ПОЯВЛЕНИЕ ОТКРЫТОГО ПЛАМЕНИ НЕЖЕЛАТЕЛЬНО И НЕ РЕКОМЕНДОВАНО. ПЕРЕПРОГРАММИРУЙТЕ В ТЕЧЕНИЕ ТРИДЦАТИ СЕКУНД, ИЛИ УСТРОЙСТВО АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕЙДЕТ В БЕЗОПАСНЫЙ РЕЖИМ, КАК УКАЗАНО В ИНСТРУКЦИИ, И ОТКЛЮЧИТСЯ.
– Чтоб тебя, сука ты поганая, сколько раз тебя перепрограммировать?
Ева глотнула еще шампанского и решила не упоминать о том, что слово «сука» не подходит устройству, говорящему явно мужским голосом.
Мужчины, заметила она, по привычке называют неодушевленные предметы, вызвавшие их неудовольствие, бранными женскими именами. Черт, да она сама так делала, и не раз!
В небе одна за другой появились дрожащие голубые вспышки, гром прокатился уже гораздо ближе. Поднялся ветер, на лицо Еве упали первые капли дождя. Она подошла к грилю, чтобы спасти бутылку шампанского. Рорк продолжал в бессильной ярости испепелять агрегат взглядом.
– Пойду закажу пиццу, – сказала она ему и направилась к дому.
– Нет, его просто замкнуло. – Рорк выскреб все, что осталось от еды, в мусорное отделение агрегата. – Я с тобой еще не закончил, – грозно пообещал он машине и последовал за Евой в дом. – Я этой штукой завтра еще займусь, – сказал он Еве.
– Знаешь… – Она подошла к автоповару, единственному, по ее мнению, разумному средству приготовления еды, – … приятно видеть, что ты можешь напортачить точно так же, как и мы, простые смертные. Вспотеть, разозлиться, ругать и пинать неодушевленные предметы. Хотя я не вполне уверена, эта штука неодушевленная.
– Фабричный дефект вне всякого сомнения. – Но теперь он уже улыбался. – Я его завтра проверю.
– Не сомневаюсь. Хочешь, поедим здесь?
– Давай. Сегодня наш последний шанс поужинать на кухне: уже завтра возвращается Соммерсет.
Ева замерла, не донеся бокал до рта.
– Завтра? Не может быть! Да он пять минут назад уехал!
– Завтра в полдень. – Рорк подошел и провел пальцем по ямочке у нее на подбородке. – И времени прошло куда больше, чем пять минут.
– Заставь его продлить отпуск. Скажи ему, пусть… совершит кругосветное путешествие. На корабле. Нет, на весельной лодке. Чтобы грести вручную. Это пойдет ему на пользу.
– Я предложил ему продлить отпуск, но он уже готов вернуться домой.
– Ну а я не готова. – Ева вскинула руки.
Рорк лишь улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в лоб, как ребенка. Она обиженно фыркнула.
– Ну ладно, ладно. Но сейчас мы будем заниматься сексом на кухонном полу.
– Прошу прощения?
– Это все равно стояло у меня в списке неотложных дел, и мы к этому еще не приступали, значит, придется заняться прямо сейчас. Пицца подождет.
– У тебя есть список неотложных дел?
– Это должно было случиться само собой, в безудержном порыве страсти, но придется довольствоваться тем, что есть. – Она осушила бокал шампанского, поставила его на стол и освободилась от кобуры. – Давай, приятель, раздевайся.
– Список неотложных дел, куда входит секс? – Очарованный, повеселевший, Рорк следил, как она опускает кобуру с ремнями на кухонный прилавок и начинает расшнуровывать высокие ботинки. – Та оргия, что мы устроили на прошлой неделе в столовой, сперва на столе, а потом на полу, тоже была в твоем списке?
– Точно. – Она стянула и отбросила башмак.
– А ну-ка покажи мне список! – Он протянул руку и даже пошевелил пальцами, словно перебирая страницы.
