- Приветствую, уважаемый Папаша Во, - Барт остановился возле стола, почтительно склонил голову, - вызывали? Вестовой-беспризорник велел торопиться… Не случилось ли чего плохого?
- Ага. Барт-Красавчик. Наш лучший вор. Явился. - Папаша Во посмотрел на гостя пустым, ничего не выражающим взглядом - не знай Барт того, что кабатчик уже много лет не пьет ни пива, ни вина, а уж тем более не потребляет выкуренную огонь-воду, решил бы, что напился Папаша Во до непонимания происходящего. До отключения души и светлого разума, когда головой управляет обгаженный монахами сатана, будь он неладен в своей вонючей преисподней.
- Садись, - кабатчик неловко, рывками повел рукой над столом, словно марионетка, управляемая слабоопытным фигляром-кукловодом, - угощайся. Кушай. Трапезничай. - Барт не чинясь тут же пододвинул табурет, сел напротив; пару секунд Папаша Во смотрел в воздух, туда, где только что стоял Барт-Красавчик и лишь после опустил замороженный взгляд ниже. И принялся глядеть сквозь званного гостя, не видя его в упор.
Барт, не выказывая удивления, приступил к еде: коли Папаша Во сказал "кушай!", значит, надо кушать. Крутой нрав кабатчика был известен всем городским уркам еще со времен открытия кабака. С давнишнего случая, когда Папаша Во придумал звучное имя для только что построенного заведения, самолично намалевал вывеску «Золотарь» и повесил ее над входом в едальный дом - тут кто-то из помощников Папаши и просветил его, что на самом деле означает сие словечко. "Вай," - сильно огорчился Папаша Во, - "а ведь какое, понимаешь, красивое название было!" После чего немедля прирезал советчика, чтобы тот больше не умничал и не портил его, Папашины, задумки. Переправил в поганом слове букву «О» на «А» и ровным голосом предупредил всех прочих, мол, если еще хоть одна собака вякнет… Вякать никто не стал - и непонятное «Золатарь» стало официальным названием кабака. Хотя, поговаривают, многие тогда потешались над вывеской, переиначивая ее то в "Зола и тара", а то и вообще невесть в какие "Три олатара". Но со временем потешные придумки забылись, а название осталось.
Если Барт и был когда-то красавчиком, то лишь в детстве - сейчас он и сам не смог бы наверняка вспомнить, как выглядел пятнадцать лет тому назад. Ныне, в двадцать пять, «красавчиком» его называли только свои, цеховые: кличка - злая, издевательская, - за давностью лет стала привычной и не напрягающей. Не доставляющей душевной боли.
Красавчик Барт вырос без отца, в нищем и грязном квартале, где мусор и помои выбрасывались-выливались на улицу из окон; где каждый день шла борьба за выживание - и зачастую победителем становится не более сильный, а более хитрый, ловкий и изворотливый.
Мать Барта - прачка при сиротском приюте - на все расспросы сына об отце отмалчивалась; когда же Красавчику исполнилось десять, мать умерла. И потому для Барта навсегда осталось загадкой, кто же был его родителем.
В начале осени того же год, когда Красавчик осиротел, с ним произошла беда. То ли от горя, то ли от наведенной порчи, то ли от какой малоизвестной лекарям болезни лицо паренька покрылось ужасными волдырями и струпьями; к зиме Барт выздоровел, но лик его изменился до неузнаваемости. Выпавшие брови и ресницы, рябь глубоких оспин от лба до шеи, усохшие крылья носа, и, ко всем бедам, навеки синюшная, будто примороженная, кожа - да уж, красавец, чего там говорить… Краше только выкопанные покойники бывают. Месячной давности захоронения.
