— Не складывается, — хмыкнула я. — Очень уж замысловато: чтобы передать эти фотографии в прокуратуру, понадобилось убить Андрея, запугать меня… Куда проще было бы послать фотографии по почте.
— Конечно, — согласился Николай Петрович. — Но вы ведь сами говорили: фотограф пленку просто отщелкал или сфабриковал, сейчас спорить не будем, но заказчики за ней не явились. Почему? Раздумали использовать? Очень похоже. Логинов мужик серьезный и упрямый, к тому же самолюбивый, молча обиду не проглотит, начнет выяснять. И вполне возможно, кое-что и выяснит, а на носу выборы. Как бы это заказчикам не вышло боком. И они притормозили, по русской расхлябанности забыв человеку деньги заплатить да спасибо сказать. И пленка ушла на сторону. Вот тут кто-то забеспокоился: неуправляемая бомба в чьих-то случайных руках. Два коррумпированных милиционера отправляются к вашему знакомому. Но пленки у него нет. Назвал он вас или не назвал — теперь не узнаешь. Возможно, парень сказал правду, но ему не поверили. Не рассчитали, ударили сильнее, чем хотели… Андрей заплатил жизнью. А дальше как снежный ком: вы с мальчиком свидетели — вас надо убрать, я узнаю, кто возможный убийца, и попадаю под машину. Хозяевам стало ясно, что от таких хлопотных помощников, как Вася с дружком, пора избавиться, и их застрелили у вас в доме, разом убив двух зайцев: от них избавились и вас запугали еще больше. Но происходит нечто неожиданное: вроде бы все концы оборваны, а вы идете в прокуратуру и к Логинову с этими самыми фотографиями.
— Точно, — хмыкнула я, — и начинается самая настоящая охота на нас.
— Верно, а почему?
— Логинову нужны фотографии и пленка.
— Зачем? Фотографии уже в прокуратуре. Логинов уже не начальник.
— Чтобы его вину не смогли доказать.
— Когда фотографии в прокуратуре? — усмехнулся Николай Петрович.
— А что ж тогда по-вашему? — не выдержала я.
— А по-моему, пленка нужна этим людям для того, чтобы ее уничтожить. Уверен, из прокуратуры фотографии исчезнут, что будет очень и очень кстати: их уже видели, а вот доказать, что это подделка, Логинов никогда не сможет. И пятно на его репутации останется на всю жизнь. Очень просто и без особых хлопот. Теперь им остается получить пленку и фотографии, и беспокоиться больше не о чем.
— Двенадцать поддельных кадров? — усмехнулась я. — Вы сами-то в это верите?
— Россия всегда славилась умельцами, — пожал он плечами. — Саша, для вас сейчас самое разумное связаться с Логиновым. Я дам вам его телефон…
— Ага. А я ему пленку. Потом попаду под машину. И уж тогда верно — концы в воду.
— Поверьте мне, — сказал он устало. — Поверьте. Он вам поможет, укроет в надежном месте, под охраной. Хоть он уже не начальник, но его ребята вряд ли отступятся, по крайней мере, несколько человек будут с ним. А он мужик хваткий, сильный и умный и до правды доберется.
— Очень вы его хвалите, — съязвила я. — Он вам случайно не родственник?
— Родственник, — серьезно ответил Николай Петрович. — Он женат на моей сестре.
— Отлично, — поднялась я. — Передайте ему привет при случае. Очень жаль, что отняла у вас время.
— Саша, — вздохнул он, — у вас в одиночку никаких шансов. Подумайте о мальчике.
— Я только и делаю, что думаю, — разозлилась я и пошла к двери, взяв за руку Дениса.
— Саша! — позвал Николай Петрович, едва ли не с отчаянием. — У меня дача в двадцати километрах от города, кооператив «Березка», девятая линия, дом семнаддать. Если что, вы можете укрыться там. И телефон Логинова возьмите.
