— Я? — удивился он. — С какой стати?
Стараясь не делать резких движений, я достала из кармана фотографию и протянула ему, он взглянул мельком и опять спросил:
— Ну и что?
— По городу нас Татарин гоняет, а не вы. Так?
— Положим.
— Почему? — стараясь быть очень вежливой, задала я вопрос.
— Потому что меня это не касается, — усмехнулся Стас, но не убедил.
— Я подумала: судя по фотографии, вы с этим типом большие друзья, и логичнее попросить о такой услуге вас, не вмешивая в семейное дело какого-то Татарина. Разве нет?
Стас усмехнулся еще шире, а потом и хохотнул.
— Как видишь, нет.
— Это показалось мне странным, — кивнула я. — И тогда я подумала вот что. Эти фотографии, если они попадут в руки серьезных людей, сами по себе еще ничего не значат. Начнется служебное расследование, и ваше имя всплывет само собой. Я думаю, вы много интересного смогли бы рассказать о своем приятеле.
— Я тебя понял, — кивнул Стас. — Более того, ты права. Жизнь моя не стоит и копейки. — Я перевела дыхание, слушая, что он скажет дальше. — Ты хочешь воевать с ментами? — весело спросил он. — А я не хочу. Дурацкое это занятие. На их стороне закон, а на моей… в общем, силы неравные. Они могут задержать меня за ношение пачки сигарет не в том кармане и пристрелить при попытке к бегству, а вот если я кого пристрелю — это вышка. Улавливаешь разницу? — Он наклонился ко мне и проронил предельно серьезно:
— Глупее глупого влезать в ментовские разборки. Поняла?
— Почему разборки? — удивилась я. Он засмеялся, а потом сказал:
— Потому.
— Значит, вы мне не поможете? — закусив губу, чтобы не зареветь, спросила я.
— Нет, конечно.
— Я думаю, вместе мы могли бы справиться с Логиновым, — не теряя надежды, заметила я. Стас опять усмехнулся:
— Логинов со своего места слетел. Ты сегодняшние новости слушала?
— Нет, — покачала я головой и обрадовалась. — Тем более, Стас, если он… — Кажется, я начисто забыла о том, кто передо мной, он мне напомнил, жестко перебив:
— Заткнись. Я тебе сказал: у ментов свара, и мне там делать нечего. Не поняла, значит, мозгов у тебя нет вообще. Мотай отсюда, из города, из области, как можно дальше. Сиди тихо, может, про тебя и забудут. Сунешься — глупой головы лишишься, не успев понять, что к чему.
— А вы? — спросила я, едва сдерживая слезы.
— А я на дно залягу, посмотрю, что из всего этого выйдет. Устраивает? А тебя не менты, так Татарин найдет, и быстрее, чем ты думаешь.
— У меня мальчишка, маленький. Вы не могли бы его надежно спрятать, хотя бы на время?
— Нет, — резко ответил он и даже покачал головой. — Помогать не буду. Совет я тебе дал, а там как хочешь.
— Спасибо, — произнесла я, поднимаясь. — Мне можно уйти?
— Иди, — кивнул Стас и все-таки спросил:
— Как сюда вошла, помог кто?
— Я же вам сказала: со мной ребенок Мальчишки народ шустрый, в любую щель пролезут. До свидания, — добавила я, торопясь покинуть комнату, пока Стас не передумал. Я уже взялась за ручку двери, когда он вдруг меня остановил:
— Стой.
Я замерла, чувствуя, как по спине побежали мурашки величиной с куриное яйцо.
— Чего за бок держишься? — спросил он Тут и я обратила внимание на то, что машинально прижимаю к ребрам локоть. Посылать Меченого к черту было неразумным, и я ответила:
— Болит.
Стас поднялся и пошел мне навстречу.
— Покажи.
Вреда от этого я не видела и задрала футболку. Он посмотрел, присвистнул и сказал:
— Ясно. Сиди здесь.
