– Звучит нормально.
– Да.
«Но только звучит, – подумала Ева. – На самом деле картинка далеко не так хороша».
– У него красивый дом в хорошем районе. Он не смог бы себе позволить такой дом на то, что зарабатывал до написания второй книги, но у его жены престижный пост, значит, мы можем предположить, что у них общий доход, потому что они живут в этом доме со второго года брака. Он заботится о ребенке, она зарабатывает денежки.
– У меня сколько угодно служащих с такими же анкетными данными.
– Что-то в нем меня насторожило, вот и все. Это трудно объяснить. Но ты прибавь, что этот парень целыми днями размышляет об убийствах, читает о них, воображает их, реконструирует их, описывает, исследует.
– В самом деле? – Он налил им обоим кофе. – Кто стал бы уделять столько времени и сил убийствам?
– Я уловила сарказм. Разница в том, что полицейский из отдела убийств находит убийство отвратительным. А этот парень от них балдеет. От восхищенного интереса к экспериментированию – тут не требуется преодолевать пропасть. Он теоретически подкован, у него гибкое расписание, да и мотив имеется. Во-первых, как я уже сказала, его это возбуждает, а во-вторых, ты только представь себе, какая реклама! Когда СМИ вцепятся в эти убийства по-крупному, подумай только, сколько сока они выжмут! Как подскочат тиражи его книг! Его жена – ответственный редактор модного журнала. Бьюсь об заклад, она тоже знает цену рекламе. – Изучая экран, Ева стала покачиваться с носков на пятки. – У него есть бумага. Говорит, что получил в подарок от поклонника, но от кого именно – не помнит. Ни доказать, ни опровергнуть невозможно. Пока. Но будет любопытно, если я докажу, что он или его жена купили бумагу. Это будет очень интересно.
– Я могу слегка нарушить границы частной сферы и проверить.
Это было соблазнительно, но Ева покачала головой.
– В его счетах и в счетах его жены такая трата не значилась. Во всяком случае, мы ничего такого не нашли. Если идти дальше по этому пути, тут легким нарушением границ не обойдешься. Давай пока рассмотрим его биографию.
– Вечно ты мне кайф ломаешь.
– У него есть бумага, и пока мне этого хватит. Она у него есть, и он позволил мне ее увидеть. Это само по себе любопытно.
– Если он тот, кого ты ищешь, разве его жена ни о чем не догадывается?
– Должна бы догадываться, если только она не полная идиотка. Я ознакомилась с ее данными, там идиотизмом и не пахнет. Джульетта Гейтс, тот же возраст, тоже коренная жительница Нью-Йорка, окончила тот же университет. Держу пари, они познакомились в колледже. Два диплома – по моде и общественным связям. Заранее распланировала свою жизнь и двигалась по намеченной дороге без отклонений. Родила ребенка и сразу снова на работу. Еще два года назад зарабатывала вдвое больше, чем он, до сих пор получает в год примерно ту же сумму, но у нее более регулярные и стабильные заработки. Интересно, как распределяются доходы в семье?
– Что, собственно, ты ищешь?
– Кто хозяин в доме? Деньги – это власть, так? Держу пари, деньгами распоряжается она.
– Ну, если так судить, я сам не буду чувствовать себя хозяином в доме.
– Что ж, тебя можно только пожалеть. Мне на твои деньги плевать. А вот Тому ее деньги далеко не безразличны. – Ева воскресила в памяти самого Брина, ребенка, обстановку в доме. – Пока он сам не достигнет нового уровня в своем деле, ему нужна ее доля, чтобы содержать этот прекрасный дом, растить ребенка, жить, как ему хочется. Хорошая одежда, хорошие игрушки, высококлассная няня в помощь папочке, пока он работает.
– Значит, если он хороший отец, его можно подозревать в убийстве? Кто ж тогда такие мы с тобой? Во всяком случае, крайне циничная пара.
Ева бросила на него взгляд через плечо. Циничная или нет, в одном можно было не сомневаться: они действительно пара.
– Он ни разу не упомянул о ней как о своей партнерше, как об одной из вершин семейного треугольника. В доме всюду разложены его вещи, разбросаны детские игрушки, башмаки и так далее. Но никаких ее вещей не видно. Это наводит на мысли. Они не пара. В смысле – не семья. Ну-ка, выведи данные о родителях.
Она пробежала глазами сведения, мысленно заполняя пробелы в скудных обрывках, которыми располагала раньше.
