– А потом мы тут? – Филонов сделал из двух пальцев левой руки колечко, пощелкал правым указательным пальцем по нему. – Мы тут с вами?
– Совершенно верно. – Бухгалтерша в точности повторила его жест. И тут же широко заулыбалась: – Да не стоит так отчаиваться, Евгений Леонидович. Я девушка взрослая, замуж за вас не попрошусь.
Взрослая девушка была лет на пятнадцать его старше и килограммов на шестьдесят тяжелее. О каком замужестве может идти речь! Он-то теперь печалился совершенно о другом. Как его вообще угораздило?! Что такого могло произойти за закрытыми дверями его кабинета с Мазилой и его пацанами, что он так мерзко надрался?!
– А я вам могу рассказать. Я не подслушивала, нет-нет! – Ладонь Анны Львовны исчезла между грудей, как между подушек, даже запястья не было видно. – Просто вы так кричали, что не услышать мог только глухой.
– Все слышали? – ахнул Филонов.
Конечно, он не дурак, понимал, что с Мазилой они не прогноз погоды на неделю обсуждали. И не планы на выходные. Что-то было там, чего другим слышать было не надобно. А там коллектив! Посетители из жильцов! Господи…
– Никто ничего не слышал, Евгений Леонидович, – улыбнулась, довольная собой, Анна Львовна. – Как только они пришли, я сразу смекнула что к чему и выпроводила всех вон. И сотрудников, и посетителей. Всех! Вон! Дверь офиса заперла. Сама, уж простите, осталась. Квартальный отчет не за горами.
– А чего смекнули-то, Анна Львовна?
Филонов тщательно упаковался в простыню, как в тунику, отошел на безопасное расстояние, присел на мягкий круглый пуф. Тут, он решил, ее алчные ищущие руки его не достанут. С этого места не был виден ровный квадрат на его паркете, отраженный стрельчатым окном.
– Что они явились к вам из-за этого нашумевшего убийства. – Ее жирные плечи беспечно дернулись, приводя в движение все объемные выпуклости. – Вы же помните, что случилось пару дней назад в доме номер семнадцать?
– Да, да… – Кожа на затылке Филонова натянулась. Он мог поклясться, что слышит, как она потрескивает от вставших дыбом волос.
Конечно! Он вспомнил! Вспомнил, черт бы все побрал на свете, об этом ужасном убийстве! Вернее, сразу о трех убийствах он вспомнил! Ужасных и бессмысленных по сути своей. Сразу вспомнил свой ужас, когда понял, чьих рук это дело. И вызвал их всех к себе на вечер. А они, видишь ли, явились к четырем часам. Еще когда конец рабочего дня не наступил. Слава богу, есть у него верные люди в лице Анны Львовны.
Филонов невольно с благодарностью глянул на пышнотелую бухгалтершу, не думающую вставать и не делающую ни единой попытки одеться. Ее помощь нужна была снова. Он вспомнил то, зачем братва приезжала. Но не помнил ни слова из их разговора. Ни единого! Как вытравили ему участок мозга, отвечающего за память.
– А тут все просто, – пояснила Анна Львовна, усаживаясь на кровати и превратившись сразу в громадную медведицу, с которой состригли весь мех. Почти весь… – Вы орали на них. Называли дебилами и отморозками. Орали, что они подставили вас. Что теперь менты точно придут за вами…
В этом месте Филонову так закрутило живот, что он еле усидел на мягком круглом пуфе.
Вот оно! Вот оно и настигает его, возмездие-то! Мать-дура своими окнами в клеточку накликала беду. Сидеть ему теперь, точно сидеть!
– Многие видели, как Лопушины приходили к вам с визитом накануне своей гибели. Может, они кому пожаловались на вас, – продолжала разглагольствовать Анна Львовна, сидя на кровати с широко разведенными в стороны жирными коленками. – Потом еще Степан сокрушался по поводу того, что его ребята весь день до самой стрельбы проторчали во дворе. Нарисовались, типа.
– Нарисовались… – трагическим эхом облетел комнату шепот Филонова.
