Софья сжала крестик так, что его грань впилась в ладонь.
Не мешкая более Софья сбежала по каменным ступеням и свернула к конюшне. Слуги толпились у ворот. Женщины тоскливо выли. Рядом стояли конюх с мальчишкой-помощником, дворник и угрюмый высоченный мужчина с русыми волосами и бородой цвета спелой пшеницы. Софья его не знала. Впервые увидев в то утро, она решила держаться от него подальше. Она, как зверь, чуяла исходящую от него опасность.
Софья подошла бесшумно. Первой ее заметил незнакомец. Увидел и взгляда не отвел. Его глаза синие, с фиолетовыми искорками, смотрели непривычно: по-доброму, с пониманием. Остальные тоже обернулись и остались стоять, угрюмо глядя на нее.
От такого приема Софья даже сбилась с шагу, остановилась и собралась было уйти, но что-то не дало ей этого сделать. Вскинув подбородок, она закуталась в плащ и подошла ближе. Слуги расступились, открыв ее взгляду лежавшее на холстине тело старухи. Ее глаза были выпучены так, словно перед смертью она увидела самого дьявола, а рот искривился в предсмертном крике.
– Закройте ей глаза! – приказала Софья. Сон оказался вещим. – Как она умерла?
Слуги промолчали, и только синеглазый охотно ответил:
– Ее утопили. Мы нашли это на ее ладони… – Он шагнул к покойнице, разжал ее кулак и поманил Софью. Та нехотя подошла и остолбенела, разглядывая выжженный на коже старухи отпечаток креста. Ее креста…
* * *Собственный крик заставил Соню очнуться.
– Тише… Чшш… – Над ней тут же склонился Вик. – Все хорошо! Все закончилось!
– Это я убила ее! Я! – Соня слепо уставилась на свою ладошку и посмотрела на Вика. – У тебя кровь на щеке и на лбу.
Она потянулась к нему, но он тут же перехватил ее руку и улыбнулся.
– Пройдет! Ты никого не убивала! Это все сон! Те нарики живы-здоровы! И теперь зализывают раны где-то подальше от этого дома! Я слышал в криминальных новостях, что таким образом было совершено несколько квартирных краж. Теперь подумают, прежде чем устраивать этот цирк!
– Но я… – Соня вдруг вспомнила и вытаращенные, мертвые глаза этих, так называемых «нариков», и кровь на лицах, и безжизненные тела. Она была уверена, что те мертвы. По крайней мере, мужчины. Хотя девица, скорее всего, тоже. А самое главное, Соня вспомнила нечеловеческую ярость, рвущуюся из нее наружу. Желание уничтожить всех и вся, кто причинит вред ее любимым или ей. Откуда в ней это?! – Я убила их!
– Все живы. Просто у тебя шок. – Вик подложил ей под голову еще одну подушку. – Когда я занес тебя в квартиру, приехала полиция. Соседи вызвали. Оказывается, они эту троицу давно ищут. Я сообщил все подробности, как было дело. Сказал, что это самооборона. Парней забрали, а девицу ищут. Все хорошо. Теперь.
– И… что дальше? – Соня все же коснулась его разбитой скулы. Вик болезненно поморщился.
– Пока живем тут. Зализываем раны.
– Я про другое… – Соня села и оглядела матрас, на котором она лежала, нештукатуреные стены, серый потолок и здоровенный телевизор, в котором отражалась она и сидевший рядом Вик. – Как нам теперь жить?
– Легко и просто! Все наладится! – Он улегся рядом, помолчал и, глядя в светлеющее окно, вдруг спросил: – Сонь, а что это у тебя за дар? Телекинез? Я мельком увидел, как от тебя эти ушлепки только отлетали…
Соня с силой сжала крест. Теперь он был холодным.
– Я не знаю. Думаю, все дело в этом кресте… Когда мама его надела, она тоже изменилась, и наша жизнь стала другой… Ужасной!
