«Мутировали», – понял Давид. Они с Зессом стояли на опушке Сухих Джунглей – странного корявого леса, со всех сторон окруженного пустырями и лысыми холмами Джанка. Деревья тут не желали расти вверх – они гнулись дугами, тычась ветвями в рыхлую почву и прорастая колючими побегами, или вовсе стелились по земле – толстые замшелые бревна извивались, топыря сучья в стороны, словно кривыми лапами упираясь в комковатый грунт. И больше тут ничего не росло, если не считать пушистых шапочек рыжей плесени да скудных моховищ.
Живности местной Давид так и не увидел, но мало этому огорчался – судя по гулким стонам и дикому верещанию, Сухие Джунгли были заселены нелучшими представителями фауны.
А вот необозримые пространства Джанка хранили мертвую тишину. В потемках там плыли какие-то огонечки, дрожали отсветы вспышек, четко оконтуривая холмы, но вся эта мрачная цветомузыка не сопровождалась ни единым звуком.
– Только дождя нам не хватало, – пробурчал Зесс, натягивая капюшон.
Виштальский поднял голову, подставляя лицо внезапной мороси, – холодные влажные иголочки закололи кожу. Небо было ясное, восходящая первая луна не высвечивала даже редкий облачный муар, но нудная капель кропила «злую землю», меченную невесть какой цивилизацией.
Завеса дождя «договорилась» с сумерками и застила Джанк неясной пеленой – холмы расплылись, как на плохой акварели. Кое-где земля не принимала воду – струйки огибали сгущения неведомых полей, образуя зыбкие купола, воронки, шаткие конусы. Зловещее голубое сияние разливалось между холмами, будто лужи света растекались. Они плавно меняли форму, переползали с одного места на другое, сливались или делились пополам, пригасали и вспыхивали вновь. Тонкое зудение наплыло на Сухие Джунгли. Волосы на голове Давида встали дыбом и затрещали, по деревьям замельтешили синие искорки. Запахло озоном.
– Сейчас будет самое красивое, – предупредил Зесс.
Словно дождавшись его слов, из вершин холмов потянулись в темнеющее небо пучки «медленных» молний – ослепительных лиловых кривых. Ветвясь и расщепляясь, молнии вырастали невиданными огненными деревьями, сотрясали воздух басистым гудением, возжигали десятки бледных радуг и заливали землю ярко-фиолетовым светом чистейшего спектрального колера.
А потом дождь кончился, и рощи молниевых деревьев медленно угасли. «Высохли» сияющие «лужи», навалились тьма и тишина. Феерия кончилась.
– Да-а… – только и смог сказать Давид.
– Ага, – подтвердил Зесс.
Старательно обходя коврики плесени, приблизился Лосс.
– Куда-то Хамм-Ло запропастился, – сказал он озабоченно. – Как пошел побегов поискать, так и пропал.
– Сам небось пошел? – недовольно спросил Зесс. – Я ж предупреждал – по одному не ходить! Ночные хищники тут невелики, но можно угодить в ловчую яму копунов – по колено провалишься в кислоту и не сразу вылезешь, засасывает! Парней с факелами послал?
– А как же! Вон, слышишь?
Издалека доносились приглушенные крики.
– Ладно. Разжигаем костры! Пусть идут на свет.
Они вернулись на стоянку, и Зесс запалил костер. Давид присел на дерево. Ноги аж гудят. Бедный организм, досталось ему сегодня.
Когда вернулись поисковики, дежурные повара уже успели сварганить полукашу-полужаркое, вкусное и сытное блюдо из чего-то наподобие орешков и подкопченных птичьих тушек. Хамм-Ло так и не нашли, но аппетит у спасателей от этого не пропал.
Слопав свою порцию, Давид осоловел. В сон тянуло, как самоубийцу к снотворному. Виштальский плюнул на всё, завернулся в плащ и закрыл глаза.
Проснулся он тоже в сумерках, только утренних. На востоке небосвод занялся алым полыханьем, на западе перебегали сполохи сине-багровые – у Джанка была своя заря.
