— Ты знал. Ты все знал. И тогда, в Праге тебя это не остановило, неделю назад, здесь, на крыше тебя это не остановило, почему же сейчас ты хочешь расстаться?
— Потому что твоя безответственность влияет на мою работу. Она влияет на всех, кто тебя окружает. И я не могу больше игнорировать это.
— Я мешаю твоей работе?
— Мои чувства к тебе мешают работе. Раньше я не замечал. Мне казалось, что мы справимся с этим вместе, но одного моего желания недостаточно. Всегда будет что-то. Найдется парень, с которым ты случайно познакомишься, очередной всплеск силы, или ты захочешь снова рискнуть жизнью, свободой ради Дэна или кого-то еще. И мне придется со всем этим разбираться. Снова.
Он сказал такие жестокие слова. А по сути, предложил мне измениться. Сломать себя. Предложил сделать то, на что я просто не способна. Мои всплески… я не могу контролировать это пока. Или знакомства с темными. Но разве это преступление? А если мой друг будет в беде, неужели я должна остаться в стороне и позволить случиться чему-то плохому только потому, что это вызовет какие-то проблемы.
— Ты предлагаешь мне переступить через себя ради тебя.
— Да. Но ты ведь этого не сделаешь. Не ради меня. В этом-то вся проблема.
— Это несправедливо.
— Я знаю.
Я долго смотрела на него, искала, сама не знаю что. Что-то.
А он вытащил браслет. Я узнала его и отшатнулась.
— Что это? Сдерживающий браслет? Серьезно? Мне плохо от магии инквизиции. Меня тошнит от нее, ты знаешь.
— Это единственный способ сдержать твои выбросы. И это не мое решение. Если не хочешь оказаться в домашней изоляции до отъезда в МЭСИ, ты его наденешь.
У меня не было слов, нет, вру. Были, много слов, но в основном вопросы, на которые он отвечать не станет. И все же я нашла, что сказать.
— Я никогда тебе этого не прощу.
— Браслет, или ты можешь обратиться к Дэну, уверен, он тебе не откажет.
Я была разочарована тем, что он сказал, этим тоном, не язвительным, не ревнивым, это я бы пережила, но как бороться с равнодушием, не знала.
Как так может быть? Куда делись наши чувства, его чувства? Обещание, что он будет бороться, куда все это делось? Я не могла больше на него смотреть. Меня тошнило от всего этого. Почему все так? Почему когда только начинаешь доверять человеку, открываться ему, он делает так больно? А вместе с болью всегда приходит желание выплеснуть ее, ответить, сделать и ему больно тоже. И я сделала.
— Ты прав. И, наверное, я, действительно, последую твоему совету. Может быть даже сегодня, может быть даже здесь.
И мне не было стыдно за эти слова, потому что своими, он прировнял меня к уровню шлюхи, которой все равно с кем и где. Как это мерзко. И как хочется его ударить. Нет, лучше не искушать ни себя, ни его и просто отвернуться.
— Пока ты не уедешь в МЭСИ, за тобой продолжат следить. Не пытайся от них сбежать. Мне больших усилий стоило ограничиться этим.
Я повернулась обратно, хотела сказать еще что-то резкое, грубое и жестокое, но споткнулась о его вид. Он был закрыт, совершенно непробиваем.
— Я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Не понимаю, почему так равнодушен сейчас. Ведь знаю, что на самом деле ты не такой. Диреев, ну посмотри на меня, посмотри же ты на меня. Ведь я не прощу тебя. Пожалуйста. Пожалуйста, что бы ни случилось, мы справимся с этим, вместе.
Но он снова промолчал. Смотрел на меня сейчас, как на пустое место, а я подумала, может это месть? Может он мне мстит за то, что уехала от него в Праге, что улетела с Виктором спасать Егора, что так все получилось.
— Надеюсь, ты понимаешь, что разрушаешь все. Это стоит того?
Вот только ответа так и не дождалась, только вздохнула и покачала головой. Невозможно достучаться до того, кто этого не хочет. Невозможно.
