— Да, об этом я уже знаю. Он тебе говорил про Пенелопу Крус?
По лицу Рис скользнула улыбка.
— Говорил. Еще он — шериф — отправил копию рисунка Джоани. Но тоже безрезультатно.
— А ты надеялась на результат?
— Даже не знаю, на что я надеялась. Где-то в глубине души мне хотелось, чтобы кто-нибудь взглянул на рисунок и сказал: «Это же вылитая Салли Джонс, что живет к востоку от города. У нее были серьезные проблемы с ее незаконопослушным муженьком». Тогда бы мы знали, в чем дело, и шериф мог бы арестовать незаконопослушного муженька. На этом бы все и кончилось.
— Быстро и просто.
— В каком-то смысле. — Она снова пригубила мартини. — Между прочим, я прочитала твою книгу. Очень рада, что ты не похоронил Джека заживо.
— А уж он-то как рад.
— Ясное дело, — рассмеялась Рис. — Еще мне нравится, что ты оставил ему некоторую свободу маневра, и он по-прежнему способен на любое жульничество. Но Ли, я думаю, сделает из него человека. Чисто по-женски она мне тоже очень понравилась.
— Рад, что моя писанина пришлась тебе по душе.
— Не то слово. Я даже купила еще один твой детектив — «Кровные узы». — Она замолчала, увидев тень недовольства на его лице. — Что такое?
— Ну… там много насилия. Пара сцен выписана с удручающей подробностью. Вряд ли тебе это понравится.
— Поскольку я сама стала жертвой насилия?
— Не исключено, что это вызовет у тебя множество неприятных ассоциаций.
— Что ж, тогда я откажусь от дальнейшего чтения. Как и ты можешь отказаться от моего салата. — Рис проверила содержимое кастрюльки. — Почему бы тебе не зажечь свечи? И не открыть вино?
— Пожалуй.
— А что тебя сегодня отвлекло?
— В смысле?
— Когда я только приехала. Ты еще сказал, что завозился.
— Ах да! — Он зажег свечи — темно-синие пирамидки, совпадавшие по цвету с салфетками. — Я работал.
Да уж, болтливым его никак не назовешь, подумала она.
— Иными словами, твоя новая книга продвигается вполне успешно.
— Да, — он достал из холодильника вино, — сегодня был удачный денек.
— Как я понимаю, ты не очень-то хочешь говорить об этом.
Он начал было искать штопор, но тут Рис подала ему свой.
— Говорить о чем?
— О своей книге.
Броуди слегка призадумался.
— Понимаешь, я собирался убить ее. Я еще рассказывал тебе об этом — там, в горах.
— Я помню. Злодей должен был убить ее там — столкнуть со скалы в воду.
— Именно. И он попытался это сделать. Он вдоволь ее помучил, но не смог столкнуть в пропасть, как ему этого ни хотелось.
— Она сбежала.
— Она прыгнула.
Рис, которая в это время помешивала зелень, в удивлении взглянула на него через плечо:
— Прыгнула?
Раньше он никогда не рассказывал о своей работе. Даже вопросы о том, как ему пишется, вызывали в нем глухое раздражение. Но теперь ему захотелось рассказать обо всем Рис — любопытно было узнать ее реакцию.
— Идет дождь. Тропинка в горах стала скользкой от грязи. У женщины кровоточат ноги, и сама она вся в синяках. Ей нечего надеяться на помощь — кроме нее и убийцы, там никого нет. Сбежать она тоже не может — он куда сильнее и проворнее ее. Поэтому она прыгает. Когда я описывал это, то думал, что она умрет. Полагал, что на восьмой главе для нее все закончится. Но я ошибся.
Рис молча слушала, одновременно занимаясь последними приготовлениями к ужину.
— Она оказалась сильнее, чем я предполагал. Она прыгнула в воду, поскольку для нее это был единственный шанс уцелеть. А она предпочла бы умереть в борьбе, чем просто сдаться и позволить убить себя. И ей все-таки удалось выбраться из реки, хотя течение нещадно пошвыряло ее о камни.
— И в самом деле сильная женщина, — согласилась Рис.
— Она совсем не думала так о себе. Она вообще не думала, просто действовала. Она выцарапала себе право на жизнь. Пока что она в лесу, израненная и измученная. И она по-прежнему одинока. Но главное, что она жива.
— А что будет дальше?
— Это зависит от нее.
Рис кивнула. Разложив салат по тарелкам, она посыпала его тертым сыром.
— Надеюсь, что она не сдастся. И выиграет в конце концов. Она… что-то значит для тебя?
— Иначе я бы не возился с ней столько времени.
Рис поставила тарелки на стол, поместив рядом корзиночку с круглой лепешкой.
