– Значит, вы признаете, – спросил он, – что именно вы поставили этот ящик под окном в субботу днем?
– Конечно.
– И вы на него встали, чтобы посмотреть в окно?
– Увы, да.
– Мисс Прентис, зачем вы это сделали?
– Я была ведома высшей силой.
– Почему же вы не признались в том, что узнали ящик, когда инспектор Фокс задавал вам этот вопрос?
Элеонор закрыла лицо совершенно неподходящим ей жестом юной девочки.
– Я боялась, что он спросит о том, что я увидела.
– Это полный вздор! – гневно воскликнул Темплетт.
– И почему, – продолжал Аллейн, – вы сказали мне, что были дома весь субботний день?
– Боялась признаться в том, что сделала.
– Боялись? Кого?
Мисс Прентис вся напряглась. Она вытянула руку вперед через стол. Ее палец указывал на миссис Росс.
– Ее. Она пыталась убить меня. Она убийца. У меня есть доказательства. Я могу доказать это.
– Нет! – закричал эсквайр. – Нет! Боже праведный! Аллейн!
– У вас есть хоть малейшие сомнения, мистер Аллейн, – спросила миссис Росс, – в том, что эта женщина сумасшедшая?
– Я могу это доказать, – повторила мисс Прентис.
– Как? – спросил старший инспектор. – Прошу вас, господин Джернигэм, давайте покончим с этим вопросом. Думаю, что вскоре все прояснится.
– Она знала, что я ее видела, и пыталась убить меня, потому что боялась.
– Вы слышите, миссис Росс? Это серьезное обвинение. Что вы можете на это ответить? Но прежде я должен предупредить вас, что доктор Темплетт уже сделал заявление по этому поводу.
Селия быстро взглянула на врача.
– Я сказал правду, – бросил он.
– Ненормальный, – зло произнесла миссис Росс. Впервые она выглядела действительно напуганной. Она подняла руки к тонкой шее и начала нервно тереть ее. Затем она спрятала руки в складках платья.
– Мне не хочется повторять заявление медицинского эксперта, – сказал Аллейн.
– Очень хорошо. – Голос миссис Росс дрогнул, она вздохнула и наконец вымолвила: – Очень хорошо. Я узнала мисс Прентис. Мне нечего бояться. Никто не убивает старых дев за подслушивание.
– Мистер Джернигэм, – обратился Аллейн к эсквайру, – миссис Росс сегодня днем рассказывала вам об этом инциденте?
Эсквайр, не отводя глаз, смотрел на эту особу так, будто она была медузой Горгоной. Затем кивнул.
– Миссис Росс предполагала, – произнес он, – что мисс Прентис приходила в ратушу с намерением установить револьвер в инструмент?
– Все так и было. Я готова поклясться. Готова поклясться, – заявила миссис Росс.
– Мистер Джернигэм?
– Да. Да, она предположила именно это.
– Она сказала вам, что вы можете доверять ей?
– О господи! – воскликнул эсквайр.
– Я приехала сюда слишком поздно, – сообщила миссис Росс, – чтобы что-то сделать с пианино. – Она посмотрела на Дину. – Вам это известно?
– Да, – подтвердила девушка.
– Это было вскоре после того, – отрывисто заговорила мисс Прентис, – когда она начала расставлять для меня ловушки. Затем я за мгновение все это увидела. Она могла разглядеть меня через темное стекло, и так как я стала свидетельницей непростительного греха, она решила уничтожить меня. Эта женщина в сговоре со всеми остальными, и пройдет совсем немного времени, когда один из них меня схватит.
– Аллейн, вы должны понимать, – произнес Темплетт, – все зашло слишком далеко. Совершенно очевидно, здесь что-то не так.
– Мы продолжим, если вы не возражаете, – ответил старший инспектор. – Мистер Коупленд, вы сказали, что в пятницу вечером ждали мисс Прентис у себя дома?
