– А вы где работаете? – успела вставить я.
– В поликлинике, в регистратуре. Есть утренние и вечерние смены, но я договорилась со сменщицей, что выхожу только с утра, чтобы успевать забрать ребенка из садика. Она любит поспать, поэтому согласилась. Зарплата, если вам интересно, – пять тысяч рублей. Минус подоходный налог, – отчеканила Вера.
– Как же вы живете на эти гроши? – ахнула я. – Да еще с ребенком!
– Плохо живу, – резко отозвалась Вера, – едва свожу концы с концами! Бывают дни, да что там дни – недели, когда я сижу на одном хлебе и кефире. И не потому, что фигуру берегу, а потому, что в холодильнике еда только для дочки, и то в единственном экземпляре: один банан, одно яблоко, один йогурт и один куриный окорочок, чтобы сварить суп-лапшу.
Меня поразило, что девочка во время нашей беседы стояла спокойно, не дергала маму за руку и не капризничала, хотя тема явно была ей не интересна. А мама между тем изливала душу:
– Думаете, государство доплачивает мне хотя бы копейку за то, что я одна с ребенком бьюсь, словно рыба об лёд? Ни фига подобного! Зато не забывает обдирать на каждом шагу. За детский сад – плати, бесплатных кружков для детей не осталось, детская одежда стоит дороже взрослой, за квартиру – плати по полной, никаких льгот. У пенсионеров, например, льгота – коммунальные платежи только пятьдесят процентов, а почему за трехлетнего ребенка надо платить по полной стоимости? Он что, зарплату получает? Кто придумал этот бред?!
Я согласно кивнула. Тоже считаю, что дети до совершеннолетия не должны платить за квартиру. А то хитрожопо государство устроилось: паспорт человеку не выдали, прав у него никаких нет, зато обязанностей с самого дня рождения – полный вагон!
– Хорошо, что у меня хотя бы квартира маленькая, так называемая «малосемейка», – продолжала Вера. – А у Ленки метраж – почти сто метров, в месяц квартплата тянет на восемь тысяч рублей. Для матери-одиночки это огромные, абсолютно неподъемные деньги!
Я ухватилась за тему:
– Вы знаете, Вера, меня вот что удивляет. Лена жаловалась, что квартира не удобна для проживания: первый этаж, холодно, дует. Я посоветовала обменять ее на более маленькую с доплатой, но Ленка лишь отмахнулась. А по-моему, это был бы отличный выход из положения!
Вера покачала головой:
– Вы не понимаете. Она не может ни продать квартиру, ни обменять ее до тех пор, пока Костику не исполнится восемнадцать лет.
– Почему?
– Потому что по документам собственник квартиры – он.
– Ну и что? Какая разница?
– Огромная. Думаете, только вам пришла в голову идея с обменом? Лена уже пыталась разменять эту огромную квартиру на две поменьше, но у нее ничего не вышло. Если собственник квартиры – несовершеннолетний, то по закону при операциях с недвижимостью он должен получить аналогичное по характеристикам и метражу жилье. А у нее квартира дурацкая: площадь большая, почти сто метров, но разменять ее на две квартиры по пятьдесят метров невозможно, только с доплатой. Либо придется переехать в барак с туалетом на улице, но это считается ухудшением жилищных условий, такую сделку не пропустит отдел опеки и попечительства.
– А при чем тут опека?
– Ну как же, опека стоит на страже интересов несовершеннолетних. А вдруг родители пропьют квартиру и оставят ребенка на улице? Так Ленке объяснила юрист соцзащиты, куда она обратилась за помощью.
Я навострила уши.
– Как фамилия юриста? Случайно не Прудникова?
– Без понятия. Знаю только, что перед самым Новым годом Лена ходила в соцзащиту, чтобы проконсультироваться с тамошним юристом. Объяснила ситуацию: так, мол, и так, квартира большая, платить за нее не могу, уже накопилась задолженность по коммунальным платежам за полгода. Нельзя ли сделать для нее исключение и разрешить поменять квартиру с потерей площади, зато с доплатой? Ведь для ребенка так будет только лучше! Сколько новых возможностей у него сразу появится: и кружки интересные, и дорогие игрушки, и поездки за границу…
– И что ответила юрист?
– Юрист сказала, что прекрасно ее понимает, но помочь не может, потому что закон не знает исключений. Эта мера специально придумана для того, чтобы защитить детей от недобросовестных родителей, которые профукают недвижимость и оставят ребенка ни с чем.
– И что же, юрист совсем ничего Ленке не посоветовала?
– Почему же, посоветовала. Сказала: терпите до совершеннолетия ребенка, крутитесь как-то.