— Но ты и с убийцей немало возишься.
— Он тоже много значит для меня. Но в другом плане. Присядь-ка. Мне так нравится смотреть на твои глаза при свете свечи.
В ее глазах промелькнуло удивление, затем они озарились каким-то внутренним светом.
— Попробуй салат. Я не обижусь, если тебе не понравится.
С некоторой неохотой он попробовал новое блюдо.
— Это уже начинает раздражать. Я терпеть не могу сельдерей. И мне не нравится шпинат. Да и кому он может нравиться?
— Но тебе нравится то, что я приготовила из шпината и сельдерея, — улыбнулась Рис.
— Еще бы. По-моему, мне нравится абсолютно все, что ты ставишь передо мной на стол.
— Поэтому-то мне так приятно готовить для тебя. — Она подцепила на вилку листок шпината. — Для повышения уровня железа.
— Так как насчет кулинарной книги? Не решилась пока написать?
— На самом деле я обдумывала это весь прошлый вечер.
— Поэтому ты выглядишь такой усталой?
— Ну и вопрос. Ты же только что восхищался тем, как я выгляжу в свете свечей.
— Ну да. Но это не значит, что я не вижу усталости на твоем лице.
Судя по всему, он всегда будет держаться с ней предельно откровенно. Как бы трудно это ни было порой, это все же лучше, чем утешения и неискренние похвалы.
— Понимаешь, я никак не могла заснуть и в результате стала подбирать заглавие для своей книги. Все думала, думала и в конце концов решила назвать ее «Деликатесы».
— Неплохо.
— У тебя есть лучший вариант?
Его слегка позабавило раздражение в ее голосе.
— Мне нужно подумать. А почему ты не могла заснуть?
— Откуда мне знать? Доктор сказал, что у него есть смесь трав от бессонницы. Можно будет попробовать.
— Я знаю еще одно прекрасное снотворное. Это секс.
— Ну да. Особенно если ты ничего не испытываешь во время акта. Можно хотя бы вздремнуть.
— Поверь, со мной ты не заснешь.
В ответ она лишь улыбнулась и снова взялась за салат.
Рис предпочла сама порезать мясо, что было, пожалуй, слегка невежливо по отношению к мужчине. То же самое она проделала с вареной спаржей. Но Броуди не обратил на это никакого внимания, так как оно целиком было сосредоточено на свинине, которая выглядела и пахла чертовски аппетитно. Кроме того, он помнил, что его еще ждала нежнейшая картофельная запеканка и десерт…
— Нам стоило бы заключить сделку, — начал он, приступая к главному блюду.
— Сделку?
— Да. Подожди-ка минутку, — он тщательно прожевал кусочек. — Весьма неплохо. Как я и предполагал. Так вот. Условимся об обмене. Секс за еду.
Она нахмурилась, словно бы взвешивая «за» и «против».
— Интересное предложение. Боюсь только, что ты в любом случае окажешься в выигрыше.
— Ты тоже. Впрочем, если секс тебя не устраивает, могу предложить что-нибудь еще. Например, мужскую помощь по хозяйству. Покраска стен, кое-какие сантехнические работы, ну и тому подобное. А ты будешь кормить меня за это полноценной пищей.
— Можно попробовать.
Он прожевал кусочек запеканки.
— Потрясающе. Тебя нужно канонизировать. «Простые деликатесы».
— Святая Рис, «Простые деликатесы»?
— Да нет, это название для твоей книги. «Простые деликатесы». Обычный — это не простой. Это нечто большее. Ты готовишь так, что просто объеденье, однако это выходит у тебя как бы между прочим. Своего рода образ жизни, а не просто способ пустить пыль в глаза.
Она откинулась на спинку стула.
— Черт возьми, это действительно лучше, чем то, что придумала я.
— Я же профессионал.
— Ладно, ешь свою спаржу.
— Да, мамочка. Кстати, даже не думай о том, чтобы забрать с собой остатки.
— Своевременное замечание.
Броуди ел, пил и наблюдал за собеседницей. В какой-то момент он окончательно утратил нить беседы. — Рис?
— Ммм…
— Нет, это глаза. Точно, глаза. От их взгляда у меня просто перехватывает дыхание. Впрочем, все остальное тоже смотрится очень неплохо.
Неожиданно, но приятно, подумала она. Кажется, он вообще склонен к неожиданным вещам. Она улыбнулась ему, и они продолжили ужинать.
15
После ужина она настояла на том, чтобы привести все в порядок. Броуди ожидал этого, поскольку понимал, что для Рис очень важно разложить все по своим местам. Наверняка она была склонна к этому всю свою жизнь — чистый и аккуратный домик в Бостоне, опрятная, до блеска вычищенная кухня. Она всегда знала, где находится та или иная чашка, где лежат ключи от машины и где висит любимая голубая блузка.
