– И что?
– Гипертонический криз! – с удовлетворением произнесла Наталья Дормидонтовна. – Меня даже в больницу увезли.
– Что вы говорите?! – удивилась Мариша.
– А чему вы удивляетесь? – недовольно пожала плечами Наталья Дормидонтовна.
– Ну как же, – смешавшись, забормотала Мариша. – Мы ведь когда к вам утром пришли, вы были уже дома.
– Так и что тут особенного? – рассердилась на нее мать Вадика.
– Но вы говорите, вас отвезли в больницу, – пришла на помощь подруге Дуня.
– Так увезли, а потом отпустили, – пожала огромными, как у слона, плечами Наталья Дормидонтовна. – Давление снизилось. И мне врач сказал: хотите – домой возвращайтесь, а хотите – у нас оставайтесь.
– И что же вы не остались?
– Вот еще! Они меня отвезли в больницу на Литейном. А там же сплошные бомжи и прочий сброд, который они прямо на улице подбирают! Сначала-то, когда меня туда привезли, у меня перед глазами все плыло, так я толком и не рассмотрела, куда меня пихнули. А как давление снизилось, я по сторонам-то огляделась… Мамочка моя! Мне даже снова чуть худо не сделалось. А я еще, дура, все лежала и думала, что это запах какой-то в этой палате странный. Словно носки грязные кто-то у меня над кроватью развесил. А там одними носками дело не ограничивалось. Так что я быстро оттуда сбежала. И не посмотрела, что уже ночь на дворе была. Метро открыто еще было, и хорошо. Я быстрей на метро, а от метро на маршрутке до дома доехала.
– А Вадик уже был дома?
– Конечно, был. Катьки вот не было, а Вадик был, – вздохнула Наталья Дормидонтовна и снова вернулась к своим грустным мыслям. – Вот я все и думаю, будь я дома, рядом с ним, удержала бы ведь его! Не позволила к этой Таньке ехать. Вечно от нее одни неприятности. Сама шальная и Вадика за собой тянула. А мой мальчик не такой. Он домашний. Уют любит, комфорт. А у Таньки вечно эскапады какие-то на уме были. Сколько раз Вадик из-за нее влипал! Танька напьется где-нибудь, мужику какому-нибудь с пьяных глаз в морду из дезодоранта пшикнет, а Вадьке разбираться. Наутро у Вадьки синяк во всю физиономию, а у этой шалавы даже похмелья не бывало! – с неожиданным гневом закончила женщина.
– А из больницы вас легко отпустили? – спросила Мариша.
– Из какой больницы? – удивилась Наталья Дормидонтовна. – Ах, из больницы! Да нет! Что вы! Еле удрала! У них там порядок такой, чтобы вновь поступившие все сдавали свою одежду и ценности и переодевались в казенное. Ну, а кому надо, тех сначала в душ и в дезинфекцию. Вообще-то оно и понятно, там без таких мер предосторожности сплошные бы кражи были и вши по потолкам ползали. А так ничего еще, терпимо. Но одежду-то мне отдавать не хотели. Мне уже уходить, а у них медсестричка, которая за одежду отвечает, куда-то отлучилась. У меня метро уже вот-вот закроется, а она чаи где-то гоняет. Я прямо вся на нервах изошла, пока эту лентяйку дождалась.
– Понятно, – пробормотала Мариша и посмотрела на Дуню.
Тут все было ясно без слов. Наталья Дормидонтовна не могла убить Таньку, потому что валялась в это время вместе в бомжами в казенной больничной пижаме. Мчаться в ней по городу, а потом заявиться в гости к своей невестке, да к тому же фактически к бывшей невестке, на такое не пошел бы ни один человек. И к тому же Татьяна вряд ли стала бы поить Наталью Дормидонтовну французским вином и вообще создавать для встречи с ней интимную обстановку. И уж точно курение благовоний в честь визита Натальи Дормидонтовны Татьяна производить бы точно не стала. Да и свечи приберегла бы для более подходящего случая. Так что проверку алиби матери Вадика можно было считать завершенной.