– Еще кто-то из его ребят ходил по пятам сначала за женой, потом за мужем.
– За кем, за кем?! – не понял Женя.
– Ну, за этими Лопушиными.
– А куда ходили?
– В магазин. Там у них во дворе магазинчик дежурный.
– Знаю, знаю, – замахал на нее руками Филонов. Он сам там не раз закуску покупал, если везде опаздывал. – Хозяином там Витек Ломов, три года отсидел по малолетке за кражу. И че, эти лохи ходили за теткой с мужиком в магазин?! Типа, следили, что ли, я не понял?
– Типа того, – кивнула лохматой кудрявой головой Анна Львовна, вдруг сально улыбнулась Жене, похлопала по краю кровати: – Женечка, не хочешь к мамочке?
У него вторично закрутило живот, стоило глянуть на голую бухгалтершу, бесстыдно растопырившую коленки. Нет, на трезвую голову он на подобные подвиги точно не способен. Стошнит сто процентов.
– Не до того, – нахмурился Женя. – Что было дальше?
– А дальше… дальше Степа принялся клясться и божиться, что они не убивали этих уродов Лопушиных. И тем более не трогали старика. Он, типа, сам себе башку прострелил, когда понял, что натворил. Мол, все соседи слышали, как они скандалили. А потом бабахать начало.
Анна Львовна разочарованно выдохнула и с третьей попытки слезла с кровати. Мягкие пружины, стоившие Филонову немалых денег, раскачивали ее крупное тело и возвращали ее зад на место. Наконец она встала на пол, сграбастала со стула аккуратно развешенную одежду и тяжелой поступью отправилась в душ. Там она что-то напевала, даже смеялась, громко плескалась и фыркала. Ну, ей-ей, медведица! Вышла аккуратно причесанная, одетая и сразу запросила такси.
– Рабочий день в разгаре, Евгений Леонидович. – Широко раскрыв рот перед зеркалом шкафа, Анна Львовна красила губы. – А нас с вами нет. Разговоры пойдут.
– О нас с вами?! – ужаснулся Филонов.
– Зачем? – Она свернула тюбик губной помады, убрала в сумочку, обернулась к нему с отеческой улыбкой. – О том, что вы сбежали вместе с дружками своими.
– Как?! – Филонов резко вскочил, мягкий шелк скользнул по телу, падая к ногам. – Как, сбежали?! Степка что, сбежал?!
– Ну… Насколько я поняла из вчерашнего разговора, – ее заново разукрашенные глаза жадно пробежались по молодому телу начальника, – Степан собирался вместе с этими двумя парнями сегодня же улетать в Таиланд. Пока, говорит, все не утрясется, они залягут.
– Так и сказал?!
В голове тут же, как выстрел, лязгнул запор тюремной камеры. Вот оно! Начинается! Тело Филонова мгновенно покрылось крупными мурашками. Даже Анна Львовна со вздохом отвернулась. Она не особо жаловала трусливых мужчин.
– Так я вызову такси? – спросила она, направляясь к выходу из спальни.
– Да-да, конечно, – пробормотал он, падая голым задом на мягкий бархат круглого пуфа.
Он слышал, как она говорит по телефону в его гостиной. Как потом подъехала машина, открылась и закрылась железная калитка на его воротах. Надо было что-то делать. Хотя бы принять душ для начала. Он весь провонял ее духами. Тяжелый ванильный запах кружил голову и вызывал тошноту. Надо было срочно звонить Степке и предъявлять ему, предъявлять… Из-за него, гниды, все его проблемы! Из-за него!
– Ох-ох-ох, – застонал Филонов, влезая под горячий душ. – Что же теперь будет?..
Тот же самый вопрос он задал часом позже Степану Мазиле. Тот сам позвонил ему, чтобы похвастаться, что он уже минут двадцать как в аэропорту Гонконга. Он застал Женю сидящим все еще голым на пуфе в спальне. Позвонил, чтобы похвастаться и чтобы Филонов не ссал и не боялся.
