– О, вы забываете, что у него есть квартира, которую можно продать…
– Лишь через полгода минимум! Процедура вступления в наследство занимает время!
– Да, но это лучше, чем ничего. Не забывайте, Горячев игрок! И играет по-крупному. Ему всегда нужны деньги. Большие деньги! В таких случаях любые средства хороши. От шпионажа до убийства не так уж далеко! И если он уже однажды решился на подобный шаг, подсыпав яд в кофе человеку, который будто бы собрал на него компромат…
– Да, но Соседова-то его не подозревала, если что, – ядовито улыбнулся Данилов.
У него просто легкие свело, и дышать стало невозможно, так его поразили слова Заломова. Он лично ни разу, ни единой мысли не допускал о виновности Саши Воронцовой.
Она не могла! Она не такая! Она выгнала Горячева! Уличила его во лжи и выгнала! Но…
Но диск был найден у нее в сумочке при обыске. Как он там оказался?! Его ей подбросил Горячев, если он шпионил, или передал его ей?! Если подбросил, то что делать с его предложением руки и сердца?! Как он мог подставить свою любимую девушку, а потом лежать с ней в постели и ронять кофейные капли на пододеяльник!
Еще одна чертовщина отравляла Данилову жизнь. Возможности замесить смертоносную смесь не было ни у одного из сотрудников фирмы, кроме нее. Она одна была химиком по образованию. Она… одна…
– Соседова не подозревала Горячева. Никогда. Она подозревала вас, – процедил сквозь зубы Сергей, желая досадить главбуху, тот его просто без ножа резал своими аргументами.
– Но он-то об этом не знал, – совершенно спокойно отреагировал Василий Васильевич и подергал плечами в твидовом пиджаке, так не сочетающимся с его легкими светлыми брюками. – Он был уверен, что на подозрении у Аллы. Преступник ведь всегда боится быть уличенным, разве не так? Вот он и решается на кардинальные меры. Сыплет яд в кофейник Аллы. А может, ему даже такое задание было кем-то дано.
– Кем же?
– Заказчиком. – Заломов неприязненно глянул на чашку в руках Сергея. – Если вы предложите мне кофе, товарищ подполковник, я не откажусь. В конце концов, я подбросил вам единственно стоящую версию. И единственно объясняющую, с чего это вокруг нашей святоши столько всего произошло за последнее время!
– Вы имеет в виду Воронцову?
Данилов нехотя прошел в угол, где на тумбочке стояли чайник, свободная чашка, принадлежавшая Мишину Игорьку, сахарница и банка с кофе.
– Совершенно верно. Ее, голубушку, я имею в виду. И настаиваю, что она не могла не знать о выкрутасах своего возлюбленного. Они на пару работали, поверьте мне. И всю эту стрельбу устроили тоже они.
– Это серьезное обвинение.
Сергей обернулся с чашкой, в которой плескался кипяток. Видит бог, великих сил ему стоило не плеснуть его в постную бледную физиономию главбуха. Чтобы тот заткнулся наконец и прекратил говорить страшные вещи, не лишенные тем не менее логики.
– Я понимаю. – Заломов принял чашку с жиденьким кофе из рук подполковника, благодарственно кивнул. – Но это все объясняет.
– Это обвинение ведь может быть и клеветой, – предостерег его Данилов, усаживаясь на место.
– А вот это вряд ли, – снисходительно улыбнулся Заломов.
Он подержал в руке чайную ложечку, посмотрел вокруг, куда бы ее положить, постеснялся опустить ее на полированную тумбочку и со вздохом вернул обратно в чашку.
– Вряд ли мои слова окажутся клеветой, подполковник. – прищурив один глаз, в который почти упиралась торчавшая из чашки ложка, Заломов шумно отхлебнул. – Просто вам надо все хорошо обдумать, опросить свидетелей.
– Спасибо, что учите нас работать! – со злостью фыркнул Сергей, приложив руку к груди и раскланиваясь в разные стороны. – Мы же не опрашивали никого! Не входила в день убийства в подъезд к своему деду Воронцова! Не была она там. Весь день просидела дома! Ее из квартиры потом на место преступления знакомый привел. Хозяин магазинчика, что напротив ее подъезда. У Воронцовой алиби на момент убийства, – скрипнул зубами Сергей, проклиная себя за то, что вынужден говорить об этом вслух. Об этом даже думать было кощунственно. – И у нее, простите, алиби на момент отравления ваших сотрудников.