– Тогда почему ты его носишь? – Вик перевернулся на бок и, не отводя от нее взгляда, положил под голову кулак. – У отца в библиотеке хранится рукопись нашей семьи. Помнишь, он рассказывал о том, как молодая жена чуть не убила нашего предка? Там было сказано, что ее считали одержимой… Ведьмой.
– Помню…
– Мне кажется, на рисунке… на портрете у той женщины тоже был какой-то крест… – Он помолчал. – Зачем ты вообще его надела?
– Испугалась! – Соня сглотнула, вспоминая. – Подруга твоей невесты пообещала порезать мне лицо, если я от тебя не откажусь. И знаешь, я предпочла поверить в защитную силу этого креста, чем потерять тебя и… себя.
Вик прижал ее к себе, коснулся губами холодного лба и, глядя в рассветное небо, еще раз произнес:
– Все будет хорошо! Мы сегодня же поедем к отцу в библиотеку и найдем все, что может быть связано с прошлым. Твоим и моим.
В восемь часов затрезвонил телефон Вика, звонко и тревожно.
Он с неохотой взял его, посмотрел на номер и, поморщившись, ответил.
– Да. Да, Стас, я! Ну а кому ты звонишь? – Вик покачал головой. – Что хотел? – Затем изменился в лице и выдохнул. – Что? Когда?! Еду.
Посмотрел обреченно на умерший телефон и поднялся.
– Что случилось? – Соня встревоженно посмотрела на него, на то, как он переодевает футболку, на которой запеклась кровь, и тоже поднялась с матраса. – Вик?!
– Серегу, бармена, нашли повешенным в туалете. – Он натянул на себя джинсы, кожаную куртку, оставив валяться на полу порванный пиджак и грязные брюки. Посмотрел на Соню. – Никаких следов побоев или насилия. Только салфетка с каким-то номером в кармане была. Теперь вот на допрос и на опознание надо ехать.
Соне вспомнился прошлый день и то, как она выводила на салфетке свой номер.
– Это мой. Когда ждала тебя вчера, оставила ему свой номер! Он разве тебе его не передал?
– Нет. Твой номер мне дала Зоя, когда я позвонил ей ночью. Ты уже спала. – Вик покусал губы. – А где твой телефон?
Соня пожала плечами и бросилась в прихожую к сумочке, которая лежала там, где она ее оставила, когда только вошла в квартиру.
– Тут.
– Значит, так. На звонки не отвечай. Лучше выключи. Для связи возьми на кухне другой телефон, он мой. Сиди дома. Никуда не выходи. Я съезжу, узнаю все, и тогда решим, что делать!
– Но… я его не убивала!
– Знаю. Ты была со мной. Мы встретились вечером и пробыли вместе до утра. – Он вдруг с силой потер виски и рассмеялся растерянно, зло. – Два убийства за два дня!
– Ты винишь в этом меня? – Соня подошла к нему. Какой же он красивый… Его не портил даже синяк под глазом и ссадины на лице. Жалко только, что в связи с происшедшим… они всего лишь раз поцеловались! Точнее, это он ее поцеловал.
– Конечно, нет! – Он коснулся ее щеки и криво улыбнулся. – Только кто-то все же виноват!
– Тогда я. – Соня потеребила крестик и решительно сдернула его с шеи. – Точнее он. Потому что все эти убийства начались с того дня, когда я его надела! Он наделяет силой, и умирают все, кто хоть как-то меня обидел или попытался это сделать!
– Не говори ерунды! – Вик качнул головой и направился в прихожую. Соня бросилась следом.
– Хочешь, возьми его!
– Я не верю во всю эту чертовщину! Телекинез – возможно. В состоянии аффекта… но убийства… Убийства всегда дело рук человека!
– Вик!
– Оставайся тут, пока я не приду! И помни, отключи свой телефон. Возьми мой. Я позвоню на него, как только что-то будет ясно! – И, неловко чмокнув ее в щеку, вышел.
Соня посмотрела на захлопнувшуюся дверь и разревелась.
