– Подельницам? – для Навигатора этот поворот оказался неожиданным. – Ну, как только найдут, по пятерику добавят. Побег ведь был с насилием над стражей, а главное – уж очень осерчала на вас милиция. За дело, конечно. Но найдут, надо думать, не скоро, мы уж что-нибудь придумаем…
– Понятно, – девушка кивнула и опустила взгляд. – На них и отыграются, уж точно, хотя их вины-то и нет – это я их подбила. А этой… сержанту? – Наталья не поднимала глаз, все же однозначно выходило, что из-за ошибок в исполнении задания и собственной стервозности бед она натворила выше головы.
– Ну, этой, если по совести, сначала выговор за потерю бдительности, а потом благодарность за стойкость и мужество.
– Лучше благодарность, – Наташа вяло улыбнулась.
– Ну что, досталось тебе, бедолага? – произнес Егерь, когда за Навигатором захлопнулась дверь. – Молодец, не спасовала… – И, увидев ее заблестевшие глаза и задергавшиеся углы губ, быстро сменил тему: – Ладно, все, я пошел. Допивай быстро чай, там тебя горячий душ ждет…
…Егерь шел по коридору, вспоминая стадион «Динамо» лета сорок первого, вот таких вот курносых сероглазых девчонок из гимнасток, лыжниц, парашютисток. Им всем предстояло влиться в разведдиверсионные группы, формируемые НКВД. Да, уродись Наташка на полста лет раньше, вполне могла бы оказаться там.
А спустя восемь месяцев под Винницей Егерь молча, не чертыхаясь и не матерясь, выдирал клещами гвозди, снимая приколоченное к забору тело радистки Нади Семеновой. Девушке отрезали груди, истыкали все тело штыками… Как потом выяснилось, сделало это не гестапо, а украинские полицаи.
Егерь остановился, вслушался в тишину. Из комнаты, где осталась Наталья, донеслись только позвякивания ложечки о стакан. Молоток, девка, не раскисла, а ведь рисковала нешуточно…
Дня через три Наталью позвали к телефону, предупредив, что звонит тот самый милицейский генерал. Дело в том, что генерал, конечно же, просек еще тогда, в Бутырке, что КГБ недаром вмешалось в тюремный бунт и фактически прикрыло чертову зэчку своим крылом. Ну и выяснил кое-что по своим, генеральским каналам.
– Где они? – спросил генерал.
– Понятия не имею. Судя по разговорам, куда-то подальше собирались, в Курск, что ли… Ищите, генерал! – никакого желания помогать закону у Натальи не было.
– Найдем, – проскрипел в трубку милицейский начальник. – А вот тебя бы… Пристрелить бы на месте, еще там, – сладострастно добавил он, не сдержавшись.
– Руководство охраной в СИЗО смените незамедлительно, – чуть брезгливым, барственным тоном высокого начальства распорядилась в ответ Наталья. – И персонал обучите как следует. Сколько можно на одни и те же грабли… У вас все?
Генерал брякнул трубку и, скрипнув зубами, полез в карманчик за валидолом.
Что касается зампреда Ильина, то он, как стало известно из неустановленных источников много позже, потребовал для всех участников событий по линии его ведомства самых суровых наказаний, а для Натальи – немедленного отчисления.
Но дело было спущено на тормозах без всякой огласки в результате удачного доклада начальника училища, сделанного лично председателю. В конечном счете задание по организации побега Анжелы Кириченко было выполнено – хоть и со значительными отклонениями от первоначального сценария. Комитет успешно отследил беглянку, вышел на ее контакты, а через них, как и было задумано, – на группу прибалтов, крупных торговцев оружием, действовавших безнаказанно многие годы, так как имелся у них весьма высокопоставленный осведомитель в силовых структурах, расшифровать которого так и не удалось.
А экзамен по выживанию был зачтен как сданный досрочно. Оценку, правда, не вывели, но инициировать переэкзаменовку почему-то никто не захотел во избежание непредсказуемых «ответов» экзаменуемой.