— Что ж. Ты хотел, чтобы я повзрослела. Я приму твой выбор.
— Мне очень жаль.
— Ты еще скажи: «Прости», как я тогда сказала. И месть удастся.
— Это не месть.
— А выглядит именно так. Уходи, пожалуйста. Мне надо дорисовать эту картину, скоро свет переместиться и рисунок останется незавершенным.
Я слышала каждый его шаг, удаляющий нас друг от друга на миллионы километров непонимания, пока не хлопнула чердачная дверь, пока я не опустилась на крышу полностью опустошенная. И руки дрожали так, что кисточка выпала из рук. Ветерок, шутник, хотел поиграться с ней, укатить куда-нибудь, где потом не найдешь, но какое-то препятствие не дало ему это сделать. Браслет. Он все-таки его оставил. Я взяла его в руки и он полыхнул синим светом, точно таким же, который отражался на шеях моих друзей в видении. Хм, интересно, из чего он сделан? И легко ли такие штучки достать? Вряд ли их можно использовать в качестве украшений. На меня это плохо действует. Но, выбора-то особо нет. Это я ему сказала, что воспользуюсь советом, но. Егору я доверяю еще меньше, чем Дирееву. Даже сейчас, даже после всего. И чтобы он тут ни говорил, чтобы мне ни внушал, каким бы равнодушным не был, а я не верю. Ни единому слову не верю. То, что между нами было невозможно так просто стереть. Да, он порвал со мной, сделал очень больно, и, быть может, прежнего доверия уже не будет, но я его знаю. Если он пожертвовал нами, значит, была причина. И я, буду не я, если не выясню это. А после… мы поговорим. И ему придется очень долго и много оправдываться, чтобы я его поняла, если к тому времени мне все еще будут нужны его оправдания. Ну, а сейчас… я открыла браслет и застегнула мерзкую штуку на запястье.
Глава 11 По пути к бабушке
Следующие пару дней я пыталась привыкнуть к новому «украшению». Не простое это дело, скажу я вам. Мало того, что тошнит, так еще и чешется неимоверно. У меня от него сыпь и жуткое раздражение пошло, силы оказались закрытыми, не находили выхода, поэтому тошнило, голова кружилась, и вообще… у мамы даже подозрение возникло. Померещилось ей, что я беременна. А что? Все признаки на лицо, так сказать. Тошнота есть? Есть. Головокружение имеется? Имеется. Перепады настроения есть? Еще какие. И первой их жертвой стал мобильник, подаренный Диреевым. Бедняга. Не выдержал встречи со стенкой. Но мне не жаль. Был бы еще один, полетел бы туда же. Зато полегчало, минут на пять.
Пришлось признаться, что залететь в ближайшее время мне не светит, в силу отсутствия кандидата на роль счастливого папаши. Мама вроде успокоилась, но озаботилась.
— Вы что, расстались? Почему? Мне Станислав показался хорошим парнем.
И вот что странно: это уже второй случай, когда я парня с родителями знакомлю, и после этого мы расстаемся. Наталкивает на размышления. Может, меня кто проклял?
— Он и есть, хороший, но, как оказалось, не для меня. Забей, мам. Все к лучшему. Я теперь об учебе буду больше думать.
— Так-то оно так. Но, мне было спокойнее, когда вы вместе были.
И мне было спокойнее. Но, тут уж ничего не попишешь.
— Мам, а где твой старый мобильник, ну тот, красный?
— Что? Опять? — возмутилась мама. — Эля, на тебя же не напасешься.
— Ну, что поделать, такая я, у вас, непутевая, — философски ответила я, чем еще больше разозлила маму. И кажется, получить ее старый телефон мне не светит.
Впрочем, кому мне звонить? Катерина где-то в лесах свой вступительный экзамен сдает, Ленка укатила на дачу к Ульянову, да и мне есть чем заняться. Крыс приволок кучу книг о культах, которую мы вдвоем принялись разгребать. Нет, поначалу, этот усатый хитрец пытался спихнуть все на меня, но совесть не позволила, точнее я в ее лице.