Наклонившись, чтобы расшнуровать второй башмак, Ева подняла голову.
– Я держу его в памяти. – Она постучала по лбу. – У меня все тут. Ты не раздеваешься? – Обожаю твою память.
– Ну что ж, давай покончим с этим маленьким дельцем. Тут, как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. И тогда мы могли бы…
Она умолкла, когда Рорк сгреб ее в охапку и усадил на кухонный прилавок. Ухватив обеими руками ее волосы, он притянул Еву к себе и с яростью обрушился на ее рот.
– Как тебе порыв страсти? – спросил он, когда ей пришлось освободиться, чтобы глотнуть воздуха.
– Неплохо… – Она не договорила, потому что в этот момент он рывком раскрыл рубашку у нее на груди.
– Как тебе такая безудержность?
Отвечать было трудновато, так как ее рот вновь подвергся нападению. Он сдернул то, что осталось от рубашки, с ее плеч до самых запястий. Теперь ее руки оказались связанными, и это вызвало инстинктивный приступ паники, смешанный с возбуждением. А он все тянул порванную ткань, как веревку.
Руки Евы оказались у нее за спиной, в ушах шумела кровь. Ей никак не удавалось набрать воздуху в легкие. Выпитое шампанское закружилось в голове.
– Руки, – с трудом выдохнула она.
– Не сейчас. – Рорк обезумел. Казалось, он всю жизнь по ней с ума сходил. По ее телу, запаху, вкусу, по ее коже. По стонам, вырвавшимся из ее груди, пока его руки торопливо и жадно ощупывали ее.
Он упивался ее кожей, изгибом груди, в которой – прямо под его ртом – бурно колотилось сердце. Она вновь застонала, задрожала, теряя голову, а он пустил в ход язык и зубы.
«Дай себе волю». Не было для него на свете ничего более волнующего, чем вот такие моменты, когда она давала себе волю.
Она по-прежнему не могла дышать, но ей уже было все равно. Ее обуревали куда более важные ощущения – слишком темные, слишком бурные и грубые, чтобы их можно было назвать наслаждением. Она позволила ему брать все, что он хотел, она умоляла бы его взять еще больше, если бы только могла говорить. Когда он сдернул брюки с ее бедер, она открылась ему. Она вскрикнула, когда оргазм потряс ее тело и обдал жаром изнутри. Ее голова бессильно склонилась на плечо, с губ сорвалось только одно слово:
– Еще.
– Всегда готов к услугам. – Он осыпал поцелуями ее волосы, щеки и снова губы. – Всегда.
Его руки обвились вокруг нее, а она, как только сумела освободиться, обхватила его руками и ногами. Дыхание вырывалось у нее изо рта короткими болезненными всхлипами.
– Мы не на полу.
– Мы туда еще доберемся.
Рорк легонько куснул ее за плечо, за шею, а сам подумал, что вряд ли сумеет удержаться от искушения съесть ее живьем. Их губы слились, сердца бились как одно. Он снял ее с прилавка, принимая весь ее вес на себя. Ее руки пробрались ему под рубашку, ногти царапали его влажную кожу.
Потом она задрала рубашку, стянула ее через голову и вонзилась зубами ему в плечо.
– О боже, твое тело… Мое, мое, мое!
Они очутились на полу, беспорядочно срывая друг с друга остатки одежды, лихорадочно втягивая воздух, потому что легкие грозили лопнуть. И на этот раз, когда она обхватила его ногами, он погрузился в нее.
Она была невыносимо горяча, и она взяла его в плен, вскидываясь, чтобы вобрать его поглубже, утянуть вниз вместе с собой. Его пальцы скользили и срывались с ее увлажнившейся кожи, но все-таки крепко ухватили ее за бедра и впились, когда он погрузился в нее.