В неверном свете двух зорь Давид приметил крадущиеся темные силуэты. Ночные каратели?! Нет, остроконечных капюшонов видно не было. Зато бросались в глаза плоские шлемы. Рыцари?
Пока сознание, придавленное дремой, проиграло сигнал опасности, неясные фигуры оказались совсем близко. Они действовали беззвучно, но выхватили не мечи. Ножи? Кастеты? Пистолеты?
Давид уловил тусклый блеск – и провел прием, захватывая руку ночного гостя. В сторону ударил голубоватый луч, сопровождаемый горячим выхлопом: «А-ах!»
Давид до того растерялся, что выпустил нападавшего. Это был рыцарь короля Толло-но-Хассе, но оружие он держал явно неподобающее – ни времени, ни месту. Это был земной пистолет-парализатор, иначе – станнер. Как? Откуда?
– Р-р-ру-х-х! – раздался грубый крик, и десятки бледных лучиков заблистали в серых рассветных потемках. – Р-ру-ух!
– Облава! – взвыл чей-то голос. – Спасайтесь, братья!
Трапперы вскакивали, хватаясь за клинки, но парализующие лучи валили их на землю. Раздавались отдельные крики, но ни один из них не сформировался до конца:
– Ах, ты…
– Держи! Госс…
– Слева.
– Виват!
– Именем короля!
Давид бросился на землю, упал, перекатился, вышел из кувырка, захватывая рыцаря за кольчужную шею, холодную и влажную, отбирая станнер, но и верные слуги короля тоже не дремали.
Виштальский почувствовал обморочную слабость, улавливая краем глаза отсвет за спиной. «Попали…»
Очнулся он уже привязанным к седлу долгонога. Великий космос, до каких же пор его будут вязать?!
Пока Давид валялся в отключке, успело развиднеться. Подняв голову, он огляделся. Почти все трапперы были усажены на долгоногов и привязаны к седлам – где по одному, где по двое. Между ними прохаживались рыцари, гордые своей победой. Они похохатывали и перебрасывались грубыми шуточками. Среди рыцарей, скрипящих кольчугами и облаченных в плащи, черные с серебром, суетился человечек в изгвазданном балахоне.
Давид не удивился, узнав в нем «пропавшего» Хамм-Ло. Небось удрал ночью и провел через Джанк королевских рыцарей.
– Эй, ты, шкурка продажная! – крикнул Виштальский. – Я ж тебя все равно найду, сволочь плешивая! И мордой в яму к копунам суну!
Хамм-Ло пугливо прянул в сторону, запнулся о лежачее растение и выстелился. Бравое рыцарство озвучило его кульбит радостным гоготом.
– Трогаемся! – рявкнул мужик в плаще, расшитом на груди спиралями, – отличие младшего магистра.
Рыцари подхватили под уздцы трофейных долгоногов, навьюченных пленниками, и повели за собой.
Джанк прошли по старым следам – ступали осторожно, но новых инопланетных пакостей не выявили.
Давид ехал, сильно раскачиваясь, и тупо глядел на свои руки, привязанные к луке седла. Ненависть к предателю лишила его последних сил – обморочная слабость будет держаться часа два, так всегда бывает после попадания из станнера. Ему еще повезло, что мочевой пузырь пуст, а то вполне мог бы штаны обмочить. Впрочем, он уже недели три ходит без штанов, все в юбке щеголяет. Повезло.
За пределами Джанка рыцари оседлали своих мощных долгоногов, а тех животин, что везли трапперов с ведунцами, связали одним кожаным ремнем. Вереница долгоногов растянулась почти на полмили, причем неясно было, кто унылее кивает головами – те, кто везет, или те, кого везут.
Потихоньку Давид оправился, силы вернулись в мышцы, туман в голове рассеялся. Его вниманием завладели рыцари.