– Господа офицеры! – Никитин уселся на траву, бросил быстрый взгляд на Телегина, прищурившись, продолжил: – Новый анекдот: «Подсудимая Шугалий! Почему вы бросили в общественный туалет гранату "Ф-1"? – Не почему, а для чего, гражданин судья. Для того чтобы узнать – занято там или свободно!»
Кроме Телегина, все засмеялись. Включая Наташку. «Вот холера! – мысленно чертыхнулся Слава. – Я за такую шуточку тут же бы схлопотал. А над никитинским ослоумием сама ржет! Просто хотела проверить – занято там или свободно!»
С Анжелой и Шуркой более судьба Наташу не сводила. Сама она об их дальнейшем существовании ничего не пыталась узнать. Лишь в середине девяностых в газете «Коммерсантъ» она увидела фотографию Анжелы в железной судебной клетке. Ее осудили за организацию бандформирования и целый ряд разбоев на десять лет. В конце заметки сообщалось, что через два дня после вынесения приговора Анжела покончила с собой в пересыльной тюрьме… Ради интереса Наталья решила узнать, как поживает сержант Ляжкина. Та, оказывается, дослужилась до прапорщика и недавно была награждена знаком «Заслуженный работник МВД».
Тем временем курс обучения в Отдельном учебном центре КГБ шел своим ходом.
– Удар сильнее! Направление вверх! Одновременно достанешь селезенку и солнечное сплетение. Потеря сознания или временный паралич гарантированы…
Егерь демонстрировал технику рукопашного боя по системе СМЕРШа. Здоровенный парень – Витя Сычев, в прошлом борец-тяжеловес, служил «учебным пособием».
– Здесь некоторые занимались самбо, по системе Харлампиева. Вещь хорошая и полезная – пару пьяных хулиганов возле кабака запросто можно уложить. У нас же не противник, а враг. Солдат чужого государства или свой домашний бандит – без разницы. Ваша задача – уничтожить его. – Егерь легко, точно по-приятельски, ткнул Сычева в кадык, и боец, тяжело захрипев, рухнул на колени, заходясь в кашле.
– Ничего, Сычев, – ободряюще улыбнулся Дремов. – На себе прочувствовал, теперь любого бугаина на колени поставишь. Не люблю высоких фраз, – Егерь дал отмашку рукой, что означало перерыв. – Но вы – бойцы нелегальной спецразведки, и выше вас только Бог. С Богом и беседуем чаще других. Чего усмехаетесь? С Богом, с ним самим и решается вопрос – заберет он нас к себе или мы ему еще на этом свете надобны. И чаще выходит, что надобны на этом. Вот и думайте… К примеру, сотрудники легальной резидентуры, если погорят, то их просто вышлют с позором из страны пребывания. Ну, взгреет начальство… А у нас, если спекся, – расстрел иной раз за счастье посчитаешь. Это что? – Егерь вытянул откуда-то из-за воротника довольно длинный тонкий гвоздь.
– Очередное средство поражения живой силы противника! – ответил не лезший за словом в карман Коля Никитин.
– Не только, – бросил на него жесткий взгляд Дремов. – Смотрите и запоминайте, – он засунул гвоздь себе в ухо острой стороной, оставив торчащими пару сантиметров. Затем слегка хлопнул себе по шее, рядом с ухом. И тут же пояснил: – Бить надо по шляпке. Чуть посильнее… Если рука не дрогнет – смерть мгновенная. Всякие там ампулы в воротничке – хорошо, но кто знает, как сложится… Можешь не только без воротничка, но и без рубахи остаться. А гвоздь найти или что похожее – да где угодно, под ногами, если уж хозмага не оказалось поблизости… – Егерь вытащил гвоздь за шляпку и снова убрал за воротник.