– Да помилуйте, Сергей Игнатьевич, – вдруг вспомнил его имя-отчество Заломов. – Я не говорю, что она сделала это! Я говорю, что она не могла не знать! И вам ведь должно быть уже известно, что из всей нашей конторы у Воронцовой единственной у кого химическое образование. Я тут побывал в Интернете, почитал. Знаете, смешать отраву не так уж сложно. Важно знать пропорции. Ну и, разумеется, то, что с чем мешать. Воронцова спокойно могла приготовить яд. И могла не воспротивиться тому, что ее возлюбленный пристрелит старика, который зажился на этом свете. И, конечно, могла спрятать диск в своей сумочке, чтобы отвести от возлюбленного-вора подозрения. Кто же знал тогда, что будут рыться даже в личных вещах?..
Эта старая сволочь отравила Данилову весь день. Заломов явился сюда с обвинениями в адрес Горячева. И так это умело своим мерзким языком замарал и Сашу, что не появиться сомнениям было сложно.
Сергей выпроводил Заломова и позвонил Игорю Мишину, которого еще с вечера озадачил, велев поутру отправляться в Заславский район. Там раньше проживали и работали в одной из клиник супруги Лопушины. Правда, людская молва утверждала, что прежде они были Верещагиными. Вот пускай Мишин и проверяет, под какой фамилией они жили в том районе и под какой трудились в клинике.
Правда, теперь может оказаться так, что копаться в их прошлом и нужды уже нет. Если, не дай бог, Заломов окажется прав…
– Да, Сергей Игнатьевич, – отозвался Игорек сразу, будто ждал звонка начальника.
– Ты на адресе?
– Я там уже побывал, – вздохнул Игорек.
Ясно – пустышка. Но все равно спросил:
– И что там?
– Те, кто купили у Лопушиных квартиру, уже уехали. Те, кто перекупили, их совсем не знают.
– Ты по соседям, по соседям пройдись.
– Пройдусь, – пообещал Игорек без особого энтузиазма.
Поквартирный обход он ненавидел. Он лучше будет сидеть и в бумагах копаться, сопоставлять показания из протоколов, чирикать карандашиком разные схемки, перечеркивать их, рассуждать вслух и доводить Данилова до бешенства.
Сергей, напротив, считал, что ничего нет ценнее личного контакта. И тут же решил, что, если Игорек явится ни с чем, он сам отправится в Заславский район и пропесочит всех соседей. Узнает все или почти все о прошлом Лопушиных. Он же должен точно знать, есть у них враги или нет? А до тех пор он не станет рассматривать Сашу Воронцову как злодейку. Не станет! Пусть катится ко всем чертям этот зализанный Заломов, явившийся сюда только с одной целью – очистить свой зад!
– Короче, идешь по соседям, собираешь информацию. – строго, почти грубо, приказал он Мишину. – Потом едешь в клинику, находишь самых старых сотрудников. На молодежь можешь время не расходовать, – предостерег он, заранее зная, как любит Мишин молоденьких хорошеньких сестричек милосердия. – Находишь сотрудников с солидным стажем и допрашиваешь их.
– Допрашиваю? – изумился Игорек.
– Да, Игорек, да, допрашиваешь! Не просто просишь их вспомнить, а заставляешь, твою мать, сотрудничать со следствием! Все понял?!
– Так точно, – перепуганным голосом ответил Мишин. – Разрешите приступить?
– Валяй…
Данилов отключил телефон, приложил его ребром к щеке и задумался.
Если окажется, что в прошлом Лопушиных нет ни единого темного пятнышка либо тени этого пятнышка, тогда жесть! Тогда придется разрабатывать Горячева. А с ним за компанию автоматом идет и его девушка Саша.
Это плохо!
Внутренний телефон слабо крякнул раз-другой и тут же зазвонил. Кто-то из своих, понял Данилов, снимая трубку. Тут же мысленно взмолился: лишь бы не генерал. Хоть бы ему не было до него дела, хоть бы его вызвали куда-нибудь. Или тот увлекся разговором со своей женой, которую, по слухам, просто обожал.
Сейчас начнет приставать, трясти с него версии, информацию. А он что скажет? Что к нему только что приходил ценный свидетель и предложил проверить Александра Горячева и его девушку на предмет их преступного сговора? И этот умник – Заломов Василий Васильевич – считает, что все три преступления: кража коммерческих тайн, отравление, тройное убийство – это их рук дело? Что нечего огород городить Данилову и искать бандитский след в случившейся стрельбе. Все достаточно прозаично. Этой сладкой парочке нужны деньги. Много денег! Они сначала крадут информацию, продавая ее конкурентам, потом пытаются отравить директора фирмы, вышедшей на след Горячева. А когда это не удается и красть тайны стало совершенно невозможно, а стало быть, нет и приличного заработка, они решаются на более тяжкое преступление. Они совершают убийство Лопушиных, инсценируют самоубийство Воронцова с одной-единственной целью – завладеть недвижимостью старика, который зажился на этом свете.
Об этом он должен будет доложить генералу, так, что ли?!
– Подполковник Данилов, – отрапортовал он в трубку внутреннего телефона.
