Толпа застыла, потом мужчины повалились ниц, а женщины бросились со двора.
Опала веревка. Серега с закатившимися глазами повалился в руки Карпатову. Владимир Иванович выпутал товарища из петли, взвалил на плечо, как мешок с картошкой, и поволок в дом.
Обливаясь слезами, надрывно кашляя, Серега дотащился до дальнего угла казармы, уткнулся в стену лицом.
– Суки! – прокричал Витька. – Идиоты, кретины, что мы им сделали?..
Карпатов перевернул разбитый стол, поволок к двери. Глотов бросился помогать, они перегородили проход. Вакуленко волок какие-то доски, бросал поперек проема. Пленники притащили железный остов кровати, подперли им стол.
Серега дрожал в углу. Вакуленко, посчитавший, что принятых мер явно недостаточно, приволок к проему вторую кровать, взгромоздил рядом с первой, затем охапками таскал доски. Летчики задумчиво смотрели, как у выхода росла непробиваемая груда хлама.
Через несколько минут в дверь забарабанили.
– Открывать! – вопил переводчик Миша. – Открывать! Это свои! Уже никого нет!
Летчики нервно похихикали над забавным «свои», потом с интересом уставились на Вакуленко, который машинально продолжал упрочнять баррикаду.
– Шо уставились? – Хохол покрылся краской.
– Ничего. – Глотов покачал головой. – Сам заваливал, сам и разбирай.
– Почему это я должен ее разбирать? – возмутился Вакуленко. – Вас же, дураков, защищаю!
– Миша, потерпи! – крикнул Карпатов, промокая бинтом окровавленную голову. – У нас проблемы!
В дверь забарабанили со всей яростью.
– Открывать! – взволнованно восклицал Миша. – Срочно открывать!
– Ну, Вакуленко, ну, твою мать, защитник ты наш! – Глотов сполз с кровати и отправился разбирать баррикаду.
К этому делу нехотя присоединились все, кроме Сереги, для которого окружающий мир перестал существовать. Он видел всех в гробу и на кого угодно клал с соответствующим прибором.
В казарму вторглись взволнованный переводчик Миша и начальник тюрьмы Махмуд. В проеме мерцал автоматчик. Махмуд позыркал по углам, шагнул к окну, затем к трясущемуся Сереге, бросил Карпатову что-то резкое и явно непочтительное.
– Вы сами виноваты, – быстро перевел Миша.
– Конечно, – согласился Карпатов. – Мы всегда во всем виноваты.
– Не надо было смотреть, – объяснил Миша. – Похороны, да. Это нельзя.
– Интимная процедура, – подсказал Глотов. – При всем стечении народа. Понятно.
Начальник настороженно покосился на Глотова, выстрелил пальцем в окно и снова что-то сказал.
– Господин начальник разрешает смотреть в окно только утро и ночь. День нельзя.
– А дышать еще можно? – пробормотал Витька.
– Хорошо, – сказал Карпатов. – Мы будем смотреть только утро и ночь.
Махмуд задумчиво покорябал бороду, прошелся по казарме, остановился. Летчиков пронзил махровый ужас. Даже Серега перестал дрожать, повернул голову. Глотов сунул руки в карманы и тихо засвистел. Витька позеленел от страха. Начальник тюрьмы стоял на щите, под которым был подкоп. На половицах некая безалаберная душа оставила комок свежей глины.
Начальник тюрьмы что-то почувствовал, потоптался на месте и внимательно глянул на Карпатова. Тот тоже сообразил, в чем проблема. Нельзя сказать, что он не догадывался о планах членов экипажа. Шила в мешке не утаишь, особенно когда за дело берутся умственно отсталые персоны.
– Что-то еще, господин начальник? – спросил Карпатов.
Миша тонкой интеллигентной натурой почувствовал – что-то здесь не так. Он с любопытством завертел головой, приоткрыл рот.
– А?..
– Бэ, – сказал Глотов. – Рот закрой, граната залетит.