– Да! – заорал Женя не своим голосом. – Это ты мне говоришь, находясь за многие тысячи километров отсюда? Сволочь!
– Ладно тебе, Жэка, че ты, – неуверенно хохотнул Мазила. – Все пучком, че ты…
– Вот когда придут за мной, тогда и узнаешь, че я! – Филонов орал на дружка так, что захрипел через минуту. – Ты, сволота, приставил своих баранов к этой паре! Они водили их у всех на глазах! Кто докажет, что не они их грохнули, а?!
– Это, Жэка… Я и докажу. Че ты кипятишься-то? – миролюбиво хохотнул Степан без тени озабоченности.
– Что значит докажешь?! Что это значит?! Ты, что ли, старика за руку держал, когда он этих вальнул, а потом себя?!
– Нет, не держал, – признался Степа после паузы. – И это, слышь, Жэка… По ходу, старик не сам себя. По ходу, его тоже вальнули.
– О боже мой, нет! Ну нет же! – простонал Филонов со слезой.
Он что-то такое подозревал, но еще надеялся. Надеялся, что все именно так, как выглядит. Что старик обезумел и пострелял соседей из личной обиды. Ну, довели его, с кем не бывает. Потом осознал и стрельнул себя, чтобы не сесть на старости лет. Небось тоже тюрьмы боялся, как и Филонов. Очень Женя надеялся, что менты слопают эту версию и не станут глубоко копать, а тут…
А тут Степка заявляет, что старика вальнули, что он не сам себя.
– Что это значит, Степа?! – просипел Филонов, хватаясь за лоб, который показался ему горячее раскаленной печки.
– Ну… Сначала один выстрел, так.
– И?
– А потом, через паузу, еще два. Пауза минуты в три-четыре или даже в пять минут. А этих лохов-то вальнули одновременно. То есть застрелили сначала одного и сразу второго.
– Ну… Сначала один выстрел, так.
– И?
– А потом, через паузу, еще два. Пауза минуты в три-четыре или даже в пять минут. А этих лохов-то вальнули одновременно. То есть застрелили сначала одного и сразу второго.
– И что дальше-то?
Он честно ничего не понимал от страха. У него снова что-то случилось с животом. Крутило и больно резало под ребрами.
– Ты че, тупой, да?! – возмутился Степа. – Сначала один выстрел, потом, через паузу, сразу два. Ты че, Жэка, тупой?! Че, старик себя вальнул, а потом пошел с пробитой башкой этих лохов стрелять?!
– Хочешь сказать, что сначала старика, а потом этих двоих? – Перед глазами сделалось мутно, в горле горько, и через секунду его стошнило прямо на белоснежный ковер в спальне.
– Так, выходит. Облажался, выходит, стрелок. Или страховался. Старик-то, по слухам, из военных. Мог на выстрелы из квартиры выскочить. Его первого и вальнули, чтобы не сунулся. Типа того… – совершенно спокойно проговорил Мазила. И с ядовитым смешком поинтересовался: – Ты чего там, Жэка, блюешь, что ли?
– Так, немного, – ответил Филонов, тяжело дыша и вытирая рот шелковой простыней. – Отходняк такой, что мама не горюй!
– Это тебя от твоей бухгалтерши мутит, – заржал в полное горло Мазила. – Братва говорит, что она тебя вчера домой уволокла. Такая гризли, Жэка! Как ты с ней?! Обоссаться же!
Он ржал еще минуты три, на все лады предрекая ему скорую кончину от громадных лап Анны Львовны.
– Хорош ржать, Степа, – скрипнул зубами Филонов, в глубине души с ним соглашаясь насчет бухгалтерши. – Лучше скажи, что мне делать и что говорить, если менты за мной придут?!
– Ты-то тут при чем, Жэка? Ты вообще не при делах. Моя братва, что пасла этих лохов, в отъезде. Ищи их свищи. Меня не припишут. Да если и че, то я соскочу.
– Как это?