– Чего это ты, Серега, так строго? – хихикнул Володя Хромов, который два последних дня занимался его записями с камер наружного наблюдения ломовского магазина. Был он в звании полковника и давно уже вышел на пенсию, но продолжал работать. – Серчаешь?
– Осерчаешь тут, – вздохнул Сергей, заглянул в пустую кружку из-под кофе – срочно требовалась добавка. – Ну? Что там у тебя?
– У меня полный порядок. Можешь приходить и забирать. Я тебе на два диска все сбросил, информация весит много. По три дня на каждом, устроит?
– Спрашиваешь!
Данилов сорвался с места и уже через десять минут вставлял в компьютер первый диск. Это были те самые три дня, два из которых предшествовали преступлению, ну а третий соответственно тот самый страшный день. Все просмотрел, вставил второй диск, то есть первым он был календарно, просмотрел, снова вернулся к тому, что смотрел сначала. Потом опять второй.
Чуть с ума не сошел, рассматривая чужие ноги, головы, спины и машины. Чуть с ума не сошел, обнаружив там человека, которого совершенно не желал там обнаружить.
– Володь, а ты можешь мне фотографий наделать с некоторых кадров? – позвонил он уже после обеда, даже не заметив, как время пролетело.
– Не вопрос, заходи. Кстати, Сереж, а ты обедал?
– Нет, – вспомнил Данилов, и желудок тут же подтвердил это жалобным бульканьем.
– И я нет. Может, чего-нибудь сообразишь, пока я тебе печатать буду?
– Сэндвич с курицей подойдет?
– Лучше колбаски и просто хлебушка, – закапризничал Володя. – Не люблю я всякие салатные лохмотья в хлебе, огурцы, лук. Лучше, Сереж, просто хлебушка и колбаски, лучше чайной. Я тебе денежку дам.
Данилов сходил в соседний гастроном за чайной колбасой. Еще купил хлеба, минералки, четыре яблока и два заварных пирожных.
– О-о, да мы попируем. А я уже начал, – похвалился Володя, ткнув пальцем в громадный принтер, распечатывающий фотографии. – Чайник включи, Сереж.
Они заварили чая, нарезали колбасы, хлеба. Чокнулись минералкой, чтобы их многострадальные желудки без вопросов приняли сухомятку. Быстро смели и колбасу и хлеб и, пока заваривался чай, захрустели яблоками.
– Что за чел? – взял в руки Володя верхнюю фотографию. – Подозреваемый?
– Еще какой! – вздохнул Данилов. – Надо задерживать.
– Благодаря этому? – ткнул пальцем в фото Володя и следом с довольной улыбкой себе в грудь: – И вот этому?
– Так точно, товарищ полковник. – Данилов хлебнул чая, откусил пирожное. – Такой, скажу я тебе, Володя, гад!
– Что на нем?
– Предварительно: пять трупов и коммерческий шпионаж.
– Ничего себе! – присвистнул Володя, протягивая руку за пирожным. – Пять трупов! Как же так можно-то?! Молодой красивый малый…
Полковник взял второй рукой, не занятой пирожным, снимок в руки. Внимательно осмотрел.
– Перспективный, судя по машине и одежде. Как же так можно разом в убийцу превратиться?! Да еще в такого! Пять трупов! И как он их, Сереж?
– Двоих отравил, троих застрелил. Видишь, в подъезд входит?
– Ну?
– Так вот, предположительно, он в него вошел, пробрался по чердаку в соседний подъезд, выкрал у одного бывшего военного пистолет… Идиот! Мог бы пробраться через последний подъезд. Тот в камеру не попадает. – Данилов замолчал ненадолго, швырнул в упаковку недоеденное пирожное, пробормотал с тоской: – Откуда только он о пистолете узнал, интересно? И где лежит, откуда узнал?
– А военный-то что?
– А военный, вот он, видишь, в этот момент как раз из своего подъезда выходит. Они едва не столкнулись нос к носу.
– И? Что дальше-то? – Володя глянул на даниловское надкусанное пирожное. – Будешь?
– Нет, – сморщился Сергей, – сделалось так горько, что даже сладкий чай с пирожным казались отравой.
– А дальше что? – спросил Володя, набивая рот чужим эклером.
– А дальше… Вот смотри, – Данилов взял в руки второй снимок. – Это уже через день. Как раз тогда, когда произошло убийство. Вот он, наш красавчик, снова заходит в соседний подъезд. И вышел уже много позже того, как прогремели выстрелы.
– А чего он на чердаке, что ли, сидел после того, как людей пострелял? – удивился Володя.
– Не знаю я! – рассердился Данилов. Он еще не успел об этом подумать. – Может, и сидел, а вышел, видишь, когда уже наши подъехали? Все видно замечательно. Дай бог здоровья Вите Ломову.
