– Что?
– Проверки, проверки, ваши замучили, из прокуратуры, отовсюду. Мне и то досталось!
– Доказали?
– Что?
– Ее вину доказали?
– Ладно тебе, Игорек, как маленький, – грустно улыбнулась тетя Надя, тронув белоснежную шапочку. – Кто ее обвинит, если в отделении врач дежурил?
– Так он пьяный был!
– Кто же об этом заикнулся-то, как маленький, честное слово! Главврач сказал: кто вякнет, за ворота сразу. И нигде потом работы не найдет в городе. Так-то… – Она кивнула на стойку кафетерия, за которой прежде хлопотала: – Мне и то досталось. Молчи, говорит, иначе… Я и молчала. Теперь-то уж что! Сколько лет прошло.
– И что того врача? Посадили?
– Нет, отстранили, лишили возможности работать по специальности. Докторши наши его навещали какое-то время, жалели все. Он и держался, а потом Иван Сергеевич возмутился. Что, мол, к опальному доктору, находящемуся под следствием, делегация за делегацией ходит? Неправильно это. Настучал главврачу. Тот провел работу среди персонала. Мне тоже досталось… – вспомнила она со вздохом. – Говорит, Надежда Ивановна, еще узнаю про твои пироги в квартире опального доктора, уволю к чертовой матери. Ну, мы ходить и перестали к Михалычу. Золотой человек был. И врач от бога!
– Что же такой хороший человек пил на дежурстве?! – изумился Игорек, подбирая последние котлетные крошки.
– Кто же его знает-то! Болтали разное…
– Что, например? – Он встал и взял себе еще одну чашку горячего шоколада. Теперь он мог говорить с упрямым персоналом хоть до утра.
– Что Валька специально его опоила, подсыпала ему чего-то.
– Зачем?!
Игорек застыл с чашкой возле стола, с недоверием рассматривая буфетчицу, которая от скуки сейчас возьмет и наболтает ему всякой белиберды. Его потом за это Данилов с работы погонит. Зачем, спросит, в больницу ходил? Чтобы нажраться и скрасить скуку рабочего дня пожилой буфетчице.
– Ты не думай, я с ума-то не сошла, – угадала его взгляд тетя Надя. И, понизив голос до шепота, проговорила: – Болтали, что заказ на роженицу ту был.
– Что?! Заказ?! Какой такой заказ?
Этого еще ему не хватало! Лучше бы уж никакой информации, чем такая. С чем он к Данилову-то вернется?
– Убить ее надо было, вот что. – Полное лицо добродушной буфетчицы стало белее шапочки и передника. – То ли свекровь ее заказала, сноха будто бы неугодной была, то ли сам муж желал смерти своей неверной жене. Точно не помню уже.
Ужас! Игорек одним глотком выпил сладкую вязкую жижу, поводил языком во рту, пытаясь слизать гущу. И снова подумал: ужас! Просто бразильские страсти!
– А что стало с ребенком?
– С каким ребенком? – не поняла тетя Надя, она задумчиво рассматривала свои руки с облупившимся маникюром.
– С ребенком погибшей роженицы? Его тоже заказали? Свекровь или муж там, не знаю. Что с ним?
– А, ребенок погиб, конечно. Не родился. Болтают, что не от мужа был, вот так все и вышло.
– А что в полиции? Эту версию рассматривали?
Игорек сильно сомневался, и оказался прав.
– Ладно тебе, Игорек, как маленький, – замахала на него руками тетя Надя. – Кого же это интересовало? Все в бедного Михалыча вцепились, жизнь ему загубили и успокоились. А эта парочка продолжила дальше дела творить.
– Какие такие дела?
– Ой, много историй тут еще потом было! Но каждый раз все как-то удавалось им вывернуться. То малыш погибнет по халатности, они опять ни при чем. Хотя снова Валина смена. То отказной ребенок пропадет. Потом, правда, находится, но… Но много у них было грехов, очень много!
– Как они ушли отсюда? Добром?