– Что-то еще, господин начальник? – терпеливо повторил Карпатов.
Начальник тюрьмы свел в кучку густые брови и снова стал осматриваться. Он обозрел всех без исключения, потом посмотрел на свои ноги. Глаза Махмуда зашныряли по половицам.
– А давайте чайку! – воскликнул Вакуленко срывающимся голосом и метнулся к ведру.
Зазвенело как на колокольне. Башкой, что ли, хохол бабахнулся? Вакуленко схватил ведро, побежал к колодцу.
Махмуд недоуменно глянул на Мишу. Тот быстро что-то вякнул. Начальника тюрьмы перекосило так, словно ему под нос сунули христианский крестик. Он сплюнул под ноги и удалился без комментариев. Миша побежал за ним.
– Фу-у… – выдохнул Глотов, опускаясь на кровать. – Серега, мать твою, ты почему землю после себя оставил? Уборщицу в штат наймем?
Серега резко повернулся. Его физиономия еще дрожала, но в глазах уже обосновалось что-то тупое, настырное, не пробиваемое никаким здравым смыслом.
– Да пошел ты! – сказал он. – Мне теперь перед вами извиняться? Не дождетесь. А ты чего уставился, Карпатов? И тебе в ножки поклониться?
Повисла тишина. Витька хлопал ресницами. Серега заскрипел зубами, как старая несмазанная дверная петля, отвернулся к стене.
– О чем мыслишь, Карпатов? – мрачно поинтересовался Глотов.
«О том, что подлец лучше, чем дурак, – подумал Владимир Иванович. – Поскольку дурак никогда не отдыхает».
И снова летчики с упрямством вьючных животных вгрызались в землю. Каждый день по несколько часов кряду, ежеминутно рискуя.
Серега, постанывая, выбрался из ямы, вытер пот со лба.
– Все, не могу уже, на хрен!.. Пусть трактор работает, он железный.
– Напрасно, – рассудительно заметил Глотов. – Счастье где?
– Где? – не понял Серега, повертев головой.
– В труде.
– Ага, сейчас. – Серега отряхнулся, сбросил подошвой в яму «улики», выпавшие из тазика, опустил крышку, потоптался по ней и рухнул на ржавую кровать. – Все, братва, перекур.
Арестанты лежали и таращились в грязный потолок. Витька мурлыкал глупую песенку о любви, Серега вертелся, ища приемлемую позу, нашел, застыл, провалился в глухую прострацию.
– Может, в города сыграем? – оборвав песню, предложил Витька.
– Нет, давайте лучше в мавзолей, – прошептал Серега. – Я буду Лениным, а вы – часовыми.
– Работнички, вашу мать! – пробормотал Глотов, озирая коллег, выбывших из строя. – Ну все, дожили. Я немедленно звоню мадам Тюссо.
Летчики не реагировали на подначку.
– Знаешь, Витька, а веревочка с бирочкой на большом пальце твоей правой ноги смотрелась бы очень миленько, – сказал Глотов.
Витька не шевелился, даже глазом не повел.
– Одуреть! – заявил Глотов, возвращаясь в горизонтальное положение. – Вот уж воистину существует много способов заставить русского человека работать, но ни один из них не работает.
Витька жалобно застонал:
– Мужики, вы же обещали, что мы за две недели выроем этот хренов подкоп. А там одни камни. Земля такая твердая!.. Не могу я больше.
– А как ты хотел? – философски заметил Глотов. – Различий между теорией и практикой на практике гораздо больше, чем в теории.
– Вот как загнул! – удивился Серега и даже привстал. – Ну-ка повтори.
Свистнул Вакуленко, традиционно стоявший на стреме.
– Да пошли они на хрен! – зарычал Серега, но проворно подпрыгнул и завалил крышку подпола досками. – Пошли, мужики. Если это Карпатов, то я его убью!
Почесываясь, позевывая, пилоты вышли из казармы. Посреди комнаты стоял Карпатов с нездешним блеском в глазах. Он пристально смотрел на летчиков.