Нищий квартал располагался возле Блошиного рынка: со временем рыночные университеты сделали из беспризорного Барта того, кем он был теперь - вора-домушника высокой квалификации, умельца по открыванию дверных замков любой сложности. В каком-либо чужом доме, вовсе не зная его планировки, Барт ориентировался словно в собственной, изученной от и до, меблированной квартирке. И обязательно находил запрятанные хозяевами ценности, где бы те ни хранились - хоть в подполе, на дне бочки с солениями; хоть замурованные в стенной ухоронке, хоть на чердаке, хоть… в общем, не существовало тайников, которые Барт не обнаружил бы практически сразу. Вот потому-то многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом и втихую, незаметно плевали ему вослед, опасаясь черного сглаза - что, однако, не мешало тем же ворам настойчиво набиваться Барту в подельники. Но Красавчик всегда работал только один.
- Покушал? - участливо спросил Папаша Во, ни с того, ни с сего закатывая глаза, будто у него сердце прихватило. - Ай и славно, - кабатчик заметно покачнулся. - Тут такое дело, Барт-Красавчик… ээ… серьезное дело, - он передернул плечами, со всхлипом вздохнул. Барт с опаской наблюдал, как ломает и крутит Папашу Во, как по его лысине, лбу и щекам течет пот - может, кабатчик начал курить запретную дурман-траву и сейчас у него обычная для подобных случаев «тряска»? Вряд ли, в таком возрасте не меняют устоявшиеся привычки. Тем более привычку быть трезвомыслящим.
- Вот, Барт, - продолжал хлопотливо бормотать Папаша Во, продолжая разглядывать потолок и не обращая внимания на то, что праздничный халат у шеи потемнел от пота, - познакомься, это мой друг… ээ… очень, очень хороший друг! Благодетель, да. Издалека приехал, да. Делай все, что он скажет. У него серьезный заказ, деньгами не обидит. - Словно утомившись от сказанного, Папаша Во медленно опустил взгляд к столу, закрыл глаза и замер, точно его выключили за ненадобностью. Даже пот по щекам бежать перестал.
- Не обижу, - глухо подтвердил благодетель в рясе, утвердительно качнув капюшоном. - Твой начальник порекомендовал именно тебя, вор, для выполнения сообразного твоему ремеслу поручения. - Мало того, что собеседник говорил едва слышно, но еще и недостаточно внятно - точно так же говорит балаганный чревовещатель, «оживляя» свою куклу: сквозь зубы и не шевеля губами.
- Что за работа? - подобрался Барт, хотя нечто подобное он и ожидал услышать - зря, что ли, к самому главе городской гильдии вызвали. Причем вызвали срочно: пришлось, увы, бросить слежку за многообещающей квартирой в доходном доме. Ну да после наверстает.
- Ты, наверное, слышал о том, что позавчера умер губернский гранд-колдун, - помолчав, то ли утвердительно, то ли вопросительно прошелестел «монах». Барт кивнул - слышал. Такого рода новости узнаются в городе мгновенно, и не нужно ни глашатаев, ни объявных листков на стенах - молва куда как быстрее официальных сообщений. Особенно если тех сообщений, по понятной причине, не ожидается вовсе: уж слишком демонстративно не жаловал выборный губернатор - человек крайне честолюбивый и амбициозный - живущего обособленно главу местных чародеев. Похоже, колдун чем-то ему крепко не угодил… Скорей всего, отказался участвовать в политических интригах губернатора. Или поддерживать его на очередных выборах.
- А ты… ты боишься колдунов? - несколько повысив голос, поинтересовался собеседник в рясе. Вопрос был неуместный, дрянь вопрос, но отвечать все же было надо.
- Я с ними не встречался, - взвешивая слова, осторожно ответил Красавчик. - Чего-либо плохого от колдунов не видел, да и сам худого им не делал. Более определенно ничего сказать не могу.
