– Очень жизненно.
– Да?
– Да. Особенно удался тебе эпизод, где Железнянская выслеживает серийного маньяка на чердаке. Как всегда, без нижнего белья. Зимой. При минус пятнадцати.
– На ней песцовая шуба, – напомнил слегка смутившийся Шумихин.
– В песцовых шубах и чулочках на голое тело расхаживают проститутки, а не следователи. И потом, почему она постоянно со всеми трахается, твоя Железнянская?
– У нее не складывается личная жизнь.
– У меня тоже, – заметила жена. – Так, может, и мне пора обзаводиться шубой? Хотя бы нутриевой.
Застывший посреди спальни Шумихин поискал глазами пепельницу и вспомнил, что оставил ее возле телефона в прихожей. Перевел взгляд на гантели, лежащие под кроватью, но мысленно остановил себя, решив приберечь такой убийственный аргумент на самый крайний случай. И произнес, не повышая голоса:
– У меня для тебя есть другое предложение.
– Интересно, – протянула жена, картинно приподняв бровь.
– В кладовке стоят банки с твоей гребаной консервацией. Открой одну из них и выбери самый большой, самый толстый огурец. – Усы Шумихина уже топорщились от уха до уха. – И налаживай с ним свою личную жизнь хоть до утра!
Слез от жены бравый капитан так и не дождался, но все же настроение у него заметно улучшилось, когда он вышел из спальни, как следует хлопнув дверью. Сам полковник Шумской не повел бы себя в подобной ситуации достойней, и сознавать это было приятно.
3
Не самый новый, но еще совсем не дряхлый «Форд» Шумихина летел на северо-восток Москвы. Полному комфорту мешали жестковатые подвески и тревожные мысли. Когда кто-то в организации начинает поднимать хвост, жди беды. Тут очень пригодился бы решительный нрав Березюка, но майор как в воду канул. Правда, Клим Басаргин тоже не отвечал на телефонные звонки, и это немного успокаивало. Вполне возможно, что дядя с племянником завеялись куда-нибудь на пару, чтобы снять стресс русским народным способом. В этом случае они и утром вряд ли появятся. Что ж, придется действовать самостоятельно. Вплоть до принятия самых радикальных, самых кардинальных решений.
Жаль, в кобуре табельное оружие, подумал Шумихин, перестраиваясь в левый ряд. С каким-нибудь «левым» стволом он чувствовал бы себя увереннее. Такие в наличии имелись, однако в гараж, где хранился арсенал, капитан решил не заезжать. Нужно было спешить. Мало ли что удумает нажравшийся водки Женя. Ищи его потом вместе с деньгами! Нет, дело не допускало отлагательств.
Свернув на дорогу, пролегающую вдоль Измайловского парка, Шумихин сбросил скорость до тридцати километров в час. В молодости он патрулировал здешнюю территорию и знал ее если не как пять пальцев, то хотя бы как два, это уж точно. Но ориентироваться в темноте было не так-то просто. Особенно если ты не хочешь выдавать себя светом фар.
Еле слышно урча мотором, «Форд» медленно приближался к каскаду прудов, расположенных в пойме Серебрянки. Днем здесь было полным-полно детворы, отдыхающих, романтических влюбленных и просто откровенно пьяных граждан, выбравшихся на природу. Давненько Шумихин сюда не заглядывал, а зря. Современные девочки загорают нынче в таком виде, что просто загляденье. Обидно упускать радости жизни, даже маленькие.
Пытаясь вспомнить, сколько же лет назад девочки перестали строить ему глазки, Шумихин еще некоторое время катил в направлении Лебедянского пруда, но, не доезжая до цели, приткнул машину в тени какого-то павильона и выключил зажигание.
Упомянутая Женей трансформаторная будка находилась метрах в трехстах отсюда, на склоне лощины, ведущей к пруду. Выбравшись из «Форда», Шумихин проверил запоры дверей и, продравшись сквозь кустарник, стал уходить от асфальтовой аллеи все дальше и дальше.
«Вот будет номер, если этот сучий потрох что-нибудь напутал с пьяных глаз, – размышлял он, бредя в темноте среди черных деревьев. – Мало ли заброшенных трансформаторных будок в Измайлове, а парков в Москве вообще немерено. И что же теперь, все их прочесывать в одиночку? Темнотища такая, что хоть глаз выколи, а коварных сучьев, кстати, хватает. За такие шуточки Жене при встрече нужно первым делом в пятак двинуть, а потом уж разговоры с ним разговаривать… Так, вот и лощина. Теперь, если перебраться на противоположную сторону и двигаться под горку, выйдешь прямо…
«…прямо к озеру», – сообразил полковник Шумской, сориентировавшийся на местности.