Да уж, совет поистине гениальный! Впрочем, российские законы – это тоже нечто поразительное. Такое впечатление, что их специально придумывают для того, чтобы усложнить людям жизнь. Остается только утешаться мыслью, что дети растут быстро, особенно чужие.
Глава 20
– Откуда у Ленки вообще эта квартира? – спросила я. – Вернее, как она оказалась записана на Костика?
– Это подарок отца Костика, – ответила Вера, – на его рождение.
– Странный подарок. Как чемодан без ручки: и тащить тяжело, и выбросить жалко. Неужели папаша не сообразил, что квартира неудобна для проживания, что каждый месяц требует огромных вложений?
– Лена рассказывала, что он хотел перевести квартиру в нежилой фонд, отремонтировать и сдавать под магазин. Тогда бы Костик каждый месяц получал солидный доход, ну, вернее, Ленка бы получала. Но по какой-то причине он этого не сделал.
Ясно – по какой! Мужик просто передумал. Сначала, будучи в эйфории оттого, что у него родился сын, подарил квартиру, понастроил кучу планов, а потом прикинул, что уж больно дорого выходит их реализация. Небось еще и локти кусал от досады, что нельзя подарок обратно забрать!
Сегодня мужики вообще стали переменчивы, как беременные бабы, меняют свое решение по семи раз на дню. Вот у моей подруги Наташки Полищук муж после развода заявил: оставляю всё ребенку! Ну, «всё» – это громко сказано, из недвижимости в семье была только однокомнатная квартира, купленная в ипотеку, за которую, кстати, расплачивались оба родителя. Но мужик не стал делить ложки-вилки, ушел жить в любовнице с одной зубной щеткой. Благородно, ага. Но потом, видимо, новая жена напела в уши, и через два года и десять месяцев Наташка получила повестку в суд по поводу раздела имущества, нажитого в браке. В суде муж тряс чеками на телевизор и стиральную машину и требовал, чтобы ему вернули половину стоимости бытовой техники. Также он решительно был настроен разменять «однушку» на две комнаты в коммуналке, и его абсолютно не волновало, что его пятилетняя дочь будет делить ванную и кухню с посторонними людьми, возможно, больными.
Чтобы не лишать ребенка дома, Наташка взяла кредит в банке и отдала мужу стоимость половины квартиры. Также торжественно вручила ему половину постельного белья, столовых приборов и запаса туалетной бумаги. Тот взял и не поморщился. Что самое интересное – бывший супруг искренне считает себя нормальным, интеллигентным и исключительно порядочным человеком. Ведь лишний моток туалетной бумаги он не взял, только те, что положены ему по закону!
– Вера, а вы знаете, кто отец Костика? – спросила я.
Собеседница отвела глаза и неохотно ответила:
– Знаю только, что он главный врач психиатрической больницы. Он лет на двадцать старше Ленки и женат. Имя у него необычное – Борис Теодорович.
– Главврач той самой больницы, где Лена лечилась от алкоголизма?
– Так вы в курсе? – удивилась Вера. – Но Ленка не алкоголичка, она попала в психушку совершенно случайно!
– Конечно, просто у нее был небольшой нервный срыв!
– Легкая депрессия, с каждым может случиться.
– Ну да, всему виной тяжелые жизненные обстоятельства.
Мы убеждали друг друга так рьяно, словно речь шла о репутации нашей родной сестры.
– Хочу пить, – сказала девочка, и Вера засобиралась домой.
На прощание она написала свой номер телефона и попросила:
– Держите меня в курсе событий.
Не прошло и минуты, как в подъезд зашел мужик в ватнике, кроличьей шапке-ушанке и высоких валенках. В руке он держал деревянный ящик с инструментами.
Я кинулась к нему:
– Здравствуйте, вы плотник? Это я вас вызывала.
Мужик переложил ящик из левой руки в правую и важно ответствовал:
– Где окно? Показывайте.
– А стекло вы принесли? – встрепенулась я. – Я же говорила по телефону, что стекло разбилось, надо заменить! Где стекло?
– Не беспокойтесь, стекло мне подвезут, когда я сообщу размеры. Где окно?
– Окно на улице, пойдемте. – Я двинулась к выходу.
– Почему на улице? Вы же говорили, что окно в квартире.
– Да, в квартире, но стекло придется вставлять снаружи.
Плотник поставил ящик на пол.
– Нет, хозяйка, так не пойдет. Снаружи не получится, невозможно вставить.
– Ну почему же невозможно? – возразила я. – Это, наверное, сложнее, чем изнутри, но вполне возможно. За что я плачу тройную плату? Именно за сложность.