– Телегин, Никитин! Через месяц вы отправляетесь в спецкомандировку в Демократическую Республику Афганистан. Держите-ка! – он протянул обоим две не слишком чистые, похожие на банные полотенца, тряпки. – Вы внедряетесь в местный отряд моджахедов, ну-ка, повяжите каждый себе чалму. Чтобы не отличаться от местного населения!
Задание было исполнено быстро, почти одновременно. На головах обоих офицеров было по одинаковой чалме.
– Телегин – пять с плюсом! Никитин – кол с минусом, – поставил оценку Егерь. – Башку вместе с чалмой потеряешь, Коля… Чем зубоскалить, лучше спроси товарища, почему его башка будет отрублена позже твоей. Телегин, разъясни!
– Мусульмане повязывают чалму справа налево, – отозвался Вячеслав. – А ты, неверный, наоборот. Для театра юного зрителя сошло бы, а там вряд ли…
После занятий, когда бойцы разошлись, Дремова пригласил в свой кабинет Навигатор. Он был ответственным в последней инстанции за боевые группы, которые скоро должны были отправиться в три «горячих региона» – Афганистан, Северный Йемен и Анголу. Для начала прошла пара формальных вопросов о морально-боевом климате в коллективе, но Егерь понимал, что вызван не для этого, – Навигатор формализма не терпел. Так и оказалось.
– Слушай, Андрей Митрофанович, – осторожно начал Навигатор. – А не слишком ли ты это… Ну, усугубляешь, что ли…
– Не понял, товарищ полковник, – отозвался Егерь. – Что именно я усугубляю, объясните!
– Ты с ребятами нашими палку не перегнешь, а? – отбросил интеллигентские интонации Навигатор. – Ведь ты из них зверье какое-то делаешь! Натаскиваем, как псов на дичь…
– Извините, товарищ полковник, по-другому я не могу. Считаю свои действия правильными. Если считаете, что я… не соответствую, отстраняйте.
– Погоди, Андрей Митрофаныч. – Навигатор ершистого тона Егеря не принял, даже голос понизил. – Я тебя по-человечески понять хочу, ты ведь нормальный мужик, не глупый, не держиморда. Я знаю, в твое время только так и можно было. А надо ли так сейчас? Ведь время на дворе совсем другое…
– Ах время другое? Так вот, полковник. Не видел ты, как в сорок первом гнали нас. Всех гнали! Полки и дивизии драпали. Тебе в кино этого не покажут. Все драпали, и СМЕРШ драпал. Бежал, как все. Приказ был – расстреливать за отступление. А мы не могли… Потому что сами бежали. Потому Жуков и ввел заградотряды. И народ был в них – хуже зверей. А что было делать? Всем дружно рвать куда подальше? Нормально учиться воевать нам не дали – то ли нехороший Сталин проспал, то ли нехороший Гитлер не по правилам напал…
– Постой, Егерь, я не о том. Пойми, сейчас мир стал другим, совсем другим!
– Нет, полковник. Другим, но только внешне, по форме. Я читаю газеты, смотрю кино, а иногда и телик… Я слышал сто, тысячу раз, и от чужих, и от своих, что мы – империя зла, а они – империя добра. Спасают солдата Райана. Спасают права человека. И уж как здорово спасают, особенно в кино. А скажи, кто бросал атомные бомбы на стотысячные города, империя зла, которая потеряла чуть не половину своих мужиков в той войне и была на последнем пределе, или империя добра, которая помогала этим мужикам из-за океана свиной тушенкой, а когда увидела, что дело сделано и без нее, империи добра, – быстренько пару городов спалила? Во Вьетнаме, правда, ни одного такого города не сожгли – таких там не было. Ликвидировали, какие были. Когда огнеметами, когда – ядохимикатами. Мы в Афгане, конечно, не с цветочками ходили. Но такого не делали никогда. Хотя и империя зла. Это факты, полковник. Гитлер шаг за шагом строил Третий рейх, шаг за шагом добиваясь на это согласия окружающих европейцев, по крайней мере молчаливого. А что происходит сейчас? Оглянись вокруг, полковник. Мир стал другим, конечно. Но он тебе ничего не напоминает?