Вернулся минут через пять, полностью одетым и в сопровождении двух ребят, одним из которых оказался тип в шортах. Увидев меня, тот нахмурился и пробормотал.
— Ведь сразу понял, что-то не то…
— Понял и пить отправился, — проворчал Стас, а мне сказал — Поехали.
Ничего спрашивать я не стала, все еще боясь поверить в то, что Стас решил мне помочь Странно, но мысль о том, что все это не более чем игра и я в руках своих недругов, в тот момент даже не пришла мне в голову. Меченый не производил впечатления рыцаря, готового с радостью услужить даме, но на лицемера и мелкого обманщика он вовсе не походил.
Мы покидали сауну через черный ход, как видно, Стас не желал привлекать внимание к своему отъезду. Один из ребят отправился вперед, а мы как раз шли через подвал к двери на улицу, когда у стены, ближе к шахте, послышался шум. Парень рядом со мной насторожился и сунул руку под полу пиджака, а я испуганно ухватила его за локоть:
— Там мальчишка, маленький. Денис! — крикнула я. И точно, это был он. Не в машине, где я велела ему находиться, а около шахты. Испуганный, взлохмаченный, очень похожий на воробьишку, заприметившего кошку. Руки его были сцеплены за спиной, я шагнула к нему и позвала:
— Иди сюда. Дай мне руку.
Денис таращил глаза, смотрел на меня в крайнем испуге и трясся, словно осиновый лист. Меченый, мгновенно оценив ситуацию, сказал:
— Все нормально, пацан. Даю слово. Ты мне веришь?
Денис кивнул, сделал пару шагов навстречу и прижался ко мне. Я обняла его одной рукой, а второй отобрала пистолет.
— Идем, — сказала я торопливо, подумала и, покачав головой, сунула пистолет под футболку.
Джип стоял возле самой двери, ушедший вперед парень сидел за рулем.
— Где твоя тачка? — спросил Стас, я объяснила, он кивнул нашему спутнику, а мне сказал:
— На ней Вовка поедет. Садись.
Мы с Денисом устроились на заднем сиденье, Стас рядом с шофером. Ехали минут пятнадцать в полном молчании, остановились возле одноэтажного дома из серого кирпича с решетками на окнах. Дом походил на какое-то учреждение. Мы поднялись на крыльцо, и Стас позвонил в металлическую дверь с глазком. Она открылась, и мы длинным коридором прошли в просторную светлую комнату, которая оказалась медицинским кабинетом. Дверь справа распахнулась, и появился молодой мужчина в белом халате и шапочке Со Стасом он поздоровался за руку, а мне кивнул, указав на кушетку:
— Садись.
Сопровождающий нас парень остался в коридоре, а Стас с Денисом устроились на стульях возле стены.
— Раздевайся, — сказал врач, я покосилась на Стаса, мысленно махнула рукой и разделась. Врач сурово нахмурился, а я испугалась. Лучше вовсе не знать своего диагноза, чем оживать кончины со дня на день. Бинты он разрезал и выбросил, опять покачав головой, но молча. Я смотрела поверх его плеча, стараясь думать о чем-то приятном. Он набрал лекарство в шприц, а я забеспокоилась:
— Что это?
— Снотворное.
Тут следовав подумать: на некоторое время я буду совершенно беспомощной.
— Нет, — твердо сказала я.
Он посмотрел, пожал плечами, потом заметил:
— Будет больно, но терпимо. Ложись и сожми кулак.
Следующие полчаса явились самыми жуткими в моей жизни. Наверное, я себя сама пугала, с болью я уже худо-бедно свыклась, и ничего особо нового меня не ожидало, но я побледнела, покрылась холодным потом и готова была умереть от ужаса в любую минусу. Зубы стиснула так, что свело челюсть.
— Будем считать, повезло тебе, — заявил врач, стоя возле раковины, а я пыталась отдышаться. — Два ребра сломаны, походишь в тугой повязке, зря руками не маши и вообще поосторожнее. Рана пустяковая, просто неприятная, до свадьбы заживет. Если ты, конечно, уже не замужем.