Это были крепкие парни с холодными глазами и уверенными движениями. На лицах – симпатичных, твердых, сильных – Давид не заметил робких улыбок, да и задумчивость не шла гладким лбам под плоскими шлемами-тарелками. Рыцари если смеялись, так хохотали вовсю, не хихикая в кулачок. Раздражения они тоже не сдерживали, и если кто из пленников имел глупость негодовать, то гвардейцы не церемонились – били, почти не замахиваясь, но дух вышибали. Зубы тоже.
Виштальский даже позавидовал им. Рыцари никогда ни в чем не сомневались, они не знали интеллигентских рефлексий, не переживали за судьбу своих жертв. Для них всё было ясно, они всегда были готовы убивать именем короля и любую опасность встречали с улыбкой, без трепета. Рыцари переговаривались:
– Когг уже выбрал себе ведуницу!
– Ты думаешь?
– А то! Да ты глянь, как у него усы шевелятся!
– Ха-ха-ха! Когг, эй!
– Чего тебе?
– Ты на какую глаз положил? Вон на ту, черненькую?
– На светленькую!
– А вдруг откажет?
– Я ее еще спрашивать буду!
– Подтянись! Ити-Ло, врежь тому рыжему!
– Шипит, зараза… На-ка, откушай, смазка для меча!
– Еще раз цвиркнешь, сволочь, все свои зубы выплюнешь! Понял?!
После полудня пленников завели за частокол большого военного лагеря, где ровными рядами стояли палатки.
– Снимай колдунов! – раздался зычный голос. Трапперов и сочувствующих сгрузили, бросая прямо на землю. Измученные люди кое-как садились, прислоняясь друг к другу спинами, чтобы не упасть. Давид, когда ему развязали руки, спрыгнул сам. Ноги у него подкосились, он рухнул на колени, но встал – медленно, делая одно движение за другим. Тело начинало слушаться.
– А вдруг откажет?
– Я ее еще спрашивать буду!
– Подтянись! Ити-Ло, врежь тому рыжему!
– Шипит, зараза… На-ка, откушай, смазка для меча!
– Еще раз цвиркнешь, сволочь, все свои зубы выплюнешь! Понял?!
После полудня пленников завели за частокол большого военного лагеря, где ровными рядами стояли палатки.
– Снимай колдунов! – раздался зычный голос. Трапперов и сочувствующих сгрузили, бросая прямо на землю. Измученные люди кое-как садились, прислоняясь друг к другу спинами, чтобы не упасть. Давид, когда ему развязали руки, спрыгнул сам. Ноги у него подкосились, он рухнул на колени, но встал – медленно, делая одно движение за другим. Тело начинало слушаться.
– Влипли, да? – услыхал Давид знакомый голос и обернулся.
Зесс сидел в пыли, вытянув ноги, и хрипло дышал, утирая ладонью пот со лба и размазывая грязь по лицу.
– Ничего, – оскалился Виштальский, – отлипнем!
Рыцари быстро выстроились, затем из-за их спин показался пожилой, но неслабый дядька с кривым мечом в щедро иззолоченных ножнах. Его черный плащ был богато расшит серебряными позументами. Это был комит, то бишь граф.
– Ваше великославие! – грянул младший магистр. – Заблудшие пойманы и доставлены!
Благосклонно кивнув, комит обратил лицо к трапперам.
– Слушайте меня, вы, заблудшие, – проговорил он брюзгливо. – Его высокородие приказал всех вас казнить, но Большой Жрец был милостив. Можете сами выбрать свою судьбу. Слушайте все! Или вы становитесь в ряды слуг короля, или. Самых твердолобых уведут в подземный город у Красных Скал – будете там возносить зов, пока не сдохнете в вечных сумерках!
– Зесс, – сказал негромко Давид, – не вздумай выеживаться! Пойдем служить венценосному ублюдку, понял?
– Ты думаешь? – В голосе траппера прозвучало сомнение.
– Я не думаю, я знаю! – отрезал Виштальский. – Хочешь что-то изменить в этой жизни – живи!
– Ладно, уговорил.