– А то бы прям! – Тетя Надя гневно раздула ноздри. – Сами! Ушли их! Главврач попросил их отсюда, попросил их уйти на заслуженный отдых подобру-поздорову. Пока, говорит, нас не взорвали вместе с вами! На пенсию их отправили, вот.
– Что-то опять случилось?
– Случилось, опять. – Она опустила голову, скорбно вздохнула: – Осиротили они двух девчушек.
– Как это?
– Роженицу опять упустили.
– Опять по заказу? – на всякий случай спросил Игорек, хотя ни минуты не верил в версию такого ужасного преступления.
– Нет, на сей раз по халатности. Тут столько шума было, столько шума… И полиция их таскала без конца, и нас вместе с ними. Им угрожали! Даже на Ивана покушались будто бы. Точно не скажу. Вот им и пришлось уехать отсюда. Даже фамилию пришлось менять в срочном порядке. Раньше-то они были Верещагиными, по Ивану. Потом уже взяли фамилию Вали. Она в девичестве была Лопушиной. Она, стерва…
Игорек тепло поблагодарил буфетчицу, хотя многое из ее рассказа брал под сомнение. Но благодарил все больше за котлетки и пельмени с укропом и сметанкой. Еще два голодных часа он бы не пережил. И поехал в Заславское отделение полиции.
Там история почти повторилась. Никто из молодых сотрудников ничего про историю супругов Верещагиных-Лопушиных не знал. Посоветовали Мишину обратиться в архив. Он чуть не заплакал от перспективы копаться в груде пыльных папок.
Либо…
– Либо к Вострикову съезди, – порекомендовал Игорю его коллега, проникнувшись сочувствием. – Он на пенсии сейчас, на даче живет. Все дела по больничке много лет назад ему отдавали.
– А почему?
– Опытный был мужик, матерый. Я точно ничего не могу сказать, в этом районе как пять лет. А вот Востриков… Я ему сейчас позвоню и спрошу, сможет он с тобой поговорить или нет. Я с ним год проработал. Отличный мужик! – Коллега достал мобильный телефон, долго листал, потом ткнул в экран пальцем и минуты три ждал ответа. – О, Евгений Евгеньевич, здорово!.. Я! Угадал! Нет, тьфу-тьфу, слава богу, ничего такого. Помощи соседи просят. Из Центрального… Что за вопрос? Помнишь, Евгений Евгеньевич, дела больничные? Во! Опять эта парочка всплыла, теперь уже в Центральном… Ага! Я и говорю, что лучше тебя никто не знает… Ага! Хорошо, скажу адрес. Отлично! Что натворили?
Коллега отнял ухо от телефона, глянул на Мишина с вопросом:
– Спрашивает, что на этот раз натворили? Не угомонились, мол, за столько лет. Они же на пенсии. Что, коллега?
– Да, собственно, ничего. – Мишин пожал плечами: – Убили их.
– Убили, Евгений Евгеньевич! – почти радостно оповестил пенсионера коллега Игоря. – Кто и за что?
– Сосед, предположительно, бывший военный, из наградного пистолета, – озвучил Игорек первоначальную рабочую версию. Она хоть и рассыпалась в прах, но других пока не было.
– А-а, понятно… Хорошо, Евгений Евгеньевич, скажу. Пока! Спасибо за приглашение! Непременно приеду! Не брешу, ей-богу, приеду… – Он убрал телефон в карман, посидел с задумчивой улыбкой, потом проговорил с сожалением: – Хороший мужик! Жаль, рано ушел. Мог бы еще и поработать.
– А чего ушел?
– Устал, – пояснил коротко коллега. – Погоди, вот приедешь к нему, сразу поймешь, чего он ушел. Там у него такая красотища…
Игорек взял из рук коллеги листок с адресом и снова чуть не заплакал: ехать надо было за город, далеко за город. А он без машины. Данилов к вечеру просил доложить о результатах. А какой, к чертям, вечер! Ему к полуночи бы туда добраться, если на перекладных.