— Нет дела, нет котлет.
Аргумент впечатлил. Так что мы оба принялись за дело. Не очень успешно, конечно. Во-первых, большинство талмудов на тарабарском языке, во-вторых, даже те, что на русском настолько замудрено написаны, что мозги реально начинают кипеть. И не только у меня. Ну, а в-третьих, меня от этих книг клонит в сон. Вот как начну изучать, так сразу зеваю.
— Крыс, так дело не пойдет. Мы можем перечитать хоть их все, но.
— Я знаю, — согласился хвостатый. — Нам нужен эксперт.
— А где его взять?
Хороший вопрос. И даже вездесущий интернет на него не ответил. Мы попытались конечно. Оказалось, специалистов по культам не так много, около пятидесяти. Все известные и именитые, даже в России есть один, Виктор Елкин, но как с ним связаться, лично я не представляла. И опять же, они могут знать только об обычных культах, а нас интересуют магические. И вот тут меня постигла поистине светлая мысль. Бабушка. Я даже хотела пойти ей позвонить, но остановило то, что я совершенно не представляла, что у нее спросить.
«Привет бабуль, ты не знаешь какого-нибудь специалиста по культам, а то тут какие-то психи сектанты собираются тебя любимой внучки лишить». Начало хорошее, а вот конец удручает. Причем мой конец. Меня под замок посадят, и слушать не станут, что это случится только в декабре. Но где гарантия, что этих психов найдут? События могут ускориться, кто-то пострадает, как с Катей. Она попыталась однажды изменить судьбу, убрать меня из уравнения с Омаром. И что в итоге? Что бы было, если бы Марк меня не разбудил? Что было бы, если бы я так и осталась дома? Ничего хорошего. Так что не буду я пока бабушке говорить. Мне самой нужно все понять, для начала. А когда будут факты, доказательства, какие-то выводы, вот тогда да. Тогда я первой побегу ей докладывать.
Так что я решила бабуле не звонить, а наведаться, так сказать, лично. Заодно и про школу выспрошу. Думаю, стоит освободить моего бывшего, так и не ставшего настоящим, от постоянного беспокойства обо мне. Не хочет и не надо.
В прихожей столкнулась с сестрой, которая явно не в школу торопилась.
— А родители в курсе, что ты прогуливаешь? — прищурилась я.
— Эль, ты не заболела? Или совсем чокнулась, сидя взаперти? Сегодня суббота.
— Да? — и правда суббота, судя по кухонному календарю. — Тогда молчу.
— Тебе, кстати, не мешает проветриться. А то синеешь прямо на глазах.
— Это все браслет. Смотри, Женька, продолжишь с темными шашни водить, обзаведешься таким же.
— Какие шашни? — возмутилась сестрица.
— А такие. Я хоть и взаперти сижу, а глаза все еще имею. Ты когда в последний раз со Степой своим встречалась?
— Я его каждый день в школе вижу, — выдала сестра.
— Хорошо, а на свидание вы когда ходили в последний раз? Молчишь? А с Киром ходите каждый день.
— Да это не свидание, — возмутилась сестра. — Мы Малыша обучаем.
— А я верю. Только темные, не та компания. Особенно для тебя.
— Ха, сама-то не больно своим советам следуешь.
— И очень жалею об этом. Жень… ладно. Я тебе сейчас кое-что скажу, а ты уж сама решай, что с этим делать.
Женька нахмурилась, а я продолжила.
— Родители Кира состояли в одной секте, которая занималась тем, что искала и убивала искр. Таких, как мы.
— Его родители погибли в автокатастрофе.
— Их уничтожили инквизиторы, как опасных преступников.
— И ты думаешь, что он такой же? — возмущенно засопела сестрица, готовая вот-вот кинуться на защиту. Но я сегодня ни с ней, ни с кем-либо другим ругаться была не намеренна. Поэтому просто сказала: «Я думаю, что тебе нужно осторожнее выбирать друзей, если хочешь дожить до совершеннолетия» и вышла из квартиры.
