Приобретя на конной станции билет до Номольфа (проходящий экспресс-дилижанс повышенной комфортности, прибытие и отправление в полночь), парень отправился погулять по городу, предусмотрительно держась подальше от рынка. Дастину вовсе не хотелось сидеть в душном, прокуренном зале ожидания, тем более когда до прибытия-отправления междугороднего дилижанса еще предостаточно времени. Да и нормально поесть совсем не мешало - пирожки оказались неважной заменой полноценному обеду.
Встречи с армейским патрулем Дастин не опасался. Судя по тому, что за весь день он ни разу не видел на улицах хотя бы одного военнослужащего, никаких армейских подразделений здесь не дислоцировалось. Но даже если бы они были, и даже если бы Дастина задержал военный патруль для проверки документов, то и тогда не возникло б проблем. В выданном канцелярией училища командировочном предписании указывалось, что кадет Дастин отправлен в составе группы для выполнения особого поручения сроком на три дня: фирменный училищный бланк, гербовая печать, генеральская подпись. Комар носа не подточит.
Ну а то, что группа уже сутки как погибла, кому оно нужно знать?
На будущее - отметил для себя Дастин - необходимо избавиться от училищной формы и оружия. Жаль, конечно, форму, а пуще того шпагу - но гражданским лицам, если они не дворяне, носить ее не положено.
Незаметно наступил вечер. Солнце окончательно спряталось за городские дома, стало быстро смеркаться: на улицах там и тут начали зажигаться фонари. Дастин, решив что достаточно поглядел на неинтересный ему городок и достаточно отведал разных блюд в местных харчевнях, не спеша направился к конной станции - до прибытия полуночного дилижанса оставалось еще два-три часа.
Возвращался кадет к станции другим путем, через небольшой, но густой парк. Похоже, особой популярностью у горожан тот парк не пользовался: был он тих и безлюден. Хотя, скорей всего, Дастин попросту оказался в момент «пересменки» - когда гулявшие весь день пенсионеры и мамаши с детьми наконец-то ушли, а влюбленные парочки, местные хулиганы и непритязательные любители выпивки на природе еще не подтянулись к своим облюбованным местам.
Кадет дошел почти до выхода из парка - уже были видны близкие фонари на конной станции и слышны разговоры скучающих в ожидании пассажиров, - когда впереди от высоких кустов, растущих по обе стороны заасфальтированной дорожки, отделилась темная фигура. В свете поднявшейся луны Дастин без труда опознал одного из давешних цыган, тех, что купили у него коней: в руке бородач держал нож с непомерно длинным, хищной формы клинком. Намерения цыгана были понятны без слов; кадет вынул шпагу из ножен и, не уменьшая шага, продолжил путь. Цыган заступил парню дорогу, сказал негромко:
- Эй, чаворо, отдай наши деньги и мы разойдемся по-хорошему. Ладно?
- Нет, - тоже вполголоса ответил Дастин, направив клинок шпаги в сторону противника и стараясь обойти разбойника стороной: кадет вовсе не собирался затевать ненужную резню, куда ножу до боевого оружия. - Не ладно. Только убив меня.
- Как скажешь, - ровно ответил цыган, - твой выбор.
В кустах за спиной Дастина зашуршало и в тот же миг что-то сильно ударило его под левую лопатку; спину и грудь пронзила невыносимая боль. Кадет глянул вниз: из груди торчало острие точно такого же ножа, какой был в руке у бандита. О втором цыгане парень, к сожалению, не подумал.
В голове кадета зашумело, в глазах померк лунный свет, и Дастин умер.
…Очнулся Дастин оттого, что у него невыносимо чесалась спина, под лопаткой, да и грудь с левой стороны словно блохи искусали. Кадет, постанывая от колющей боли в сердце, сел, с недоумением огляделся по сторонам: вокруг чернел безлюдный парк, в небе висела луна; издалека доносилось ржание лошадей. Где он находится, почему, и что с ним стряслось, Дастин не помнил. Нечаянно глянув на грудь, он увидел что куртка полевой формы измазана невесть откуда взявшимися серебряными потеками… тут память вернулась кадету. Полностью, со всеми подробностями.
Дастин вскочил на ноги - сердце уже не болело, - и первым делом проверил на месте ли оружие с сумкой. Увы, ни шпаги, ни денежной выручки у него больше не было; документы бандиты не тронули, да и зачем им казенные армейские бумажки. А шпагу они наверняка или унесли с собой, или зашвырнули куда-то в кусты.
- Так, - мрачно сказал Дастин. - Та-ак. - Судя по висевшей на прежнем месте луне, он был без сознания минут пять, не более. Пока раны не затянулись.