Пожилой комит оглядел трапперов и спросил:
– Итак, кто хочет прогуляться к Красным Скалам? Есть желающие?
Трапперы хранили угрюмое молчание. Потом, с трудом поднявшись, вышел Лосс.
– А если мы наденем кольчуги и черные плащи, – спокойно спросил он, – то нам, что, за своими же придется охотиться?
– А ты предпочитаешь быть жертвой охотника? – ухмыльнулся комит.
– Я предпочитаю остаться самим собой, – по-прежнему спокойно сказал Лосс. – Скакать да на мечах биться – это не для меня. – Обернувшись к Зессу, он печально измолвил: – Прощай, сынок.
– Отец, не надо!
– Надо, Зесс. Надо! Только не иди за мною, выбери себе иную тропу. Прощай.
Лосс спокойно вытащил из рукава длинный и тонкий ритуальный кинжал.
– Отец!
Давид вцепился в Зесса. Тот рванулся, но обмяк.
– Отнимите нож у старого дурака! – приказал комит.
Рыцари бросились к Лоссу, но тот уже всадил острие себе в грудь, рывком прокалывая сердце. Вздрогнув, он поник и упал, складываясь, разбрасывая руки, обращая лицо к небу.
Давид поморщился.
– Что рожу кривишь? – неожиданно взъярился комит, углядев его гримасу.
– Я привык уважать старость, – ответил Давид.
– А, так ты тоже жаждешь провертеть лишнюю дырку в пузе?
– Все там будем, – философски заметил Виштальский. – Но я не тороплюсь.
Комит подошел поближе и остановился напротив Давида.
– Королю пойдешь служить, колдун? – прямо спросил он.
Давид поклонился и учтиво сказал:
– Всегда к услугам его высокородия.
– О-о… – вымолвил комит. – И какую же услугу ты готов оказать нашему королю?
– Любую, – серьезно сказал Виштальский.
– О-о… – повторил комит и обернулся к своим рыцарям. – Младший приор Нанг! – подозвал он. – Как тебе этот боец?
Подбежавший Нанг, краснолицый усач с перстнями на каждом пальце, хищно улыбнулся.
– Не знаю, ваше великославие, – пробасил он, – в бою я его не видал!
– Так убедись.
– Это можно! – расплылся в ухмылке Нанг. Младший приор занял меч у одного из своих подчиненных и протянул его Виштальскому.
– Продержишься против меня хотя бы пять ударов сердца, – заявил он, – и я беру тебя в оруженосцы!
– А если я продержусь дольше? – улыбнулся Давид. Нанг захохотал, блестя великолепными зубами, и вдруг нанес молниеносный вертикальный удар. Виштальский отбил его и сам сделал выпад. Нанг ушел поворотом корпуса влево. Дава занял выжидающую стойку, развернувшись к противнику боком, расставив ноги пошире и подняв меч.
Нанг неожиданно перекинул клинок в другую руку. Лезвие просвистело в опасной близости, но не достало Давида, не царапнуло даже, а вот галактисту удача не изменила – его меч чиркнул по плащу Нанга, рассекая серебряный позумент.
Младший приор отпрянул и резко опустил оружие.
– Стоп! – рявкнул он и проворчал в сторону комита: – Годен.
Тот кивнул и спросил Виштальского:
– Звать как?
– Тавита Вишту, кхенти.
Его великославие подбоченился и важно проговорил:
– Тавита Вишту! Согласен ли ты мечом и сердцем служить нашему королю, когда война и когда мир?
– Согласен! – отчеканил Давид.
Комит вынул из ножен короткий парадный меч и провел острием по груди и животу Виштальского – от левого плеча наискосок вниз и от правого плеча. Крест-накрест.
– Сим посвящаю тебя в оруженосцы, Тавита Вишту, – торжественно объявил кхенти. – Будь готов всегда и везде оберегать свою честь и умножать славу короля!
– Всегда готов! – отчеканил Давид.
– Стать в строй!