Думаю, Женьку проняло. Если их роман не прекратится, то хотя бы затормозится. Жаль, что мне в свое время никто такого совета не дал, и глаза на моего любимого не открыл. Глядишь, все бы иначе сложилось, для нас всех. Не то, чтобы я жалею, но и хорошего в моей истории мало. Вот такая я несчастливая. А придет ли оно когда-нибудь, счастье это?
Шпионы Диреева дежурили у подъезда. И так захотелось сбежать от них, вот прямо до дрожи, но я не совсем дура, хоть и кажется иногда, что совсем. Так что двинула я к остановке. Думала, за мной пойдут, но, оказывается у них автомобильчик неподалеку припаркован. Один сел, второй пошел провожать. И тут я подумала, а чего это, собственно я должна в маршрутке париться, деньги платить, если могу прокатиться с ветерком, да на красивой машинке, заодно хоть познакомлюсь. Может, узнаю чего полезного. Так что я развернулась и направилась к провожатому. Он моего маневра не ожидал, вон как глаза вылупил, того глядишь вывалятся.
— Хорошая погода, не находите?
— А?
— Я говорю, погода хорошая. Решила к бабушке наведаться, не подбросите?
— Не положено, — выдал этот товарищ.
— Ай, ай, ай. Как не хорошо. Но так вы хотя бы будете знать, что я не слиняю от вас на ближайшей остановке. У меня, знаете ли, это мастерски получается. Ну что? Рискнете работой или что там у вас?
— Залезай… те, — произнес сквозь зубы товарищ, но мы не гордые, проглотим.
— Привет, — поздоровалась со вторым, залезая в машину. — И за что же вас так мучают? Следить за мной — сомнительное счастье.
О, как надулись, глаза опустили. Кажется, действительно не по доброй воле они здесь ошиваются.
— Не расскажете, что же такого сделали? Убили кого?
Тот, что за рулем сидел, был помоложе и приветливей, а второй — бука, букой. Сидит, и твердит свое: «Не положено, не положено», на любой мой вопрос.
Индюк.
— Ладно, раз все вам не положено, то скажите хотя бы, долго вы следить-то будете?
— Пока преступника не поймаем, — выдал стратегическую информацию первый, осознал, побагровел, а я его по плечу похлопала.
— Не парься, друг, я никому не скажу. А вот насчет индюка не уверена.
— Кого? — не поняли оба.
— Тебя, кого, кого.
— Да я тебя.
— Ой, да что ты сделаешь? Я тебя умоляю.
Нашелся еще один желающий меня попугать, я сейчас злая, сама, кого хочешь, напугаю.
— Ребят, а давайте жить дружно? Ну, правда. Нам с вами еще так много работать вместе. Вам следить, а мне вас доставать. Может, компромисс найдем, а?
— Какой компромисс? — полюбопытствовал молодой.
— Да все просто. Я буду паинькой, сидеть дома, никуда не влезать до самого отъезда в колледж, ну а вы информацией поделитесь. Идет?
— Не положено, — одернул молодого «индюк». Фу, какой же раздражающий тип. Так и хочется сделать ему какую-нибудь пакость. Эх, если бы не браслет, отправила бы прогуляться, а так… с заднего сидения я видела только его макушку с жиденькими тусклыми волосенками. Лучше бы он на лысо, что ли, побрился, чем ходить с такой шевелюрой, а лучше о пересадке волос подумал. А что? Светлые кудряшки, усики под губой, был бы вылитый Игорь Николаев, отбоя бы от барышень не было. Ох, чует мое сердце, не любит его никто. И, как говорил бессмертный почтальон Печкин в таком же бессмертном мультике: «Я почему раньше злой был? Потому что у меня велосипеда не было». А этому не хватает шевелюры.