– Вот видишь, и тут мать была вожаком стаи. Солидная карьера, именно она была кормильцем в семье. Отец ушел с работы, чтобы заботиться о сыне на профессиональной основе. И вот смотри, мамаша служила штатным сотрудником Международной коалиции женщин, занимала должность президента! Она автор и редактор газеты «Голос феминистки». Выпускница Нью-йоркского университета, а папаша посещал университет Кент в штате Огайо. Да, это любопытно. Значит, сценарий такой: Брин вырос в семье, где доминировала женщина с властным характером и политическими амбициями, а отец тем временем менял подгузники и так далее. Мать подтолкнула сына к поступлению в свою альма-матер, или он сам туда пошел, чтобы заслужить ее одобрение. А когда ему самому пришло время жениться, он выбрал такую же деспотичную женщину, которая забрала в свои руки всю власть в доме, а ему оставила традиционно женскую роль воспитателя. Да, все это еще не делает его психопатом, но наводит на мысли. Скопируй, занеси в дело и перегони на мой служебный блок в управлении.
Рорк с улыбкой выполнил команду.
– Судя по всему, я тоже выбрал деспотичную женщину. Интересно, в каком свете это выставляет меня?
– Ой, я тебя умоляю, – проворчала Ева. Вспомнив о печенье, она подошла к столу, чтобы взять одно себе. – Завтра у меня состоится встреча лицом к лицу с Джульеттой Гейтс. А пока давай взглянем на Фортни, Лео.
Фортни было тридцать восемь лет, он был дважды женат, дважды разведен, без детей. Рорк работал быстро, а главное, без слов понимал, что ей нужно, и Ева прочла, что его первой женой была киноактриса второго плана, снимавшаяся в порнофильмах. Брак продержался чуть больше года. Вторая жена была преуспевающим театральным агентом.
– Тут есть скандальные моменты, – заметил Рорк. – Довольно-таки сочные сплетни, попавшие в прессу. Хочешь все или только заголовки?
– Давай начнем с заголовков.
– Похоже, Лео был очень скверным мальчишкой. – Потягивая кофе, Рорк стал читать с экрана компьютера. – Попался со спущенными штанами – причем в буквальном смысле – в номере отеля в Новом Лос-Анджелесе, где развлекал пару весьма пышнотелых «звездочек». Помимо двух голых девушек в цвету – кстати, это цитата, – в номере были обнаружены солидные запасы химических веществ и приспособления сексуального характера. Очевидно, заподозрив нечто подобное, его жена пустила по его следу частного детектива. При разводе его ободрали как липку, ему пришлось выдержать град насмешек в прессе, потому что еще несколько женщин не преминули рассказать репортерам о своем опыте общения с незадачливым Лео. Процитирую одну из них: «Он – ходячая эрекция, вечно пристает, кончает прямо на входе». Ай-яй-яй.
– Сексуально неразборчив, страдает недержанием, публично опозорен женщиной. Имеет пару приводов за сексуальное насилие и непристойное обнажение. Мне это нравится. А теперь посмотри на его финансы. Никоим образом он не смог бы поддерживать такой образ жизни на свои заработки. Ему нужна женщина – в настоящий момент это Пеппер Франклин, – чтобы его содержать.
– Он мне не нравится, – пробормотал Рорк, продолжая читать. – Она заслуживает лучшего.
– Он приставал к Пибоди.
Теперь Рорк оторвался от компьютера и поднял голову. Его глаза грозно сверкнули.
– Он мне совсем не нравится. А к тебе он приставал?
– Нет, меня он боится.
– Ну слава богу, хоть не полный идиот.
– Я тебе скажу, что он такое. Эгоистичный до мозга костей, лживый подонок, которому нравится укладывать в постель безмозглых цыпочек – Пибоди как раз изобразила безмозглую цыпочку – и использовать более сильных женщин, чтобы они о нем заботились, а потом изменять им. Он образован, умеет пустить пыль в глаза. Любит пожить на широкую ногу – отсюда и шикарная почтовая бумага, – достаточно театрален, чтобы овладеть искусством имитации, расписание свободное, имеет возможность выслеживать и охотиться. Что у нас есть на его родителей?
– Все на экране. Как видишь, его мать актриса. В основном характерные роли второго плана. Честно говоря, я знаком с ее игрой. Она хорошая актриса, выступает до сих пор. Лео родила от мужа номер два, всего их было пять. У Лео имеется несколько сводных братьев и сестер. Его отец – театральный продюсер. Как и сам Лео. Осуществляет театральные проекты. Так… Ну вот, тут тоже есть намеки на скандал. – Он быстро пролистывал текст в поисках ключевых слов. – Лео было шесть лет, когда его родители развелись. Оба имели весьма громкие романы на стороне, пока состояли в браке, да и после тоже. И это еще не все. На суде мать Лео утверждала, что его отец проявлял склонность к насилию. Он утверждал то же самое насчет ее. Даже судя по отрывочным сведениям, их дом представлял собой зону военных действий.
– Значит, добавляем для полноты картины бурное детство и пренебрежение со стороны родителей. Мамаша – публичная фигура, это делает ее влиятельной. У них наверняка была прислуга – так? Горничные, садовники, няньки, гувернантки на полной ставке. Посмотри, сумеешь ли ты выяснить, кто присматривал за маленьким Лео. А пока выведи мне Ренквиста. – Тогда я возьму еще печенье.
Ева оглянулась на Рорка, уже готовясь отпустить какое-то ядовитое замечание. Но стоило ей бросить на него взгляд, один только взгляд, стоило только увидеть, как он сидит за ее столом и его волосы влажно блестят после душа, а глаза, устремленные на экран, светятся возбуждением, как сердце у нее растаяло.
Это просто нелепо. Она же хорошо знает, как он выглядит! И все-таки, даже не прилагая особых стараний, он мог заставить ее трепетать.
Должно быть, Рорк почувствовал ее взгляд, потому что оторвался от экрана и посмотрел на нее. Красивый до неприличия мужчина с печеньем в руке.
– По-моему, я его заслужил.
– Кого? – растерялась она.
– Печенье, – ответил Рорк и откусил кусочек. Потом он насторожился: – А в чем дело?
– Ни в чем.
Слегка смутившись, Ева снова отвернулась и приказала своему сердцу успокоиться. Пора, сказала она себе, переходить к следующему.
Ренквист, Найлз. Самодовольный, наглый. Но это всего лишь ее личное мнение. А теперь настала пора фактов.
Он родился в Лондоне. Мать – наполовину англичанка, наполовину янки. Завидная родословная со стороны матери, тонны денег со стороны отца. Отец Найлза – лорд Ренквист, член парламента и стойкий консерватор. Одна младшая сестра, живущая в Австралии с мужем номер два.
Ренквист получил полный пакет классического английского образования. Школа Стоунбридж, Итон, Эдинбургский университет. Прослужил два года в Королевских ВВС в чине капитана. Свободно владеет французским и итальянским, в дипломатический корпус вступил в тридцать лет, в тот же год женился на Памеле Элизабет Дайзерт.
У нее примерно та же история. Высокопоставленные родители, элитное образование, включающее шесть лет в закрытой школе в Швейцарии. Она была единственным ребенком в семье и располагала значительным независимым состоянием.
Среди людей их круга, подумала Ева, такой брак наверняка называется «блестящей партией». Ева вспомнила маленькую девочку, спускавшуюся по ступенькам, пока она допрашивала Памелу Ренквист. Роза Ренквист, золотисто-розовая куколка, дернувшая свою няню за рукав.
Нет, не няню. Памела называла ее «au pair». У подобных людей всегда и для всего находятся мудреные имена. Интересно, у самого Ренквиста была au pair, когда он рос?
Его расписание в дневное время было не столь гибким, как у других. Но разве всякие там ассистенты-референты стали бы к нему приставать, если бы он отлучился по делам на пару часиков? Изучив изображение Ренквиста с протокольной фотографии на экране, Ева в этом усомнилась.
Ни у него, ни у жены не было криминального досье. Никаких скандалов, судимостей или небольших правонарушений, как у Брина или Фортни. Идеальная картина, лакированная и блестящая. И фальшивая, не сомневалась Ева.
Он женился в тридцатилетнем возрасте, вспомнила она. Это возраст разума, когда обет «пока смерть не разлучит нас» дается всерьез. К тому же карьерный дипломат мог преуспеть в своем деле только при наличии полного семейного комплекта: жены и детей. Но, если только он не давал обет целомудрия, наверняка у него были добрачные связи. А может быть, и внебрачные.
Пожалуй, стоит поговорить с нынешней няней. Кто лучше знает о внутрисемейных отношениях, чем живущая в доме прислуга? Ева вернулась к столу, чтобы налить себе еще кофе.
– Можешь выводить данные о Кармайкле Смите.
– Что раньше: Смита или данные о няне Фортни?
– А они у тебя уже есть?
– Что я могу сказать? Я отрабатываю свое печенье.
– Сперва Фортни, умник. Все надо делать по порядку.
– Трудная задача, если учесть, что он переходил от одной няньки к другой, как эстафетная палочка. Похоже, его мать ела их на завтрак. Кормилицы, няни, аu pain, называй как хочешь. Семь воспитательниц сменилось меньше чем за десять лет. Ни одна не продержалась больше двух лет, средняя продолжительность службы – полгода.
– Не так долго, чтобы оказать серьезное влияние. Видимо, роль домашнего деспота сыграла сама мать.
– Судя по этим данным, она играла свою роль очень зажигательно. Трое бывших служащих подали на нее в суд за незаконную эксплуатацию, но по всем трем искам было достигнуто мировое соглашение.