– Снаружи никак не получится, – упорствовал плотник.
– Да, в квартире, но стекло придется вставлять снаружи.
Плотник поставил ящик на пол.
– Нет, хозяйка, так не пойдет. Снаружи не получится, невозможно вставить.
– Ну почему же невозможно? – возразила я. – Это, наверное, сложнее, чем изнутри, но вполне возможно. За что я плачу тройную плату? Именно за сложность.
– Снаружи никак не получится, – упорствовал плотник.
– Вам, вероятно, понадобится стремянка, – гнула я свою линию, – мы одолжим у соседей.
– Не нужна мне стремянка, просто откройте квартиру.
– Не могу открыть, у меня ключа нет. Ключ потерялся, понимаете?
Мужик снял шапку, обнажив абсолютно лысую голову, и проникновенно сказал:
– Мадам, не крошите батон в компот. Это вообще ваша квартира?
– Слушайте, если бы я хотела ограбить чужую квартиру, я бы не вставляла в окно стекло, а вырезала, правильно? Ну не моя это квартира, не моя! Это квартира моей подруги, она сидит… – я осеклась, – сидит сейчас на берегу теплого моря, в отпуске человек находится, понимаете?
А какие-то хулиганы окно разбили. Я же не могу это так оставить, правильно?
– На берегу теплого моря, говорите… Не на том, часом, который Магаданскую область омывает?
Я нутром почувствовала, что лучше подтвердить эту версию.
– Ну да, где-то в том районе.
– Эх, что же с вами делать… – вздохнул мужик, открывая свой ящик и доставая оттуда связку длинных железяк. – Тряхну стариной. Исключительно из дружеского расположения. Эта дверь?
Я кивнула. Плотник улыбнулся, на мгновение показав железные зубы, потом повернулся к Ленкиной двери, секунд пять поковырялся в замке – и она открылась.
Мы зашли в квартиру. Окно с дырой обнаружилось в дальней пустой комнате. На пыльном подоконнике отчетливо виднелся след от ботинка.
– А улики-то можно к делу пришить, – пробормотал плотник, доставая рулетку.
Пока он замерял окно, я заглянула в единственную обжитую комнату – и остолбенела на пороге. По комнате словно Мамай прошелся. В поисках спрятанных денег и драгоценностей грабитель вывалил все вещи из шкафа и разбросал их по паркету.
Оправившись от шока, я обнаружила, что вор так пренебрежительно обошелся лишь с детской одеждой, Ленкины шмотки как висели в шкафу, так и продолжали висеть.
Я задумалась: а не сама ли Ленка их вывалила, когда собирала сумку для Костика в детский дом? Но нет, это не Алябьева. Во-первых, она аккуратно разбирала вещи на диване. А во-вторых, она вытащила только небольшую часть, а здесь на полу валялось всё, абсолютно всё, до последней пары трусиков. Определенно, это постарался грабитель.
Меня вдруг осенило: в этой бедной квартире грабитель искал вовсе не деньги и драгоценности! Ему требовалось нечто другое! Его интересовала какая-то вещь Костика! А если конкретно – то футболка с длинными рукавами! Та самая, которой задушили юристку Прудникову!
Эта футболка, на которой вышиты инициалы Костика и которую опознала воспитательница в детском саду, была довольно весомой уликой против Ленки. Но теперь всё сходилось: футболку выкрали, чтобы подставить Алябьеву. Ленка невиновна!
Оглушенная этим открытием, я даже не заметила, как плотнику подвезли стекло и он закончил работу. Мы вышли на лестничную площадку, одной из своих отмычек умелец аккуратно закрыл дверь в Ленкину квартиру.
Я достала кошелек:
– Сколько я вам должна?
Плотник направился к выходу, бросив через плечо:
– Нисколько, мы своих не бросаем.
«Мы тоже», – подумала я, полная решимости довести расследование до конца и найти настоящего убийцу.
Я долго-долго жала на кнопку звонка в соседнюю квартиру, и – о чудо! – дверь неожиданно открылась. На пороге стоял старенький дедок.
– Здравствуйте! – приветливо заулыбалась я. – Вы – Тутов Геннадий Иванович?
– Чего?
Очевидно, дедок немного туговат на ухо. Я повысила голос:
– Тутов Геннадий Иванович? Вы писали заявление в соцзащиту на вашу соседку по поводу шума?
– Ась?
– Шум из соседней квартиры вам мешает?
– Ась?
Да он же глухой как пень! Если за стеной будет играть рок-группа, он и ухом не поведет!
Я вытащила копию заявления и заорала:
– Это ваше заявление в отдел опеки и попечительства?
– Что?
– Подпись ваша?