— Нет, — ответила я. Подошли Стас с Денисом и помогли мне подняться. Я с трудом оделась, чувствуя, что каждая косточка во мне дрожит в только ей свойственном ритме.
Через несколько минут мы покинули кабинет и здание, чем бы оно ни являлось. Джип стоял под окнами, а моя машина чуть в стороне.
— Ты мне поможешь? — с надеждой спросила я.
— Я тебе уже помог, — нахмурился Стас, — а там как знаешь. Прощай. — Он пошел к джипу, а мы с Денисом поплелись к своей «копейке».
— Я тебе где велела сидеть? — устало поинтересовалась я, пряча пистолет под сиденьем.
— Я беспокоился.
— Вот из-за таких беспокойных и бестолковых несчастья случаются.
— Значит, зря мы с ним встречи искали? — спросил Денис с тоской во взгляде.
— Ну… подлечил, — усмехнулась я. — Едем домой зализывать раны.
Однако сразу домой не поехали, немного попетляли по городу, чтобы убедиться, что за нами никто не следит. Впрочем, шпионский опыт был таким дохлым, что всерьез заметить «хвост» я не рассчитывала и по переулкам кружила скорее с целью самоуспокоения. Сегодняшние приключения изрядно меня вымотали, и, добравшись домой, я рухнула в постель, даже не подумав об ужине. Денис сам отлично позаботился и о себе, и обо мне. Когда я открыла глаза, подошел на цыпочках, заглянул мне в лицо и, убедившись, что я не сплю, сказал ласково:
— Саша, я бульончик сварил, куриный. Вкусный. Принести?
— Давай, — улыбнулась я. — Парень ты неплохой, — заметила я, наевшись досыта. — И польза от тебя явная, хоть ты, конечно, поросенок.
— Верка дурацкое прозвище придумала, а ты повторяешь, — надулся он.
— Ладно, я же шуткой, — устыдилась я и добавила:
— Хорошо болеть, когда есть кому за тобой ухаживать.
— Я много чего могу, — заважничал Денис, — а пожрать приготовить для меня плевое дело.
— Сам-то ел, повар?
— Конечно.
— Совсем я тебя забросила, — загрустила я. — Внимания уделяю мало, не воспитываю и даже не кормлю.
— Я ж не дурак, понятие имею: тебе не до этого, — очень серьезно сказал он, хотя я вроде бы шутила. Придвинувшись к стене, я освободила место с краю дивана:
— Ложись, поболтаем.
Он лег, поначалу как-то неуверенно и отстраненно, но за разговорами придвинулся ближе и про то, что он взрослый, вроде бы забыл. Смешно болтал, смеялся, и я поняла, что сегодняшний день дался ему нелегко, и еще: передо мной совсем маленький ребенок, одинокий, несчастный и ищущий защиты.
— Когда все кончится, поедем к моим родителям в Киргизию. Там такая красота. Тебе понравится, — помечтала я, глядя в потолок. Он осторожно заглянул в мое лицо, кашлянул и сказал робко:
— Хорошо бы… съездить то есть. Я дальше Москвы никуда не ездил, да и в Москве-то, если честно, был один раз, давно, мамка меня в зоопарк возила, я уж и не помню…
— И в зоопарк съездим, — заверила я. — В каникулы. Если бросишь курить и учиться прилично будешь. А нет — так не обессудь.
— Я ведь не умственно отсталый какой, голова-то варит, и память у меня хорошая. Просто не до учебы мне было.
— То, что ты толковый, я знаю, — фыркнула я. — Где толковый должен был меня ждать?
— Ладно, — отмахнулся Денис. — Перенервничал. — И, помолчав, добавил обиженно:
— Жалко, что Стас нам не помог. Вроде мужик стоящий, а оказался трусом.