Она столько лет пыталась забыть трагедию, разрушившую ее семью. Ее жизнь! И вот весь этот кошмар повторяется снова, только теперь с ней в главной роли! А если этот амулет действительно повинен во всех смертях? А если с ней случится то же, что случилось с мамой? Если она тоже убьет Вика «в состоянии аффекта»? Соня не знала, что произошло с папой на самом деле, но до последнего верила, что мама его не убивала. И вот, прошло всего два дня, как она надела амулет, но теперь Соня на девяносто процентов уверена, что мать, пусть и ненарочно, стала повинной в смерти отца.
Нет! Она не будет отсиживаться в норке, когда ее обвиняют в убийстве. Либо она докажет полиции, что не виновна, либо докажет себе, что убийца, и понесет заслуженное наказание. В любом случае Вика надо оправдать.
В раздумьях она налила себе чаю и еще какое-то время сидела на кухне, любуясь нарисованной Виктором картиной. Пронзительная трель телефона вырвала ее из размышлений, куда направиться сначала: в полицию или в клуб.
Найдя пищащий черный прямоугольник, Соня провела по экрану, снимая блокировку, и поднесла к уху.
– Да? Вик?
– Соня?! А… Где Вик? – Звонкий девичий голос заставил ее растерянно нахмуриться. Интонации казались знакомыми.
– А… Это кто?
– Это я, Зоя! Что, мой номер так и не запомнила? А где твой телефон? Я звоню-звоню, а ты «абонент не абонент»!
– Зоя? Как же я рада тебя слышать! – наконец-то узнав соседку, Соня радостно зачастила: – А Вик ушел! Совсем недавно! Тут такое…
– Я знаю. Его ищет Стас. Ты где?
– Я у него в квартире!
– И что ты там с утра пораньше делаешь? – В голосе соседки прорезалось жгучее любопытство.
– Скорее с вечера попозже… – Соня подлила масла в огонь.
– Так! Все! Собирайся и приезжай в общагу! Чтобы через час была! – Тоном, не терпящим возражений, приказала Зоя и отключилась.
– Я знаю. Его ищет Стас. Ты где?
– Я у него в квартире!
– И что ты там с утра пораньше делаешь? – В голосе соседки прорезалось жгучее любопытство.
– Скорее с вечера попозже… – Соня подлила масла в огонь.
– Так! Все! Собирайся и приезжай в общагу! Чтобы через час была! – Тоном, не терпящим возражений, приказала Зоя и отключилась.
Соня и сама была готова сбежать отсюда, поэтому восприняла этот звонок как знак свыше. Сунув в карман туники телефон Вика, взяла сумку и критично оглядела себя. Конечно и туника оказалась помятой, и джинсы, но ничего не порвано и не запачкано в крови, в отличие от костюма Вика. Сойдет! В общаге можно будет переодеться!
Посмотрев в глазок, Соня с опаской вышла из подъезда. Она ожидала увидеть все что угодно, начиная с мертвых тел и заканчивая оторванными головами, но, как ни странно, ничего криминального не обнаружила. Единственное, что напомнило ей о происшедшем, – несколько капель запекшейся крови на светло-персиковых стенах и изумрудные осколки, оставшиеся от бутылки из-под шампанского.
Глава 8
Вик вышел из подъезда и огляделся. Стоял конец августа, а деревья уже поспешно скидывали листву, точно ждали скорых холодов. В мозгу свербил навязчивый вопрос. Интересно, замешана Соня в убийствах или ее появление в его жизни и черная полоса просто совпали?
Возле детской площадки несколько бабок и явно нетрезвых мужиков активно обсуждали вчерашнюю драку и приезд полиции. Вик натянул капюшон на глаза и прошел мимо.