Пастор, побледнев, утвердительно кивнул.
– Она не пришла?
– Нет. Я же говорил вам. Она позвонила.
– В котором часу?
– Вскоре после десяти.
– Из Пен-Куко?
– Это из-за руки, – быстро заговорила мисс Прентис. – Я хотела, чтобы она отдохнула. Это было ужасно. Кровь сильно пульсировала в моей руке. Именно поэтому я сказала, что останусь дома.
– Вы звонили из Пен-Куко?
– Я ответила на звонок, мистер Аллейн, – вмешалась Дина. – Я же говорила вам.
– А как вы, мисс Коупленд, прокомментируете, что в пятницу вечером телефон в Пен-Куко не работал с восьми часов двадцати минут до следующего утра?
– Но это невозможно.
– Боюсь, что именно так и было.
Аллейн повернулся к Генри Джернигэму.
– Вы согласны?
– Да, я это подтверждаю, – ответил молодой человек, не поднимая головы.
– Можете поблагодарить за это других, – дрожащим голосом произнесла мисс Прентис.
– Других?
– Да, других. Они всегда проделывают такие штучки. А вот эта женщина хуже их всех.
– И что же, мисс Коупленд?
– Я сняла трубку, – повторила Дина. – Мисс Прентис сказала, что останется дома.
– Это противоречие, – заметил Аллейн, – ведет нас чуть дальше.
– Миссис Росс, в пятницу вечером вы ехали в Чиппинг через Черч-Лейн?
– Да.
– Вы сказали мне, что видели свет в ратуше?
– Да.
– Вы полагаете, что это была гримерная мистера Джернигэма?
– Да.
– Телефон в той комнате, мисс Дина, не так ли?
– Да, – прошептала девушка. – О да.
Аллейн вытащил из кармана свою визитную карточку, написал на ней что-то и протянул Генри.
– Отвезете мисс Дину домой, – попросил он. – Через полчаса я хочу, чтобы вы позвонили сюда из дома пастора. Покажите эту карточку человеку у входа, и он вас выпустит.
– Хорошо, сэр, – ответил Генри. – Спасибо.
Они вышли.
IV– Теперь, – продолжил Аллейн, – мы подошли к финальной сцене. Должен сообщить вам, что вы все уже об этом слышали. Мисс Глэдис Райт играла на пианино и нажимала на левую педаль. Несчастья не произошло. Так что до сих пор кажется маловероятным, что кто-то мог убрать горшки с цветами и установить «кольт» после шести часов тридцати минут. Нам известно, что к тому моменту оружие уже было на месте. Тот предохранитель, который мистер Генри Джернигэм показывал вам всем, и в особенности миссис Росс, объясняет историю Глэдис Райт. Как же преступнику удалось снять пистолет с предохранителя, после того как Глэдис Райт и ее подружки-помощницы пришли в ратушу? Я вам покажу, как это можно было сделать.
Он подошел к рампе.
– Посмотрите, пожалуйста, занавес падает на дальний конец импровизированной рампы и задевает только верх пианино. Теперь смотрите.
Аллейн остановился и засунул руку под занавес. Показалась крышка пианино, покрытая желто-зеленой тканью.
– Это полотно приколото точно так же, как и в субботу. Оно натянуто по всему верху инструмента и хорошо закреплено. Крышка поднята, но этого, конечно, не видно. Горшки с цветами стояли на внутренней стороне крышки. Я вынимаю центральную канцелярскую скрепку сзади, и моя рука скользит под этой тканью. Я скрыт занавесом, и горшки с цветами также стоят для маскировки от зала. Мои пальцы добрались до пространства за открытой крышкой. Внутри они нащупывают холодную гладкую поверхность «кольта». Послушайте.
Сквозь шум дождя и ветра все услышали щелчок.
– Я снял револьвер с предохранителя, – объяснил свои действия Аллейн. – Пистолет готов выстрелить мисс Кампануле между глаз.
