, что, если рыжую тряхнут как следует, она все как на духу выложит и всех дружков вспомнит. А тут концы в воду. У него, поди, и ключи от ее хаты были.
— Про ключи я не спросила, — расстроилась я.
— Из-за Грома не переживай. На худой конец, воскресну из мертвых и все ему растолкую, хотя делать этого ой как не хочется.
— А если он тебя не послушает? — усомнилась я.
— Гром? Послушает. У нас старая дружба, она долго не забывается.
— Что-то мне в вашу дружбу не верится. Если вы друзья, чего же ты тогда меня шлюхой вырядила и ему подсовывала?
— Так это ж для дела. А дело у меня одно: супруг мой. Бывший, раз уж я теперь покойница. Иди спать, Аня. Тебе завтра на работу.
Так и не придумав ничего лучше, я отправилась спать. Утром зазвенел будильник, я вскочила, прошла в кухню, включила кофеварку. Из комнаты, потягиваясь, появилась Лерка. Я как раз шла в ванную и в приоткрытую дверь увидела, что Сашок сладко спит в Леркиной постели, хотя предполагалось, что ночует он в гостиной, там, по крайней мере, я стелила ему постель. Я метнулась в кухню. Лерка как раз разливала кофе.
— Ты что, с ним спишь? — прошептала я. Признаться, такое у меня в голове не укладывалось.
— С Сашуней? — уточнила Лерка. — А что такого?
— О господи, он же…
— Сашок — чистое золото, уж можешь мне поверить. А в вопросах любви и прочего ему нет равных.
Опять же кто с ним ляжет? Если только шлюхи за деньги. Для мужика это обидно, а мне что, жалко?
Опять же кто с ним ляжет? Если только шлюхи за деньги. Для мужика это обидно, а мне что, жалко?
Добра-то не убудет. Это ты со своей невинностью как курица с яйцом носишься, а могла бы составить счастье приличному человеку.
— Это кому? — призвав себя быть терпеливой, спросила я.
— Да хоть тому же Димке. Ну чего тебе стоит…
— Не пойму, почему тебе так хочется подложить меня кому-нибудь в постель?
— Это не мне хочется, это для дела нужно…
Я сдавила руками виски и покачала головой.
Утро выдалось паршивое, потому от жизни я в тот день не ожидала ничего хорошего. Поехала на работу, нервно вздрагивая при каждом шорохе. Однако стоило мне оказаться в своем кабинете, как страхи отступили и жизнь вошла в привычную колею.
Дважды позвонил Гришка и поклялся в любви. Я заверила его во взаимности наших чувств. В три, возвращаясь от нотариуса, я заскочила в кафе напротив «Олимпии», начисто забыв про логово врагов. Не успела я сделать заказ, как увидела Димку, то есть Вадима Чернова, потому что Димкой он был для друзей, а для меня таковым не являлся.
Я всерьез рассматривала возможность спрятаться от него под стол, раз убежать все равно не успевала.
Но здравый смысл победил. Я осталась сидеть, правда, опрокинула салфетницу, но это не считается.
Димка вошел и помахал мне рукой, радостно улыбаясь, подошел и поцеловал в щеку на правах старого друга.
— Отлично выглядишь.
Я воспылала к нему самыми добрыми чувствами — не за то, что сделал комплимент, а за то, что сворачивать мне шею, судя по всему, он не торопился.
Продолжая улыбаться, он подозвал официантку и заказал кофе, я тоже улыбалась, правда, слегка натянуто, потому что не знала, чего следует ждать от жизни.
— Как дела? Как Гришка? — устраиваясь поудобнее, спросил Вадим.
Я решила открыть ему душу, раз уж выходило, что мы друзья.
— С ним что-то происходит, — доверительно сообщила я. — Он ведет себя странно. В ресторане спрятался под стол. Меня это беспокоит. Тетя хочет знать, не было ли у него в роду сумасшедших.