Хорошо, что в этом доме его никто толком не знал. Еще начали бы обвинять или, что хуже, сочувствовать. Сочувствие он ненавидел с детства. Когда его семья перебивалась с хлеба на воду, их жалели. Когда врач мамы сообщил ей о диагнозе, а потом ее худенькое тельце поместили в деревянный ящик и забросали землей, им сочувствовали. А вот когда его отец внезапно стал знаменит и богат, сочувствовать перестали. И Вик понял, как же приятно из белой, пушистой, беззащитной овечки превратиться в серого волка. Он стал прожигающим жизнь богатеньким Буратиной. После смерти мамы он помогал отцу с рекламой только-только открывшегося клуба. Работал и за вышибалу, и за зазывалу, искал спонсоров, и вот, когда клуб заметили и оценили, когда он начал приносить приличные дивиденды, Вик поступил в универ, чтобы как следует изучить всю подноготную бизнеса. Проучившись три года, он понял, что зря теряет время. К этому моменту он знал все, чтобы успешно вести дела. И вот теперь Вик понял, что устал. Устал быть правой рукой отца. Устал чувствовать на себе клеймо отверженного, которого все хотят, используют, но не любят. Грязь, накопившаяся в душе от необременительного секса, выпивки, сигарет, друзей на час и незнакомых лиц, которым он всегда был что-то должен, вымотала его настолько, что порой Вик чувствовал себя стариком, которому уже ничего в этой жизни не нужно. И только после встречи с Соней все изменилось. Приобрело смысл…
До набережной Вик дошел быстро. Он уже и не помнил, отчего ему пришла идея открыть мегапопулярный и самый дорогой клуб в городе именно на этой старой посудине.
Может, вспомнилось его прекрасное лето на берегу моря с матерью и отцом. Тогда отец еще был отцом, а не шефом, а мама… Мама просто была.
Вик даже потряс головой, чтобы выбросить эти тяжелые воспоминания. Впрочем, именно черта, разделяющая жизнь на то, что было, и то, что осталось, спасла его, подарив броню, сделав равнодушным циником.
И теперь эта броня дала трещину…
Пришедшая внезапно мысль даже заставила его сбиться с шага. А что, если все эти убийства, угрозы, нападения, все это касается не его отца и не его самого. Что, если все это для того, чтобы уничтожить Соню? Ведь все несчастья начались с того дня, когда она дебютировала в его клубе. Значит, кто-то решил, что Соня теперь под его крылом?
Например, это важно Снежанне…
Полицию он нашел в клубе. Точнее, следственную бригаду из трех человек и девушку-фотографа, что ушла почти сразу же, как он вошел. Полицейские сидели за столиком вместе со Стасом и угощались горячим кофе и свежими круассанами, купленными в кафе у студгородка.
– Добрый день. – Вик подошел и, взяв стул у соседнего столика, подсел к гостям.
– О! А это наш шеф! – Тут же заулыбался Стас и, поднявшись, от души хлопнул Вика по спине. – Вам еще повезло, что я сумел разбудить его. Вообще-то, раньше шести вечера он тут и не появляется.
– Добрый день. – Следователи принялись разглядывать Вика так пристально, словно он был покрыт розовыми перьями.
– Вы, видимо, в курсе того, что произошло вчера в вашем клубе?
– Стас сказал. – Вик пожал плечами. – Только я не обязан отвечать за всех местных маньяков и самоубийц.
– Возможно, и так. Но в связи с участившимися беспорядками на территории вашего клуба мы будем вынуждены его закрыть до выяснения обстоятельств.
– Кстати, где вы были вчера, примерно в пять вечера? – Тут же насели на него следователи.
– Со своей подругой! – Вик поморщился. Зря сказал! Не надо было втягивать сюда Соню!
– Но госпожа Снежанна сообщила нам, что вчера вы ушли после разговора с нашими коллегами около трех часов пополудни.
– И больше она вас не видела.
– Как вы это объясните?
– А при чем тут Снежа? У меня есть и другие подруги, – цинично улыбнулся Вик.
– И они смогут подтвердить ваше алиби?
