К осени 2002 г. Childline действовала в 42 городах, еще в 12 велись подготовительные работы. Сейчас организации, уже накопившие определенный опыт, сотрудничают с начинающими отделениями Childline, чтобы ускорить обучение их сотрудников. Кроме того, более основательными стали подготовительные мероприятия. «Мы проводим гораздо больше тренингов с полицией, департаментами здравоохранения, связи и телекоммуникаций, председателями Консультативных советов Childline, – сказала Джеру. – И официально не открываем службу, пока она не проработает полгода».
Сеть включает в себя более 120 организаций, непосредственно выполняющих функции Childline, и 2000 организаций, предоставляющих ей помощь. К октябрю 2002 г. Childline приняла 2,7 млн звонков{102}. Министерство юстиции консультировалось с Childline во время подготовки своего пятилетнего плана. Кроме того, правительство включило несколько рекомендаций Childline в новую редакцию Закона о ювенальной юстиции и назначило Childline ведущей организацией по защите детей.
В 2001 г. работа Джеру получила международное призвание. Она была награждена Фондом социального предпринимательства Шваба. Позже, в том же году, Джеру приняла решение уйти с должности исполнительного директора Childline. До 2002 г. она оставалась в Совете, отдыхая от 100-часовой рабочей недели и наблюдая, как ее детище развивалось без нее. Некоторые из членов Childline считали, что это решение было преждевременным. Но Джеру полагала, что теперь распространение Childline – дело техники, и чувствовала, что ее энергия найдет лучшее применение где-нибудь еще.
«Большинство людей думало, что я сняла с себя полномочия, так как вышла замуж, – писала она в марте 2002 г., через месяц после свадьбы. – Но на самом деле мне нужны были новые задачи. Я считаю, что основатель должен отойти от дел через 5–7 лет. Это связано с моим пониманием социальной сферы и дхармой. Я плохой администратор, ненавижу рутину, устоявшуюся систему. Я не гожусь для того, чтобы дальше развивать организацию. И самое главное, внутренний голос говорил мне, что пора уходить».
Новым планом Джеру стало создание международного консорциума горячих линий помощи детям. В августе 2001 г. в Пуне Childline организовала конференцию по глобальному развитию горячих линий помощи детям, в которой приняли участие 79 защитников прав детей из 19 стран. В настоящее время Джеру изучает возможности действующих горячих линий в Великобритании, на Филиппинах, в Зимбабве, Словакии, Пакистане, Южной Африке и других странах, чтобы создать глобальную службу поддержки, разработать соответствующие стандарты. Она основала новую организацию – Международную линию помощи детям[6] – и, чтобы запустить ее, пригласила более 40 групп из разных стран на первую «международную консультацию» CHI, которая прошла в октябре 2003 г. в Амстердаме.
Как-то я попросил Джеру назвать самое главное, чему она научилась во время работы в Childline в Индии. Немного подумав, она ответила: «Если попробовать сформулировать одной строкой то главное, чему я научилась, – это умение отпускать “бразды правления”. Никогда ничего не будет в точности так, как вы хотите. Надо позволить людям брать на себя инициативу. Нет смысла в том, чтобы пытаться точно представить себе всю картину в деталях, нужно научиться представлять ее в целом. В любом случае я не беру на себя персональную ответственность за работу Childline. Все идет так, как идет. И в этом нет моей заслуги или вины».
Глава 8. Роль социального предпринимателя
Исследователи изучают феномен социального предпринимательства все последнее столетие. Они проанализировали склонность человека к действию, риску и росту; они исследовали «личные ценности предпринимателя» и «внутренний локус контроля», они искали ключи к объяснению склонности предпринимателя к поиску новаций и стремлению к изменениям{103}. Тщательно были изучены не только сами предприниматели, но и их таланты, препарированы системы ценностей, политика правительств{104}.
С другой стороны, самим социальным предпринимателям уделялось до обидного мало внимания. Исторически они воспринимались как гуманисты или святые, истории об их трудах передавались из уст в уста скорее как детские сказки, без вдумчивого исследования конкретных ситуаций. Хотя истории эти и могут порой вдохновить людей на благие дела, они не в состоянии сделать понятными конкретные методы, которыми руководствовались люди, творившие их. Да и как вообще можно анализировать деяния святого?