Но начальник неожиданно порадовал:
– Я сам съезжу. А ты вот что… Давай бери машину и понаблюдай-ка ты за Соседовой.
– За Соседовой? За той, что начальник фирмы, где…
– Да, Игорь, да! – не дав ему договорить, рявкнул Данилов. – Начальница тех самых невинно загубленных душ, попавшихся по ошибке.
– А чего вдруг? – непривычно огрызнулся Игорек.
Честно? Он обиделся! Он весь день как проклятый носился по больничным коридорам и кабинетам. Не ел, вспотел, устал. Опять же, не безрезультатно. Вон сколько информации нарыл на этих Лопушиных. И Игорек сильно надеялся, что Данилов его меняет, решивши сам ехать на дачу к Вострикову Евгению Евгеньевичу, из сочувствия и жалости. Устал сотрудник, пускай едет домой, примет душ, переоденет рубашку и… и уже сходит куда-нибудь вечером. Тысячу лет не отдыхал в хорошей компании.
А что получается? Получается, что вместо отдыха ему надлежит наблюдать за пожилой дамой ужасных размеров, которая чудом осталась жива и теперь…
– Ей что, снова угрожает опасность? – спросил Игорек, потому что Данилов на его первый вопрос не соизволил ответить, начав давать распоряжения, куда и к кому обратиться насчет машины.
– Вот мы и посмотрим, – туманно пояснил Данилов. – Не спускай с нее глаз, Мишин. Упустишь – лишу премии!
– Да в чем хоть дело-то, Сергей Игнатьевич? – осторожно возмутился Мишин. – С какой хоть стороны ей угрожает опасность?
– Думаю… думаю, Игорек, что у нас с тобой к завтрашнему утру появится один-единственный подозреваемый во всех трех преступлениях.
– В каких же?
– В похищении секретной информации, в отравлении сотрудников небезызвестной нам с тобой фирмы и в тройном убийстве.
– И кто же это?!
– Горячев… Александр Горячев, Игорек. Его невероятно фотогеничную физиономию, шикарный профиль, широкие плечи, дорогую машину зафиксировала камера наружного наблюдения и в день убийства, и за несколько дней до убийства.
– В похищении секретной информации, в отравлении сотрудников небезызвестной нам с тобой фирмы и в тройном убийстве.
– И кто же это?!
– Горячев… Александр Горячев, Игорек. Его невероятно фотогеничную физиономию, шикарный профиль, широкие плечи, дорогую машину зафиксировала камера наружного наблюдения и в день убийства, и за несколько дней до убийства.
– Ух ты! Он что же, прямо в подъезд входил в тот день?
– Не в тот, в соседний. Но мы же с тобой знаем, как просто пройти чердаком и попасть в любой подъезд этого дома, так?
– Так. Так это… Надо брать его!
– Возьмем, никуда он не денется. Мне сейчас важно выяснить, если ли у него сообщники…
Игорю показалось, что Данилов скрипнул зубами. Но это просто могло показаться. Они все в последние дни были на нервах.
– Вы думаете, что Соседова – его сообщница?! – ахнул Игорь и тут же прикусил язык.
Он что-то не то сказал, Данилов выругался и приказал не болтать языком, а работать. И если он упустит сегодня Соседову, то он не премии, он шкуры его лишит.
– Ладно, работай. И если что интересное, сразу фотографируй, – буркнул напоследок Сергей Игнатьевич. – И это… Извини за резкость.
– Так точно, товарищ подполковник, – нарочно, чтобы позлить, отозвался Игорек с обидой. – Будет сделано, товарищ подполковник!
– Да иди ты…
Данилов отключился, а Мишин, потратив полтора часа на то, чтобы получить служебную машину, предназначенную для наружного наблюдения, еле успел к концу рабочего дня на фирму «АллЮС».
