Ни малейшего.
Толпа не дрогнула, не пошевелилась, не поменяла ритм своего движения.
— Ты можешь их объехать? — спросил Ричер.
Воэн покачала головой.
— Эта машина не приспособлена для движения по пересеченной местности. Мы застрянем, и они на нас набросятся. Здесь нужен привод на все четыре колеса.
— Тогда попробуй обмануть их. Сначала возьми левее, а потом резко сверни вправо.
— Ты думаешь?
— Попробуй.
Воэн сняла ногу с тормоза и медленно покатила вперед, потом повернула руль и по диагонали выехала на встречную полосу. Толпа скопировала ее движение, медленно, но удивительно плавно. Двести или триста человек двигались как один, словно озерцо серебристой ртути, меняя форму, точно амеба. Или хорошо обученное стадо. Воэн приблизилась к левой обочине. Толпа переместилась сюда же, при этом продолжая загораживать дорогу и даже правую обочину.
— Ничего не выйдет, — сказала Воэн. — Их слишком много.
Она снова остановилась. До первого ряда оставалось всего десять футов.
Воэн выключила сирену.
Скандирование стало громче:
— Вон! Вон! Вон!
Затем голоса зазвучали ниже, ритм изменился. Все как один принялись колотить дубинками и палками по земле, выкрикивая по одному слову в такт ударам:
— Вон!
Бум!
— Вон!
Бум!
Теперь Ричер смог их разглядеть. Всякий раз, когда они выкрикивали слово, их лица искажались от ненависти, ярости, страха и гнева. Ричер не любил толпу. Он наслаждался одиночеством и страдал легкой формой агорафобии, из чего не следовало, что он боялся открытых пространств. Это распространенное заблуждение. Ему нравились открытые пространства. Агора — вот что вызывало у него легкую тревогу. Это древнее греческое слово обозначало рыночную площадь, заполненную толпой. Ричер знал, что случайно собравшаяся толпа представляет серьезную опасность. Он просматривал видеозаписи паники, возникающей во время катастроф или на стадионах. Организованная толпа гораздо хуже. Он просматривал видеозаписи массовых беспорядков и революций. Толпа в двести человек — это самое крупное животное на земле, которое очень трудно контролировать и почти невозможно остановить. И еще сложнее убить. Цель вроде бы крупная, но отчеты всегда показывали, что потери толпы значительно меньше, чем количество выпущенных пуль.
У толпы девять жизней.
— Что теперь? — спросила Воэн.
— Не знаю, — ответил Ричер.
Он особенно не любил организованную толпу. Ричер побывал в Сомали, Боснии и на Среднем Востоке и видел, на что способна разгневанная толпа и как работает стадный инстинкт, анонимность, исчезновение запретов, полная свобода коллективных действий. Он твердо знал, что разгневанная толпа — самое страшное животное на земле.
— Вон!
Бум!
— Вон!
Бум!
— Переходи на заднюю передачу, — спокойно сказал он.
Воэн переместила рычаг. Машина присела, как жертва, готовая обратиться в бегство.
— Отъедем немного назад, — сказал Ричер.
Воэн молча повиновалась и вырулила на середину дороги. Она остановилась, когда расстояние до толпы составило тридцать ярдов. Девяносто футов. Расстояние от подающего до первой базы[20].
— Что дальше? — спросила Воэн.
Толпа отреагировала на движение машины и опять изменила форму, вернувшись к своему прежнему виду. Плотный треугольник, вершина — авангард из шести человек, широкое основание уходит на тридцать футов за обочину по обе стороны дороги.
— Вон!
Бум!
— Вон!
Бум!
Глядя вперед сквозь ветровое стекло, Ричер снова приоткрыл окно со своей стороны. Он чувствовал, что сейчас что-то должно измениться, и понимал, что необходимо опередить толпу.
— Что будем делать? — спросила Воэн.
— Я бы предпочел находиться в «хамви», — ответил Ричер.
— Однако мы не в «хамви».
— Да это я так, к слову.
— Что мы будем делать, пока находимся в «краун вике»?
У Ричера не осталось времени на ответ. Изменение началось. Скандирование прекратилось. На секунду наступила тишина, затем шестеро мужчин, стоявшие впереди, подняли свое оружие высоко над головами.
И прокричали команду.
И пошли в атаку.
Они бросились вперед с громким воплем и поднятым оружием. Толпа устремилась за ними. Двести или триста человек, на полной скорости, крича, падая, спотыкаясь, с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, с искаженными лицами и поднятыми руками. Они множились в ветровом стекле, озверевшая масса, устремившаяся на врага.