Спокойный тон подействовал, Филонову стало легче дышать, пелена с глаз исчезла, тошнота прошла. Даже захотелось есть. Большущего такого жирного куска мяса захотелось с луком и укропом. Он вскочил с пуфа, чтобы идти в кухню, пошарить в холодильнике, когда очередные слова Мазилы сразили буквально наповал.
– Что-что-что ты сказал? – Голый зад Филонова снова опустился на мягкий бархат.
– Че слышал, – хохотнул Степа. – Я догадался, кто стрелок, Жэка. Так что, если возьмут за яйца, я всегда соскочу.
– Ты знаешь стрелка???
– Ну да, а че?
– Так скажи мне, чтобы я сказал ментам, если возьмут за яйца меня, скотина! – взвизгнул Филонов, пиная облеванную простыню, от которой жутко воняло.
– Тебя не возьмут. Сто процентов. Меня тоже. А ментам я не помощник. Чтобы я им помогал?! Ты за кого меня принимаешь, брат? – разрядился гневными нотками миролюбивый прежде тон дружка. – Короче, все. Давай, пока. Вон мой чемодан ползет.
– Погоди, Степа! Погоди! Как?! Кто стрелок? Кто, скажи?! Ты что, видел его?
– Не-а, брат. Не видел. Я его вычислил. Кое-что проверил, и точно. Я же умный. Потому и живой до сих пор. – Степка кому-то что-то сказал на ломаном английском, подхватил чемодан, с грохотом покатил его по плиткам пола и вдруг опомнился. Он все еще держит телефон возле уха, все еще не отключился. – Жэка, ты все тут?
– Да тут я, тут.
– Это… что хотел сказать-то… – Степка паскудно захихикал. – Ты передай ментам-то при случае: они не найдут стрелка-то. Ни в жизнь и никогда не найдут, Жэка. Так и передай…
Глава 10
– Котик, ну чего ты?
Пухлый, красиво очерченный рот Лилечки, стоивший Заломову двести евро каждые два месяца, сложился обиженной скобочкой.
– Ничего, милая, все в порядке. – Заломов вымученно улыбнулся, потянулся через стол к молодой жене, поймал ее за ухоженную ручку, тоже обходившуюся недешево. – Все в порядке. Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Лилечка, тут же позабывшая мимолетную обиду, улыбнулась. Она была чрезвычайно отходчивой. Или просто обладала плохой памятью, как съязвила недавно его бывшая жена. Поднесла его руку к своим губам и нежно поцеловала в ладонь.
– Котик, мне надо полторы тысячи, – испуганно моргая, пролепетала Лилечка.
– Надеюсь, не долларов!
Заломов напрягся. За последний месяц она выкружила у него уже десять тысяч долларов на какие-то шмотки, экстрасенсов, тренажерные залы и на помощь своей больной матери. Еще полторы тысячи? Но зачем?
– Конечно, не долларов, – захихикала Лилечка, и не успел он расслабиться, как она добавила: – Евро.
– Полторы тысячи евро?! – ахнул Заломов. – Но это семьдесят с лишним тысяч рублей, дорогая!
– Да? Так много? Уф-ф… – выдохнула она, надувая нежные щечки. – В евро это звучит гораздо дешевле. Придется отказаться.
Она сложила ручки на столе послушной школьницей, ясно давая понять, что кушать больше не станет, хотя к завтраку почти не притронулась. А завтрак был славным, вкусным. Их домработница, готовившая и убиравшаяся каждый день, сделала сегодня нежное творожное суфле с клубникой, омлет с ветчиной на пару, как любил Заломов, сварила целый кофейник превосходного кофе и нажарила гренок. Почему не позавтракать? Вкусно же! Очень вкусно!
«И почему непременно надо портить ему аппетит своими бесконечными просьбами?» – подумал вдруг Заломов с раздражением. Если она не хочет кушать, хотя бы дала ему поесть. Ему через полчаса на работу. А там полный кошмар. После всего, что случилось, их накрывает проверка за проверкой. Полиция практически поселилась в офисе. Выспрашивают, вынюхивают, придираются к каждому слову. Да ладно бы только они! Им за это деньги платят. Они потолкаются, потолкаются да исчезнут. От Соседовой спасу не стало. Вот кто Заломову стал как кость в горле. Баба просто с ума сошла. Пилила его из-за всяких мелочей. Придиралась к каждой цифре, к каждой запятой.