Вспомнив с благодарностью наставника, гонявшего его по плацу, Виштальский четко развернулся, прошагал и занял место в строю.
Покосившись на соседа, он спросил:
– А кто этот… расфуфыренный?
Сосед хмыкнул.
– Это сам Морр-но-Дау-но-Куллу-но-Сасса, – ответил он. – И не вякай больше, усек? Оруженосцам слова не полагается!
– Усек, – присмирел Дава.
А набор «в ряды» продолжался. Подошел угрюмый Зесс, добрел, волоча ногу, растерянный Зогг.
– Вас бы всех, сволочей, распластать, на кусочки порезать, – цедил Зесс, клоня голову и зыркая исподлобья.
– Рыцари тут ни при чем, – осадил его Давид.
– Да ну?!
– Вот тебе и «да ну»! Это просто солдаты, они получили приказ и выполнили его. А вот Хамм-Ло.
– Ну… – задохнулся Зесс. – Найду этого гада – два дня дохнуть будет!
– Поддерживаю и одобряю.
Больше полусотни трапперов и ведунцов заняли место в строю. Девушек и женщин отвели в шатры, стариков прогнали вон.
– Набирают кого попало, – пробрюзжал кто-то рядом с Давидом. – И с каких только помоек сгребают? А ты потом служи… с этим.
Виштальский напрягся. Обернувшись, он увидел рослого латника с лицом невыразительным и неприятным – тоненькие губы стягивали маленький рот в куриную гузку, бусинки глазок сбегались к крошечной пипочке носика.
– Ты что-то сказал? – холодно осведомился Давид. Рыцарь ухмыльнулся, показав мелкие желтые зубки.
– Я немного расстроен тем, – проговорил он доверительным тоном, – что в ряды славной гвардии заносит то неотесанных рыбаков, провонявших пометом осьмируков, то вовсе голозадых ведунцов.
– Тебе морду давно били? – по-прежнему холодно спросил Виштальский. – Хочешь, чтобы я тебе освежил впечатления?
Рыцарь презрительно выпятил губу.
– Я к тебе обращаюсь! – повысил голос Дава. – Слышишь, ты, дерьмо на палочке?
Это мудреное оскорбление гвардеец понял не до конца, но суть уразумел. И тут же схватился за меч. Товарищ его, бледный и длинный как жердь, рявкнул:
– Он без оружия, Фасс!
Фасс, морща кнопку носа и воинственно топорща усики, сдернул с себя перевязь с мечом. И тут же набросился на Виштальского, мутузя воздух мосластыми кулаками. Именно воздух – Дава легко ушел с линии атаки и дожидался в сторонке, пока Фасс догадается, куда излить злобу сердечную. Рыцарь развернулся и тут же попал на хук справа. «Поплыл», бестолково маша руками, и заработал двойной удар – «под дыхало» и прямой в челюсть. Фасс рухнул в пыль.
Строй рыцарей тотчас же смешался, гвардейцы – изумленные, взбешенные, заинтересованные – надвинулись на Давида.
«Бить будут?.. – мелькнуло у него. – Пусть только попробуют…»
– В чем дело? – послышался рассерженный голос комита Морра.
Рыцари расступились, пропуская вельможу. Фасс, постанывая, приподнялся, опираясь на локоть.
– Я спрашиваю, в чем дело?
– Этот дерьмовый оруженосец, – показал Фасс на Виштальского, – напал на меня!
– Значит, не такой уж он и дерьмовый, – ухмыльнулся комит.
Фасс злобно ощерился.
– Я требую удовлетворения! – заявил он, вскакивая на ноги.
Гвардейцы с опаской покосились на комита, но тот не стал распространяться насчет королевского запрета на дуэли.
– Ты хочешь сойтись с Тавитой Вишту на мечах? – уточнил Морр.
– Да, кхенти! – пылко подтвердил Фасс. – Он задел мою честь, пускай теперь кровью смоет оскорбление!
– Я не задел твою честь, – сдержанно ответствовал Давид, – я ее только в пыли вывалял.