Между тем изучением опыта, накопленного социальными предпринимателями, нельзя пренебрегать, мотивируя это недостатком конкретных примеров. Только краткий список известных американских новаторов включил бы в себя Уильяма Ллойда Гаррисона (отмена рабства), Гиффорда Пинчота (охрана окружающей среды), Горация Манна (реформа государственного образования), Сьюзен Б. Энтони (право женщин на голосование), Джейн Аддамс (социальное обеспечение и правосудие для несовершеннолетних), Асу Филипа Рэндолфа (право на труд для афроамериканцев), Ральфа Надера (защита прав потребителей). И хотя об общественных движениях, которые они помогали строить, написано уже очень много, конкретные методы работы этих людей так и не подверглись строгому анализу, который обычно применяется в изучении предпринимательства.
Разница в изучении деловых и социальных предпринимателей, по-видимому, отражает различные представления о роли личности в бизнесе и социальной сфере. В деловом секторе личность давно уже рассматривается как движущая сила перемен. Только через несколько десятков лет, после того как в 1776 г. Адам Смит опубликовал книгу «Богатство народов», в которой были изложены основные принципы рыночной экономики, Жан Батист Сей определил особую роль предпринимателей.
Теория социальных преобразований сосредоточена на том, как идеи движут людьми, а не на том, как люди продвигают идеи. Эмиль Дюркгейм, один из отцов-основателей социологии, занимался изучением процесса, в котором «социальные факторы» – учреждения, обычаи, коллективные чувства – оказывают воздействие на формирование поведения людей{105}. Социологи выделяют множество факторов, способствующих социальным изменениям – демографию, технологии, экономику, общественные движения, политические процессы, но, за исключением Макса Вебера с его концепцией «харизматического лидера», мало внимания уделяют роли личности.
В теории социальных преобразований центральное положение занимают идеи, личностям же уделяется меньше внимания. Эту концепцию можно лаконично выразить известным высказыванием Виктора Гюго: «Есть одна вещь, которая сильнее всех армий в мире, – это идея, для которой пришло время». Проблема этого высказывания состоит в том, что любое время рождает слишком много идей. Гюго не учитывает то, что идеи конкурируют между собой за внимание людей, и то, что идеи, которые в конечном итоге становятся доминирующими, берут верх не только за счет своих преимуществ.
Идеи, время для которых пришло, живут рядом с нами. Учитывая всеобщее беспокойство по поводу глобального потепления, можно предположить, что защита окружающей среды и есть одна из тех идей. Но в случае с США эта идея представляется идеей, время которой пришло и ушло, судя по тому, что миллионы людей здесь водят мощные спортивные автомобили, а не автомобили, которые появились на рынке 30 лет назад{106}.
Идея о том, что дети во всем мире имеют право на медицинскую помощь, была признана основополагающей несколько десятилетий назад. Однако, чтобы осознать, что время для нее пришло, нужны отдельные личности, такие, например, как Джеймс Грант, чья история будет подробно рассказана позже.
Идея как пьеса. Ей нужен хороший продюсер и хороший агент, даже если это шедевр. В противном случае пьеса никогда не будет поставлена, а если ее поставят, то постановку закроют через неделю из-за отсутствия зрителей. Точно так же идея не дойдет до широких масс только потому, что она хорошая, ее нужно умело вывести на рынок, прежде чем она изменит восприятие и поведение людей.
Это особенно верно, если претворение идеи в жизнь угрожает разрушить что-то большое и давно существующее или идет вразрез с общепринятыми нормами и правилами. В своей книге «Руководство изменениями: аргумент лидерства, основанного на ценностях» (Leading Change: The Argument for Values-Based Leadership) Джеймс О’Тулл, эксперт в области управления и руководства, отмечает, что великие мыслители на протяжении веков всегда были согласны с тем, что «группы сопротивляются переменам с той же энергией, с какой антитела атакуют вторгшийся вирус». О’Тулл рассматривает ряд случаев, в которых потенциально выгодные изменения встретили сопротивление, и считает, что оно возникает, когда группа осознает, что изменения будут посягать на ее «власть, престиж, положение и удовлетворенность тем, кто они, во что они верят и чем они дорожат»{107}. Он утверждает: «Основной движущей силой нашего сопротивления переменам является нежелание подчиняться навязанной воле»{108}.
