��Лопни его потроха!�� произнесла она с таким напором, от которого в прежние годы ее соратники по �Куорну� и �Пайчли� подскакивали в седлах,�� Не знаю, что с ним такое, с чертовым сыном. Уже умял девять обедов и восемь ужинов, созданных Анатолем, но от разговора по существу уклоняется. Не говорит ни �да�, ни �нет�.
��Есть такая песня: �Ни да, ни нет она мне не ответила�, я часто пою ее в ванне. Мотив такой�
Я затянул было песню высоким, приятным баритоном, но вынужден был умолкнуть, получив от тети Далии Агатой Кристи по голове. Старая родственница целила от бедра, как герой ковбойского фильма.
��Не испытывай уж слишком мое терпение, миленький Берти,�� ласково сказала она и погрузилась в задумчивость.
��А знаешь, в чем, по-моему, тут корень зла,�� проговорила она, когда очнулась.�� В мамаше Троттер. Это от нее исходит идея несотрудничества. Почему-то она не желает, чтобы сделка между нами состоялась, и не велит ему вести переговоры. Это � единственное объяснение, которое приходит в голову. Тогда у Агаты он разговаривал так, как будто дело стало только за тем, чтобы договориться об условиях. А теперь юлит и увиливает, словно сверху наложили запрет. Когда ты угощал их ужином, как тебе показалось? Он у нее под каблуком?
��Еще как под каблуком! Плакал от восторга, если она ему улыбалась, и дрожал от страха, стоило ей нахмурить брови. Но почему она может быть против покупки �Будуара�?
��Не спрашивай. Совершеннейшая загадка.
��Вы не могли ее тут чем-нибудь разозлить?
��Нет, конечно. Я все время � сама любезность.
��И однако же � вот.
��Именно что вот, гори все огнем.
Я глубоко вздохнул, выражая сочувствие. У меня нежное сердце, оно болезненно сжимается при виде чужого горя, и теперь от горя доброй старушенции из-за преследующей ее неудачи оно так сжалось, словно на него высыпали груду кирпичей.
��Грустно,�� пробормотал я.�� А казалось, улыбается надежда на лучшее.
��Да, так казалось,�� подтвердила тетя Далия.�� Я была убеждена, что знаменитая Морхед и ее роман с продолжениями сделают свое дело.
��Может быть, конечно, он просто обдумывает.
��Может быть.
��Пока человек обдумывает, он, естественно, не говорит ни �да�, ни �нет�.
��И увиливает?
��Может и увиливать. А что же еще ему остается?
Мы бы еще долго так рассуждали, подвергая увиливание Троттера все более глубокому анализу, но в это-время открылась дверь, и в комнату заглянуло озабоченное лицо, обезображенное по сторонам короткими бачками, а в центре � очками в черепаховой оправе.
��Послушайте,�� сказало лицо, страдальчески искривившись,�� вы не видели Флоренс?
Тетя Далия ответила, что с обеда не имела такого удовольствия.
��Я думал, может быть, она с вами.
��Нет, она не со мной.
��А-а,�� произнесло лицо, демонстрируя целую гамму чувств, и попятилось.
��Эй!�� успела окликнуть его тетя Далия, когда оно уже почти совсем скрылось. Она встала, подошла к столу и взяла с него коричневый конверт.�� Для нее только что пришла вот эта телеграмма. Отдайте, когда увидите ее. И раз уж вы здесь, познакомьтесь, это мой племянник Берти Вустер, краса и гордость Пиккадилли.
��Я думал, может быть, она с вами.
��Нет, она не со мной.
��А-а,�� произнесло лицо, демонстрируя целую гамму чувств, и попятилось.
��Эй!�� успела окликнуть его тетя Далия, когда оно уже почти совсем скрылось. Она встала, подошла к столу и взяла с него коричневый конверт.�� Для нее только что пришла вот эта телеграмма. Отдайте, когда увидите ее. И раз уж вы здесь, познакомьтесь, это мой племянник Берти Вустер, краса и гордость Пиккадилли.
Я, конечно, не ожидал, что, узнав, кто я, он пустится танцевать по комнате на пуантах. Он и не пустился. Он задержал на мне укоризненный взгляд, более или менее такой же, каким таракан смотрит на кухарку, которая посыпает его порошком от насекомых.
��У меня была переписка с мистером Вустером,�� холодно произнес он.�� Мы также говорили с ним по телефону.
И удалился, до последнего мгновения не спустив с меня укоризненного взгляда. Можно было убедиться, что Горринджи не из забывчивых.
��Это был Перси,�� пояснила тетя Далия. Я ответил, что догадался.
��Ты заметил, какое у него было выражение лица, когда он произнес имя Флоренс? Ну, просто умирающий гусь под дождем.
��А вы заметили,�� со своей стороны, осведомился я,�� какое у него было выражение лица, когда вы произнесли имя Берти Вустер? Ну, просто человек нашел дохлую мышь в кружке с пивом. Не особенно любезный господин. Не в моем вкусе.
��Еще бы. По-моему, на такого типа даже родная мать не могла бы смотреть без отвращения. А вот у мамаши Троттер, представь себе, он любимчик. Она в нем души не чает. Обожает его так же страстно, как ненавидит миссис Бленкинсоп, жену советника Бленкинсопа. Во время вашего совместного ужина она упоминала миссис Бленкинсоп?
��Несколько раз. А кто это?
��Ее соперница в борьбе за место королевы ливерпульского света.
��Неужели и в Ливерпуле борются за первенство в свете?
��Еще как. Троттер и Бленкинсоп идут, я слышала, ноздря в ноздрю. То одна вырывается на полноса вперед, то другая. Борьба не на жизнь, а на смерть, как раньше в Нью-Йорке боролись за превосходство четыреста богатейших семейств. Но зачем я тебе это рассказываю? Твое место сейчас в саду на закате, поймай Перси и взбодри его неприличными анекдотами. У тебя, надеюсь, имеются в запасе неприличные анекдоты?
��Да, пожалуй.
��Тогда двигай вперед. �Так ринемся в пролом еще раз, / Завалим стену мертвыми телами!�[28] Улю-лю! Йойкс! Гони, гони!�� заключила тетушка, вернувшись к охотничьему жаргону своей молодости.
Ну, что ж. Когда тетя Далия приказывает двигать вперед, то встаешь и двигаешь, это, кто понимает, в ваших же интересах. Но из дома навстречу закату я вышел в довольно безрадостном настроении. Перси Горриндж произвел на меня впечатление человека, растормошить которого будет нелегко. В нем угадывалась такая же суровость и неумолимость, какую я заметил в Чеддеровом дяде Джозефе во время нашего краткого общения в полицейском суде на Винтон-стрит.