Расстояние сократилось до пяти футов. Затем Воэн нажала на газ. Машина прыгнула назад, двигатель взвыл, раздался скрежет низкой передачи, задние шины задымились. Воэн набрала скорость в тридцать миль в час, совершила экстренный разворот и поменяла передачу. И утопила в пол педаль газа. Машина помчалась на восток на максимальной скорости. Двигатель ревел, Воэн давила на газ. Ричер понял, что ошибся. Его оценка возможностей «краун вика» была слишком осторожной. Этот автомобиль в его полицейской модификации был очень быстрым. Он с легкостью разогнался до ста двадцати миль в час.
Глава 43
Они взлетели на подъем — Скалистые горы снова приблизились, — и только после этого Воэн сняла ногу с педали газа. Следующая миля ушла на то, чтобы остановиться. Воэн повернула голову и с минуту смотрела в заднее окно. Они все еще находились на территории Диспейра. Однако у них за спиной все было спокойно. Воэн припарковалась у обочины, заехав двумя колесами на песок, и оставила двигатель работать на холостых оборотах. Она откинулась на спинку сиденья и уронила руки на колени.
— Нам необходима помощь полиции штата, — сказала она. — В Диспейре всем заправляет толпа, а у нас исчезла женщина. Мы не знаем, какое отношение к ним имеет Рамирес, но у нас нет оснований рассчитывать, что они будут хорошо обходиться с его девушкой.
— Мы ни на что не можем рассчитывать, — ответил Ричер. — Мы даже не знаем, там ли Мария. И у нас нет полной уверенности, что погибший мужчина был Рамиресом.
— У тебя есть серьезные сомнения?
— Они возникнут у полиции штата. В настоящий момент наша история больше похожа на сказку.
— Что же нам делать?
— Мы должны получить подтверждение.
— Как?
— Мы позвоним в Денвер.
— А чем нам поможет Денвер?
— Та зеленая машина, — ответил Ричер. — И человек, который на ней ехал. Триста миль, шесть часов за рулем, точнее, семь с остановкой на ланч. Если он покинул Хоуп сегодня в восемь утра, то сейчас должен быть уже там. Нам нужно найти его и спросить, подвозил ли он Марию, и если да, то где именно она вышла.
— Тебе известно его имя?
— Нет.
— Номер машины?
— Нет.
— Замечательный план.
— Он навещал троих внуков в Хоупе. Тебе нужно вернуться в город и проверить семьи с гремя детьми. И спросить их, не приезжал ли к ним дедушка на зеленом «меркьюри». Кто-нибудь ответит утвердительно. И тогда ты узнаешь номер телефона родственников, у которых он остановится. Это будет брат или сестра в Денвере — там у старика еще четверо внуков, он собирался их повидать.
— А что будешь делать ты?
— Я возвращаюсь в Диспейр.
В пять тридцать пять Ричер вышел из машины менее чем в восьми милях к западу от Хоупа и в восьми с лишним милях к востоку от Диспейра. В самом сердце ничейной земли. Он посмотрел вслед уезжающей Воэн и пошел на запад. Чтобы двигаться быстрее, он оставался на дороге. И делал вычисления. «Вот известные вам факты». В городе две тысячи шестьсот жителей, около четверти из них слишком стары либо слишком молоды для того, чтобы работать. Остается немногим более тысячи восьмисот человек, большая часть которых освобождаются после шести часов вечера, когда завод закрывается. Эти люди только что мобилизованы, не слишком уверены в себе, не имеют опыта. Хорошая видимость в дневное время позволяет им действовать крупными отрядами, но в темноте им придется рассеяться, чтобы охранять периметр. Однако они постараются держаться вместе для поддержания духа и эффективности. Значит, у них не будет сторожевых постов и часовых. Дети останутся внутри семейных групп. Отряды, рассредоточенные по периметру, должны видеть друг друга. Из чего следует, что расстояние между группами составит около десяти футов. У некоторых будут с собой фонари. Другие возьмут собак. В самом худшем случае они сумеют образовать цепь длиной в восемнадцать тысяч футов, или шесть тысяч ярдов, иными словами, окружность с диаметром немногим больше мили.
А круг диаметром в милю едва накрывает город. Они не сумеют одновременно окружить и город, и завод. Кроме того, им необходимо сосредоточиться возле дорог, в особенности той, что ведет из Хоупа. Значит, где-то кордон будет совсем слабым. Вероятно, люди с машинами спрячутся в кустах. А «тахо» с завода займутся патрулированием. Следует учесть непредсказуемость подростков. Они будут возбуждены, станут искать приключений. Но скоро они заскучают. На самом деле заскучают все. Они почувствуют усталость и угнетенность. Наибольшая эффективность придется на первый час, в следующие два-три часа она начнет падать и к полуночи станет совсем низкой, а ближе к утру от них и вовсе будет мало толку.