– Узнать бы мне только, кто подсказал ментам эту идиотскую мысль, что Вадик мог убить Татьяну, сама бы придушила этого наглеца! – вдруг заявила Наталья Дормидонтовна, и подруги ощутили, что им не очень уютно в обществе слонихи.
Пора было сматываться, однако предлога не находилось. Так они и сидели, каждую минуту опасаясь, что сейчас раздастся звонок от Белоокова, который прояснит наконец матери Вадика, кто же натравил ментов на ее драгоценного сыночка. А расстояние от диванчика, на котором сидели подруги, до вожделенного выхода как раз преграждала туша хозяйки, обогнуть которую нечего было и мечтать. Так что, случись чего, о спасении не могло быть и речи. Но Наталья Дормидонтовна, казалось, не замечала скованности подруг. Она продолжала распространяться о том, что она сделает с тем человеком, кто виновен в страданиях ее сыночка.
– А что это вы такие бледные? – внезапно поинтересовалась у девушек мать Вадика, закончив как раз на половине фразы красочное описание того, как она будет раздирать этого мерзавца или мерзавку на маленькие – маленькие кусочки.
– Душно что-то, – пробормотала Мариша.
– Да, это вы правы, – согласилась с ней мать Вадика, и тут раздался долгожданный звук открывающейся входной двери.
– Кто-то пришел! – воскликнула Мариша и на скорости реактивного истребителя метнулась в прихожую.
Дуня последовала за ней.
– Вы куда? – удивилась Наталья Дормидонтовна, но подруг уже и след простыл.
Отодвинув с дороги обалдевшую Катьку, притащившую с собой в каждой руке по два огромных пакета из «Пятерочки», они вылетели в дверь. По всей видимости, это была посылка для голодающего в тюрьме Вадика. Но подругам было уже не до наблюдений. Они мчались вниз по лестнице, не рискнув дождаться лифта. И лишь оказавшись в недрах Маришиного «Форда» и отъехав на нем на приличное расстояние от дома Вадика, подруги наконец вздохнули с облегчением.
– Теперь я точно уверена, что эта дама не убивала Таньку, – выдохнула Мариша, сворачивая налево, как раз под «кирпич». – Если бы убийцей была Наталья Дормидонтовна, она бы уж придумала что-то пооригинальней простой удавки.
– Кто бы мог подумать, что у этой дамы такое богатое воображение! – с дрожью пробормотала Дуня. – У меня прямо мороз по коже прошел, когда она сказала: «Отрезать по очереди по куску и варить каждый в серной кислоте на глазах у этого мерзавца»!
– Ужас! – подтвердила Мариша, тоже вздрогнув. – Надо же, и откуда у нее это?
– Танька говорила, что ее свекровь просто не отлипает от экрана, когда показывают ужастики, – сказала Дуня. – Наверное, из фильмов почерпнула информацию.
– В фильмах такого показывать не могли! – с дрожью в голосе произнесла Мариша.
Но продолжить дискуссию на этот счет подруги не смогли. Раздался свисток, и Мариша выругалась. Дуня посмотрела через лобовое стекло на дорогу и поняла причину недовольства подруги. Дорогу им преграждал, лучезарно улыбаясь, видимо, в предвкушении взятки, симпатичный патрульный. То есть в другое время и в другом месте он бы показался подругам симпатичным. Но сейчас они возненавидели его с первого взгляда.
– В чем дело? – свирепо осведомилась у него Мариша, всем своим видом показывая, что ее оторвали от важного дела.
– Сержант Крючко, – представился парень.
– Замечательно, – кивнула Мариша. – Так и в чем дело?
– Нарушаем! – улыбаясь еще шире, сообщил ей парень. – Ваши права!