Конечно, в глубине души он ее понимал. Шикарный заказ они едва не упустили в связи со скандальной кончиной их секретарши и зама Соседовой. Одному Богу и Соседовой было известно, каких трудов ей стоило удержать заказ. Вопрос со слиянием повис в воздухе. Она только что ужом не ползала, чтобы все состоялось. Но пока было тихо.
Будешь бесноваться!
А тут еще и неизвестный отравитель, просочившийся в их дружный, сплоченный по-семейному коллектив. Его ведь так и не вычислили. Все уже знали, что отравить хотели именно Соседову, но никто не знал, кто подсыпал яд в кофейник. Пятнадцать человек вместе с ней были в тот день в кабинете. После совещания каждый из присутствующих какое-то время находился возле ее стола. В том самом месте, где стоял злополучный кофейник с ее недопитым кофе. У каждого из них была возможность. У каждого! Но цеплялась она почему-то только к нему – к Заломову.
– Ты что, Алла Юрьевна, решила, что это я?! – не выдержал он вчера ее придирок и неучтиво дернул у нее из рук бумаги, которые она снова принялась критиковать.
– Что ты? – Тяжелый взгляд почти прибил его к полу, столько в нем было ненависти и отвращения.
– Решила, что это я подсыпал тебе яд в кофе? – Заломов сложил бумаги стопочкой, нервным движением убрал их в папку. – Если так думаешь, то зря.
– А почему зря, Заломов? Почему я не могу на тебя подумать? – Она откинулась назад, под ее тяжелой спиной скрипнуло кресло. – Ты самый шикарный кандидат на то, чтобы тебя подозревать.
– С чего это?! – опешил он.
Не думал, что все обстоит так серьезно. А она и впрямь не шутит.
– Ты зашиваешься… – начала она, но он ее перебил:
– Я справляюсь с работой, Алла Юрьевна! Нет пока кандидатур, чтобы меня сменить на моем посту!
– Да не о работе я, Василий Васильевич, – ее некрасивое лицо жалобно сморщилось. – Я о твоей личной жизни. Со старой женой развелся, завел себе молодую. По слухам, она за неделю делает месячный план косметическим салонам города. То ногти, то локоточки, то губки, то глазки, тряпки, опять же. Машину, слышала, ты ей купил. Расточительно иметь молодую-то жену, так ведь, Василий? Расточительно и хлопотно, разве не так?
– Допустим, – осторожно согласился он. – И что? Это ведь только мои проблемы. Разве не так?
– Так-то оно так, но… Откуда такие богатства, Василий Васильевич? Я ведь все знаю о твоих доходах. Или почти все, а? Или я чего-то не знаю?
Заломов тогда вспотел до трусов. Если эта гадкая стерва узнает, что он оказывает консультационные и аудиторские услуги на стороне, попросту подрабатывает, она точно его выставит вон. А она ведь узнает! Сказать или нет?! Может, лучше пускай узнает от него, чем от кого-то еще? Или… или она уже знает?
– Каюсь, каюсь, боярыня, – он склонил голову с редеющей светлой шевелюрой. – Помогаю начинающим предпринимателям за энную сумму в плане консультаций или аудита. Платят, боярыня. Чего не подработать? Но ни разу не помог конкурентам, клянусь!
Соседова с явным облегчением вздохнула. Посмотрела чуть теплее. Точно знала!
– И чего тебе с женой-то не жилось, Вася? – покачала она с осуждением головой. – Вот вы, мужики, дураки какие! Новизны вам хочется, по романтике скучаете, тельца молоденького снова хочется попробовать. А дальше? Тельце-то ухода требует. А это расходы. Да какие! Слышала, молодуха-то твоя палец о палец дома не ударяет, даже домработницу нанял?