Если идеи должны укорениться и распространиться, они нуждаются в лидерах – людях, одержимых этими идеями, людях, которые обладают навыками, мотивацией, энергией и упорством, необходимыми для движения вперед: убеждать, вдохновлять, соблазнять, задабривать, трогать сердца других, объяснять смысл и искусно маневрировать.
Проводя исследования для этой книги, я рассмотрел различные изменения, произошедшие в различных областях, и выявил тенденцию. Часто, прослеживая историю изменений вплоть до их истока, я находил одержимых идеей личностей, действующих за кулисами, – людей с определенным видением, потенциалом, огромной силой убеждения и потрясающей выносливостью.
Классический пример – происхождение современной системы почтовой связи.
Система была введена в Англии в 1840 г. Роулендом Хиллом, тогда еще неизвестным британским учителем и изобретателем, идеи которого сначала встретили сопротивление и насмешки{109}. Хилл заметил, что доходы почты не росли в период с 1815 по 1835 г., хотя экономика страны за этот же период значительно выросла. На поиски объяснения этого явления и изучение издержек, связанных с доставкой почты, он потратил пять лет жизни.
В то время средняя цена отправки письма в Англии составляла 12 центов. Такая цена была недоступна для большей части населения. Цена зависела от расходов на обработку корреспонденции. Почтовые служащие оценивали стоимость отправки писем по их весу, количеству вложенных в них документов, происхождению и назначению. Поэтому каждое письмо должно было быть рассмотрено отдельно. Почтовые служащие просматривали письма на свет, чтобы подсчитать количество вложенных документов, перед тем как свериться с таблицей цен и отметить проведение каждой операции в журнале. Кроме того, письма оплачивались при получении, и, если получатели отказывались от них, почта денег не получала. Хилл доказал, что затраты на перевозку почты значительно меньше затрат на обработку и административные расходы. Он стал обдумывать, как упростить систему, и ему пришли в голову идеи о единой цене на все письма в Великобритании (первоначально пенни за пол-унции) и системе предоплаты – почтовой марке.
Предложения Хилла встретили упорное сопротивление со стороны почтовой бюрократии. Высокопоставленные чиновники считали их нелепыми, иллюзорными. Но призыв Хилла создать дешевую почту оказался весьма популистским ходом, в итоге он завоевал поддержку ведущих газет. После затяжной политической борьбы правительство позволило Хиллу реализовать свою систему на практике.
Хиллу предстояли еще два десятка лет борьбы с почтовым руководством за реорганизацию системы сбора почтовых отправлений и их доставки, чтобы почтовая служба могла обрабатывать большие объемы почты и оправдывать кредит доверия, выражавшийся в получении предоплаты. Понадобилось несколько лет, чтобы продемонстрировать достоинства новой системы. К 1843 г. идеи Хилла распространились в Швейцарии и Бразилии. С 1838 по 1863 г. объем доставленной почты в Англии возрос с 76 до 642 млн писем в год. Приведу лишь один пример влияния новой системы на коммерцию. С 1838 по 1863 г. средний годовой объем денежных переводов в Англии составлял 313 000 фунтов, а в 1863 г. – уже 16,5 млн фунтов, то есть вырос на 5000 %. Среди тех, для кого система Хилла стала истинной находкой, была и Флоренс Найтингейл, автор более 12 000 писем.
Еще одним «закулисным» новатором был Джон Вулман, американский квакер, живший в XVIII в., чье влияние на американское общество до сих пор не оценено по достоинству. Среди активистов кампании за отмену рабства в США было американское Религиозное общество друзей, или квакеры, которые в период с 1758 по 1800 г. добровольно освободили своих рабов{110}. Хотя некоторые из квакеров и раньше протестовали против этого зла, еще с 1680 г., на деле в большинстве своем они не отказывались от рабовладения, пока Вулман, портной и проповедник, живший в Маунт-Холли, не отправился в путешествие по стране со своими проповедями{111}.
Вулман отправился в путь в 1743 г. и на протяжении десятков лет путешествовал по Нью-Джерси, Мэриленду, Род-Айленду и Пенсильвании, штатам, где жило большинство квакеров. Как Виноба Бхаве в Индии, Вулман передвигался только пешком (чтобы лучше испытать на себе состояние угнетенных рабов), носил одежду из неокрашенных тканей (красители получали с рабских плантаций в Вест-Индии). Спокойно, но настойчиво он убеждал квакеров освободить рабов и призывал их объявить в своих штатах рабовладение незаконным{112}.