– Ужасно! – воскликнул пастор.
– Существует единственная последовательность событий, в которой мы можем быть уверены, – продолжил старший инспектор. – Нам известно, что первой прибыла Глэдис Райт. Мы знаем, что она вошла в ратушу в шесть часов тридцать минут. Все время эта девушка со своими подружками находилась около занавеса, до и после того, как стали приходить зрители. Мы понимаем, что никто не мог спуститься со сцены в зал и остаться незамеченным. Мисс Райт готова поклясться, что никто этого не делал. Также мы в курсе того, что мисс Дина Коупленд прибыла вместе со своим отцом вскоре после Глэдис Райт и была здесь, за кулисами. Кроме того, мы учитываем то обстоятельство, что мистер Коупленд находился на сцене до тех пор, пока не сделал объявление для аудитории, оставив свое место всего на пару минут, чтобы присоединиться к звонящим по телефону. И еще раз, когда нужно было убедить мисс Прентис не играть на пианино. Мистер Коупленд, видели ли вы, что в какой-то момент кто-то наклонился к занавесу так, как я показал?
– Нет. Нет! Я уверен, что не видел. Вы видите, что мой стул был как раз напротив этого места.
– Да, поэтому мы знаем, что если только святой отец не является преступником, то револьвер с предохранителя должны были снять во время одной из его отлучек. Но господин пастор до последнего был уверен в том, что пианистом на этом вечере будет мисс Прентис. Мы убеждены в том, что мистер Коупленд не является убийцей.
Пастор поднял руку. Казалось, этим жестом он отвергает свою виновность. Эсквайр, мисс Прентис, миссис Росс и Темплетт не отводили от Аллейна глаз.
– Зная тот единственный способ, которым пистолет был снят с предохранителя, кажется очевидным, что мисс Прентис не была предполагаемой жертвой. Мисс Прентис, вам холодно? Вы чувствуете сквозняк?
Кузина эсквайра покачала головой, но было видно, что она дрожала как от холода и выглядела плохо. За кулисами послышалось какое-то движение. Аллейн продолжал:
– Когда все столпились вокруг мисс Прентис и она сдалась и позволила играть мисс Кампануле, было очень легко подняться и снова поставить «кольт» на предохранитель. Зачем подвергать себя риску за убийство не того человека?
Голос Аллейна на минуту замер. Инспектор наклонился вперед, а когда заговорил снова, то стал четко произносить каждое слово:
– Нет! Ловушка была установлена именно для мисс Кампанулы. Это было сделано до того, как мисс Прентис отказалась играть на пианино. И это сделал тот, кто знал, что она не будет играть. Предохранитель был снят в тот единственный момент, когда на сцене никого не было. Когда вы все стояли около телефона. Затем убийца сел обратно и стал ждать, когда произойдет несчастье. В данный момент за занавесом у пианино сидит человек. Через минуту вы услышите первые аккорды прелюдии так же, как это было в субботу вечером. Если вы будете внимательны, то сможете услышать щелчок спускового курка, когда левая педаль опустится. Это будет имитация выстрела из револьвера. Представьте себе преступника. Подумайте о ком-то, чья рука пробралась под занавес и установила эту ловушку, когда в зале было много народу. Представьте, что этот человек сидел, как мы сидим сейчас, и ждал этих трех роковых аккордов.
Аллейн замолчал.
Тяжело, как молот, и очень громко чья-то рука ударила по клавишам. В пустом зале за занавесом прозвучали три аккорда прелюдии мисс Кампанулы.
Бом! Бом! Бом!
И очень медленно, резкими толчками занавес начал подниматься.
Одновременно с ним стала подниматься и мисс Прентис. Казалось, будто невидимая рука тянет ее за волосы. Ее рот был широко открыт, но единственный звук, который у нее вырвался, был стон. Дама не отводила глаз от занавеса. Она указала рукой на пастора.