– А, подписаться! – обрадовался дедок, вытащил из-за уха ручку и охотно черканул факсимиле внизу страницы, рядом со своей уже имеющейся подписью.
Я вздохнула:
– Дедуль, вы бы хоть читали документы, а то ведь однажды одним росчерком пера отдадите аферистам свою квартиру.
– Ась?
– Квартиру, говорю, потеряете!
Стоп. А что будет с квартирой Костика, если его отправили в детский дом, а мать лишили родительских прав? Кто должен платить за коммунальные услуги? И вообще – кому теперь принадлежат сто квадратных метров в центре города?
Глава 21
Прямо из подъезда я позвонила Вячеславу Васильевичу, пожилому адвокату, который не раз выручал меня – делом или просто юридическим советом.
– Говори быстрей, я спускаюсь в метро, может прерваться связь, – вместо приветствия сказал адвокат.
– Что с вашей машиной?
– Машина в порядке, просто на улице ужасный гололед, вся Москва стоит, ехать под землей – единственный способ куда-то добраться. Так что у тебя случилось?
– Нужна консультация по одному вопросу. – Я вкратце описала ситуацию с Ленкой, Костиком и его квартирой. – Кому теперь принадлежит квартира?
– Ты знаешь, я специализируюсь на уголовных делах, поэтому отвечу лишь в общих чертах. Квартира по-прежнему принадлежит несовершеннолетнему. До достижения им восемнадцати лет распоряжаться недвижимостью должен его опекун или директор детского дома, если опекунство не установлено.
– А если мальчика усыновят?
– Тогда приемные родители.
– Они имеют право продать квартиру?
– Нет, такую сделку не пропустит местный орган опеки и попечительства.
– Судя по всему, местный орган опеки и попечительства не отличается особой щепетильностью, его легко подкупить.
– Люся, я говорю тебе, что написано в законе. На законных основаниях квартиру можно только сдавать, собственность ребенка должна быть сохранена. Но как ты сама понимаешь, на практике можно найти не одну лазейку, чтобы оттяпать у него недвижимость. К примеру, можно признать ребенка недееспособным, всю жизнь держать его в больнице для душевнобольных и спокойно распоряжаться его имуществом. Это только тот вариант, который мне сейчас навскидку пришел в голову, а их может быть несколько десятков.
– Несколько десятков?! – ужаснулась я.
– В том числе убийство, – задумчиво добавил адвокат по уголовным делам.
В трубку со свистом ворвался поезд метро.
– У тебя всё? – нетерпеливо поинтересовался Вячеслав Васильевич.
– Еще один вопрос! – Я перешла на крик. – В свидетельстве о рождении этого ребенка в графе «отец» стоит прочерк, но папаша существует! Может он как-то заявить о своих правах на сына?!
– В любой момент биологический отец может установить отцовство через суд. Для этого ему необходимо провести анализ ДНК и собрать кое-какие документы. Сделать это сложно, но реально, особенно для обеспеченного человека.
– И тогда как законный представитель ребенка отец может распоряжаться его квартирой?
– Безусловно.
Ну вот, кажется, у меня появилась отличная версия, кому и зачем понадобилось подставлять Ленку Алябьеву. Отец Костика, сгоряча подаривший новорожденному сыну квартиру, позже пожалел о своем поступке. Однако по закону договор дарения отменить нельзя, вот папаша и придумал план, как вернуть себе имущество.
Для начала надо было изолировать мать. Подкупив двух чиновниц соцзащиты – инспекторшу Махнач и юристку Прудникову, он попытался лишить Ленку родительских прав. Возможно, в последний момент он сообразил, что одних липовых характеристик недостаточно, требуется обвинение в более серьезном преступлении. Тогда он убил Махнач, но просчитался, задушив ее красными колготками. Поняв свою ошибку, дальше он действовал более грамотно: забрался в подаренную квартиру, выкрал вещь, которая наверняка принадлежит Костику, и уже этой футболкой задушил Прудникову.
Возникает вопрос: четырехкомнатная квартира в центре подмосковного города – достаточная ли это причина, чтобы пойти на два убийства? Думаю, зависит от человека, порой убивают и за меньшее. Возможно, бабы сами нарвались. Стали требовать больше денег за свои услуги, шантажировать известного в городе человека, вот и поплатились за свою жадность.
И потом, не собственными же руками главный психиатр города убивал чиновниц? В его распоряжении имеется куча психов с самыми разными диагнозами – выбирай любого. Кстати, психу в случае чего легко обеспечить алиби: вот, господин следователь, смотрите документы, больничную палату этот человек не покидал, ему и лекарства кололи внутривенно, о чем имеется подпись медсестры…