Сильные ноги перенесли его через ручей, как благородного оленя. Сверля мрак глазами, он шел навстречу подстерегающей его опасности.
Вдруг впереди за кустами что-то забелело. Прислушавшись, полковник Шумской также опознал в ночной тиши приглушенную мелодию. Музыка, как догадался опытный следователь, доносилась из белого джипа, стоящего на прогалине. Рядом никого не было видно.
«Ну, бандиты, теперь держитесь!» – отважно подумал полковник Шумской, преодолевая бесшумными прыжками куст за кустом…
«Вот, блин, угораздило! – подумал капитан Шумихин, ощупывая штанину, разодранную об острый сук. – Нет, Женечка, одной зуботычиной ты у меня не отделаешься. Я тебе покажу, как водку с прошмандовками хлестать, ты у меня сейчас кровью умоешься!»
Водительская дверца джипа была распахнута, оттуда тянуло сигаретным дымом. Свет внутри салона не горел, но нетрудно было догадаться, что там, на разложенных сиденьях, валяется Женя со своей подружкой, прихлебывает из горлышка спиртное и наслаждается расслабляющей музычкой.
Прежде чем выйти на открытое пространство, Шумихин осмотрел прореху на почти новеньких брюках, расстегнул кобуру под мышкой и стряхнул с пиджака всякую труху, собранную по пути через лесопарк. Пригладил ладонями то, что с некоторых пор приходилось считать прической, негромко прочистил горло и двинулся вперед, обходя джип сзади, чтобы не быть обнаруженным раньше времени.
Нехитрый маневр занял не более двух минут. Присев за корпусом внедорожника, Шумихин извлек из кобуры пистолет, поднял его на уровень плеча стволом вверх и, пригнувшись, стал огибать белый корпус автомобиля. Он сделал два крадущихся шага и уже собирался занырнуть внутрь, чтобы ошеломить Женю зычным криком, когда издал звук совсем другого рода – растерянный, почти жалобный.
Это произошло, когда из-под днища автомобиля высунулись две руки, неожиданно схватили его за лодыжки и рванули на себя.
– Ойнц! – так или примерно так вскрикнул Шумихин, понятия не имея, что он этим хотел сказать.
При падении он также нажал на спусковой крючок, но невзведенный заранее пистолет хранил презрительное молчание. Все-таки им был вооружен капитан Шумихин, а не бравый полковник Шумской, который и затвор всегда вовремя передергивал, и всяких глупых междометий типа «ойнц» не издавал ни при каких обстоятельствах.
Дальше события приняли совсем уж скверный оборот. Противник, притаившийся под джипом, ужом выскользнул из-под днища, обрушился на Шумихина и принялся методично месить его кулаками, никуда специально не метя, потому что все равно не собирался пропускать ни единого квадратного сантиметра на обращенной к нему физиономии. Судя по всему, времени у него было предостаточно. Не меньше, чем решимости сотворить из поверженного капитана ходячую отбивную.
– Эй! – запротестовал Шумихин, после чего чуть не проглотил пару собственных зубов. – Ну ты! – крикнул он и едва успел возвратить на место нижнюю челюсть, которую почти снесло к левому уху.
Вот, собственно говоря, и все переговоры. Потому что после этого Шумихин надолго умолк, а его противник явно не стремился к обмену мнениями. Он просто шумно дышал и продолжал работать кулаками.
В шумихинской голове одна за другой взрывались петарды, не давая ему возможности сообразить, что же это такое происходит, батюшки! Он судорожно давил на воображаемый спусковой крючок, еще не отдавая себе отчета в том, что пистолета у него в руке давно нет – им завладела выскочившая из джипа девчушка. Ее, кстати, разглядеть никак не удавалось. Все, что видел перед собой Шумихин, это оседлавшую его мужскую фигуру, темнеющую на фоне ночного неба, но смутно и отрывочно – в промежутках между ударами, безостановочно сыпавшимися сверху.
Сознания он не потерял, а вот сил и воли к сопротивлению после такой интенсивной обработки не осталось совершенно. Вяло подчиняясь тормошащим его рукам, Шумихин был способен лишь вовремя делать глотательные движения, чтобы не захлебнуться собственной кровью, набегающей в носоглотку. Его переворачивали с боку на бок, обыскивали, вязали ему руки за спиной, стягивали с него брюки, а он тупо повторял про себя одну-единственную фразу, со скрежетом проворачивающуюся в мозгу:
«Кранты вам, товарищи офицеры… Доигрались».
Надо полагать, подразумевались сам капитан Шумихин и его литературный прототип полковник Шумской.
Хотя последний, если разобраться, смерти не заслуживал. Он ведь не совершил и тысячной доли тех подвигов, на которые был способен реально существующий капитан Шумихин.