Молчание висело долгие минуты. Наконец Навигатор заговорил:
– Я не слепой, Егерь. И другие, слава богу, не слепы. По крайней мере, я надеюсь. Ты прав, мир другой, но очень похож на прежний. Только ведь можно сказать и по-другому: мир очень похож на прежний, но все же он другой.
– Можно, конечно. Если тебе нравится, так и говори. А я буду говорить так, как сказал. Сказал бы круче, да устав не позволяет… Мое дело – ребятишек готовить. И буду готовить, как надо. Чтоб не побежали в случае чего… Гибнут – не потому, что звери из заградотрядов их расстреливали, а потому что бегут.
– Ты еще скажешь – заградотряды их остановили…
– Нет, не скажу. В массе – не заградотряды, конечно. Остановились сами, когда… озверели до нужной кондиции! А вот мои ребята не побегут, потому что я их загодя натаскиваю. Вот Телегин не побежит, Шугалий не побежит, Никитин не побежит. Вот в чем дело. Ведь мы готовим их для войны, полковник. Пусть тихой или локальной, как генералитет выражается, но от этого, может, еще более жестокой. В армии сотни тысяч бойцов, которых и не надо так готовить. Не говоря о всяких нелегалах и дипломатах по легенде. А вот сотня-другая таких, как мои, стране нужны. Разве не так, Навигатор?
– Ладно, Егерь, я твою позицию уважаю, и ты мою уважай. Я же не говорю – прекрати, дай задний ход. Я говорю – не усугубляй. Так что, считай, друг друга мы поняли.
Они долго смотрели в глаза друг другу, сначала – напряженно, взъерошенно, затем – с пониманием, и наконец – с улыбкой.
– Могу идти? – уставными словами, но с неуставным выражением лица закончил разговор Дремов.
– Давай, рыцарь холодной войны…
Не дай бог, чтобы вся эта егеревская наука оказалась востребованной, подумал Навигатор. А ведь окажется. Еще как окажется… В самом недалеком будущем.
Западная Ю…я. Городская ярмарка. 200… год
Городская ярмарка, или, на местном наречии, «городни ярморичи», представляла собой обыкновенный блошиный рынок, имеющийся в каждом мало-мальски крупном европейском городе. Телегин деловито ощупывал нейлоновую куртку, кося глазами по сторонам. Нет, они недооценили противников. Что называется – выпасли. Двое крепких ребят не сводили с них глаз, однако держались на расстоянии.
– Что скажешь? – поинтересовалась Наталья, когда они отошли в сторону, якобы пересчитать наличные.
– Стрелять не решатся в этой толчее, – гремя медью, отозвался Телегин.
– Как знать, – не слишком уверенно проговорила Наташа. – Посмотри на выход…
Ярмарочные ворота были перекрыты наглухо. Трое парней перетаптывались с ноги на ногу, держа руки в карманах брюк. Нет, все же стрелять если и будут, то в самом крайнем случае.
– Обложили наглухо, – Телегин едва заметным движением кивнул в сторону еще двух бородатых ребят, не по сезону одетых в длинные глухие куртки. Под которыми, как известно, легко спрятать короткоствольный автомат. Один из них что-то быстро произнес в мобильник.
– Вон пара полицейских, – с видом девчонки, завороженной обилием пестрых тряпок на прилавках, кивнула в сторону стражей порядка Наталья. – Подойди к ним, побеседуй!
– Нашла время хохмить.
– Подойди и спроси что-нибудь, ну, который час, хотя бы! – вполголоса нажала Натаха. – Эти ведь ничего не услышат, зато увидят, что ты шепчешься с полицейскими!
За базарным гулом Наталье не было слышно ни единого слова. Телегин с серьезным видом что-то долго втолковывал местным стражам порядка, а те, в свою очередь, не менее обстоятельно ему отвечали. Ребята в длинных куртках поедали глазами Наталью, за Телегиным следили те, что у входа.