«Неужели люди могут так убедительно врать? — думала я, принимая из его рук клочок бумаги. — Может, он и не врет, а обманывается сам. Трудно поверить, что близкий друг или родственник, которого ты считаешь честным человеком, на самом деле отпетый мерзавец».
С большой осторожностью мы покинули больницу. Разговаривать не хотелось, я хмурилась, молчала, а Денис сидел тихо, отнесясь с пониманием к моему душевному состоянию.
Денис смотрел телевизор, а я таращилась в потолок. Шел второй час ночи, но про педагогику я опять забыла, поэтому ребенок не спал и порядка в доме не было никакого.
«Ничего я не могу, — отчаянно подумала я, глядя на проходящего мимо Дениса, тот сновал в кухню и таскал печенье. — Испортит зубы или желудок».
«Конечно, испортит, — съязвил внутренний голос. — Ты ведь об ужине не позаботилась, а мальчишка есть хочет».
Я всерьез подумала: может, встать и, к примеру, пожарить картошки? Тут в комнату заглянул Денис и сказал почему-то шепотом:
— Саш, телефон.
Я не сразу сообразила, о чем он, и, выглянув в прихожую, покосилась на аппарат, тот молчал, как рыба, а Денис добавил еще тише:
— Тот, из машины.
Господи, я ж про него забыла… Голос я узнала сразу, он весело меня поприветствовал, а я ответила:
— Здравствуй, Татарин. Роскошные подарки делаешь? Сотовый денег стоит.
— Пользуйся, пока я добрый. Интересно поболтать с тобой иногда.
— Как дела? Как твои хозяева? Не боишься, что на днях без работы останешься?
— Работы вагон. Мне еще с тобой встретиться надо, сучка. И с маленьким противным ублюдком. Передай ему, он опять осиротел, тетка, или кто она ему там, в ящик сыграла. Подохла, одним словом. А с ней еще три дуры. Рот разевали не по делу, теперь тихие лежат. Я звонил час назад, хотел, чтоб щенок послушал, тут забавно было, очень ваша Верка верещала… Слышишь, деточка, с тобой будет еще веселей… — Он засмеялся, а во мне вдруг что-то оборвалось. Наверное, именно в ту минуту я и спятила окончательно. Денис стоял странно вытянувшись, длинненький, худой, с поджатыми у груди руками, и очень походил на суслика. Глаза, огромные на узком лице, округлились от ужаса, веко дергалось, а губы, почти белые, мелко дрожали.
— Слушай, Татарин, — с поразившим меня спокойствием, сказала я, — ты очень заблуждаешься. Это не ты охотишься за нами, это я охочусь за тобой.
— Не пугай меня, пожалуйста, — захныкал он. — Мне так страшно. — На этом разговор закончился.
— Саша, он Верку убил, да? — спросил Денис. Я сняла телефонную трубку и набрала номер сауны. Мне ответил мужской голос.
— Будьте добры Любу, — попросила я.
— Кто ее спрашивает?
— Подруга.
— Девушка, здесь несчастье, четыре женских трупа, личности выясняются… — Дослушивать я не стала, посмотрела в стену и сказала:
— Все, сволочь, ты допрыгался…
Денис, стоя рядом, ухватил меня за локоть и позвал:
— Саш…
— Так, — я тряхнула головой, напомнив себе: я не одна, со мной ребенок.
— Денис, быстро собери еды, воды побольше в пластиковых бутылках. Сможешь?
— Ага, — он кинулся в кухню. Я проверила оружие, собрала сумку, прихватила два одеяла, сборы мы закончили одновременно. Денис перестал дрожать, только был землисто-бледен. — В машину? — прошептал он.
— Нет, на чердак.