— Тетя? Ах да, Гришка рассказывал. Не знаю, как насчет сумасшедших, а долгов у него как блох на собаке. Кому-нибудь надоело ждать, и Гришку припугнули. Вот он и вздрагивает при каждом шорохе.
— Ему грозили по телефону. Разговора я не слышала, но, судя по его ответам, кому-то действительно надоело ждать.
— Вот-вот, деньги ему давали в расчете на Лерку, она всегда платила исправно. Потом он ожидал получить наследство. Теперь у него один выход: жениться на богатой. — В этом месте Димка посмотрел на меня и вздохнул. — Вообще-то он мой приятель и денег занял немало, так что, по идее, я должен радоваться, если он кого-нибудь охмурит. Вернет долг.
Но я совсем не радуюсь, потому что охмуряет он тебя. Ладно бы какую-то старую вешалку, которая привыкла платить за удовольствия. Но тебе-то он зачем?
— Не знаю, — грустно ответила я и, спохватившись, развила свою мысль:
— Это из-за наследства… я чувствую себя виноватой.
— Это Леркины деньги, и она могла завещать их кому угодно. Она завещала их тебе. А Гришке ты ничем не обязана.
— Ты так думаешь? — спросила я, глядя на него с большой приязнью.
— Конечно. Гони его в шею, — обрадовался Димка.
— Я не могу. Это невежливо. Он уже с тетей познакомился. Кольцо подарил.
— Так не свое, Леркино. А когда тетя узнает, что он за фрукт, первым делом выставит его за дверь. Уж можешь мне поверить.
— Я совершенно не знаю, что делать с этими деньгами, — продолжила я жаловаться на жизнь.
— А что с ними делать? Радоваться, что они есть.
Если понадобится совет или вообще.., любая помощь — я с удовольствием.
— Спасибо. — Я едва не прослезилась от благодарности и робко пожала ему руку. Надеюсь, Лерка будет довольна.
Он посмотрел на мою ладонь, которую я поспешно убрала, вздохнул и немного неуверенно предложил:
— Не хочешь покататься на яхте?
— На яхте? — переспросила я, потому что не знала, что ответить.
— Вообще-то это большая лодка с парусом. Я иногда катаюсь в одиночестве, обычно дохожу до Купалы и обратно. Свежий воздух… Ты как?
— Если в выходной, то я не против.
— Конечно, в выходной.
— И Гриша поедет с нами?
Димка недовольно поморщился.
— Забудь ты о нем…
— Тебе легко говорить. Но не могу же я в самом деле нарушить данное ему слово?
— Я думал, мы вдвоем прокатимся, — сказал Димка со вздохом.
— А эго удобно? — испугалась я, чем привела его в состояние тихой грусти.
— Ты знаешь, я никогда не встречал девушек вроде тебя, — сообщил он с такой печалью, что я вновь едва не прослезилась. Непонятно только, к чему его печаль относилась — к тому, что судьба его обделила, или к моей бестолковости.
— Может быть, возьмем с собой тетю? — кашлянув, сказала я и тут же покраснела. Димка решит, что я идиотка. И правильно, неужто ничего умнее придумать не могла.
— Ты что, меня боишься? — спросил он с обидой, я поспешно головой замотала.
— Нет, что ты, чего мне бояться? Просто…
— Решено. В субботу заеду за тобой в десять утра.
Не рано?
— Нет, я привыкла вставать в семь.
— Значит, договорились.
Он взял мою руку, и вдруг выражение его лица переменилось, на нем отчетливо читалось неудовольствие. Смотрел он куда-то за мою спину Я повернулась, ожидая увидеть Гришку, и уже придумывала, что сказать ему, но слова застряли у меня в горле, а сердце стремительно ухнуло вниз, потому что к нам направлялся Громов. Если учесть, как прошла наша предыдущая встреча, мне стоило скончаться чуть раньше его появления.