Мишин припарковал грязно-серую «девятку» в небольшом тупике, уткнувшись задним бампером в разросшиеся кусты. С этого места прекрасно просматривался выезд фирмы. Игорь со вздохом вытянулся на сиденье и начал ждать. Главное сейчас было – не задремать. Тогда вместе с его премией и шкурой с него снимут еще и голову.
Через пять минут он и правда чуть не опоздал: народ начал разъезжаться. Машины одна за другой подъезжали к шлагбауму, опускалось стекло водителя, охраннику демонстрировался пропуск, стекло поднималось, автомобиль уезжал. Машина главного бухгалтера выехала с территории за десять минут до машины Соседовой. Чуть постояла за воротами, мотор не глушился, потом, не дождавшись чего-то или кого-то, уехала.
Игорек нетерпеливо заворочался. В «девятке» было не тепло, он не включал мотора, экономя бензин, но глаза все равно слипались. Не уснуть бы! Хоть бы уже быстрее Соседова выехала, хоть бы уже быстрее отправилась к себе домой – в центр города, в шикарную двухуровневую квартиру с панорамным балконом и мраморным полом в прихожей и кухне. Игорек был там, знает.
Выехать-то она выехала, порадовав минут через десять. Только домой не поехала ее тачка. Свернула для начала к гипермаркету, приткнулась с самого края стоянки. Соседова вышла с дамской сумкой и, не оглядываясь по сторонам, пошла в магазин. Игорю издалека показалось, что выглядит она расстроенной. Или уставшей? Или просто сильно постаревшей, и уставшей, и расстроенной. Неважно выглядела хозяйка фирмы, сделал вывод Игорек.
В магазине Алла Юрьевна пробыла пятьдесят минут. Он засекал. Накупила гору всего. Еле сдержался, чтобы не броситься ей на помощь, когда один из трех пакетов вырвался из ее рук и на землю выкатились большущие зеленые яблоки. Загрузив покупки в багажник, Алла Юрьевна выкатила машину со стоянки и поехала, черт бы ее побрал, за город!
Все надежды на то, что наблюдение за ее квартирой в центре города ему не было бы в тягость, рухнули. Там он мог бы вызвать знакомую девушку, она бы скрасила время, так сказать. И за кофе сбегала бы, и за пончиками, и просто посидела бы с ним, поговорила. А теперь что? Теперь сидеть возле высокого забора, которым наверняка был огорожен загородный дом Соседовой, в одиночестве. Таращиться на ворота и считать до бесконечности вслух, чтобы не уснуть.
– Зачем же ты туда поехала-то, Алла Юрьевна?! – взвыл Игорек, старательно лавируя в потоке машин, чтобы не попасться на глаза Соседовой и в то же время не потерять ее из виду. – Что тебе там надо посреди недели?! Ладно бы выходной…
Ответы вдруг начали появляться один за другим по пути следования. И чем больше появлялось ответов, тем больше рождалось вопросов в душе Мишина.
Сначала его обеспокоила машина, с ревом выкатившая ему навстречу, когда Игорек уже въезжал на территорию дачного поселка. Соседова проехала там тремя минутами раньше. Машина показалась ему знакомой, он резко притормозил и обернулся.
Ну! Заломова автомобиль-то, он не ошибся! Что он здесь делает? И как успел сюда?
Хотя времени у него было предостаточно. Сама Соседова выехала с работы через десять минут после отъезда главного бухгалтера, потом пробыла в магазине целых пятьдесят минут. Итого – час! Времени предостаточно, чтобы успеть доехать до дачного поселка и вернуться, попавшись им на глаза. И даже времени предостаточно оставалось на что-то еще. На что?!
Игорек почувствовал легкое беспокойство. Но поехал вперед, решив, что Заломову можно будет задать вопросы и завтра. Сейчас его цель – Соседова. Зачем она едет в загородный дом посреди недели? Кому накупила столько еды? Ей одной столько продуктов не съесть и за две недели. Одних яблок килограмма два!