Мы тихо вышли, я впереди, он с сумками за мной. Дверь я захлопнула, а потом, лишив себя некоторого количества волос, в четырех местах ловко приделала их к двери и вслед за Денисом стала подниматься на чердак. О том, что замок на чердачной двери открывается при помощи обыкновенной проволоки, Денис узнал еще в первый день нашего заселения в этот дом. Чердаком, как видно, никогда не пользовались. Горький опыт кое-чему научил, и теперь у нас был фонарик. Я нашла старое ведро и еще какую-то жестянку и на всякий случай пристроила их возле двери. Потом мы прошли в глубь чердака и устроились возле стены, соорудив себе лежбище из одеяла и двух маленьких подушек.
— Сейчас тепло и дождя нет, — заметил Денис, поглядывая на меня как-то неуверенно, — не замерзнем. А есть можно печенье. Правда?
— Правда, — кивнула я. — Ложись и постарайся уснуть.
— А ты?
— Я подожду. Вдруг эти появятся.
— Думаешь, Верка им сказала, где мы?
— И такое возможно, — как можно мягче ответила я. — Спи и не бойся.
— Может, поговорить с тобой, а?
— Не надо. Я не усну.
Сутки мы провели на чердаке. В памяти они отложились смутно. Свихнувшийся человек воспринимает мир совершенно иначе. Помню, что сидела поджав ноги и таращилась в угол. Тихонько разговаривала с Денисом. Мальчику и так досталось, не стоило пугать его еще больше. Он был терпелив и читал «Алису», книгу я с удивлением обнаружила на полке у Веркиной подруги и прихватила с собой. Когда вода кончилась, я спустилась к квартире и тщательно обследовала дверь. Все волоски находились строго на своих местах. Значит, Вера о квартире промолчала, и обнаружить нас они пока не смогли. На несколько дней сойдет и эта квартира, правда, очень скоро должна появиться хозяйка, но она меня сейчас беспокоила мало.
Утром мы отправились в «Городскую справку»: Денис проявлял изрядное терпение и обходился без вопросов, но тут не выдержал:
— Зачем нам туда?
— С чего-то надо начинать, — пожала я плечами. — Попробуем выяснить, где живет Татарин.
Утром мы отправились в «Городскую справку»: Денис проявлял изрядное терпение и обходился без вопросов, но тут не выдержал:
— Зачем нам туда?
— С чего-то надо начинать, — пожала я плечами. — Попробуем выяснить, где живет Татарин.
— Зачем? — глухо поинтересовался Денис. Я закусила губу и попыталась отыскать слова, способные объяснить, что происходит в моей душе. Все слова куда-то запропастились. Денис сам пришел мне на помощь. — Ты хочешь сама с ним разобраться? — спросил он.
— Хочу, — кивнула я. — Если по-другому никак нельзя, значит, я перестреляю всех этих мерзавцев, а там… отправимся куда глаза глядят. Во всеобщем бардаке, глядишь, где-нибудь и устроимся.
— Ага, — кивнул Денис, подозреваю, к этому моменту он уже понял, что я спятила. Однако воспринял это как должное. Татариновых Александров, подходящих по возрасту, в городе оказалось только пятеро, чему я от души порадовалась. Приткнув машину на стоянке возле магазина, мы на троллейбусе отправились по адресам. Первые три отпали сразу, двое отцы семейств, пьющие, работящие, третий — непьющий, являлся хозяином желтого «Запорожца», который стоял у подъезда и очень действовал на нервы соседям. Сведения очень ловко добывал Денис, пока я сидела где-нибудь в тенечке на скамеечке. Мысли в голову приходили одна затейливее другой. Четвертый Татаринов оказался нашим. Денис вернулся очень быстро.
— Он, — кивнул удовлетворенно. — Говорил с пацанами, у него белый «Опель», живет один, квартира двухкомнатная, баб часто приводит, носит пушку, и по всему видно, что бандит. Наш, точняк.
— Как выглядит, узнал?
— Высокий, худой, волосы не светлые, не темные, забыл, как называются…
— Рыжий, — усмехнулась я, а Денис засмеялся, чем очень меня порадовал.