- Это хорошо, - «монах» приподнял голову и тут же ее опустил, но Барт успел заметить: под капюшоном блеснули странно огромные, словно выпученные от нестерпимой боли глаза. А чуть ниже тех страшных глаз чернел платок, поди разберись, какое лицо у собеседника. "Возможно, у него те же проблемы, что и у меня?" - мимоходом подумал Барт, но спрашивать, разумеется, не стал. Дураком был бы, кабы спросил.
- Значит, не боишься, - прошептал «монах». - Это упрощает твою задачу… Гранд-колдуна похоронили прошлой ночью, а нынешней, которая вот-вот наступит, в его замке будет оглашено завещание. Ты должен поехать на то оглашение и получить кое-что, принадлежащее мне. Выступить вместо меня, понятно? А ежели губернский колдун передумал… если не включил в завещание обещанное, то выкрасть его. Обещанное.
- Гм, - Барт с опаской покосился на застывшего Папашу Во, - я так понимаю, вы тоже из колдовского сословия?
- Да, - слегка покачнулся капюшон. - Мне был нужен вор. Очень хороший вор. Не обязательно ты, кто угодно, - но опытный умелец. Профессионал. Причем обязательно схожий со мной ростом и комплекцией. Что ж, пришлось немного побеспокоить вашего главу: малость поискать нужное в его сознании, и совсем чуть-чуть им, главой, поуправлять… ведь никто лучше местного короля воров не знает, кто и чего стоит в этом городишке. Он указал на Барта-Красавчика и даже любезно вызвал мастера-вора в корчму, для встречи со мной. Поэтому я нанимаю тебя на работу - учти, отказ не принимается в принципе, а по окончанию дела, как только получу ожидаемое, тут же выплачу тебе триста золотых.
Барт не ответил - на столь категорическое «предложение», тем более от колдуна, надо отвечать крайне осмотрительно, хорошенько подумав. А лучше подождать, может, заказчик еще чего интересное скажет; мастер-вор плеснул из плетеной бутыли в стакан молодого вина и принялся неспешно цедить его, будто смакуя кислый недозрелый напиток.
Барт не ответил - на столь категорическое «предложение», тем более от колдуна, надо отвечать крайне осмотрительно, хорошенько подумав. А лучше подождать, может, заказчик еще чего интересное скажет; мастер-вор плеснул из плетеной бутыли в стакан молодого вина и принялся неспешно цедить его, будто смакуя кислый недозрелый напиток.
Колдун истолковал молчание Барта по-своему:
- Пятьсот золотых, и это мое последнее слово.
- Ладно, - неохотно сказал Барт, ставя стакан на стол, - договорились. Тем более, что иных вариантов у меня все равно нет, ведь так? - колдун не ответил, да и не требовалось здесь никакого подтверждения.
- Тогда несколько вопросов, - мастер-вор сложил руки на груди, уставился взглядом поверх монашеского капюшона - ему ничуть не хотелось вновь увидеть страшные глаза собеседника. - Почему вы сами не можете отправиться в замок гранд-колдуна и получить причитающееся вам? Что за вещь я должен вывезти оттуда? И последнее, но главное: кто же впустит меня в тот замок, незнакомца со столь примечательной внешностью, - Барт провел ладонью по лицу, усмехнулся невесело. - Уверен, что случайный человек, тем более не колдун и не вхожий в круг допущенных - пусть и профессионал - при всем старании не сможет попасть в жилище гранд-колдуна. Были, знаете ли, попытки, - мастер-вор не стал уточнять, какие именно, кто пытался и чем дело закончилось. Вовсе неуместные воспоминания. Особенно перед предстоящей работой.
- Отвечаю по порядку, - молвил было колдун, но тут внезапно очнулся Папаша Во, рванул на груди халат, просипел задушено: "Вай! Какой-такой гнусный шайтан мне голову морочит? Убью!" - а гнусный шайтан, не глянув на бунтаря, крутанула ладонью - словно невидимые вожжи на нее покрепче намотала - и все, утих Папаша Во, обмяк по новой.