Ответ был получен прямо у стен ее дома. Хвала небесам, высокого забора не было! Функцию ограждения выполняла невысокая, с полметра, живая изгородь. И прекрасно просматривался и сам дом – двухэтажное стильное строение с громадной застекленной верандой, опоясывающей дом по периметру. Гараж, засаженная туями аллея от входа до крыльца, дюжина крохотных пустующих клумб и…
И машина Горячева! Его авто стояло возле запертых гаражных ворот, Игорек отлично помнил марку и номера. И сам Горячев метался по веранде с телефоном в руке, его тоже отлично видел Мишин.
Что он тут делает, интересно? С какой стати хозяйничает в доме Соседовой? Для него покупались продукты, которые Алла Юрьевна еле дотащила из магазина? Или они ждут общих гостей?
Игорек загнал машину поглубже в заросли сиреневых кустов, они разрослись шатром позади участка, расположенного напротив Соседовой. Достал казенный фотоаппарат, сделал несколько снимков машины Горячева, его силуэта, мечущегося по веранде, Соседовой, выходившей из машины, которую она приткнула за машиной Александра.
Потом нащелкал снимков, где она достает пакеты с продуктами из багажника. Где Александр выбегает ей навстречу на улицу, берет из ее руки пакеты. И где… нежно целует ее в губы при встрече.
– Они любовники, Сергей Игнатьевич! – яростным шепотом оповестил Мишин Данилова, еле пробившись тому на телефон сквозь плотную зону недоступности.
– Кто любовники, Игореша? – Данилов был зол, это ощущалось по голосу.
– Соседова и Горячев!
– Да ладно! – Данилов помолчал. – Они где теперь?
– В ее загородном доме. Она после работы поехала в магазин, набрала еды на футбольную команду. И сразу сюда, а он уже был здесь. Встретил ее, и они поцеловались. В губы! Как любовники!
– Понятно… – Данилов помолчал, потом вдруг спросил – А больше ничего подозрительного не случилось за то время, пока ты за ней наблюдал?
– Так это… При въезде в дачный поселок нам навстречу Заломов попался.
– Главбух?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Так, так, так… Горячо, Игорек! Очень горячо! И уехал, значит… Так я и думал… Не спускай с них глаз! О каждом шаге и действии Соседовой мне докладывай! Чудится мне, представление только начинается. Все фиксируешь?
– Так точно!
Мишин сделал пару бесполезных снимков туевой аллеи и кустов, в которых прятался. Так, на всякий случай.
– Давай, я уже подъезжаю к этому благословенному месту, где спрятался ото всех заядлый рыбак Евгений Евгеньевич Востриков, – проворчал Данилов. – Был бы толк.
– Красиво там, говорят.
– Ага! Озера, пруды, мошкара, связи ни черта нет. Но ты все равно звони, может, пробьешься.
Данилов отключился. Мишин пристроил камеру на панели, протяжно зевнул. Только бы не уснуть! Сейчас бы подружка с кофе и пончиками точно не помешала бы. С ней бы он точно не уснул.
В доме, за которым он наблюдал, пока ничего не происходило. То есть Соседова с Горячевым, после того как вошли с покупками в дом, больше на глаза Мишину не попадались. Но потом вдруг в большой угловой комнате первого этажа, прекрасно просматривающейся сквозь витражные стекла веранды, загорелся свет.
Кухня! Громадная, сверкающая зеркальным стеклом, хромом и красным блестящим пластиком. Эти двое собрались ужинать. Соседова, не переодевшись, натянула на себя передник, вымыла яблоки и принялась делать сок, подтянув из угла на край стола большущую соковыжималку. Горячев, тоже в переднике, надетом прямо на голый торс, что-то резал, стоя в противоположном углу. Они оживленно переговаривались. Соседова без конца смеялась, запрокидывая голову. Горячев улыбался. Понять, чьи это были шутки, Игорю не представлялось никакой возможности. Он просто наблюдал и делал фотографию за фотографией, искренне надеясь, что делает необычайно важное дело. Так чудилось Данилову. А ему…