ГЛАВА 12
Они лежали на полу, обессиленные и запыхавшиеся, ее мучила жажда, но она не была твердо уверена, что сумеет сделать глоток. Все ее силы уходили на то, чтобы отдышаться. «Можно считать, – думала Ева, – что затея с безудержным порывом страсти блестяще удалась». Рука Рорка накрыла ее пальцы, и она поставила ему высший балл за выносливость.
– Еще что-нибудь осталось в твоем списке неотложных дел? – тихо спросил Рорк.
– Нет, – прошелестела она. – Мы все выполнили подчистую.
– Слава богу!
– Нам придется подняться с этого пола до завтрашнего полудня, – предупредила Ева.
– Я думаю, придется даже раньше. Умираю с голоду.
– Я тоже. Но сейчас ты вряд ли способен проявить мужской героизм и взять меня на руки. – Вряд ли. Я думал, это ты меня понесешь.
– Ну что ж… – Они пролежали неподвижно еще целую минуту. – Может, вместе попробуем?
– Ну давай на счет три. – Рорк сосчитал, и на счет три они сумели подтянуть друг друга в cидячее положение. После этого они еще какое-то время просто сидели, улыбаясь друг другу.
– Было здорово. Между прочим, это была моя идея, – напомнила Ева.
– Внесем в Книгу рекордов Гиннесса. А теперь давай попробуем встать.
– Ладно, только не спеша.
Они поднялись на ноги, качаясь, как пара пьяниц, и ухватились друг за друга.
– Уф! Мне казалось, я вымоталась, наблюдая, как ты сражаешься с грилем и проигрываешь битву, но это не так. Это ты меня вымотал. За что и ценю.
– Всегда к твоим услугам. – Рорк шутливо боднул ее лбом. – Просто подожди минутку, пока кровь начнет циркулировать.
– Знаю я твою кровь. Она циркулирует всегда в одном направлении. А мне нужна пицца. И душ, – вдруг сообразила Ева. – Сначала душ, потом пицца, потому что, дружок, вид у нас с тобой еще тот!
– Ладно, давай соберем одежду. То, что от нее осталось.
Ева нашла то, во что превратилась ее рубашка, все, что осталось от белья, и другие разрозненные вещи. Они вместе вынесли свидетельства своих бесчинств из кухни.
– И даже не мечтай поиметь меня еще раз под душем! Мы с этим покончили.
– И даже не мечтай поиметь меня еще раз под душем! Мы с этим покончили.
Он поимел ее еще раз под душем, но только потому, что она первая об этом заговорила.
Пиццу они съели в спальне. Дойдя до третьего куска, Ева почувствовала, что пустота у нее под ложечкой вроде бы начинает заполняться.
– Что ты сегодня делал? – спросила она.
– Насчет чего?
Ева взглянула на него искоса.
– Приходится время от времени отслеживать то, чем ты занимаешься. Это помогает мне не забывать, что ты не только привлекательный сексуальный объект.
– А, понятно. У меня были встречи. – Она продолжала смотреть на него с каменным лицом, и он пожал плечами. – Всякий раз, как я пытаюсь объяснить тебе, чем занимаюсь, у тебя появляется этот стеклянный взгляд, и ты впадаешь в бессознательное состояние.
– Ничего подобного. Ну ладно, насчет стеклянного взгляда я еще могу согласиться, но я никогда не теряла сознания.
– У меня была встреча с моим брокером. Мы обсудили текущие тенденции на рынке и…
– Нет нужды углубляться в детали. Встреча с брокером: акции, шмакции и т. д. и т. п. Принято. Что дальше?
Его губы дрогнули в улыбке.
– Конференция по поводу курорта «Олимп». Два новых участка готовы к открытию. Я усиливаю полицейскую охрану. Шеф Анджело шлет тебе привет.
– И от меня передай. Там какие-то неприятности?
– Разве что мелкие. – Рорк запил пиццу шампанским. – Дарсия спрашивала, когда мы сможем нанести визит.
– В следующий раз, когда я впаду в бессознательное состояние. Вот тогда не теряйся и запихни меня в «челнок». – Ева слизнула с пальцев томатный соус. – Что дальше?
– Встречи с персоналом корпорации, несколько дежурных проверок охранной системы. Все в порядке вещей. Обсуждение предварительных отчетов о состоянии овечьей фермы в Новой Зеландии, которую я собираюсь купить.
– Овцы? Которые блеют?
– Овцы, шерсть, бараньи котлеты и другие продукты. – Он передал ей салфетку, и это напомнило Еве о миссис Паркси. – У меня был длинный деловой завтрак с парой строителей и их адвокатом. Они приглашают меня принять участие в бизнесе. Большой закрытый развлекательный центр в Нью-Джерси.
– Примешь?
– Вряд ли. Но послушать их было довольно забавно, а тем более поесть за их счет. Ну как, с тебя хватит?
– Столько встреч, и все это до завтрака?
– Совершенно верно.
– Ты занятой парень. Тебе стало труднее руководить всем этим из Нью-Йорка? Раньше, когда ты сам всюду ездил, тебе легче было?
– Я и сейчас всюду езжу.
– Но не так, как раньше.
– Раньше поездки меня больше привлекали. Но раньше у меня не было жены, приглашающей поиметь ее на полу в кухне. Ева улыбнулась, но он слишком хорошо ее знал. – Что тебя тревожит, Ева?
Она чуть было не рассказала ему про сон, про то, что вспомнила, но у нее не хватило духу. Разговор о матерях неизбежно должен был стать болезненным и для него. В качестве патентованного оправдания она использовала свою работу. Это даже не было неправдой. Работа ее всегда волновала.
– Нутром я уже знаю, кто он такой. Я с самого начала это поняла, с самой первой встречи. Нутром, но не головой. Я его не вижу, я ни в чем не уверена. Он меняется снова и снова, поэтому я не могу точно сказать. Типаж не просматривается и даже почерк, потому что почерк тоже меняется. Он потому и действует с успехом, что все время меняет стиль. Он перевоплощается в того, кому подражает, и я не знаю, удастся ли мне его остановить.
– Так ведь он именно на это и рассчитывает! Хочет довести тебя до полного изнеможения, прикидываясь разными персонажами, меняя методы и типы жертв.
– Что ж, до сих пор ему это блестяще удавалось. Я пока что пытаюсь отделить его самого от, скажем так, маскарадного костюма, который он на себя надел. Я хочу увидеть его таким, какой он есть, чтобы знать, что моя интуиция меня не подводит. Надо двигаться. От догадок к доказательствам, а от них – к аресту.
– И что же ты видишь?
– Самонадеянность. Изобретательность. Одержимость. Целеустремленность, которой можно даже позавидовать. Думаю, что и страх тоже имеет место. Я даже спрашиваю себя: может быть, именно страх заставляет его подражать другим вместо того, чтобы выработать свой собственный почерк? Но чего он боится?
– Ареста?
– Проигрыша. Я думаю, больше всего он боится проиграть. И не исключено, что этот страх проигрыша имеет отношение к деспотичной женщине, повлиявшей на его жизнь.
– Мне кажется, ты видишь его куда яснее, чем тебе кажется.
– Я вижу жертв, – возразила Ева. – Двух он уже убил, я различаю контуры следующей. Не знаю, кто она, не знаю, где это случится, почему он выберет именно ее. И если я все это не вычислю, он доберется до нее раньше, чем я доберусь до него. – Аппетит у нее пропал вместе с эйфорией от хорошего секса. – Ты занятой парень, Рорк, – сказала она. – У тебя своих забот полно.
– Пусть их лучше будет побольше, чем совсем никаких. Это ведь и твой девиз.
– Вот и хорошо, что у нас общий девиз. Мне надо просмотреть список подозреваемых. Мне надо отыскать эту деспотичную женщину. Когда я найду ее, найду и его. И мне понадобится рука помощи.
Рорк взял ее руку и крепко сжал.
– У меня по чистой случайности как раз есть одна. Под рукой.
Ева решила начать, не откладывая. Она смирила свою гордыню и позволила Рорку сесть за компьютер.
Может, он и проиграл с разгромным счетом грилю, за компьютером он был первым заместителем самого господа бога.
– Начнем с Брина, – сказала она ему. – Мне нужно все, что можно раскопать на Томаса А. Брина и его жену, не нарушая закона о неприкосновенности частной жизни.
Он послал ей мученический взгляд и сел за ее стол.
– И в чем же тогда интерес?
– В том, чтобы не нарушать законы, компьютерный бог.
– Ладно, тогда я хочу кофе. И печенье.
– Печенье?
– Да. – Кот вспрыгнул на стол и потерся головой о руку Рорка. – Я знаю, у тебя тут есть тайник с печеньем. Я тоже хочу.
Ева подбоченилась воинственным жестом.
– Откуда ты знаешь про мой тайник?
Он погладил кота и улыбнулся ей.
– Если за тобой не проследить, ты вообще забываешь поесть, а когда проголодаешься, предпочитаешь сладкое.
Она решила, что не спустит ему замечания насчет «проследить», но в настоящий момент у нее было более неотложное дело. Прищурившись, она подошла поближе и заглянула ему в лицо так пристально, словно он был главным подозреваемым по делу.
– Уж не рылся ли ты у меня в кабинете на работе в мое отсутствие? У меня там есть конфетная заначка.
– Конечно, нет! Я достану себе конфет, если захочу.
– А может, ты врешь, – задумчиво проговорила она. – Ты скользкий тип.
– Ты это уже говорила, пока мы принимали душ.
– И все-таки мне не верится, что ты мог рыскать по управлению и красть мой шоколад, просто чтобы свести меня с ума.
– Зачем? У меня есть более простые и легкие пути свести тебя с ума. Где мой кофе?
– Ладно, ладно. Томас А. Брин.
Ева отправилась в кухоньку, примыкавшую к ее кабинету. Кот лентой вился вокруг ее ног, хотя она и скормила ему кусок пиццы. Она включила кофеварку, взяла две кружки, а затем, по-воровски покосившись на дверь кабинета, подошла к кухонному шкафчику и вытащила из-за стоявшей на виду банки с кошачьей едой пакетик трехслойного печенья с шоколадной начинкой.
Она вытащила одно печенье для Рорка, но тут же решила, что ей самой тоже не помешает. А потом подумала: какого черта, он же ей помогает! Они вдвоем прикончат все, что осталось в пакете.
Почуяв десерт, Галахад всерьез перешел в режим мурлыканья и ласки. Ева насыпала ему в миску кошачьего лакомства. Он бросился на миску, как лев на газель, а Ева водрузила кофейник, кружки и печенье на поднос.
– Первичные данные уже загружены, хотя тебе они, наверное, уже известны, – объявил Рорк. – Новые данные на подходе. А почему ты интересуешься Брином?
– Ну, во-первых, это стандартная процедура – проверять всех, кого я опрашиваю по ходу следствия. – Ева поставила поднос на стол. – Но я решила в нем покопаться, потому что он задел «тревожную» кнопку. Сама не знаю – как.
Она подошла к экрану на стене, на который Рорк вывел первичные данные.
– Томас Аквинат Брин, возраст – тридцать три года, женат, один ребенок, мальчик двух лет. Писатель и профессиональный отец. Приличный декларированный доход. Он хорошо зарабатывает и, похоже, будет зарабатывать еще больше. Одно задержание за наркотики – «травку» – в двадцать один год. Покуривал в колледже, ничего удивительного. Коренной житель Нью-Йорка, выпускник Нью-йоркского университета, диплом по литературе, диссертация по криминологии – мне это нравится! – и по литературе. Зарабатывает на жизнь сочинением газетных статей и рассказов, на сегодняшний день опубликовал две книги, ставшие бестселлерами. Женат пять лет, родители живы, проживают во Флориде.
– Звучит нормально.