– Убивай. – Глотов пихнул Серегу.
– Да больно надо, – заявил тот. – Мараться обо что попало.
– К нам в гости пожаловал знаменитый господин Бутов, – выразительно сообщил Карпатов. – Завтра утром начнется веселье.
– А это что за кекс? – Витька завертел головой так, как будто знаменитый господин Бутов уже прятался где-то здесь.
– Ничего себе. – Глотов наморщил лоб. – А ну-ка напомни, Карпатов. Бутов, Бутов…
– Гражданин мира, – проинформировал его Владимир Иванович. – А может, Израиля, кто его знает. Формально коммерсант, фактически – оружейный барон. Торгует оружием по всему миру – в Африке, Америке, Океании. Человек, по которому плачет тюрьма в трех десятках стран, но посадить его, убить или прибрать к рукам доходный бизнес практически невозможно. Фигура влиятельная.
– А ну-ка надоумь. – Глотов нахмурился. – Мы везли в Кабул патроны.
– Я тоже так думаю. – Карпатов кивнул. – Патроны не были беспризорными. Возможно, завтра к нам пожалует их хозяин, если за ночь не передумает.
На следующее утро их взорам предстало незабываемое зрелище. Серега вылез на улицу, протер глаза, забыл зевнуть и побежал звать своих. Такое увидишь не каждый день. Женщины в черных паранджах подметали двор! Потом они внесли большой стол, накрыли скатертью, подтащили стулья.
– А ковровая дорожка? – бормотал Глотов, балдеющий от удивления. – Очень хорошо смотрелась бы, от калитки до стола.
Специально обученные люди вносили яства на блюдах – виноград, кандагарские гранаты, похожие на мятые церковные купола, устрицы, жареных перепелок, издающих соблазнительный аромат, белую, укутанную паром гору риса с темнеющими ломтями мяса, восточные сладости, соответствующую посуду для еды и питья. А потом распахнулась калитка, и в проеме, вся в лучах восходящего солнца, выросла сама очень важная персона.
– А ковровая дорожка? – бормотал Глотов, балдеющий от удивления. – Очень хорошо смотрелась бы, от калитки до стола.
Специально обученные люди вносили яства на блюдах – виноград, кандагарские гранаты, похожие на мятые церковные купола, устрицы, жареных перепелок, издающих соблазнительный аромат, белую, укутанную паром гору риса с темнеющими ломтями мяса, восточные сладости, соответствующую посуду для еды и питья. А потом распахнулась калитка, и в проеме, вся в лучах восходящего солнца, выросла сама очень важная персона.
– Мама дорогая! – ахнул Витька. – Да он в натуре с нимбом.
Виктор Бутов, самый преуспевающий в мире торговец оружием и боеприпасами, был толст и ленив. Добродушно похлопывая себя по животу, он поздоровался с каждым, излучал обаяние, расположение, готовность немедленно помочь. Бизнесмен сидел во главе стола, растекался по широкому стулу, с умилением смотрел, как летчики уминают за обе щеки блюда, предложенные им, запивают их настоящим португальским вином. Бутов курил сигару, временами отправлял в рот виноградины и постреливал косточками по холуям, снующим вокруг стола. У него было приподнятое настроение. Он много болтал, цитировал по памяти великих мыслителей, демонстрируя высокоразвитый интеллект, смеялся.
– Не унывайте, друзья мои, – воскликнул он. – Все нормально. Мы рождены, и это все, что нужно, чтобы быть счастливыми! Великий Оноре де Бальзак. А ну, пойди сюда, чернявенький. – Бутов поманил пальцем человечка в халате.
Тот подлетел, сделал стойку.
– С руки едят! – Торговец оружием подмигнул летчикам, оторвал виноградину от шикарной грозди, протянул человечку.
Тот живо взял ее двумя пальчиками, быстро съел и стал благодарить.