— Господи, — испуганно прошептала я и ухватила Димку за руку, может, хоть он не позволит разорвать меня на части.
Димка улыбнулся и теперь демонстративно поглаживал мою ладонь. В другое время меня бы это вряд ли порадовало, но теперь я была счастлива.
Громов достиг нашего стола, я инстинктивно втянула голову в плечи, но он, вопреки ожиданиям, не спешил начинать военные действия, более того, широко улыбался, и я при всем желании не смогла обнаружить в его улыбке ничего зловещего. Это совершенно сбивало с толку.
— Вот вы где, — игриво заметил Громов, пододвинул стул и уселся на него с таким видом, что стало ясно: надолго. — Гришка звонил, — сообщил он, переводя взгляд с меня на Димку.
— Ну и что?
— Ничего. Собирается вернуться через пару дней. Может, познакомишь меня с девушкой?
«Он меня не узнал, — с облегчением вздохнула я. — Если бы узнал, вел бы себя по-другому».
— Это Аня. Гришка собрался на ней жениться.
«Вот теперь он, конечно, все понял. Парни с „БМВ“ наверняка донесли, кто его ударил бутылкой».
— Да? — развеселился Громов.
— По крайней мере, так он заявил. А это мой друг Виктор.
— Очень приятно, — прошелестела я с опаской.
— А мы уже встречались, — сказал он. Я похолодела и с мольбой взглянула на Димку.
— Когда это? — спросил тот с сомнением.
— Красивая девушка Аня приходила к нам в казино, помните?
Его слова вернули меня к жизни, потому что я в самом деле вспомнила, это он подходил ко мне, когда я явилась в казино, надеясь что-то разузнать о Козлове, то есть тогда-то я думала, что Козлов — это Арсений. Значит, Громов не прикидывается и действительно меня не узнал. Чепуха получается.
— Возможно, — ответила я, пожав плечами. — Я действительно как-то заходила, разыскивала знакомого.
— Это кого? — заинтересовался Димка.
— Он играл в вашем оркестре. Козлов, Ярослав Козлов. Но он давно уволился.
— Не знаю такого. Музыкантами заведует директор, мне не до этого.
Я взглянула на часы и застенчиво сообщила:
— Мне пора.
— Да брось ты, — схватил меня за руку Димка. — Никуда твоя работа не денется.
— Конечно, — кивнул Громов, с насмешкой глядя на друга. — Посидим полчасика, вряд ли за это время в вашем офисе рухнет потолок. — Он засмеялся, решив, что это шутка. Мы вежливо улыбнулись.
Димку появление друга не обрадовало, а тот не спешил уходить, о чем недвусмысленно нам и поведал. Заказал себе кофе и принялся весело болтать.
А Димка начал ерзать.
— Чем занимается красивая девушка?
Я объяснила, Громов вежливо покивал, рассказал пару анекдотов, действительно смешных. Димка слушал его без удовольствия, косился на дружка и незамысловато пытался привлечь к себе мое внимание, например, уперся коленом в мое колено и с жаром в очах уставился на меня. Громов, видя, что дружок недоволен его присутствием, отнюдь не огорчился, напротив, продолжил болтовню и, рассмешив меня до слез очередным анекдотом, предложил:
— Может, стоит перейти на «ты»? Мы старые друзья с Гришкой и, я уверен, с вами тоже подружимся. — Вспомнив, что у него большой зуб на меня, я с готовностью закивала:
— Конечно. С удовольствием.
Димке это не понравилось. — Он пытался скрыть недовольство за улыбкой, получалось это у него неважно. Громов это прекрасно видел и, точно назло, трещал без умолку. Надо отдать ему должное: он оказался на редкость приятным собеседником. Я все чаще смотрела на него, забывая про Димку. Он затих, пригорюнился и последние несколько минут молчал, исподлобья глядя на дружка.