— Нет, не рыжий.
— Тогда темно-русый.
— Пусть будет так, — кивнул он. — Лицо тоже длинное, худое, нос тонкий, ни бороды, ни усов, одевается всегда в черное, такая у него мода. В жару и то в черной футболке.
— Ясно, как ворона. Должно быть, точно наш.
— Пятого проверять будем?
— Конечно.
Пятый оказался в загранкомандировке, отбыл пару месяцев назад.
— Что теперь? — проявил любопытство Денис.
— Надо выяснить, кто был с ним в сауне, — раз. Изучить его привычки и дневной распорядок — два. Где его удобнее зацепить — три.
— А как мы это узнаем?
— Придется за ним последить.
— Саш, у него же «Опель», вряд ли он пешком ходит. А нашу «копейку» вполне может засечь.
— Я думала об этом и, честно сказать, беспокоюсь. Засечь нас может не только Татарин, но и любой мент. Надо менять внешность.
— Как это? — ахнул он, думая, наверное, о пластической хирургии.
— Для начала мы тебя пострижем, — пояснила я. — А то зарос, одни уши торчат, точно у осленка. — И повела его в ближайшую парикмахерскую. В магазине рядом я купила два тюбика краски, решив, что темные волосы Дениса надо осветлить, а мне, соответственно, стать брюнеткой. Дома я устроилась перед зеркалом, положив на плечи полотенце, протянула Денису ножницы и сказала:
— Режь по самые уши. Постарайся ровнее.
— Саш, жалко, — прошептал он.
— Нашел чего жалеть — волосы, — усмехнулась я. — Они ж вырастут. Режь.
— А чего в парикмахерской не подстриглась?
— В парикмахерскую завтра зайду, а сегодня не пошла из-за боязни: тебе мои волосы жалко, может и мастер в парикмахерской пожалеть, расскажет кому при случае, а тот по закону подлости нашим недругом окажется. И вся конспирация насмарку. Люди на меньшем засыпались.
Денис смотрел уважительно, как видно, решив, что свихнулась я не окончательно, точнее, одним каким-то боком, а потом начал меня стричь. Старался чрезвычайно, сопел и язык высунул, работой остался доволен.
— А тебе и так хорошо, — заметил он с некоторой гордостью.
— Точно, — согласилась я. — Нашему подлецу все к лицу. Идем менять окраску.
С Денисом я немного перемудрила. Он стал оранжевым, словно апельсин. Веснушки, до этой поры почти незаметные, выступили на физиономии точно желтые одуванчики. Он стал похож на домовенка Кузьку. Денис сначала рассердился, но после прочтения мною десятиминутной лекции согласился, что маскировка классная и узнать его теперь трудно. Мои волосы сделались черными, как крыло ворона. Некоторое помешательство тоже сыграло свою роль, и теперь из зеркала на меня смотрело совершенно чужое лицо. Глаза стали светлее, скулы резче, длинная челка закрывала лоб и брови.
— Класс, — сказал Денис. — Можно идти к Татарину.
И мы пошли, заняли позицию на чердаке дома напротив и вскоре могли любоваться тем, как Татарин садится в свой роскошный «Опель». Достать его сейчас было проще простого. Однако я хотела знать, с кем он был в сауне, а Татарин вряд ли станет со мной откровенничать.
Проводив нашего врага пристальным взглядом, мы тщательно обследовали окрестности, особо обратив внимание на парадные, чердаки, переулки и заборы. В общем, присматривали возможные пути отхода. На это ушел целый день. Татарин вернулся около восьми с подружкой, а мы побрели домой. Я прикидывала и так, и эдак, как вычислить его дружков. Хоть и не хотелось, а придется брать машину и покататься за ним. Денис тоже размышлял, потом решительно заявил:
— Саш, вдвоем такое дело не потянем. Нам нужна помощь.