— Может, и нет, — задумалась я. — Я голову ломаю, и картина вырисовывается все чудесатее и чудесатее. Стас знает то, что нам неведомо, поэтому и боится.
— Чего ж такого он знает? — удивился Денис. — Вроде и так все ясно.
— Не скажи. Вот мы с тобой прояснением и займемся.
Утром следующего дня я пробовала что-нибудь узнать в прокуратуре. Звонить из дома казалось мне неразумным, и я с полчаса паслась у гастронома, пережидая очередь у автомата. За мной тоже народ пристроился, может, оттого разговора не получилось: изъяснялись мы явно на разных языках. В большом гневе я вернулась домой. Денис жарил макароны, так уж вышло, что вопросами жизнеобеспечения стал заниматься он.
— Без толку? — заметив выражение моего лица, спросил Денис. Я махнула рукой и опять потрусила к телефону, на этот раз в прихожую. Звонила я в больницу, где лежал следователь Степаненко. Тут меня ожидала хорошая весть: из реанимации его перевели в обычную палату, состояние нормализовалось, и посетителей он принимает. Вопрос, насколько опасно туда идти? В любом случае сделать это придется, но сначала я решила еще раз наведаться в сауну. Позвонила Любе и попросила разрешения приехать и переговорить с двумя девушками.
— Если они захотят, — заметила Люба и добавила:
— Приезжай.
— Я с тобой, — заявил Денис.
— Зачем, скажи на милость? — всплеснула я руками. — Я ж только пару вопросов задать. Сиди смотри телевизор.
— Все равно я с тобой, — насупился он, а я подумала: «А вдруг он просто боится оставаться один?» — и согласилась. Никаких военных действий не намечалось, почему бы и не взять его с собой?
В общем, в сауну мы поехали вместе. Верка обрадовалась родственнику, сунула Денису сотню и заметила:
— Ты вроде даже поправился. Без дураков говорю. Такой аппетитный вид имеешь… Я решила вмешаться и попросила:
— Вера, мне бы с девушками поговорить, с теми, что на фотографии.
— Сейчас позову, — кивнула Верка. Девушки от беседы не уклонились но ничего полезного не сообщили. Для начала с любопытством рассмотрели фотографии.
— Ну и чего? — спросила та, которую звали Ира.
— Вы эту вечеринку помните? — с надеждой задала я свой первый вопрос.
— Не-а. Не помню. И мужика этого не знаю. Хоть убей. Это Стас, и парни его, а кто этот тип — понятия не имею. И не видела никогда.
— Как же так? — растерялась я. — Если вы рядом на фотографии.
— Может, пьяная была или еще чего… Одним словом, не помню, не знаю, никогда не видела.
Вторая девушка дословно все повторила. Свидетели обвинения вспоминать не хотели, впрочем, у меня оставалась надежда, что компетентные люди сумеют задать те же вопросы с большей пользой, а пока приходилось признать, что затея моя не увенчалась успехом.
Из сауны мы поехали в больницу. Она размещалась в нескольких зданиях, соединенных между собой бесконечными переходами, и в их хитросплетении мог бы заплутаться любой следопыт.
— Да, — с тоской констатировала я, обежав больницу по периметру. — Следят за ним или нет, мы с нашими способностями не узнаем и вполне можем угодить к черту в лапы.
— Сиди в машине, — сказал Денис, — а я пойду на разведку.
— Ну уж нет… Он меня перебил:
— Ждут двоих, а на меня одного внимания не обратят. А ты в машине поаккуратнее, ворон не лови. Если что, встречаемся дома. — Он кивнул мне и зашагал куда-то в сторону, а я, откинув сиденье и наладив зеркало, легла, посматривая, что делается вокруг. Вот тут мне впервые пришла в голову мысль о том, что нам или очень везет, или враги ищут нас спустя рукава. Парни на «Хонде» действовали оперативно, а начальнику шестого отдела, хоть и бывшему, найти нас с Денисом и вовсе особого труда составлять не должно. А он не нашел. В этом месте я себя испуганно одернула, а ну как своими глупыми мыслями я спугну удачу и она навеки нас покинет?