Ой, дура! Правильно говорят, мысли материализуются, а мои так во всех подробностях. Короче грива «индюка» начала активно увеличиваться в размерах и светлеть, прямо у меня на глазах. Ой, мамочки!
Молодой не сразу заметил, что с товарищем что-то не так, но когда разглядел… икнул, выпучил глаза и совершенно забыл, что вообще-то машину ведет по весьма оживленной улице. И это не прошло для нас даром. Вьехали взад какой-то крупной иномарки, хорошо скорость небольшая была, и мы просто «поцеловались» с чужим бампером. Но основные проблемы ждали впереди, в джипе сидели и сейчас повылазили, как тараканы, шесть «шкафов». Я даже глазам своим не поверила. И как только поместились?
— Ты че, офонарел? — закричал «индюк» на товарища. Тот бы и рад ответить, но усы у него на морде увидел. Я подавилась смехом, чуть под сиденье не съехала, так хотелось заржать в голос. И ведь как натурально получилось. Гитары и Наташи Королевой не хватает для полного, так сказать, образа.
Тем временем, события продолжили развиваться. «Шкафы» окружили машину и один из них, главный, наверное, постучал в окно водителя. А тот только и мог сейчас, что хлопать глазами и смотреть на нового Николаева. Пришлось второму брать инициативу на себя.
— Эй, открывай давай, ушлепок или ссышь выйти? Не боись, не сделаем мы ничего. Так, разукрасим слегка. Правда, пацаны? «Пацаны» шкафообразного вида заржали и еще громче забарабанили в окно.
— Эй, ты че там, уснул что ли?
Наконец, стекло отъехало. «Шкаф» заглянул в кабину, обозрел обстановку, сказал лохматому, «Здрасти» и пошел шушукаться с другими «шкафами», не долго. Секунд тридцать. Потом он снова нагнулся к окошку, почесал репу и протянул листок и ручку:
— Это… автограф не дадите? Моя мама фанатеет от вас с детства.
Все, на этом моя психика не выдержала, и я расхохоталась в голос, а через секунду ко мне присоединился и молодой. Один лохматый пялился на нас, ничего не понимая. Пока свои локоны на плечах не разглядел, а еще усы не нащупал. А чтобы проверить оторвал к чертовой бабушке зеркало заднего вида и вгляделся в свой новый образ. Разглядел, впечатлился, рассвирепел. Все, кажется, мне пора делать ноги. Что я, собственно и сделала. И «Игорь Николаев», слава богу, не догнал. Толпа фанаток, в лице женщин слегка за шестьдесят, остановила, чуть не растерзала беднягу. Прости, «индюк», но я не виновата. Ты сам напросился.
Оставшийся путь до поселка прошел без происшествий. Ни у кого из моих соседей по маршрутке ничего не отросло, не укоротилось и цвет не поменяло. Это плюс. Я осталась совсем без сил, судя по моему светлому, как хрусталь, кулону. Это минус. Зато настроение из нуля скакнуло до невообразимых высот. Это тоже плюс. А вот то, что встретила на КПП нежелательный элемент в виде знакомой серебристой машинки и одного нахального темного. Это жирный минус. И этот минус решил меня достать. Эх, были бы силы, и его бы покрасила во все цвета радуги.
— Привет, принцесса. Куда путь держим? — поехал рядом Вик.
— К бабушке.
— С пирожками?
— А ты что, волк?
— Скорее уж ты, — захохотал он. — Видели мы, как ты братца моего искусала.
Нет, ну что за дела? Это ему должно быть стыдно, но почему-то я краснею и хочу провалиться сквозь землю.
— Очень смешно, — обиделась я. Он заметил, перестал смеяться и даже остановился.
— Эй, Элька, ты что? Обиделась? Да я же не со зла.
— Ага, все вы темные так говорите.
— Тьфу, — плюнул он, остановился на обочине и потащился следом за мной. — Послушай, посмотри, какие я, из-за тебя, жертвы несу. Эти прекрасные туфли за тысячу баксов уничтожаю в местной пыли.