– Кто это? – Володя с сожалением скомкал пустую упаковку от пирожных, швырнул ее с нитками и шкурками от колбасы в мусорную корзину.
– Это хозяин магазина и хозяин видеокамеры. Если бы не он…
И не Заломов, заставивший поверить в то, что за всеми этими преступлениями стоит один человек, он бы никогда не поверил в это. Он вот лично думал, что все это дело рук разных людей. Один воровал информацию, может, даже и яд подсыпал он же, хотя Данилов еще вчера думал иначе. А вот другой уже стрелял. Только кто это мог быть?
Просмотрев еще несколько раз записи, Данилов сделал вывод – это Горячев. Больше убивать там было некому и не за что. Все люди, входившие или выходившие из подъезда, где было совершено преступление, либо из подъезда вообще не вышли после убийства, либо вышли много раньше. И это были жильцы! Их всех проверили его ребята. Никто не был причастен к кровавой бойне.
Горячев! Это он повинен во всех этих преступлениях. И мотив его очевиден – деньги, жажда денег! Потому что он игрок, а от этого недуга избавиться практически невозможно. Это не лечится.
Данилов поблагодарил Володю, забрал фотографии и пошел к генералу за разрешением на дальнейшие действия. Но как наколдовал: генерала срочно вызвали куда-то, и тот сегодня появиться не обещал.
– Завтра, Сережа, только завтра. А что у тебя? Что-то срочное? – Секретарь взяла в руки мобильник: только она имела право потревожить генерала своим звонком, если дело не терпело отлагательств.
– Ладно, потерпит. – Данилов кивнул и вернулся к себе.
Снова с сожалением заглянул в пустую чашку из-под кофе – требовалась добавка. Чаем он потребность в кофеине не восполнит. И надо ехать на фирму, брать этого Горячева. Разгар рабочего дня, дома он быть не может.
Очень хотелось позвонить Саше, очень! Но она сегодня хоронит деда. Он узнавал – сегодня. Может, следовало сходить, но…
Но какими глазами он станет смотреть на ее горе?! О чем станет думать, подозревая ее жениха в целой серии преступлений? О том, что ей не повезло с выбором? Или о том, что она может быть замешана?
Нет, ну нет же! Она не могла! Ее горе было страшным и искренним. Она не отдала бы на растерзание любимого деда, не отдала бы.
Данилов отдал распоряжение ехать на квартиру Горячева.
– Если он там, задерживайте, зачитав ему его права. Я поеду в офис. Разгар рабочего дня, наверняка он там…
Но Горячева ни в квартире, ни в офисе не оказалось.
– Так он в командировке! – возмущенно отозвалась Соседова, когда Данилов вошел в ее кабинет с вопросом. – А в чем, собственно, дело?!
– Он подозревается в целой серии преступлений, Алла Юрьевна. – сухо ответил Данилов, хотя Соседова после гневного вступления и пыталась сгладить ситуацию, нервно улыбнувшись.
– Саша? Горячев? Преступник? Да бросьте! – Она запрокинула голову и звонко расхохоталась. – Более добродушного и законопослушного сотрудника и человека я не знаю! Постойте, Сергей Игнатьевич…
Соседова вылезла с места и тяжелой поступью дошла до двери. Приоткрыла ее, выглянула, убедилась, что приемная пуста – она так до сих пор и не нашла замену Сонечке, – плотно прикрыла дверь. И повернулась к Данилову со злым прищуром ярко раскрашенных глаз.
– Погодите, дайте угадаю. – Она подошла к Данилову, пахнув на него тяжелым цветочным запахом. – Его кто-то оболгал?! Или подставил? Это ведь так? Его оклеветали?! И я даже знаю кто!
– И кто же? – Ему стало интересно.
– Заломов? Эта старая лысая гадина не может угомониться? Не верьте ему, все ложь! Все от первого до последнего слова – ложь!
В уме этой громоздкой тетке отказать было невозможно. Она сразу вычислила, кто мог настучать на Горячева. Но она не знала и знать не могла, что у Данилова в сейфе хранятся фотоснимки, подтверждающие присутствие Горячева в момент убийства, если и не на самом месте преступления, то неподалеку от него.
– А откуда вы знаете, что мог рассказать мне Заломов? Если он вообще что-то говорил? – заинтересовался Сергей, стараясь дышать не так глубоко: тяжелый запах духов Соседовой сводил его с ума.
– Ой, да бросьте! Он сегодня с утра опоздал на работу.
Соседова, слава богу, вернулась на место, перестав дышать ему в затылок. Нервным движением одернула ярко-канареечного цвета блузку, переложила бумаги на столе, пододвинула клавиатуру компьютера.
– Спрашиваю: чего опоздал, Васильевич? – произнесла она после паузы. – Знаете, что он мне ответил?