– Это все для вас, – закричала мисс Прентис, – я сделала это для вас!
Найджел, сидящий за пианино, увидел, как Аллейн схватил ее за руку.
– Элеонор Прентис, вы арестованы!
Глава 27 Окончание дела
IГенри и Дина сидели у камина в кабинете пастора и смотрели на часы.
– Почему он хочет, чтобы мы позвонили? – в шестой раз спросила девушка. – Не понимаю.
– А я понимаю. Мне кажется, телефонный звонок – это всего лишь предлог. Он хотел, чтобы мы ушли.
– Но почему?
Генри обнял ее за плечи и прижался щекой к ее волосам.
– Ох, Дина, – произнес он.
– Что, дорогой?
Дина подняла глаза. Ее любимый сидел на ручке кресла, и ей пришлось немного отклониться, чтобы увидеть его глаза.
– Генри! Что с тобой?
– Полагаю, там сейчас разыгрывается неприятная сцена.
– Но… это же не миссис Росс?
– Я так не думаю.
Не отводя глаз от его лица, Дина взяла Генри за руку.
– Мне кажется, это Элеонор, – поделился с ней Джернигэм-младший.
– Элеонор!
– Это единственный ответ. Ты не поняла, к чему все время вел Аллейн?
– Но она же хотела играть! Она устроила ужасную сцену из-за того, что ей не разрешали.
– Я знаю. Но Темплетт сказал еще за два дня до спектакля, что она не в состоянии играть. Разве ты не видишь – моя кузина сделала так, чтобы мы все увидели ее страдающей и настояли на том, чтобы она сдалась.
– А если бы мы не проявили настойчивость?
– Она бы оставила предохранитель или не использовала левую педаль. А возможно, моя кузина «нечаянно» обнаружила бы револьвер и обвинила мисс К. в том, что это она его туда поставила. Это могла быть восхитительная сцена.
– Не могу поверить.
– Ты подозреваешь кого-нибудь еще?
– Миссис Росс, – быстро ответила Дина.
– Нет, дорогая. Полагаю, она просто пыталась шантажировать моего отца. Убийца – это кузина. Как ты отнесешься к тому, что про твоего мужа все будут говорить: «О да. Это Генри Джернигэм! Кузен преступницы из Пен-Куко!»?
– Я буду любить своего мужа и не стану слушать, что они болтают. Кроме того, точно тебе неизвестно. Ты просто предполагаешь.
– Я уверен в этом. Очень многое начинает совпадать, и многое больше никак не объяснить. Не сомневаюсь, Дина, это именно Элеонор.
– Так или иначе, мой дорогой, она сумасшедшая.
– Надеюсь на это, – отозвался Генри. – Господи, это же ужасно.
Он вскочил и начал нервно ходить по комнате.
– Пришло время звонить.
– Давай!
Но как только он дошел до двери, услышал голоса в прихожей.
Вошел пастор вместе с Аллейном и эсквайром.
– Дина! Где Дина? – закричал пастор.
– Вот она, – ответил Генри.
Эсквайр повернул к сыну белое как мел лицо.
– Иди сюда, дружище, – позвал он Генри, – ты мне нужен.
– Вот стул, – быстро проговорил Аллейн.
Генри вместе со старшим инспектором усадили Джернигэма-старшего.
– Бренди, Дина, – велел пастор, – ему плохо.
– Нет, нет… – ответил Джослин. – Генри, дружище, ты знаешь…
– Я знаю, – опередил его юноша, – это Элеонор.
Аллейн отошел от двери и начал наблюдать за ними. Теперь он был здесь лишним. Состоявшийся арест стал своеобразной стеной между ним и группкой людей, окружавшей Джослина. Аллейн знал, что большинство его коллег едва ли осознавали всю важность этого момента. Но он чувствовал себя кем-то вроде Мефистофеля, смотрящего на результаты своей работы. Ему не доставляли удовольствия подобные сенсации. Это был один из таких моментов, когда он остро ощутил чувство изолированности. Но тут все повернулись в его сторону. На их лицах Аллейн увидел уже знакомый настороженный антагонизм.