Мариша полезла в сумочку и внезапно поняла, что машину она из гаража взяла, а вот права переложить из синей лаковой сумочки, которая так отлично подходила к ее синему же с белыми горохами шелковому платью, не позаботилась. И вместо того, чтобы лежать в мягкой замшевой сумке, которую Мариша таскала с собой днем, водительские права остались дома в твердой прямоугольной синей сумочке с длинным ремешком.
– Так что с правами? – поинтересовался гаишник, улыбаясь, как показалось Марише, совсем уж гадко.
– Они у меня дома, – вздохнув, призналась Мариша. – В другой сумочке.
– Может быть, получше поищете? – предложил гаишник.
– Ладно, – согласилась Мариша и покорно принялась рыться в сумке.
Права она не нашла, зато ей попалось кое-что получше. Стодолларовая банкнота. По тому, каким ярким светом загорелись глаза гаишника, Мариша поняла, что бумажка не оставила его равнодушным.
– А еще вы под запрещающий знак проехали, – сглотнув слюну и не в силах оторвать глаз от банкноты, произнес гаишник.
– Ты еще скажи, что у меня в машине огнетушитель не на том месте и анальгина в аптечке нет! – возмутилась Мариша. – Бери деньги, видишь ведь, девушки еще не ужинали.
И Мариша так плотоядно клацнула клыками, что гаишник вздрогнул. Однако своих обязанностей он не забыл. Деньги он у Мариши из руки выхватил и лишь после этого опасливо попятился назад.
– Все в п-порядке, – заверил он ее слегка дрожащим голосом. – Можете ехать.
– Еще бы, – буркнула Мариша. – Приятного аппетита. Выпейте за наше здоровье с коллегами.
К тому времени, когда подруги наконец добрались в свой район, они себя чувствовали такими уставшими, словно весь день таскали на своем горбу камни или пытались плыть против течения.
– У меня ноги гудят и в глазах темнеет, – пожаловалась Дуня. – Скорей бы завалиться в постель, и пусть бы Витек принес чего-нибудь пожевать. Ой!
– У меня ноги гудят и в глазах темнеет, – пожаловалась Дуня. – Скорей бы завалиться в постель, и пусть бы Витек принес чего-нибудь пожевать. Ой!
– Что? – вздрогнула Мариша.
– Витек! – заплакала Дуня. – Как же он там, бедный?
– О себе подумай лучше. В тюрьме, между прочим, тоже живут, – ответила черствая к страданиям мужиков Мариша. – К тому же долго его не продержат. Выпустят. А ты не вздумай из-за таких пустяков реветь всю ночь. Ничего с твоим Витьком не случится. А ты должна быть завтра утром как огурчик!
– Чтобы нести ему передачу? – проблеяла Дуня.
– Чтобы ехать в Кострому, искать Катькину маму с ее гусями! – рассвирепела Мариша.
– Ты шутишь?
– С какой стати мне шутить? Если Вадька, его мамаша и невеста не убивали Таньку, то это из родственников могла сделать мамочка Катьки, – сказала Мариша. – Сначала отработаем эту версию, а потом примемся искать того мужика, который был последним хахалем твоей подруги. Так что до завтра. А сегодня я тебе еще перезвоню. Скажу, во сколько у нас завтра поезд.
И Мариша резво рванула к своему дому. Надеясь, что чем быстрей она будет двигаться, тем скорее окажется дома. Оказалось, нет!
– Мариша! – окликнула ее Дуня.
Пришлось Марише остановиться и вернуться назад. Так как Дуня и не собиралась двигаться к ней.
– Что? – спросила она, доковыляв обратно до подруги.
– А если поезд будет только на вечер? – спросила у нее Дуня.
Некоторое время Мариша смотрела на нее, прикидывая, как бы получше ей ответить. Но так как она очень устала за день, то ничего подходящего в голову не пришло, и Мариша ответила просто:
– Тогда поедем на моей машине!
Это объяснение вполне удовлетворило Дуню.
– Отлично! – обрадовалась она, и Мариша снова заспешила домой.
– Мариша! – услышала она, отойдя метров на пять.
Она остановилась и выжидательно посмотрела на Дуню.