– Ну, иди-иди, дорогой. – Бутов похлопал человечка по плечу, и тот удалился.
– Охренеть! – пробормотал Серега.
– Да суки они, сами не ведают, что творят. – Бутов выразительно показал кулак охранникам, мнущимся у забора.
Те не вскидывали автоматы, а наоборот, прятали их за спину.
– Сила есть, ума не дали. В натуре, мужики, покуда красота спасает мир, уроды его погубят! Вспомните, как сказал философ Шопенгауэр: «Если дурные поступки искупаются на том свете, то за глупые придется платить еще на этом». Ничего, они заплатят за свою глупость. Вчера я устроил губернатору выволочку, сегодня еще съезжу, научу понимать, что в этом мире хорошо, а что плохо. А то надо же, задержался на пару месяцев в желтой жаркой Африке, они и обрадовались!.. Открывай, Серега, бутылку, чего сидишь как бедный родственник? Эй, со штопором!..
– Да ладно, я сам. – Серега мастерски, при помощи ножа и рук, выбил пробку, двинул бокал под пенящуюся струю.
– Ловко, – одобрил Бутов. – Вы ешьте, мужики, ешьте, озверели поди на черствых лепешках.
Летчики молотили деликатесы так, как будто прибыли с необитаемого острова. Жир стекал по губам пленников. Витька впервые в жизни видел устриц и просто умирал от восторга.
– Какие ленивые пельмени! – Он щурился от удовольствия.
– Ничего, братцы, потерпите. – Бутов отщипнул очередную виноградину. – А чего вам обещал российский консул?
– Да нам много чего обещали, – отмахнулся Карпатов. – И после выборов президента Ельцина обещали выпустить, и после того как попрут талибов из Кандагара.
Бутов хохотал так, что слезы катились из глаз.
– Цитирую, – отсмеявшись, изрек он. – Отто фон Бисмарк: «Никогда люди не врут с таким упоением, как перед выборами, во время войны и после охоты». Ничего, вас скоро выпустят. Вот устрою этим артистам очередную взбучку!.. Какая от вас польза в тюрьме? Едите да спите.
– Польза несомненная, – пробормотал Серега. – Когда спим, мы не едим.
Бутов хохотал от всей души, хватаясь за живот, явно переросший владельца.
– Ничего, братцы, потерпите, – повторил он, перестав смеяться и сведя в единое целое ленточки бровей. – Обещаю, безумие скоро кончится. Наливай, Серега. Нормальное португальское пойло. Из долины реки Дуэро. За вас, герои! – Бутов шумно выпил. – Эх, надо было вам баб привезти, – посетовал он. – Как насчет баб? – Торговец хитро обозрел летчиков. – Хочется?
– Всегда, – прочавкал Витька.
Все дружно засмеялись.
– Ну, ничего, поработайте пока руками. Еще проблемы?
– Воду бы горячую устроить, – вспомнил Карпатов. – Полгода моемся холодной на виду у охраны. Да и мыло кончается.
– Решим, – пообещал Бутов. – Еще? Говорите, ребята, пока я щедрый.
– Ну, какие проблемы, – затянул охмелевший Серега. – Отдыхаем, понимаешь, хреном груши околачиваем. То одна встряска, то другая. Какие проблемы?
– А давай их прямо сейчас мочканем? – Бутов встрепенулся, достал откуда-то из района живота мобильник и подбросил его на ладони. – Всех конкретно. Чтобы херню тут больше не пороли? Я пацанов позову, они эту шушеру порвут, как Тузик грелку. Алло! – заорал он в трубку. – Алло, мать вашу! – Бутов грозно посмотрел на мобильник. – Не берет, зараза, нет связи. Е-мое, глухомань! – Он снова поскучнел. – Ешьте.
– Сотовый? – Витька уважительно кивнул на телефон.
Видать такие штуки ему приходилось, но вот держать в руках!..