– Если мистер Джернигэм, – сказал он, – хочет увидеться с мисс Прентис, это организуют. Она будет под надзором старшего полицейского офицера Блэндиша.
Инспектор поклонился и уже собирался уходить, когда эсквайр вдруг громко позвал его:
– Подождите минуту.
– Да, сэр?
Аллейн быстро подошел к стулу. Джослин Джернигэм смотрел на него снизу вверх.
– Я знаю, что вы пытались меня к этому подготовить, – произнес он. – Вы поняли, что мне сказала эта женщина. Я не мог принять этого, пока все не закончилось, не мог признаться. Вы понимаете?
– Да.
– У меня внутри все горит, как подумаю о том, что нам предстоит утром. Я просто хочу сказать, что очень признателен вам за то, как вы преподнесли эту новость. Очень деликатно.
– Будь у меня другой выход, я бы избежал финальной сцены.
– Понимаю. Мне, конечно, не следует задавать никаких вопросов. Но есть некоторые вещи, которых я не понимаю. Аллейн, вы считаете, что она выжила из ума?
– Уверен, доктор Темплетт посоветует вам, к какому психиатру лучше обратиться.
– Да. Спасибо вам.
Эсквайр заморгал, а затем неожиданно протянул руку.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр.
– Я выйду с вами, – сказал Генри.
Как только они дошли до двери, Аллейн подумал, что есть что-то особенное в этих Джернигэмах из Пен-Куко.
– Как странно, – начал молодой человек, – мне казалось, что это будет шоком для нас, но в данный момент я вообще ничего не чувствую. Никак не могу осознать, что это именно наша кузина. А где она?
– Машина Скотленд-Ярда едет к Грейт-Чиппингу. Ей понадобятся некоторые вещи из Пен-Куко. Мы вам сообщим дополнительно.
Юноша вдруг остановился у входной двери в дом пастора.
– Она напугана? – неожиданно холодно спросил он.
Аллейн вспомнил ее лицо, губы над выступающими зубами, выпученные глаза, в которых не было слез, руки, которые сжимались и разжимались, будто она что-то уронила.
– Не думаю, что ваша кузина чувствует страх, – ответил инспектор, – она вела себя сдержанно, не плакала.
– Папа рассказывал, что даже в детстве Элеонор никогда не плакала.
– Я помню, ваш отец говорил мне об этом.
– Я ненавидел ее, – признался Генри. – Но сейчас этих чувств нет. Она душевнобольная. Это очень странно. У нас в семье не было ничего подобного. Когда ее начнут судить? А нам что делать?
– В первую очередь вы должны посоветоваться со своим адвокатом, – сообщил Аллейн. – Это все, что я могу вам сказать.
– Да-да, конечно. Спасибо вам, сэр. – Генри взглянул на инспектора. Сквозь струи дождя он видел глаза Аллейна, блестевшие от света, который лился через открытую дверь.
– Вы знаете, – проговорил Генри, – я очень хотел спросить вас про Скотленд-Ярд. Что надо сделать, чтобы работать там?
– Вы серьезно об этом думали?
– Да. Мне нужна работа. Хотя едва ли это приемлемо для родственника обвиняемой в убийстве.
– Нет причин, почему бы вам не попробовать себя в роли полицейского.
– Я прочитал вашу книгу. Боже праведный, так странно просто стоять здесь и беседовать с вами.
– На вас эта история подействовала сильнее, чем вам кажется. Будь я на вашем месте, я бы отвел вашего отца домой.
– Со вчерашнего дня, сэр, мне казалось, что я уже встречал вас раньше. Я сейчас вспомнил. Агата Трой написала ваш портрет, не так ли?