— Оно бы хорошо, — усмехнулась я. — Только кто ж поможет?
— В этом районе парень живет, почти взрослый, он здесь фигура. Я его знаю, и он меня. Парень стоящий. Думаю с ним переговорить.
— А как ты объяснишь ему, зачем нам следить за Татарином?
— Чего ж ему объяснять-то? Он и сам все поймет. Про сауну он, конечно, знает.
— Денис, — начала я, желая сохранить остатки разума, но он меня перебил:
— Он поможет.
Кончилось тем, что Денис убежал разыскивать дружка, которого прозвали Котя из-за фамилии Котов, а я стала ждать его в парке на скамейке. Вернулся он ближе к десяти, рядом с ним шел немыслимого вида подросток, длинный, худой и нескладный, на вид лет пятнадцати. Одет он был в драные джинсы с красными бархатными вставками, футболку с портретом Курта Кобейна спереди и сзади, и ярко-красную бандану. Тяжелая серьга, браслет на руке, перстень в виде черепа и толстая цепь с подвеской наподобие солдатского медальона завершали наряд. Я только головой покачала. Дети подошли, парнишка протянул руку и представился:
— Сашка.
— Александра, — ответила я, и мы устроились на скамейке.
— Денис мне все рассказал, человек пять надежных ребят у меня найдется. Они не подведут и не проболтаются. Говори, что надо делать.
— Выявить связи Татарина, цель — узнать, с кем он был в сауне.
— Ясно. В сауне их было двое, батя одного пацана сказал. Он попрошайка, неподалеку угол забил, видел, как эти отчаливали. Пацан у бати выспросит, как мужик выглядел, отыщем. Побегать придется. А тебе надо быть на улице: так удобней, связаться можно в любой момент, да и безопасней.
— Начни я здесь по улицам болтаться, кто-нибудь заприметит, — сказала я.
Сашка задумался, а потом предложил:
— Будешь бутылки принимать. Идет?
— Какие бутылки? — не поняла я.
— Обыкновенные, стеклянные. У моего бати здесь три точки, а тетки запивают, не одна, так вторая. Вот ты и поработаешь. С батей договорюсь. Придешь завтра к восьми на угол Покровской.
Всю ночь я не спала и все думала: чем я занимаюсь? Я готовлю убийство, используя уличную шпану. Диагноз я сама себе могу поставить, без всяких психиатров. Однако не совсем же я спятила, если понимаю, что сошла сума?
Ровно в восемь я стояла на углу. Денис укрылся во дворе, подъехал «газик», из кабины вышли Сашка и невысокий упитанный мужчина с пышными усами.
— Вот она, — сказал Сашка. — Зовут Машей, капли в рот не берет.
Дядька смотрел с недоумением.
— У тебя прописки нет или какие проблемы? — спросил он наконец.
— Пап, у нее работы нет, а деньги нужны. Ей перебиться неделю. Чего ты прицепился?
— Ладно, — кивнул тот. — Зовут меня Александром, сейчас на место прибудем, в курс дела тебя Сашка введет. Поехали.
Мы устроились в машине, со двора показался Денис и побрел по улице в сторону перекрестка. О месте моей работы Сашка успел его известить. Через полчаса я сидела на ящике почти на самом перекрестке и принимала посуду.
Первым в тот день прилетел Денис и сообщил, что Татарин отправился в сторону проспекта Ленина. Мальчишки, что на перекрестке машины мыли, тачку заприметили, передали рыночным, те засекли ее во дворе по соседству, и через несколько минут появился первый адрес. Если бы Татарин знал, что происходит сейчас в городе, он бы сильно удивился. Впрочем, я тоже удивилась. Уличные мальчишки работали лучше милиции и многих разведок мира. При этом лишь несколько детей знали истинную причину слежки. Остальным было сказано: Коте надо, а Котя был для них авторитет.
Денис мне принес сосисок и бутылку лимонада, сообщил адрес и похвастал: