– Как назвали?
– А вы не догадываетесь? – он усмехнулся. – Катей.
– Когда вы узнали, что Удоев есть в числе претендентов на место ректора?
– Сначала я узнал, что он больше не депутат. То есть лишился иммунитета. Потом выяснил, можно ли возбудить уголовное дело. У тестя были большие связи.
– Надо думать!
– Все уже было на мази. И тут вы.
– Извините, что помешала, – с иронией сказала я. – Предупреждать надо. Табличку вешать: «Это моя добыча».
Он через силу улыбнулся:
– А вы с юмором.
– Простите, что сделала вам больно, – уже серьезно извинилась я.
– Да бросьте! – махнул он рукой. – Я не то чтобы очень уж любил своего тестя. Уважал, да. Он не стал нам мешать, на дочку не давил: опомнись, за актеришку замуж выходишь. Сегодня пусто, завтра густо. Хотя я не делал вид, что по Светлане с ума схожу. Я, похоже, уже не способен любить. Мне страх мешает. Нельзя так сильно привязываться к человеку, либо надо уходить вместе с ним. Поэтому я больше никого не люблю.
– Даже дочку свою?
– Даже ее. Но постараюсь сделать все, чтобы они с женой были счастливы. Уж лучше я не буду их любить, и тогда с ними ничего не случится. Катю я, похоже… перелюбил. В общем, убил. Не была бы она беременна, пошла бы в тот день вместе со мной на работу. Я бы смог ее закрыть собой, оттолкнуть. Или вместе погибли бы. Все лучше. А так я живу и каждый день вспоминаю, что я трус. Потому и трюки сам выполняю. Чтобы доказать: я мужик. Только ничего не получается. Удоев должен сесть, иначе я так и буду мучиться. Я обязан отомстить за Катю. Убить человека не могу, как оказалось, так пусть все будет по закону.
Он замолчал.
– У каждого своя судьба, – выдала я банальность. А что тут скажешь?
– Ну так как? – очнулся он. Вынырнул из черного омута своих воспоминаний и вновь стал безжалостным хищником.
– Я согласна. Тем более, это в моих интересах. Мне в тюрьму неохота.
– Я об этом не подумал, – напрягся он. – А ведь и в самом деле… Вам-то это тоже выгодно!
– Сообразили?
– Слушай, давай на ты. Не умею я с женщинами выкать.
– Даже если они такие дряхлые старухи?
– Да брось. Ты со мной кокетничаешь, как какая-нибудь шлюха. Тебе это не идет.
Он сбивал меня с ног своей откровенностью. Меня уже просто шатало. Потому что он не принимал правил игры. Извечной игры между мужчиной и женщиной, дорожка шагов которых навстречу друг другу сродни искусству фигуристов, плетущих кружева на льду, и чем она затейливей, тем великолепнее зрелище. Он шел напролом и вообще, как я уже сказала, никого не соблазнял. Он и с кинокамерой обращался, как с проституткой, а она сходила с ума, позволяла ему себя мучить, презирать, да еще и отдавала Максиму все деньги, заработанные на других мужчинах. И весь мой опыт в делах любовных здесь не стоил ни гроша. Я даже помолодела лет на тридцать. Шестнадцатилетней неопытной девочкой вышла из мегамаркета под руку с мужчиной, на которого все оборачивались. Раза три у него попросили автограф, потом слух, что здесь сам Калиничев, разнесся по молу, и девицы повалили. Толпа отделила его от меня и понесла к машине. Мы даже не попрощались.
Но я отнеслась к этому спокойно. Он, несмотря на свою занятость, сказал, что я могу звонить в любое время дня и ночи. И если мне что-то понадобится, деньги, например, или свидетели…
Я уже поняла, что спасена. Остальное дело техники.
Вечером у нас со львенком состоялся серьезный разговор. Он пришел с работы усталый, но я была в прекрасном настроении, поэтому приготовила ужин, надела купленное после «свидания» с Максимом белье цвета шампанского, сделала красивую прическу.
– У нас праздник? – удивился он.
– Да. Я нашла убийцу.
– Ну-ка, ну-ка…
Он ел, а я рассказывала. Выкладывала на стол добычу, которую настреляла за эти два дня. Последней на стол легла шкура леопарда. Вот это был трофей так трофей! Львенок оживился:
– А ведь это мотив!
– Еще какой! Удоев запросто мог загреметь за решетку. Иммунитета он лишился, а сейчас идет охота на ведьм. Чистка партийных рядов, поскольку репутация партии сильно подмочена. Избавляются от всех сомнительных персон. А тут уголовщина! Беременную женщину на переходе сбил! Да, прошло года три, зато время теперь подходящее. Всех, кто нагрешил, привлекают к ответу. Еще не то вскроется. Вспомни БЧ. Слышишь ты о нем?
– Нет. Лег в тину.
– И Людмила Ивановна, как говорят, в университете не появляется. Пережидает. Больничный взяла. Чиновникам сейчас очень даже непросто. Мелочевка уже мало кого интересует, а вот бывший депутат… Его карьере пришел бы конец. И он убил Курбатова.
– А пистолет?
Это было самое важное и самое слабое звено в цепочке. Да что там! В этом месте она просто рвалась! Мы с Удоевым вообще не знакомы. Каким образом он заполучил мой пистолет?
– И мотив, – вздохнул львенок. – С какой стати Курбатов будет так напрягаться из-за своего зятя? Я не думаю, что он был от него в восторге. Здесь надо работать. Сыровато. – Он еще раз вздохнул и налил себе водки.
– Что-то ты много стал пить, дорогой, – заметила я.
– Так ведь ты приучила, – он лихо опрокинул рюмку.
– Я научила тебя развратничать, пить водку, мухлевать с документами. Какая же я дрянь. Разве можно любить такую женщину?
– Можно. – Он в третий раз вздохнул и потянулся к бутылке. Но я оказалась проворнее.
– Все, хватит. – Водка исчезла со стола. Он разозлился:
– Ты мне кто? Мама?
– Папа.
– Отдай! Живо!
– Ты мне что, приказываешь? – насмешливо спросила я.
– Да!
– А вот фиг тебе!
Он погнался за мной, но я нашла убежище в спальне. Мне было чертовски приятно, когда он пытался выломать дверь. Какое-то время я отчаянно сопротивлялась, чтобы его позлить. Держалась за ручку двери и даже пыталась ее забаррикадировать. Вот он, да. Он играл по правилам. Взбешенный ворвался в спальню, и все кончилось тем, чем и должно было кончиться. Он на меня набросился, чтобы избить, но под халатиком, который в гневе порвал, оказалось такое красивое белье, а мы оба так соскучились, что совсем не сдерживались.
Это было так здорово, что я на время забыла о Максиме. Забыла обо всем. На все про все нам понадобилось пять минут, так мы оголодали, но что это были за минуты! Воздержание пошло Славе на пользу, при первом же спуске с горы отказали тормоза, и машина понеслась на бешеной скорости. Я стонала, и извивалась, и даже пыталась его укусить. Правила есть правила. Помирилась я тоже как надо. Сказала, что он лучший и что мне никогда еще не было так хорошо.
– Сегодня удачный день, – сказал он, поглаживая мою грудь. – В конце тоннеля показался свет.
– Да, это так.
– Ты права: это наш шанс.
Вот что значит качественный секс! Жизнь уже не кажется ему мрачной!
– Георгинчик, признайся, у тебя есть план?
– Да, я кое-что придумала.
И тут я опять вспомнила о Максиме. А когда я о нем думаю, мои мысли сворачивают в привычное русло.
– Я так долго тебя мучил, – сказал львенок, отвечая на мой поцелуй. – Давай никогда больше не будем ссориться.
– Давай, – охотно согласилась я. Сейчас я без раздумий согласилась бы и сгореть на костре, лишь бы перед этим мне дали напиться. Жажда была невыносимой…
Это и в самом деле оказался удачный день. Я заснула почти счастливой. Я уже знала, что буду делать завтра.