– Главное, чтобы захотели. – Вик откинулся на спинку стула. – Но даже если и не захотят, меня в клубе в пять вечера вчера точно не было!
– Да! Вика не было! Я вам так и сказал! – поддакнул Стас. – После разговора с полицейскими в клубе остались его отец, кто-то из менеджеров и Снежанна. А Вик ушел!
– И зачем кому-то обязательно вешать бедолагу? – не выдержал и вставил свои пять копеек третий седоусый детектив, до сих пор молча попивавший кофе. – Вдруг он сам? Несчастная любовь, долги?..
Было видно, что еще один висяк ему, как собаке пятая нога.
– А кто вообще его нашел? – Вик оглядел следователей.
– Ну, я. – Охотно сообщил Стас. – Пошел в туалет перед закрытием клуба, все дверки открыты, одна закрыта. Я постучал, потолкался, сообщил, что клуб закрывается и пора идти спать домой. А потом, когда заглянул внутрь, чуть сам не окочурился!
– Да там и повеситься-то негде! – Вик нахмурился, пытаясь вспомнить общественный санузел.
– Помнишь последнюю кабинку? Там труба еще идет. Хотели отпилить, да так и оставили. Для антуража. – Стас посмотрел на него. Дождался, когда он кивнет, и продолжил: – Вот на этой трубе и висел.
– А на чем повесился? – Вик посмотрел на замолчавшего друга, затем на полицейских.
– А на галстуке, – ответил один из них. Самый молодой. Может, даже практикант…
– Но у нас бармены ходят в бабочках или вовсе в жилетах без рубашек. – Вик растерянно оглядел посуровевших полицейских.
– Так это же Серега! – тут же успокоил их Стас. – У него семь пятниц на неделе. Было. Хочет, в бабочке придет, хочет – в галстуке. Сколько ни говорил ему, все без толку!
– А где был ваш отец? – снова поинтересовался практикант у Вика. – В тот вечер.
– Когда я уехал, он оставался здесь. Но тоже собирался домой. У нас был запланирован ужин в его квартире. Где-то около семи вечера.
Полицейские переглянулись.
– Если не найдем того, кто был с вашим отцом в период с пяти до семи вечера, он попадает под подозрение. Так же, как и вы. – Устало выдохнул седоусый, допив кофе.
– Знаете, если бы я хотел платить меньше своим сотрудникам, было бы логичнее их уволить, а не убивать! – вспылил Вик. – Думаю, что отец разделяет мое мнение! Позвоните ему и сами все спросите!
– К сожалению, ваш отец не отвечает на звонки и не открывает дверь. Что усугубляет его положение. – Седоусый развел руками.
– Ну, может, он не слышал? Или его нет дома, а если он на студии и идет запись, то вообще не дозвониться! – Вик поднялся. – Я пока не нужен? Хочу переговорить со своими сотрудниками!
– Можете идти. Но будьте в клубе. Мы ждем еще одного свидетеля, – за всех ответил практикант, и тут же после его слов, как по команде, дверь распахнулась как от урагана и в клуб ворвалась Снежанна.
Заметив полицейских, она в замешательстве остановилась и тут же бросилась к Вику.
– Как это произошло? Я узнала из новостей и сразу сюда! Кто умер?
– Серега. Бармен, – устало выдохнул он и слегка поморщился. – Зачем ты пришла?
– Ну… я же твоя невеста! Как я могу оставить тебя в этом кошмаре одного? – улыбнулась она ярко накрашенными губами и дернула плечиком. От этого легкомысленного жеста шелковая ткань черного облегающего платья чуть съехала вниз, оголяя загорелое плечико. – Тем более я была вчера здесь. Могу помочь доблестной полиции.
– Снежанна? – уточнил практикант, поднимаясь ей навстречу.
Она бросила на него игривый взгляд.
– Для вас я буду, кем захотите! Люблю парней в форме!
– Тогда у нас будет к вам несколько вопросов, – не растерялся тот. Подошел к ней. – Когда последний раз вы виделись с покойным?