– Ты только завтра права не забудь, а то дорога до Костромы длинная, разоришься, – хихикнула Дуня и наконец зашагала к себе домой, где ее поджидал соскучившийся Браслет и полная свобода от Витька.
Добравшись до дома, Мариша обнаружила на кухонном столе уже потерявшие всю свою свежесть очищенные луковицы, натертый и превратившийся в сухие стружки соленый сыр, который полагалось класть в луковый суп, и, наконец, корочки черного хлеба, которые вчера вечером были аппетитными, поджаренными на оливковом масле гренками, натертыми затем чесночком и солью. Недолго думая, Мариша сложила все продукты в миску, а миску поставила в холодильник. Объяснялось это легко, выносить мусор у Мариши не было ни сил, ни охоты. А на жаре продукты мигом испортились бы. Зато в холодильнике они могли спокойно пролежать пару дней прежде, чем начать пахнуть. Устроив продукты, Мариша вдруг задумалась.
Тот, кто запихал тело Татьяны в холодильник, наверняка руководствовался сходными мотивами. На улице лето, жара. Тело могло испортиться, и соседей бы встревожил неприятный запах. А тот человек, видимо, не хотел, чтобы Татьяну нашли так быстро. Поэтому и постарался замедлить процесс. Он только не учел или не знал, что к Таньке заявится беспокойная Дуня. Да и кто в самом деле мог предположить, что Дуне вдруг захочется глотнуть пивка. Нет, такое решительно не мог предположить никто. Даже убийца.
– Интересно знать, зачем тому типу было нужно, чтобы Таньку нашли не так быстро? – спросила себя Мариша. – Может быть, если найти ответ на этот вопрос, то будет ясно, кто же убил Таньку?
Над этим стоило поразмыслить. Но пока у Мариши было слишком мало фактов, чтобы получить ответ на свой вопрос. Поэтому она просто занялась приготовлением ужина. Как раз к тому моменту, когда она шмякнула на раскаленную сковороду два куска свиной шейки, которые тут же аппетитно зашкворчали в масле, в дверь позвонили. Обычно Мариша распахивала дверь, не спрашивая. Но в связи с последними событиями нервишки у нее расшалились, так что на этот раз она проявила похвальную осторожность. Подкравшись к двери, она гаркнула:
– Кто там?
За дверью некоторое время молчали. Потом знакомый голос с запинкой все же произнес:
– Мариша, это ты?
– Ой! – обрадовалась Мариша. – Юлька! Заходи.
Она открыла дверь и втащила свою подругу внутрь квартиры, не забыв осмотреть лестничную площадку.
– Ты чего-то сегодня странная, – деликатно заметила ей Юлька. – Что у тебя еще случилось?
– А почему ты решила, что у меня что-то случилось? – насторожилась Мариша.
– Ну как же?! – пожала плечами Юлька. – Мы же договаривались вчера, что я зайду к тебе в гости.
– И что? – спросила Мариша, смутно вспоминая, что и в самом деле она собиралась потчевать подругу тем самым луковым супом, ингредиенты которого теперь годились только для мусорного ведра.
– Так я тебе звонила весь вечер! – с досадой воскликнула Юлька. – Есть хотелось ужасно. А я специально ничего не готовила, потому что ты меня предупредила, что у тебя будет просто царский пир. Я тебе поверила и в результате легла спать в полночь голодная, а потом еще проворочалась до трех часов утра, пока наконец не сломалась и не поджарила себе яичницу с колбаской и помидорами.
– Ой, Юлька, прости меня, пожалуйста! – умоляюще сложила руки Мариша. – Тут такое творится, что у меня совсем из головы вылетело, что ты должна была прийти. А чего ты мне не звонила?
– Звонила я! – закричала Юля. – Звонила! Что я, по-твоему, совсем дурочка? Конечно, я тебе звонила! Ты свой мобильник давно проверяла? Он же у тебя выключен!
– Я его не выключала! – заверила ее Мариша.