На что способно раненое животное
Максим упомянул вчера, что его жена ищет няню. Светлана, мол, увлеклась оккультизмом, но она не может брать грудного ребенка на сеансы к гадалкам и экстрасенсам. Она относится к Кате очень трепетно, всячески ее бережет и не хочет, чтобы ауру ребенка накрыло темное пятно. Не дай бог, сглазят, в таких местах темных людей больше, чем светлых, особенно энергетических вампиров. Максим произнес это с улыбкой, явно иронизируя над увлечением жены хрустальными шарами и картами таро, но меня это сразу насторожило, хотя тему я развивать не стала.
Я как ученый к оккультным наукам отношусь скептически. Люди дела верят в первую очередь в себя, а не в какие-то там талисманы. На события невозможно влиять, не выходя из дома и воткнув в косяк иголки, чтобы защититься от ведьм. Чтобы добиться успеха, надо хоть что-то делать. А просто сидеть и ждать – много не высидишь. Даже самый благоприятный астрологический прогноз ничего не стоит, если положиться целиком на звезды.
Светлана замужем за таким мужчиной, что ей можно только позавидовать. У нее нет ни материальных проблем, ни жилищных. А недавно родилась прелестная дочка. Максим показал мне фотографию, которая всегда у него при себе, в бумажнике. Я сама попросила. И мама, и дочка были прелестны. Что такое могло случиться с молодой красивой женщиной, что она рванула к гадалкам?
Это я и попыталась выяснить.
Ректор Курбатов купил своей дочери квартиру в элитном доме. Метро близко, рядом разбит прекрасный парк, дом по всему периметру огорожен, везде видеокамеры, в одном из подъездов центральный пульт охраны и круглосуточное дежурство. Поскольку это жилье бизнес-класса, за каждой квартирой закреплено парковочное место на огромной охраняемой стоянке. Короче, есть все удобства. Монолитные дома серии «Чтоб я так жил!», вот как это называется. Чужие здесь не ходят, сидящий в подъезде консьерж всех допрашивает с пристрастием.
Это я и попыталась выяснить.
Ректор Курбатов купил своей дочери квартиру в элитном доме. Метро близко, рядом разбит прекрасный парк, дом по всему периметру огорожен, везде видеокамеры, в одном из подъездов центральный пульт охраны и круглосуточное дежурство. Поскольку это жилье бизнес-класса, за каждой квартирой закреплено парковочное место на огромной охраняемой стоянке. Короче, есть все удобства. Монолитные дома серии «Чтоб я так жил!», вот как это называется. Чужие здесь не ходят, сидящий в подъезде консьерж всех допрашивает с пристрастием.
Я прошла тщательный фейс-контроль, но ведь я так же тщательно к этому готовилась. Взяла большую часть своих дипломов, оделась, как школьная учительница, и даже прибавила себе годков, нанеся соответствующий макияж. На прием к Светлане Калиничевой я записалась заранее, позвонив ей по телефону, который мне дал Максим.
Я ожидала увидеть девушку, похожую на Настю, жену Саши. Все они одинаковы, эти девочки, никогда не знавшие нужды. Это не стервы, не злодейки, хотя тоже эгоистки. Но их эгоизм какой-то сахарный, как глазурь на торте. Иногда даже приторный. На них невозможно злиться, они-то, собственно, в чем виноваты? В том, что родители отдали их в элитные школы, а потом услали получать высшее образование за границей, подальше от гадостей этого мира? От клоаки, где процветает коррупция и не работает ни один социальный лифт. Виноваты в том, что этот лифт приватизировали их отцы? И что им теперь делать – взять и все отдать? Господи, кому? Они просто вошли в систему координат, где маршрут их жизни был заранее проложен. И поскольку не жили в общагах, не голодали, не мерзли в электричках, колготки не штопали, чтобы под джинсы надеть, не боролись за место под солнцем, то и родителям сопротивляться не умеют. И они вовсе не плохие, но и не хорошие. Они такие какие есть. И я к ним отношусь как к природному явлению. Ну, пошел снег, пройдет какое-то время, и он растает. Ледниковый период закончится, мамонты вымрут, в джунглях появятся слоны…
Дверь мне открыла сама Светлана. Прислуги, как я поняла, у нее нет, хотя муж хорошо зарабатывает, да и отец наверняка оставил целое состояние. Я еще по фотографиям поняла, что она не красавица. Бывают женщины, которых принято называть миленькими. Есть в них что-то такое, отчего мужчины охотно на них женятся, и вообще, именно таких ищут в толпе среди глянцевых красоток. Я бы назвала их настоящими. Настоящими женщинами. Такой, наверное, была и покойная Катя.