«Каков ваш вывод?»
«Не вижу серьезных проблем», — подумал Ричер.
Солнце садилось за далекими горами, над горизонтом поднималось мягкое оранжевое сияние. Он двинулся в ту сторону.
В семь часов Ричер представил себе, как Воэн заступает в Хоупе на ночную смену. В семь пятнадцать он был в миле от того места, где их поджидала толпа. Становилось темно. На таком расстоянии он никого не мог разглядеть, а значит, никто не мог увидеть и его. Он сошел с дороги, углубился в заросли и довольно быстро зашагал на юго-запад, не желая терять время. Город впереди был темным и тихим. Очень тихим. К семи тридцати Ричер углубился в пустошь на расстояние в триста ярдов и тут только сообразил, что не слышал, как взлетел самолет. Ни шума двигателя, ни огней в небе.
Почему?
Он остановился и попытался представить несколько возможных сценариев. Затем двинулся дальше, описывая большую дугу, бесшумный и невидимый в темноте.
К восьми часам он сделал первую попытку. Его ждали с востока, поэтому он приближался с юго-запада. Конечно, это не давало никаких гарантий, но все лучше, чем сразу забраться в пасть льва. Наиболее толковые люди должны быть распределены по разным местам, но не равномерно. Ричер уже обошел большинство тех, о ком ему следовало беспокоиться. Он увидел один грузовичок, побитый пикап с четырьмя фарами на поперечине, размещенными на крыше. Машина медленно двигалась по пересеченной местности, удаляясь от Ричера.
Он еще больше углубился в заросли и остановился за камнем, оказавшись в пятидесяти ярдах позади длинной цепочки домов рабочих. Низкие одноэтажные строения на значительном расстоянии друг от друга — земля пустыни стоит дешево, да и очистные сооружения работают лучше, если нет скученности. Промежутки между домами были в три раза больше, чем сами дома. Небо стало бледно-серым, луна скрылась за облаками. Между домами находились сторожевые посты. Ричер различал отдельные фигуры и группы. Все держали в руках дубинки, палки или биты. Вместе они образовывали цепочку: вооруженный охранник — дом — вооруженный охранник — дом — вооруженный охранник — дом — вооруженный охранник.
Они считали, что сами дома являются элементами обороны.
Это было ошибкой.
Ричер слышал вдалеке лай собак, возбужденных необычностью происходящих событий. Не проблема. От собак, которые лают слишком часто, не больше пользы, чем от тех, что совсем не лают. У второго справа парня был фонарик. Он включал его через определенные интервалы, проводил перед собой дугу, а затем выключал, чтобы сохранить батарейку.
Ричер двинулся влево.
Он выбрал место напротив совершенно темного дома, лег на землю и пополз к нему. Армейский рекорд преодоления ползком пятидесяти ярдов составлял двадцать секунд. Впрочем, снайперы могли потратить целый день, чтобы справиться с такой дистанцией и занять нужную позицию. В данном случае Ричер выделил себе пять минут. Достаточно быстро, чтобы сделать то, что требуется, и достаточно медленно, чтобы не привлечь внимания. Обычно человеческий мозг фиксирует скорость и резкое прекращение движения. Ползущая черепаха ни у кого не вызовет тревоги. А прыгающая обезьяна тут же обратит на себя всеобщее внимание. Ричер двигался медленно и непрерывно, на локтях и коленях, низко опустив голову. Никаких пауз. Никаких остановок с последующим началом движения. Он преодолел десять ярдов. Затем двадцать. Тридцать. Сорок.
Через сорок пять ярдов его уже не могли увидеть те, кто находился между домами. Он оказался в мертвой зоне. Однако он продолжал низко пригибаться к земле, пока не приблизился к заднему крыльцу. Ричер выпрямился и прислушался, нет ли кого-то внутри дома или рядом.
Ничего не было слышно.
Перед ним была дверь на кухню. К ней вели три деревянные ступеньки. Ричер стал медленно подниматься, наступая на те места, где были вбиты гвозди. Если ступеньки скрипят, то в девяноста девяти случаях из ста это происходит, когда наступаешь на центр ступени, ее самую слабую часть. Ричер положил ладонь на ручку и слегка приподнял дверь. Если дверь скрипит, то в девяноста девяти случаях из ста это происходит из-за того, что петли просели вниз. А потому нужно надавить вверх.
Ричер осторожно отворил дверь, вошел и сразу закрыл ее за собой. Он оказался в темной и тихой кухне. Вытертый линолеум на полу, запах чего-то жареного. В сумраке призрачно выделялись полки на стенах. Раковина и кран с плохой прокладкой. Каждые двадцать три секунды из крана падала большая капля и разбивалась о керамическую поверхность раковины. Ричер представил слезу, взрывающуюся в форме короны и разбрасывающую по идеальному кругу мелкие брызги.
Он пересек кухню и остановился у двери, ведущей в коридор. Уловил запах грязного ковра и старой мебели из гостиной справа. Он прошел по коридору в переднюю часть дома. Входная дверь была сделана из пустотелого деревянного щита с прямоугольной окрашенной вставкой. Он осторожно повернул ручку и бесшумно открыл дверь.
За ней оказалась сетчатая дверь.
Ричер замер. Легкая конструкция, тесные пластиковые петли, грубый пружинный механизм. Полная гарантия настоящей симфонии из скрипов и стуков. Посреди двери располагалась горизонтальная поперечина, чтобы добавить прочности и предохранить дверь от перекосов. Верхний пустой промежуток имел площадь менее трех квадратных футов. Нижний — такой же. Оба проема закрывала нейлоновая сетка, которая, вероятно, прослужила уже много лет. Сетка была забита пылью и трупиками насекомых.
Ричер вытащил один из трофейных ножей с выкидным лезвием, сделал шаг назад в коридор, чтобы снаружи не услышали щелчок. Затем провел две диагонали в виде большой буквы X на нижней части сетки. Убрал лезвие внутрь, спрятал нож в карман и сел на пол. Откинулся назад и оперся на руки. Приподнялся над землей и полез в проем ногами вперед. Конечно, естественнее было бы двигаться головой вперед, но если снаружи его ждет обух топора или пуля, лучше получить рану на ноге, чем на голове. Намного лучше.
Однако снаружи его никто не поджидал. На него не обрушился обух топора, и никто не выстрелил. Ричер, извиваясь, пролез сквозь проем и через мгновение оказался на бетонном крыльце. Обычная бетонная плита четыре на четыре фута, слегка покосившаяся из-за неправильно положенного фундамента. Впереди была короткая дорожка, выходившая на темную улицу. И еще дома. Но между ними охранников не было. Их цепь осталась за спиной у Ричера, на расстоянии, равном половине глубины дома. И все они смотрели совсем не в ту сторону.
Глава 44
Ричер направился на север, к центру города, стараясь держаться между домами и не выходить на проезжую часть и тротуар. По пути он не встретил ни одного пешехода. Один раз он заметил в двух кварталах от себя старый седан с включенными фарами дальнего света. Вероятно, его владельца назначили наблюдателем и он проводил проверку. Ричер спрятался за деревянной изгородью и дождался, пока машина уедет подальше. Затем он пересек пространство, заросшее кустарником, и оказался возле первого кирпичного дома центральных кварталов. Прижавшись спиной к стене, он задумался о том, что делать дальше. Ричер уже неплохо знал географию Диспейра и решил не приближаться к улице, на которой находился ресторан. Скорее всего, сегодня это заведение еще долго не закроется. Было уже почти девять, немного поздновато для ужина, но горожане собирались дежурить всю ночь, а значит, им потребуются еда и напитки. Возможно, кто-то из добровольцев будет развозить кофе.
Оставаясь в тени и выбирая боковые узкие улочки, Ричер повернул и прошел мимо одноэтажной церкви. В ней было пусто. Должно быть, Тарман побывал там раньше и помолился за успех охоты. В таком случае его ждет жестокое разочарование. Ричер двигался совершенно бесшумно. Он намеревался заглянуть в полицейский участок. Улицы оставались темными и пустынными. Все дееспособное население охраняло периметр, но они вглядывались в темноту, не ведая, что происходит у них за спиной.
На улице, где располагался полицейский участок, горел один уличный фонарь, окутанный ореолом слабого желтого света. Полицейский участок был темным и пустым, входная дверь заперта. Старое дерево, новый пятиуровневый врезной замок, поставленный не слишком умело. Ричер вытащил ключи, которые забрал у помощника шерифа в баре, выбрал длинный латунный ключ и попробовал отпереть дверь. Замок поддался, но с большой неохотой. Либо ключ был сделан небрежно, либо застрял язычок в запорной планке. Так или иначе, но дверь открылась, и Ричер сразу почувствовал характерный запах мастики для полов.
Он вошел, закрыл за собой дверь и двинулся в темноте к столику дежурного — однажды он уже проделал этот путь. Как и в гостинице, полицейские продолжали использовать бумажные документы. Приказы на аресты хранились в большой кожаной папке с золотым обрезом. Ричер отнес ее к окну и повернул так, чтобы слабый свет, проникающий снаружи, упал на нужные страницы. Он быстро нашел запись, сделанную тремя днями раньше, причем явно до судебного разбирательства: «Ричер Д., мужчина, бродяжничество». Ричер улыбнулся. «Вот тебе и презумпция невиновности», — подумал он.