То, что случилось позднее, лишь усилило эту склонность к порядку. Так что теперь она не просто испытывала желание разложить все по своим местам — ей это было необходимо. Только так она чувствовала себя в относительной безопасности.
Что касается его самого, то он считал, что в квартире полный порядок, если мог с первого раза найти нужную пару носков.
Ну а пока, чтобы не расстраивать Рис, он помыл посуду и убрал ее в шкаф. Она же быстро собрала в кастрюлю остатки еды, упаковала свои кухонные принадлежности и до блеска отдраила плиту.
Она снова начала нервничать, отчего говорила совсем мало и как бы между прочим. Он явственно ощущал эту нервозность. Казалось, будто она мурашками выступает у нее на коже, пока она моет и отжимает скатерть, а затем вешает ее на раковину для просушки.
Теперь, когда трапеза была завершена, а уборка почти подошла к концу, его мысли вновь обратились к приятной перспективе секса.
Поначалу он раздумывал, не схватить ли ее в охапку и не оттащить ли наверх, прямо в спальню. Пожалуй, он успел бы раздеть ее до того, как она сообразила бы, что к чему. Так у него было меньше шансов нарваться на открытое сопротивление. И все же, по размышлении, он отдал предпочтение более утонченному подходу.
— Не хочешь прогуляться? Например, к озеру.
По лицу ее скользнула тень удивления и одновременно облегчения.
— Было бы здорово. Я еще не гуляла по эту сторону озера.
— На небе ни облачка, так что будет светло. Не забудь только накинуть куртку.
— Хорошо, — Рис направилась в прихожую, чтобы снять с крючка висевшую там куртку.
Броуди направился следом за ней. Поскольку к вешалке он потянулся одновременно с Рис, тела их слегка соприкоснулись. Она тут же сжалась и осторожно шагнула в сторону, а затем прямиком шагнула к двери.
Тревога всколыхнулась в ней и тут же угасла, окутанная прохладным вечерним воздухом.
— Потрясающе, — она жадно вдыхала аромат сосен и пробуждающейся земли. — Я так и не уговорила себя прогуляться вечером к озеру. Всегда найдется сотня причин, по которым я сразу после смены спешу к себе наверх.
— Думаю, тебе не о чем беспокоиться. В это время года здесь можно встретить только своих.
— Разумеется, тебе ничего не известно о чокнутом психопате, скрывающемся на болотах, или о насильнике, случайно заглянувшем в наш город, или о добрейшем учителе математики, который на самом деле является серийным убийцей.
— И как это я мог о них забыть.
Она лишь со вздохом пожала плечами.
— На прошлой неделе, когда я в очередной раз мучилась без сна, мне пришла в голову мысль прогуляться к озеру. Я всерьез раздумывала о том, чтобы взять с собой вилку — на случай, если придется защищаться от одного из воображаемых маньяков.
— Хотела взять вилку…
— Ну да. Сначала я подумала про нож, но это было уже чересчур, так что я остановилась на вилке. В итоге я вообще отказалась от прогулки, отдав предпочтение просмотру какого-то старого фильма. Я понимаю, насколько это смехотворно. И почему только ты общаешься со мной?
— Нервные женщины кажутся мне на редкость сексуальными.
— Не верю я тебе, — рассмеявшись, она тряхнула волосами и бросила взгляд на небо. — Вот это да! Я вижу Млечный Путь. По крайней мере, я думаю, что это он и есть. А вот и Медведицы — Большая и Малая. На этом, собственно, мои познания в астрономии и заканчиваются.
— На меня можешь даже не смотреть. Все, что я вижу, — это кучка звезд и бледный серп луны.
— Вот как? — Поскольку он не взял ее за руку и вообще не был похож на человека, который любит гулять под ручку, Рис сунула ладони в карманы куртки. — Ну так придумай что-нибудь. Это же твоя профессия — сочинять.
Броуди задумчиво всмотрелся в переплетение звезд.
— Вон Одинокий Герман — или Тучный Мужчина, Стоящий на Одной Ноге. А там, к западу, богиня Салли — покровительница поварих.
— Говоришь, Салли? А я и не знала, что у меня есть своя богиня. Впрочем, мне нравится. Смотри, как красиво она отражается в воде.
Звезды плыли по озеру — тысячи огоньков, мерцающих на поверхности черной чаши. Воздух был полон запахов — сосны, воды, земли и травы.
— Порой мне так не хватает Бостона, что хоть кричи, — заметила Рис. — И мне так хочется вернуться туда, снова обрести то, что я потеряла. Свою прежнюю жизнь, прежних друзей. Свою квартиру с красными стенами и черным обеденным столом.