Но с этой молодой женщиной явно что-то случилось. Есть явление, которое по-научному называется послеродовой депрессией. Когда мир вновь испеченной мамочки ограничивается стенами ее квартиры или дома, ребенок постоянно плачет, молоко подходит, муж пропадает на работе, чтобы всего этого не видеть. И нарастает раздражение, которое потом выливается в истерику.
Но здесь проблема глубже.
– Здравствуйте, – вежливо сказала мне Светлана. – Вы Инна Георгиевна.
– Да. Я вам снизу звонила.
Я намеренно упростила свое имя. Мы раньше никогда не встречались, Светлана не заходила к отцу на работу, училась она за границей, не в нашем вузе, на банкете в честь своей свадьбы не присутствовала. Пока она не спросила мои дипломы, я могу чувствовать себя спокойно. И не с порога же она их у меня потребует.
– Проходите. – Светлана посторонилась, словно отвечая на мои мысли. – В гостиную, пожалуйста.
– А где ваша дочка?
– Вы вовремя. Она спит.
Мы прошли в гостиную. Я смотрела во все глаза. Вот сюда каждый вечер приходит Максим. Здесь он сидит, в этом кресле. Перед этим телевизором. На этот журнальный столик, возможно, кладет ноги. И я теперь все это вижу! Я, похоже, становлюсь одной из тех влюбленных дурочек, которым интересна каждая мелочь, касающаяся их кумира. Это либо пройдет, либо выльется в безмерную тоску, а под конец в глухое отчаяние.
– Садитесь, – гостеприимно предложила Светлана.
Я села в кресло, похожее на боксерскую грушу. Только оно оказалось мягким и тут же приняло форму моего тела.
– Забавно, – не удержалась я.
– Максиму тоже нравится.
Судя по тону, каким она произнесла «Максим», Светлана была безумно влюблена в мужа. Это ее бог, и в подтверждение этого повсюду красуются его фотографии. Максим в театре, в костюме Сирано де Бержерака и в полном гриме. Максим в Марокко в военной форме, которая ему безумно идет. Не понятно, что больше, она или камзол, из-под которого, словно белые лебеди, выплывают огромные манжеты, а вокруг лица с мужественными чертами облаком – роскошный воротник. Максим в лесу. Максим на даче…
Слегка устав от обилия Максимов в доме, я отвела глаза от стен комнаты, превращенной в портретную галерею, и попыталась сосредоточиться на Светлане. Я ждала, когда она начнет разговор. Она хозяйка, работодатель, а я соискатель.
– Вы сказали по телефону, что у вас высшее образование.
– Да. И ученая степень.
– Честно говоря, это гораздо больше, чем я ожидала. Моя дочка совсем еще маленькая.
– Я очень люблю детей. Своих у меня нет, но я…
– Почему? – оборвала меня Светлана.
– Знаете, не сложилось. Я не замужем.
– Вот как? А я вот замужем! – произнесла она с неожиданной горечью.
– О! Вам, наверное, все женщины завидуют!
– Чему? – она посмотрела на меня в упор.
– Ну, как же… – Я сделала вид, что растерялась.