Еще один чрезвычайно искусный и влиятельный «идейный лидер» – Жан Монне, «архитектор» объединенной Европы. Монне, интернационалист по убеждениям, всю свою сознательную жизнь занимался строительством организаций, позволяющих нациям совместно работать над решением общих проблем. Во время Первой мировой войны Монне как частное лицо, без должностей и званий, занимался закупками товаров и вопросами логистики в Англо-французской службе по координации снабжения войск союзников{113}. В преддверии Второй мировой войны он, основывась на личном опыте, полученном во время Первой мировой войны, пытался убедить французов, англичан и американцев в необходимости координировать деятельность по снабжению армий. В результате он был назначен на должность председателя координационного Франко-английского комитета в Лондоне и организовал объединение ресурсов союзников. Экономист Джон Мейнард Кейнс говорил, что под влиянием Монне президент США Франклин Делано Рузвельт в начале Второй мировой войны резко увеличил производство американских самолетов, что, возможно, сократило продолжительность войны на год{114}.
После войны Монне стал бороться за мир в Европе. Он разработал концепцию Европейского объединения угля и стали и Европейского экономического сообщества, предшественников Европейского союза. Сегодня уже трудно поверить в то, что до середины ХХ в. Европа была одним из самых опасных мест на Земле. Сегодня же Европа – пример стабильности для всех, и во многом это произошло благодаря Монне, его энергии и убежденности. В ХХ в. было не много людей, которые сыграли бы бóльшую роль, чем Монне, в определении всего хода европейской политики и международных отношений.
Даже идея скорой помощи нуждается в пламенных сторонниках. Рассмотрим один пример. До 1970 г. немногие имели ясное представление о высоком артериальном давлении – одной из наиболее частых причин сердечных приступов и инсультов. Сегодня миллионы людей регулярно посещают врачей, контролируя свое давление. В книге «Продолжительность жизни: кто и почему живет дольше» (Lifespan: Who Lives Longer and Why) Томас Дж. Мур рассказал, что это произошло благодаря американским женщинам{115}. В 1966 г. ведущий американский специалист в области артериального давления Эдвард Фрис обнаружил, что некоторые из лекарственных препаратов, которые он исследовал, очевидно, предохраняют от умеренной или сильной артериальной гипертонии. Фрис немедленно опубликовал результаты своих изысканий в JAMA, журнале Американской медицинской ассоциации. Спустя четыре года, в 1970 г., после завершения второго этапа своих исследований, Фрис подготовил еще одну статью. На этот раз о нем и его работе вскользь упомянул в вечернем выпуске новостей известный телеведущий Уолтер Кронкайт. И это сообщение привлекло внимание Мэри Ласкер.
Ласкер, которая умерла в 1994 г. в возрасте 93 лет, не была врачом. Томас Дж. Мур описывает ее как богатую, стильную, энергичную вдову. В свое время она была женой рекламного магната Альберта Ласкера. Доктор Джонас Салк, который разработал первую безопасную вакцину против полиомиелита, называл ее посредником между наукой и обществом{116}. Ласкер любила называть себя лоббистом здравоохранения. В прессе ее называют «вдовой», «филантропом», «галеристкой», «светской львицей», и каждая из этих характеристик подходит для Мэри Ласкер. И вместе с тем она была главным инициатором создания Национальных институтов здравоохранения, в течение 50 лет оставалась лидером сторонников увеличения государственного финансирования биомедицинских исследований{117}. Настойчивостью, приверженностью своей миссии Мэри Ласкер очень напоминает Флоренс Найтингейл.
Прочитав статью Фриса, Ласкер убедила чиновников администрации президента Никсона организовать национальную кампанию по информированию общественности о методах лечения гипертонии. Она основала организацию «За лечение гипертонии» (Citizens for Treatment of High Blood Pressure), которая убеждала общественность, что гипертония – это «тихий убийца». Она уговорила свою подругу, известную колумнистку Эппи Ледерер, написать о гипертонии. Мэри лоббировала в Конгрессе выделение финансирования на включение в программу школьного обучения курса по профилактике гипертонии, сотрудничала с фармацевтическими компаниями, всеми силами старалась донести информацию до врачей. В результате этой деятельности за несколько лет отношение населения США к проблеме гипертонии кардинально изменилось{118}.