– Придется мне поближе познакомиться с этой мамашей. – Ева принялась расхаживать взад-вперед перед экраном, сопоставляя данные. – У Лео мать актриса, а сейчас и любовница тоже актриса. Он выбрал профессию, связанную с актерами, причем он имеет над ними некоторую власть. И в то же время зависит от них. Это кое-что да значит. Убийца играет роли, изображает других убийц, доказывает, что умеет превзойти оригинал, действовать более утонченно. Когда я проведу вероятностный анализ с этими данными, Лео окажется у меня в верхней части списка. – Она задумалась. – Давай пройдем список до конца, прежде чем опускаться на более глубокий уровень. Найди мне няню Ренквиста, или как они их там называют в Англии.
– Роберта Дженет Гейбл, – объявил Рорк и с улыбкой пояснил: – Я делаю множество запросов одновременно.
Ева взглянула на изображение, появившееся на экране, и инстинктивно передернула плечами:
– Ну и жуть!
– Снимок сделан недавно. Она была значительно моложе, когда работала на мать Ренквиста, но, – предупреждая просьбу, Рорк вывел на экран еще одну фотографию, – все равно смотреть страшно.
– Да уж. – Ева изучила оба снимка. Суровое, мрачное, костлявое лицо с глубоко посаженными глазами и не знающим улыбки ртом. Волосы – темно-каштановые на раннем снимке и седые на недавнем – стянуты на затылке. Даже на раннем снимке были заметны угрюмые морщины неодобрения, взявшие рот как бы в скобки, на позднем они превратились в глубокие борозды, залегшие по обе стороны рта.
– Держу пари, никто и никогда не называл ее ласкательным именем, – прокомментировала Ева.
Она попыталась в уме вычислить возрастное соотношение и бросила благодарный взгляд на Рорка, когда он пришел ей на помощь.
– Она поступила на работу, когда Ренквисту было два года, и воспитывала его, пока ему не исполнилось четырнадцать. Он не был пансионером в Стоунбридже, после занятий уезжал домой. В четырнадцатилетнем возрасте его послали в Итон: услуги гувернантки ему больше не требовались. Роберте было двадцать восемь лет при поступлении на работу и сорок, когда она ушла в том же качестве к другим хозяевам. Сейчас ей шестьдесят четыре, недавно она ушла на покой. Не была замужем, собственных детей не имела.
– Вот я смотрю на нее и думаю: она щиплется, – заметила Ева. – Одна воспитательница в интернате тоже имела привычку щипаться. У этой небось, как и у той суки, что исщипала мне все руки до синяков, когда мне было десять лет, все документы в порядке: и дипломы, и лицензии, и все, что надо. Так, родилась в Бостоне и туда же вернулась, отойдя от дел. Да, это лицо вытесано из скальных пород Новой Англии. Она из тех, кто любит повторять всякое дерьмо типа: «Пожалеешь розгу, погубишь ребенка».
– Может, ей просто не повезло с внешностью, а сердце у нее золотое. Может, она прячет по карманам конфетки и раздает их тайком розовощеким ангелочкам.
– Она похожа на добермана. – Ева присела на край стола. – Наверняка фанатичка. Держу пари, она экономила каждый пенни и не тратила их на сладости. Думаю, нам придется поговорить с этой дамой. Послушаем, что она скажет о воспитании Ренквиста. А теперь давай посмотрим, что у тебя есть на Смита.
– Садись ко мне на колени.
Ева попыталась бросить на него осуждающий взгляд, но проиграла по очкам Роберте Гейбл. – Никакого баловства во время работы!
– Баловство уже было на кухонном полу, а потом под душем. Думаю, на время мы можем убрать его в шкаф. Сядь ко мне на колени. – Он послал ей подкупающую улыбку. – Мне так одиноко.
Она послушалась и постаралась не слишком расслабляться, когда его губы коснулись ее волос.
– Кармайкл Смит, – объявил Рорк, хотя мыслями все еще был погружен в ее детство. Он представлял ее себе ребенком, оказавшимся на иждивении у государства – того самого, которое она сейчас защищала. Ему хотелось обрушить ей на голову лавину всего того, чего она была лишена. Особенно любви. – Тридцать один год, лопни мои глаза. Ставлю все, что угодно, он кого-то подмазал, чтобы изменить эту дату. Родился в Саванне, но часть своего детства провел в Англии. Братьев и сестер нет, мать заявила, что занимается только воспитанием ребенка, и сохраняла этот статус вплоть до его совершеннолетия. Досье несовершеннолетнего правонарушителя с закрытым доступом – стоило бы его взломать! Доходы совсем не так велики, как можно было бы подумать, исходя из стиля жизни. Должно быть, у него весьма дорогие привычки.