– Скажите, вы знаете историю моего мужа? Конечно, знаете! Все женщины, которые приходят в этот дом, знают о нем все! О господи, как я устала! Я ищу няню, а приходит очередная девушка или дама, влюбленная в моего мужа, и начинает мне говорить, как она любит детей!
– Вы посмотрите на меня внимательно. Где я и где ваш муж?
– Да какая разница? Ко мне даже бабки приходят, и те стонут: «Ах, Максим…» Достали уже.
– Вы из-за этого так переживаете?
– Кто вам сказал, что я переживаю? – мгновенно закрылась она. Ее лицо сразу стало надменным, в нем проступили черты ректора Курбатова. Теперь я убедилась, что она действительно его дочь.
– Просто я немного гадаю. По руке. Мне виден ваш большой палец и кусочек линии жизни. Ноготь весьма примечательной формы.
Хорошая гадалка всегда великолепный психолог, а опытный психолог запросто может подрабатывать гаданием. Для этого достаточно знать минимум: какие линии как называются, под каким пальцем какие холмы расположены, значение некоторых знаков, треугольника, квадрата, островка на линии. Дальше все зависит от того, насколько ты много знаешь о человеке, которому собираешься гадать. Я очень мало знала о гадании по руке, только общие понятия, но зато много знала о Светлане Калиничевой. Поэтому я не сомневалась в успехе предприятия.
Главным же было то, что она помешана на оккультизме. И она повелась моментально.
– Вы гадаете? – Светлана разжала правую руку и выложила ее на стол. – А ну-ка, скажите, бросит ли меня муж?
– Мне нужны обе ваши руки, – заявила я авторитетно. – Левая – это то, с чем человек рождается. Судьба, которая ему предначертана. А правая – то, что он сумел осуществить. Или не сумел. Поэтому линии на руках зачастую расходятся. А если они отличаются слишком уж сильно… Вот как у вас…
– Что это значит? – побледнела Светлана.
– Вас что-то гнетет. Успокойтесь. Муж вам не изменяет.
– Я знаю. Но он меня не любит!
– Между вами кто-то стоит. Какая-то женщина. Но это бесплотная тень. Измены нет, – сказала я, разминая пальцами ее ладони.
– Какая-то! – горько протянула Светлана. – Его покойная жена! Вы хорошо гадаете. Все, что вы говорите, правда. Скажите, а у меня будут еще дети?
– Сожмите правую руку. Вот здесь, на сгибе. Две черточки. Да, у вас будет еще ребенок, – сообщила я с чистой совестью. Черточек и впрямь было две. Хотя на второй не написано, что ребенок будет именно от Максима. Но Светлана заметно оживилась:
– Вот уже год, как я хожу по гадалкам и экстрасенсам. Максим сначала не знал, а когда родилась Катя, я и скрывать перестала. Когда поняла, что ему все равно: где я, с кем, что со мной происходит. Главное, чтобы с Катей все было в порядке. Мне помогала мама, но сейчас она попала в больницу. Сердце.
– Да, я вижу, – кивнула я на правую руку Светланы. – Преждевременная смерть близкого вам человека. Это ваш отец, да? На левой ладони этого нет. Следовательно, не должно было случиться. Он не должен был умереть так рано.
– Его убила какая-то психопатка, преподавательница того же университета, ректором которого он был. Застрелила. Разрушила все мои планы, дрянь!
Дрянь сидела тихо, опустив глаза. Я делала вид, что разглядываю ее левую руку, пытаясь определить, чего еще не должно случиться в жизни этой милой, но отчаявшейся женщины. Она не должна загреметь в психушку. Но на правой руке я видела решетку. Она себя загонит, если будет продолжать в том же духе.
Если у человека нет проблем, он их обязательно придумает. Ну не может он спокойно наслаждаться безоблачным счастьем. Светлана, у которой было все, уперлась в то, что муж ее не любит. Хотя Максим хранил ей верность (пока) и обещал сделать все, чтобы они с дочкой были счастливы. Но вы только подумайте! Светлане этого мало! Она носится по гадалкам в поисках приворотного зелья!