- Итак, - спокойно, будто ничего не случилось, продолжил «монах», - войти в замок гранд-колдуна я не могу, потому что… короче, не могу. Под страхом мгновенной и необратимой смерти. Я, собственно, и в губернии-то до вчерашнего дня появиться не мог, не пускали меня сюда - вон, гранд-колдуна уже вторые сутки как на свете нет, а его запрещающее заклятие все еще действует. Частично, слабо, но действует - уж поверь, окажись ты сейчас в моей шкуре, то однозначно бы умер от наведенной смертной тоски… но я привычен и терпелив - о, как я терпелив! - впрочем, ничего иного у меня ныне не осталось. Только терпение и предвкушение некоего долгожданного сюрприза для моих славных друзей и любимых родственников… ну да не о том сейчас речь.
Вещь, которую ты должен так или иначе вывезти из замка, для тебя, вор, неинтересна и бесполезна - это магический артефакт, которым может воспользоваться только прирожденный колдун. Мой наследный жезл всевластия… ах да, тебе это ничего не объясняет. Грубо говоря, жезл выглядит как короткая буковая палка с резной рукоятью и хранится на втором этаже замка, в кабинете отца… ээ… гранд-колдуна, в зеркальном шкафу, на второй сверху полке, в обитым черном бархатом ларце. Также в ларце лежит небольшая книжка в кожаном переплете - по возможности захвати и ее тоже. Но, надеюсь, тебе не придется тайком исследовать кабинет - если гранд-колдун сдержал данное им некогда слово, то артефакт ты получишь и без того, по завещанию. Как само собой разумеющееся.
Что же до твоей излишне приметной внешности, Барт-Красавчик, то это не проблема, я все предусмотрел. - Колдун сунул свободную от невидимых вожжей руку под полу рясы, вытащил оттуда холщовый мешочек. - Вот тебе маска. Надень ее, - отрывисто приказал он. - Не бойся, ничего худого с тобой не случится.
Барт осторожно развязал мешочек, достал из него маску, расправил ее на ладонях и едва не выругался вслух, вовремя сдержался - назвать это «маской» можно было лишь с очень и очень большой натяжкой.
На ладонях Барта лежало мужское лицо - молодое, живое и теплое; длинные ресницы, слегка потрескавшиеся губы, проступающая после недавнего бритья светлая, по-юношески мягкая щетина. На левой скуле коричневое родимое пятно размером с фасолину - неужто колдун похитил чей-то облик, зачаровав и обезобразив какого бедолагу? С него, подлеца, станется… Недаром мать с детства наставляла Барта избегать колдунов как заразы и никогда не иметь с ними дел. Потому, что обманут в любом случае. Потому, что ничего, кроме горя, обычному человеку знакомство с колдуном не принесет. Потому, что беда и колдун ходят одной тропинкой. Потому, что… Много их было, тех "потому, что".
Колдунов мастер-вор опасался сызмальства.
- Не беспокойся, я никого не убил и не изуродовал, - словно прочитав мысли Барта - а, может, и впрямь прочитав - сказал «монах». - Это мое лицо. Потому будь с ним предельно осторожен, мне вовсе не нужны лишние шрамы и увечья.
- Сколько же вам лет? - не удержался от ненужного вопроса мастер-вор, спохватился, но слова уже были произнесены.
- У колдуна всегда тот возраст, который он сам пожелает, - уклончиво ответил собеседник. - Во всяком случае, внешне. Надевай… ээ… маску. И вот еще что: в замке никому ничего не говори. Молчи в любом случае! Беседовать за тебя буду я… ты же во время беседы обязательно держись нагло и самоуверенно. Иначе у тебя могут возникнуть некоторые проблемы с собеседниками.
- Понятно, - Барт на всякий случай огляделся по сторонам - не увидит ли кто случайный его преображения? Однако в корчме никого не было, разошлись все, разбежались, будто их взашей вытолкали: вон там - недопитое вино в кружках пьяниц, а там - брошенные карты шулеров. И кастеты-ножи на месте, лежат, ждут хозяев.