4
Пленники чинно лежали рядышком, смирные, как овечки, в чем-то похожие друг на друга. Руки обоих крепко-накрепко – до синевы в ногтях – связаны за спиной. Штаны и трусы опущены на щиколотки, чтобы отбить желание брыкаться или бегать по ночному парку. Все остальное тоже было отбито – в буквальном смысле.
Прежде чем позволить себя связать, Женя попытался выторговать себе свободу и теперь очень жалел об этом. Вбирать грудью воздух получалось через раз, а вместо печени образовалась сплошная опухоль, хоть плачь. Но слезы давно высохли. И кровь запеклась на разбитом лице. Эх, если бы это означало, что Женины мытарства на этом закончились! Он осторожно шмыгнул носом, полным затвердевших кровавых сгустков, и покосился на притихшего товарища по несчастью.
Лицо Шумихина, заметно увеличившееся в размерах, больше всего походило на жуткую дикарскую маску. Просто ходи и распугивай злых духов, без всяких заклинаний. Одни его усы чего стоили – черно-бурые, слипшиеся клочьями.
Похоже, Сергею зрелище тоже не слишком понравилось, потому что, окинув взглядом пленников, он попросил Риту:
– Обмой-ка им личики. Под передним сиденьем есть вода в баллоне.
– Зачем? – удивилась девушка. – Посмотри, какие красавцы!
– Страна должна знать своих героев, – пояснил Сергей. – Так что захвати камеру. Пора запечатлеть эту парочку для потомков.
– Я всегда с собой беру видеокамеру, – пропела Рита, скрывшаяся за громадой джипа.
– Что вам от нас нужно? – прошепелявил Шумихин. – Вы хоть понимаете, с кем имеете дело?
Удивительно, но он все еще пытался хорохориться.
«Идиот, – подумал Женя, закрывая глаза. – Помалкивал бы – целее будет».
– Мы имеем дело с членами преступной группировки, – спокойно произнес Сергей. – Один из них рядится в милиционера, что только усугубляет его вину. Я верно излагаю?
– Ты сам-то кто такой? – спросил Шумихин, не тратя время на отпирательства.
– Брат Тамары Ледневой, – представился Сергей. – А моя ассистентка – дочь Натальи Овсеевой. Понятия не имею, сколько там еще доверчивых баб у вас на счету, но дела это не меняет.
– Какого дела?
– Ну, не уголовного, не волнуйся, капитан. Дела такого рода не требуют ни свидетельских показаний, ни протоколов, ни судебных заседаний. – Сергей эффектно припечатал трофейный ствол к капоту джипа и подвел черту под сказанным: – Никакой юридической мороки. Пара выстрелов в упор, и все. А тот малюсенький шанс, который у вас обоих имеется, я даже упоминать не хочу.
– Почему? – вырвалось у Жени.
Сергей наградил его задумчивым взглядом.
– Потому что мне не хочется давать вам шанс. Мне хочется убить вас, и дело с концом.
– Вот и убей, – посоветовала ему Рита таким безмятежным тоном, словно речь шла не о людях, а о паре пасюков, угодивших в крысоловку.
Приблизившись к пленникам, она принялась поливать их водой из пластиковой бутылки. По ее лицу было заметно, что она предпочла бы воспользоваться бензином, а потом зажечь спичку, и рука у нее при этом не дрогнула бы.
Мокрый Шумихин заерзал, завозился на земле. Когда он заговорил, тембр его голоса перескакивал с сиплого баритона на звонкий фальцет. Как будто он себя пробовал поочередно то в роли взрослого мужчины, то в роли попавшего в беду тинейджера.
– Заправлял всем Березюк, я только выполнял его распоряжения, – говорил Шумихин, мучаясь из-за своей невнятной дикции. – Являясь моим непосредственным начальником, он обманным путем втянул меня в свои махинации, а потом шантажировал, угрожая разоблачением. Лично я неоднократно пытался убедить Березюка отказаться от преступных намерений, но…
– Погоди, – поморщился Сергей. – Не части так, капитан. Все это никому не интересно.
– Но я ведь даю показания, – заволновался Шумихин. – Добровольно.
– Разве тебя кто-нибудь об этом просил?
– Тогда что от меня требуется?
– Одна маленькая формальность, – вмешалась Рита. – Та самая, на соблюдении которой ты обычно настаивал. – Она не скрывала распирающего ее злорадного торжества. – Посмотрим, придется ли тебе по вкусу то, что ты предлагаешь другим.
– Не понимаю, о чем ты говоришь! – твердо заявил Шумихин. – Тут какая-то ошибка.