Наконец появился Денис. Сиял, светился и вообще всячески демонстрировал свою радость.
— Пройти проще простого, — захлебываясь от восторга, заверил он. — Тут полно отделений, коридоров и прочей муры, попасть из одного в другое — дело пустяковое. Порядки нестрогие, и никто ни на что особого внимания не обращает. Дядька наш лежит в четвертой палате, с ним еще один старикан. Перед палатой и в коридоре ничего подозрительного, я дважды прошел. Думаю, в больнице чисто. Пойдем? Я тебе и белый халат прихватил. — Денис извлек из-за пазухи халат, от невежливого обращения тот выглядел слегка помятым, но в целом смотрелся неплохо. Я облачилась в него и отправилась вслед за Денисом, уповая на то, что Степаненко меня выслушает, проникнется и непременно поможет, сняв с моей души тяжелый груз ответственности за мою жизнь и жизнь юного создания, которое ходко трусило впереди.
Денис был прав, проникнуть в палату Степаненко оказалось плевым делом. Правда, пока мы к нему пробирались коридорами, я каждую минуту ожидала услышать гневный окрик и отчаянно трусила. Но до нас никому не было дела. Мы замерли перед четвертой палатой. Мысленно перекрестившись, я постучала и вошла. Николай Петрович лежал у окна с газетой в руке, но не читал, а рассматривал стену. Он перевел на нас взгляд и сразу узнал меня.
— Здравствуйте, — нерешительно сказала я и покосилась на соседнюю койку: она пустовала. Весьма кстати.
— Здравствуйте, Александра Сергеевна, — ответил Николай Петрович и даже улыбнулся. — Проходите, садитесь. Чему обязан?
— А вы разве не знаете? — удивилась я.
— Я в больнице лежу, поэтому не знаю многого из того, что творится на свете. А что знаю, тому сильно удивляюсь и в ум взять не могу: неужто в самом деле правда?
— Правду я вам сейчас расскажу, — заверила я. — А вот он подтвердит.
И я стала рассказывать с самого начала, с того момента, как нелегкая дернула меня подумать о покупке квартиры. Степаненко был терпеливым слушателем, не перебивал и вопросов не задавал, смотрел на меня, иногда переводил взгляд на — Дениса и время от времени кивал. То ли со мной соглашался, то ли давал понять, что меня слышит. Изложение не заняло много времени, я поведала о своих домыслах и соображениях и извлекла фотографию. Николай Петрович долго ее рассматривал, кряхтел и хмурился. Потом вернул ее мне и сказал:
— Все в масть, но все не так. Я не про ваш рассказ, уверен, вы все изложили исключительно правдиво, я про Логинова. С Валерием Семеновичем знаком много лет, человек он, безусловно, честный. И умный ко всему прочему. И водку с бандитами пить в любом случае не станет. Фотография эта — липа, не спорю, мастерская, но липа. Благодаря вам от хорошего человека избавились. — В этом месте он торопливо добавил:
— Конечно, вас в этой игре использовали втемную, вы ничего не знали. Но кто-то использовал.
— Что вы городите? — разозлилась я, поняв, что взаимопонимание, а следовательно, и помощь отменяются. — Из-за этих фотографий люди погибли. Просто так, да?
— Нет. Люди зря не погибают. Сядьте, Саша, и послушайте меня. Логинов человек честный, умный и плохоуправляемый. Кое-кому не ко двору пришелся. Одно время всерьез говорили, что он последние дни на своем стуле сидит… С начальником областного УВД он тоже не ужился. Да и кроме начальника, были люди… Я думаю, кто-то этим фотографиям очень рад, появились они кстати. У нас человека запятнать легко, отмыться трудно. Допустим, докажет экспертиза, что фотография липовая, так что с того, если от человека уже избавились?