Да и полового за столом-прилавком тоже не оказалось, однако ж оттуда явственно доносился негромкий храп: спал половой, прикорнув под тем столом, уморился отчего-то. Перетрудился.
- Пока мы не закончим наше дело, в корчму никто не войдет, - заметив изумление Барта, любезно пояснил колдун. - Просто не захочется. Или не получится. Ну же, действуй! - Мастер-вор кивнул и, поджав губы от омерзения, приложил к лицу маску; чужая личина как живая - впрочем, почему "как"? - липко растеклась, расползлась до горла, ушей и зачесанных назад волос, меняя облик Барта. Мастер-вор, проведя по щеке ладонью, вдруг понял, что чувствует прикосновение к маске точно также, как если бы дотронулся до своего лица.
- Да, - подтвердил наблюдавший за ним «монах», - мое лицо приросло к твоему. На время, конечно. А теперь займись этим, - он пинком вытолкнул из-под стола завернутый в мешковину тюк, небрежно перевязанный бечевкой. - Соответствующая печальному событию одежда: ты же не поедешь на оглашение завещания в своем простолюдном рванье? Переоденься, а после возьмешь моего жеребца - гнедого, у коновязи - и немедля отправляйся в замок, скоро уже совсем стемнеет… Коню обязательно дай понюхать мою перчатку, - вовремя вспомнив, предупредил колдун. - Иначе он тебя к себе не подпустит. Искусает.
Барт разорвал бечевку.
Черные кожаные штаны, того же цвета шелковая рубаха и жилет с многочисленными карманами, черные сапоги - на тонкой подошве, мягкие, исключительно для верховых поездок, - кружевные перчатки, бархатный берет и плащ из вороньих перьев. Все, разумеется, тоже черное, траурное.
- Я буду ждать тебя здесь, мастер-вор, - веско промолвил колдун, наблюдая, как переодевается Барт. - И не вздумай меня в чем либо обмануть, очень не советую. Я ведь буду видеть и слышать все, что увидишь и услышишь ты.
- И в мыслях подобного не держал, - соврал Барт.
…Низкая белая луна висела над кронами лесных деревьев, заливая дорогу серебристым светом и выделяя глубокой тенью каждый бугорок, каждую ямку-рытвину на утоптанном грунте. Гнедой шел ровно, не обращая внимания на чуждого ему седока; свернув на мощеную тесаным камнем дорогу, что вела от главного тракта к замку губернского колдуна, Барт пришпорил коня - надо было торопиться. Не хватало еще опоздать к оглашению завещания!
Замок покойного гранд-колдуна находился в лесу, милях в пяти от главных городских ворот. Никаких чародейных препон или заслонов на пути к тому замку не имелось: приезжай, кто хочет. Но желающих посетить обитель колдуна находилось мало, к тому же не многие из тех смельчаков возвращались домой. Поговаривали, что владелец замка мог бесплатно помочь любому, кто обратится к нему с просьбой - но только если просьба заинтересует его своей необычностью. А ежели она, на взгляд колдуна, окажется пустяшной и вздорной, то быть беде! Залихоманит, заворожит-обратит невесть в кого или во что… Дабы иным другим неповадно сталось по мелочной ерунде великого мага беспокоить.
Насколько Барт знал, замок старого колдуна - еще со времен постройки, века полтора тому назад - пытались обокрасть раз двадцать и, само собой, безрезультатно. Ходили слухи, мол, неудачливых грабителей гранд-колдун превратил в белокаменных гномов, которые по ночам охраняют замок и безжалостно убивают любого, кто сподобится на воровское деяние. Проверять верность тех слухов мастер-вор не собирался и потому замок гранд-колдуна в его рабочих задумках никогда не числился.