– Ты сам ошибка. Ты и тебе подобные. – Ритин голос зазвенел от негодования. – Вы даже хуже бандитов, потому что прикрываетесь милицейской формой. Весь беспредел из-за вас. Это вы вывернули законы наизнанку. Это вы готовы сгноить в тюрьме любого, кто не заплатит вам дань. А все те ублюдки, которые годами расхаживают на свободе, тоже на вашей совести!
– Я что же, за коррупцию в ответе? – возмутился Шумихин. – В общегосударственном масштабе?
– Нет, – заверил его Сергей. – Ты ответишь за себя лично, капитан. В масштабе один к одному.
– И если захочешь жить, то выполнишь ту маленькую формальность, о которой я тебе говорила, – напомнила Рита.
– С какой стати здесь распоряжается эта пигалица?
Риторический вопрос Шумихина завис в воздухе.
– Хм, – пробормотал Сергей, вертя в руках видеокамеру с откидным видеоискателем. – Где тут переключатель на ночной режим съемки?
– Я могу помочь, – скромно предложил Женя, уверовавший в то, что происходящее его никак не касается.
– Без сопливых обойдемся, – осадил его Сергей.
– О какой формальности идет речь? – нервничал Шумихин, на которого по-прежнему никто не обращал внимания. – Что вы задумали?
– Готово, – объявил Сергей, устанавливая видеокамеру на капот джипа. – Рита, посмотри, пожалуйста, попадают ли в кадр будущие кинозвезды. Если нет, то позаботься об этом. Будет обидно, если их старания пропадут даром.
– Какая формальность? – не унимался Шумихин. – Да что же это такое происходит, а? Развяжите меня! Немедленно развяжите!
– Достаточно того, что штаны с вас сняли, – бросил Сергей с кривой усмешкой.
– Вы не смеете!.. От-пус-ти-те!
Покосившись на постепенно впадающего в истерику соседа, Женя вдруг понял: сейчас произойдет нечто такое, что даже в самом жутком кошмаре не привидится. Шумихин знал, о чем идет речь. Даже бурые разводы крови не могли скрыть бледность на его лице.
Ухмылявшаяся до сих пор Рита сделалась совершенно серьезной.
– Помнишь, что ты предложил сделать Тамаре, прежде чем отпустить ее на свободу? – спросила она.
– Ничего я не помню! – заорал Шумихин. – Ничего я не знаю!
– Еще один такой вопль, – предупредил Сергей, – и ты покойник. Смотри. – Он щелкнул затворной планкой демонстративно поднятого пистолета. – Теперь в ход пойдут либо видеокамера, либо ствол. Лично я предпочитаю второй вариант. А вы?
– О чем он? – прошептал обмерший Женя.
Шумихин лишь горестно замычал, извиваясь на земле гигантской гусеницей. А когда Сергей в нескольких словах объяснил, что должны будут поочередно проделать пленники перед немигающим видеоглазом камеры, Женя тоже задергался, силясь если не освободиться от пут, то хотя бы провалиться сквозь землю.
5
Спустя двадцать минут джип фыркнул и снялся с места, пренебрежительно обдав пленников выхлопными газами. Проследив за уплывающими во мрак габаритными огнями, Женя подумал, что вот так и жизнь пройдет. Была и нету. Успеешь только подумать: зачем?
Он перевел взгляд на раскинувшееся над ним небо. Там сверкали мириады звезд, но ни на одной из них Жене не было приюта. Как и в этом мире, где он лежал связанный и опущенный ниже любого валяющегося рядом окурка. Разговаривать о чем-либо с Шумихиным не хотелось. Только плеваться. Кстати, капитан милиции был поглощен аналогичным занятием.
Ни он, ни Женя не испытывали к друг другу той близости, которая могла возникнуть, будь один из них женщиной. Каждый переживал свой собственный позор, и каждый являлся свидетелем такого же унижения другого. А видеокассета, бесстрастно зафиксировавшая падение обоих, укатила в неизвестном направлении. Грозя всплыть в самом неожиданном месте, в самый неожиданный момент.
В обещание Сергея не делать копии Шумихин не поверил. Какой дурак добровольно откажется от такого компромата? Отныне он, капитан милиции, превратился в послушную марионетку в чужих руках. Сегодня ему велели раздобыть все документы, касающиеся Тамары Ледневой и Натальи Овсеевой, а завтра прикажут что-нибудь еще, и он не осмелится отказаться. Потому что человек, о котором известно такое, уже в общем-то и не человек вовсе. Всеми презираемый отброс общества, место которого всегда возле параши, даже если его и не угораздит попасть за решетку. Вечный изгой.
– Что делать будем? – спросил Женя. Его голос прозвучал глухо, потому что он не смотрел на соседа.
– Можем заняться повторением пройденного материала, – мрачно сострил Шумихин. – Повторение – мать учения.