– Да фигня, – отмахнулся Бутов. – Как в анекдоте. Пятачок подарил Винни Пуху телефон на день рождения. Утром тот приходит, ругается страшно. Мол, да какой он, на хрен, сотовый? Всю ночь ковырялся – ни сот, ни меда. Ха-ха… Фигня это, мужики. Такие штуки через несколько лет у каждого появятся, стоить будут копейки, да и связь станет почти бесплатной.
– Ну уж… – засомневался Витька.
– Зуб даю, – поклялся оружейный барон и поманил пальцем переводчика.
Миша подбежал, придерживая полы халата, согнулся в почтительном реверансе.
– Кто тут у тебя командир?
– Нет его. – Миша виновато развел руками. – Уехал Махмуд.
– Скажи ему, когда приедет, что русские летчики мои патроны везли. За них заплачено. Уяснил? Пусть дальше по инстанции передаст. Пшел вон!
Мишу словно волной смыло. Бутов вальяжно поманил пальцем сухопарого мужичонку, мнущегося у стены вместе с охранниками. Тот приблизился, облизал сухие губы.
– Переводчик! – взревел Бутов.
Миша побежал назад, оттолкнувшись пяткой от забора.
– Да, господин?
– Переведи, что русские летчики везли мои патроны. – Миша быстро выполнил приказ. – Вы что, пацаны, кинуть меня хотите? – Бизнесмен сделал вид, что собрался приподняться. – Кто конкретно будет платить за мои патроны?
Сухопарый мужичонка виновато развел руками, что-то сказал.
– А это кто? – буркнул Глотов, толкнув в бок Карпатова.
Тот пожал плечами. Он никогда не видел данного кадра.
– Заместитель губернатора, – небрежно пояснил Бутов. – Очередной бездельник из тех, кого гнать надо поганой метлой.
– Он говорит, что надо спрашивать Абу Умара, – перевел Миша. – А господин Халим не знает. Он занимается другими делами.
– Восстановлением хозяйства, разрушенного войной. – Бутов зло хохотнул. – Да ни хрена они ничем не занимаются, лишь гребут под себя то, что предшественники упустили. Так позови сюда своего Абу Умара! – рявкнул он.
– Он уехал, – быстро сказал Миша.
Бутов сделал такой вид, мол, мама дорогая, ну почему я их всех еще не уволил? Он снова потянулся к мобильнику.
– Какой номер?
– Он не знает, – сказал Миша.
– Связи все равно нет, – вспомнил Витька.
– Тьфу! – Бутов сплюнул. – Ничего они не знают. А кто знает? Кто тут вообще вопросы решает? Усама? Так я ему позвоню. Развели, понимаешь, бардак!
Бутов встал довольно резко для своих объемных габаритов, ногой отбросил стул, сунул руки в карманы и направился к калитке.
– Козлы! – бросил он в сторону охранников, прижавшихся к стенке, потом остановился, жестом подозвал Карпатова.
Несколько минут Бутов что-то выразительно ему выговаривал. Первый пилот кивал, но летчики не слышали, о чем шла речь.
– Веселый парень, – неуверенно изрек Серега, допивая остатки вина.
– Непонятно только, что за цирк он нам тут устроил, – отозвался Глотов.
– Все равно поели славно, – мечтательно прошептал Витька.
Вакуленко не принимал участия в комментариях. В здоровенной тарелке с мясом что-то оставалось. Он передвинул ее к себе и жадно жевал, не замечая, что сок стекал прямо в тарелку.
Вечером Карпатов нацарапал на стене сто двадцатую риску, поднялся с колен, добрался до входа в казарму и тихо сообщил примолкшим членам экипажа:
– Сегодня не раздевайтесь.
– Как?.. – не понял Витька.
– Карпатов, ты чего? – проворчал Серега. – Стращаешь? Или я что-то не пойму?
– Ночью могут прийти за нами. Времени на сборы не будет. Берем самое необходимое.
Летчики зашевелились. Заскрипев кроватью, поднялся Глотов.
– Кто сказал? – спросил Серега.