– Они сказали мне «Ноу смокинг», что я перевел как «туалет не работает», – сообщил вернувшийся Телегин.
– Перевод не точный, – поправила Наташа. – Туалет не только работает, но за дополнительную плату еще и исполняет три заветных желания. Через четыре минуты начнется стрельба. Пошли…
Внутри заведение мало чем отличалось от аналогичного отечественного, только буквы «М» и «Ж» отсутствовали. Зато присутствовали кувшин с водой и толстый шланг, надетый на водопроводный кран, – для мусульман, не пользующихся бумагой; в углу стоял веник и пластиковый совок, насаженный на металлический штырь. По счастью, в туалете больше никого не было. Телегин, окинув взглядом помещение, вышел наружу и захлопнул за собой дверь. Не теряя времени, Наталья осторожно отсоединила шланг от крана и, захватив с собой совок, уединилась в одной из кабинок. Так, оглядимся. Высоко под потолком – открытое окно, сойдет за запасный выход. Наталья наступила ногами на пластик совка, пару раз дернула рукоятку – пластик лопнул, в руках остался полуметровый железный штырь в палец толщиной.
То, что надо. Наталья натянула на штырь резиновый шланг – железка вошла плотно, держать в руке удобно, не скользит, вес подходящий. Убойное оружие, никакой «демократизатор» не сравнится. Теперь – вперед, через сортирное окно в Европу…
Но эвакуацию пришлось отложить – протяжно заскрипела входная дверь, Наталья услышала осторожные шаги. Тяжелые, мужские. «Двое… Или даже трое», – определила она. Хлопнули дверцы соседних кабинок. Тишина. Видимо, вошедшие ждали ее.
– Стой на месте и не крути головой!
Бородатый юнец под два метра ростом вырос за спиной Телегина, точно джинн из Аладдиновой лампы. Кое-чему ребята тоже обучены. Еще двое в длинных куртках тут же подбежали сбоку. Четвертый, демонстративно не вынимая рук из карманов, подошел и уселся напротив на пустом прилавке так, что полы куртки распахнулись. Телегин увидел – карманов внутри нет, и прямо ему в живот глядит пара глушителей, надетых на пистолетные стволы.
Он не ожидал такого натиска. Настоящие профи – чтобы взять его в кольцо, им хватило пары секунд.
– Стой, как стоишь.
Ничего другого и не оставалось – эти шустрики изрешетили бы его, не вынимая рук из карманов. Телегин так и остался стоять, держа в руке дорожную сумку.
Из-за угла заведения нарисовались еще двое. Деликатно извинившись, отстранили от входа какую-то немолодую озабоченную даму, устремившуюся в туалет, и тут же скрылись за входной дверью. За ними проследовал один из модников в длинных куртках, повинуясь кивку сидевшего на прилавке – видимо, старшего группы.
Потянулись томительные, кажущиеся вечностью секунды. Все ждали неизбежного финала.
И дождались.
Слух не обманул Наталью. Их действительно оказалось трое – как только она щелкнула задвижкой, такие же звуки раздались справа и слева, и через мгновение все четверо оказались лицом к лицу. К Наталье потянулись руки, но первым вступил в дело резиновый шланг с начинкой. Ближайший из любителей знакомиться с дамами в туалете согнулся пополам, не успев даже вскрикнуть, второй затылком впечатался в потрескавшийся кафель – шланг достал его справа по челюсти, а третьему резиновая палица впилась под левое ухо. Троица разлетелась в разные стороны, точно городки после точного попадания битой. Для верности Наталья добавила первому, нагнулась над ним, быстрыми движениями прохлопала карманы. Трофеи – «вальтер» и «ЧЗ», оба с глушаками. Все, других можно не смотреть. Шланг, перекинутый через трубу у потолка, помог взобраться к окну…