— С красными стенами?
— Мне нравились смелые расцветки. — Она и сама была тогда смелой. — Но затем, стоя в таком местечке, как это, я начинаю думать о том, что все позади. Даже если мне удастся похоронить свои переживания, вряд ли я смогу найти там то, что ищу. Сама-то я уже не прежняя.
— Да какая, к черту, разница? Твое место там, где ты находишься. А если оно тебе не подходит, ты его просто меняешь. И используешь те цвета, которые тебе нравятся.
— Именно это я сказала себе, когда уезжала из Бостона. Я продала все свои вещи. Черный обеденный стол и все остальное. С прошлым покончено, сказала я себе. Работы у меня не было, а счета продолжали приходить. Их становилось все больше и больше. Но дело было не только в этом. Просто все утратило свой смысл.
— Твое право — продавать или не продавать, — заметил Броуди. Все же он невольно подумал о том, насколько нелегко ей было расставаться с прошлым. Слишком больно и слишком грустно.
— Ты прав. Как бы то ни было, счета я оплатила. И теперь я здесь. — Она шагнула ближе к воде. — Та женщина, которую ты хотел убить. Как ее зовут?
— Мэделайн Брайт. Мэдди.
— Мэдди Брайт, — повторила Рис. — Мне нравится. Надеюсь, она не сдастся.
— Будем надеяться.
Они постояли еще немного, вглядываясь в отдаленные силуэты гор.
— В тот день, когда мы были в горах… когда я прошла мимо тебя. Ты задержался там, чтобы убедиться, что со мной все в порядке?
Броуди продолжал рассеянно смотреть на горы.
— Денек был славный, а мне все равно нечего было делать.
— Ты начал подниматься в моем направлении еще до того, как я бросилась бежать.
— Мне все равно нечего было делать, — повторил он.
Рис взглянула ему прямо в глаза.
— Ты мне здорово помог в тот день.
Решившись, она положила руки ему на плечи, поднялась на цыпочки и поцеловала. Для нее это было отчаянно смелым шагом — все равно что прыгнуть со скалы.
— Мне жаль, что я не смогу подарить тебе такой вечер, какого ты заслуживаешь. Боюсь, что все испорчу своей нервозностью. Но я все равно хочу вернуться. Хочу, чтобы мы провели эту ночь вместе.
— Превосходная мысль.
— Иногда меня посещают превосходные мысли. Пожалуй, тебе стоит взять меня за руку — на случай, если я разнервничаюсь и попытаюсь сбежать.
— Конечно.
Убежать она не пыталась, однако каждый шаг к дому давался ей все тяжелее.
— Может, нам выпить для начала еще немного вина.
— Спасибо, с меня достаточно, — решительно сжимая ее руку, он двигался в направлении дома.
— Было бы неплохо, если бы мы поговорили о том, к чему это может привести.
— Прямо сейчас это может привести нас в мою спальню.
Это так, но…
Как можно было сопротивляться, когда он буквально затащил ее внутрь?
— Подожди, нужно запереть дверь.
— Прошу, — он щелкнул замком.
— Я и правда думаю, что мы должны…
Она лишь охнула, когда он поднял ее и забросил себе на плечо.
В голове ее все смешалось, и она никак не могла решить — романтично это или унизительно, когда мужчина несет тебя в спальню на плече.
— Я не уверена, что это именно то, что требуется. Мы могли бы кое о чем поговорить для начала… Хочу лишь сказать, чтобы ты не рассчитывал на что-то необычное. Я ведь так давно не практиковалась…
— Ты слишком много болтаешь.
— Дальше будет хуже, — она зажмурилась, когда он зашагал вверх по лестнице. — Послушай, когда мы были у озера, мне так легко дышалось, и я решила, что смогу совладать с собой. Не то чтобы я этого не хотела, просто я не уверена… Господи. А твоя спальня запирается на замок?
Он захлопнул за собой дверь, затем повернулся и запер ее на замок.
— Довольна?
— Не знаю. Должно быть. Я понимаю, что веду себя как идиотка, но я…
— Понимать, что ведешь себя как идиот, — первый шаг на пути к выздоровлению. — У кровати он поставил ее на ноги. — А теперь помолчи.
— Я только думаю, что мы могли бы…
Дальше все смешалось у нее в голове. Рывком прижав к себе Рис, Броуди поцеловал ее с такой страстью, что пробудил в ней ответное желание. И это желание вступило в отчаянную борьбу с ее страхами и доводами рассудка.
Теперь она уже не знала, чего хочет больше — сбежать или остаться.
— Мне кажется, я…
— Должна сохранять молчание, — после этих слов он снова поцеловал ее.