Мысль о том, что он воскрес из мертвых, Дастину и в голову не пришла. Зато явилась другая - о том, что вряд ли грабители успели далеко уйти.
Кадет закрыл глаза, чтобы зрение не мешало выбирать правильное направление, внимательно прислушался и, по-собачьи часто дыша, принюхался: отчетливо пахло чужой грязной одеждой, давно немытыми телами, дымом костра. А еще остро пахло его, Дастина, свежей кровью. Вот по этому невидимому следу, по запутанным дорожкам парка кадет и отправился, постепенно ускоряя шаг. Вскоре Дастин перешел на бег: мало того, что запах усилился настолько, что невозможно было дышать, впереди стали слышны торопливые шаги грабителей.
Как и когда цыгане его выследили, Дастина сейчас заботило меньше всего: внутри него клокотала ярость, кадет был готов разорвать ворюг голыми руками, даром что у него не было оружия.
Дорожка круто повернула в сторону - за поворотом Дастин наконец-то увидел идущих впереди цыган. Один из них нес под мышкой сумку с деньгами, второй шел рядом: кисти его рук сияли отраженным лунным светом, будто их ненароком окунули в серебряный расплав.
- Эй вы, - окликнул своих убийц Дастин, - многих за свою жизнь порешили, да? - Оба бородача разом оглянулись. Остановились, повернулись к Дастину мрачными лицами, недоверчиво уставились на приближающегося к ним кадета.
- Чаворо, я же тебя убил, - удивленно сказал цыган с серебряными руками. - Ты мертвый. - Резко откинув полу куртки, он ухватился за рукоять испачканного серебряными пятнами ножа.
- Значит, плохо убивал, - угрюмо заметил Дастин и без какого-либо предупреждения кинулся в атаку, с голыми руками на двух вооруженных громил.
Время неожиданно замедлило бег: мгновения растянулись в секунды, а секунды стали долгими, утомительно медленными. Дастину некогда было удивляться произошедшему - цыган выдернул из-за пояса нож, очень быстро выдернул, но для кадета движения его были неспешными. Бородач лениво махнул перед собой клинком, ловя горло Дастина на лезвие, но парень без труда уклонился от стремительного удара и, подойдя к цыгану, наотмашь рубанул его по шее ребром ладони.
Ладонь кадета будто попала в вязкий, податливый студень: во все стороны брызнули ошметки мяса, а из того места, где раньше было горло, хлынул поток черной по ночной поре крови. Хлынул под бородой и через бороду.
Цыган, уронив нож, беззвучно рухнул на дорожку, обнял ее, слабо поскреб ногтями асфальт и умер.
Дастин повернулся ко второму - тот застыл словно в столбняке, с ужасом глядя то на парня, то на погибшего родственника. Кадет присел, брезгливо вытер руку об куртку впервые убитого им человека: лишать жизни еще кого-либо Дастину больше не хотелось, ушла куда-то ярость, погасла.
- Остановись, мануш-демон, - раздался в темноте дребезжащий старческий голос, - пожалей, оставь мне хотя бы второго сына! - По дорожке, шаркая, к месту бойни ковыляла цыганка, та самая, которая торговалась с Дастином на рынке. - Мы не знали, кто ты, - горестно сказала она, становясь на колени перед убитым, - иначе никогда бы не связывались с тобой. Забирай свои деньги, обращенный в чалхе, и уходи, молю тебя!
- Откуда ты знаешь, что я - чалхе? - хрипло спросил, словно прорычал Дастин.
- Теперь вижу и знаю, - шепотом ответила цыганка, глядя на мертвого сына, - Ночь, полнолуние. Днем не видно.
- Скажи, старуха, - голос кадета постепенно становился прежним, - как я могу вновь стать человеком? Ты знаешь? Говори, или я оставлю тебя без сыновей.
- О том ведают только колдуны-отступники с их ужасной магией, - не поднимая лица, глухо произнесла цыганка. - Те, которые навеки сосланы в колдовскую резервацию, в Безумные Земли, в места столь далекие и укромные, что путь туда знают только немногие, те, кому положено… Я - не знаю. Клянусь!
- И на том спасибо, - оскалился в безрадостной улыбке Дастин. - Дай-ка сюда деньги, мне пора, - кадет поднял тяжелый взгляд на бородача, немедленно протянувшего ему сумку с деньгами. - И еще. Я заберу нож, которым меня резали, я ведь с ним кровно породнился. А еще возьму твою куртку, - он ткнул пальцем в сторону цыгана. - Снимай.
…На выходе из парка, неподалеку от конной станции, Дастин сунул поглубже в кусты свернутые в комок окровавленные форменную куртку и рубашку, надел на голое тело цыганскую одежку. Спрятал в сумку трофейный нож, придирчиво оглядел себя - не светится ли где предательское серебро?
Серебряного свечения не было.
- Сойдет, - сказал кадет. - Завтра в Номольфе оденусь по нормальному.
Позади него, где-то далеко-далеко, в парке, все еще были слышны плач и скорбные причитания - но слышимые здесь, у станции, только Дастином.
Кадет криво усмехнулся, поправил на плече ремень сумки, пошел в сторону фонарных огней. Вот-вот должен был прибыть скоростной дилижанс.
Опаздывать на рейс которого строго не рекомендовалось.
Глава 3
Денис
Практически в каждом курортном городке существует своя vip-зона, сервис обслуживания в которой напрямую зависит от благосостояния того городка, его популярности и посещаемости туристами. И в первую очередь, конечно же, туристами с деньгами, охотно оплачивающими проживание в зоне отдыха повышенной комфортности.
Где- то "повышенная комфортность" означает надежно огороженный пляж, куда нет входа прочим отдыхающим; особняк с бассейном при входе, гарантированное трехразовое питание ресторанного качества и ежевечерние развлекательные шоу. Где-то -все тот же частный пляж, шведский стол на первом этаже отеля и неограниченное количество горячительных напитков как в баре, так и в холодильнике номера.
А где- то vip-зоной называется пятачок относительно чистого места среди кишмя кишащих отдыхающих, местечко, где можно поставить палатку и где поблизости имеется не слишком загаженный общественный туалет.
Что ж, каков курорт, такова и зона "повышенной комфортности".
Уютный особнячок, конечная цель путешествия безвременно усопшего художника Люстера и его не менее покойного друга Пая, находился как раз в vip-зоне Номольфа. Которая зона удобно располагалась в центре городка и была окружена высокой оградой с чугунными прутьями-копьями, густо увитой плющом, а также имела несколько входов-выходов, охраняемых полицейскими. Судя по толщине и ленивости стражей порядка, служба их была не слишком опасна, а уж тем более не излишне трудна. И, скорей всего, являлась обычной синекурой, куда попадали или по знакомству, или за взятки.
Остановившись возле зеленой будочки с опущенным полосатым шлагбаумом, Харитон и Денис спешились. Бывалый Харитон, нисколько не смущаясь, демонстративно вложил между листками дорожной грамоты и удостоверениями личностей сотенную купюру, отдал документы маявшемуся возле будки уставно-скучному полицейскому. Полицейский, мельком пролистав бумаги, тут же проштемпелевал их резиновой печатью, разрешающей беспрепятственный вход-выход с территории зоны отдыха. С подобревшим лицом страж порядка вернул документы беглеру, заодно приложив к ним лист-план охраняемой территории, пожелал гостям доброго пути и без задержки поднял шлагбаум. Купюры, как заметил Денис, среди возвращенных бумаг не присутствовало.
- А взятку обязательно было давать? - поинтересовался парень, когда они миновали въезд, идя пешком и давая отдохнуть усталым коням. Тем более что дальнейшей поездки не предвиделось.
- Разумеется, не обязательно, - согласился беглер, изучая выданный лист-план. - Если хочешь тщательной проверки с обязательной задержкой и нервотрепкой из-за неверно оформленных документов - а повод придраться к чему-нибудь всегда найдется - то валяй, экономь. А уж в нашем случае жадничать совсем глупо… Теперь же мы вольные птицы, осталось только найти наше уютно обустроенное гнездышко… ага, особняк номер семь, хорошая цифра, - заглянув в дорожную грамоту, одобрил Харитон. - Говорят, счастливая. Эге, да здесь, оказывается, еще и общественная конюшня имеется! Тогда нам туда, - решил беглер, сверился с планом и уверенно указал на одну из дорожек. - Вначале определим на постой коней, а после отправимся искать наш счастливый дом. Гм, надеюсь, убиенные художник с его дружком не успели туда заселиться в качестве привидений.
Счастливый седьмой дом напарники нашли не сразу. На плане все было просто и ясно, однако в действительности дорога к особняку оказалась довольно запутанной: дом располагался на отшибе, среди лабиринта кустарников, неподалеку от чугунного ограждения. У Дениса невольно создалось впечатление, что это дальнее строение выбрано его бывшими владельцами далеко не случайно, но почему? Одно дело, если бы здание снимали музыканты с их круглосуточными репетициями на всяческих роялях, трубах и ударных инструментах. Но художник, работник далеко не шумной профессии… Хотя как там говорил господин Люстер: "Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется". Наверное, потому и поселился отшельником. Чтобы не дразнили.
Особняк оказался вовсе не роскошным. И даже не двухэтажным, чего ожидал парень, а обыденно-одноэтажным, но высоким, с засыпанной листьями парадной мраморной лестницей, серьезной железной дверью и с наглухо закрытыми металлическими ставнями окнами. Внешний вид здания иначе как «облезлым» назвать было нельзя - особняку давно требовался наружный ремонт.
- Странно, - озадаченно пробормотал Харитон, в нерешительности останавливаясь перед ступенями. - Знаешь, Денис, кабы я лично не прочитал в дорожной грамоте о "строении номер семь", то мог бы поклясться что или я чего-то перепутал, или бывшие граждане художники несколько не те, за кого они себя выдавали. Не отдыхающие курортники. - Беглер достал из кармана пиджака документы и зашуршал бумагами, вычитывая их по новой - на этот раз внимательно, близко поднося к лицу. Сказал через минуту, недоуменно: - Гм. Тут однако хитрое дело получается… Имеется примечание, мелким шрифтом: оказывается, наше здание арендовано неким частным лицом аккурат на пятьдесят лет, тридцать из которых уже миновало. Что же тогда получается - выходит, оно, это таинственное лицо, негласно устроило субаренду? И теперь регулярно сдает милый особнячок во временное пользование невесть кому? Ерунда какая-то. Ладно, давай сначала войдем, а там видно будет. - Денис, нащупав в кармане шортов связку ключей с дивным черным брелоком, поднялся по ступенькам и, подобрав нужный ключ, открыл бронированную дверь.
Внутренняя часть особняка богатством убранства не поражала.
Небольшой холл с казенными трубками самосветных ламп на потолке, несколько диванов и кресел вдоль окрашенных в салатный цвет стен, пыльный ковер с невнятно-замысловатым рисунком на всю свободную часть пола, - вот и вся «роскошная» обстановка. В помещении отчетливо пахло чем-то затхлым, старым, но к этим понятным запахам примешивалось и что-то необычное, похожее то ли на аромат восточных пряностей, то ли на изысканный парфюм.
- Пожалуй, ставни открывать не будем, - разумно решил Харитон. - Отчего-то не хочется привлекать к дому лишнее внимание… Эге, Денис, да там еще одна дверь! - Беглер указал пальцем на дальнюю стену и парень только сейчас увидел на ней едва отличающийся по цвету высокий прямоугольник.
- Харитон, мне здесь не нравится, - срывающимся голосом предупредил Денис. - Можно даже сказать, чрезвычайно. Аж до трясучки во всем организме… Какое-то мистическое логово, а не жилище. Если бы я увидел подобное в фильме ужасов, то под ковром непременно обнаружилась бы колдовская пентаграмма, а за второй дверью ход в подвал, где хранится всякая расчлененка. Типа, для изготовления зомби-убийц.
- Ты так думаешь? - Харитон внимательно поглядел на парня, что-то прикидывая в уме. Потом наклонился и, ухватив срединный край ковра, потянул его за собой к дальней стене, складывая ковер вдвое.
Пол оказался выложен серой уличной плиткой. А в плиточной кладке, искусно вмонтированная, тускло сияла золотая пентаграмма с непонятными символами на остриях лучей. Большая пентаграмма, едва ли не от стены до стены. С темными потеками в центре - словно там неоднократно проливали нечто липкое, пачкающееся, трудно отмываемое. Кровь, например.
- Опаньки, - севшим голосом произнес Денис.
- Ты, напарник, проявил прямо-таки удивительный приступ ясновидения, - хмыкнул в усы беглер, укладывая ковер на место. - Будет очень печально, если ты и в остальном окажешься прав.
Денис открыл вторым ключом малоприметную дверь в стене, тоже железную. За ней находилось небольшое помещение, скорей всего кухня: шкаф у стены, без дверец, уставленный консервными банками с цветастыми этикетками на них. Денис с испугом посмотрел на банки - к счастью, там были изображены не части человеческих тел, а птицы, рыбы, коровы и прочее, что обычно рисуют на продуктовых заготовках. Если и расчлененка, то не человеческая. И то хорошо.
Рядом со шкафом находился кухонный стол с вмонтированной в него мойкой и латунным краном над ней. А чуть дальше, посреди кухни, чернел квадратный лаз с далеко выступающими трубами-поручнями ведущей вниз лестницы. И, скорей всего, там-то и находилось то «нечто», из-за которого у Дениса вдруг начали трястись руки и учащенно биться сердце. Харитон с пристальным интересом следил за состоянием парня - похоже, у беглера появились какие-то любопытные идеи, делиться которыми со своим напарником он пока не спешил.