– Значит, он сам выключился! – рявкнула Юлька. – Потому что не могла ты почти двадцать четыре часа подряд быть вне зоны действия сети. Не могла ведь?
– Не могла, – призналась Мариша.
– Вот видишь! – с торжеством произнесла Юля.
– Но телефон я не выключала, – тут же добавила Мариша.
– Тьфу ты! – поморщилась Юлька. – Сама на него посмотри, если не веришь.
Мариша послушно отправилась проверять телефон.
– Действительно выключен, – виновато пробормотала она, возвращаясь со своей сумкой. – Но я его не отключала.
– Наверное, сам отключился, – пожала плечами Юлька.
– Ну надо же! Нужно было покупать в какой-нибудь фирменной точке, – расстроилась Мариша. – А я поленилась до нее тащиться и купила прямо на рынке. И вот вам результат.
– Ничего это не результат, – рассеянно произнесла Юлька, принюхиваясь к аромату жарящегося мяса и косясь на сумочку в руках Мариши. – У тебя в сумке столько разного барахла набито, неудивительно, что телефон отключился. Вот скажи, например, зачем тебе этот гаечный ключ?
– Не знаю, – ответила Мариша, сама с искренним недоумением рассматривая ключ, который Юлька извлекла из бокового отделения, куда сама Мариша не заглядывала уже добрых полгода. – Наверное, зачем-то был нужен.
– Если таскаешь в сумке гаечный ключ, не удивляйся, что у тебя телефон постоянно отключается, – сказала Юлька. – Надавила на кнопку какой-нибудь штуковиной, вот он и отключился. Разбери сумку, мой тебе совет.
– Некогда! – взмахнула руками Мариша.
– И чем это ты все время таким занимаешься? – ехидно осведомилась у нее Юлька. – Смайла, насколько я помню, ты выставила. Так что теперь тебе даже мужа обихаживать не нужно. Хотя ты его никогда особо не баловала.
И Юлька втянула носом аромат, доносящийся из кухни.
– Ты что, любовника завела? – шепотом поинтересовалась она у Мариши. – Не бойся, если что, так я могила.
– В к-каком смысле? – проблеяла Мариша.
– Ну, мясо жаришь, – принялась объяснять Юлька. – Смайла выставила, хотя не мужик был, а сущее золото.
– Он сам ушел, – пробормотала Мариша.
– Ну так ясное дело, довела, так сам и ушел, – охотно подтвердила Юлька. – Я же помню, как ты его вечно шпыняла.
– Ничего я его не шпыняла! – возмутилась Мариша. – Я, если хочешь знать, даже ради него готовить пыталась. Только он оказался таким же неблагодарным скотом, как они все. Чем больше для них стараешься, тем меньше ценят. Готовлю, готовлю целый день, а он является, нюхает мою стряпню и говорит, что лучше бы я в солярий сходила или к парикмахеру и пельменей купила. И вообще он на диете. Представляешь?
– Негодяй! – воскликнула Юлька.
– А знаешь, что он мне заявил на прощание?
– Что? – оживилась Юлька, впавшая в странное заторможенное состояние и совершенно загипнотизированная запахом мяса.
– Сказал, что мне следовало бы ограничиться покупными котлетами, а не пытаться изобразить курицу в бананово-сметанном соусе. На это, дескать, моих способностей никак не хватает. Нет, ни за что больше не стану баловать мужиков. Хватит!
– Так ты мясо для себя поджарила? – обрадовалась Юлька.
– Ну да, – кивнула Мариша. – Целый день на ногах, к вечеру просто помираю от голода. Ты будешь?
– Спрашиваешь! – возликовала Юлька. – Я после той яичницы, которую слупила в три утра, так ничего толком и не пожевала. Бутерброд какой-то слопала да чайку на работе пару раз с печенюшками попила. Все некогда. В фирме аврал. Заказчики словно взбесились, валом валят, и всем нужно срочно, качественно и, главное, ты будешь смеяться, недорого!