Рис послушно достала из холодильника колбасу и начала резать ее на кружки.
— И когда в назначенный срок этот парень не явился в город, чтобы вернуть ключи, мне пришлось самой тащиться в домик. Впрочем, мне и так бы пришлось идти туда, чтобы навести порядок. Увидев у дома его машину, я стала колотить в дверь. Надо сказать, я здорово разозлилась, потому что он должен был съехать еще в десять утра. А в три мне предстояло заселять туда других туристов. На стук никто не ответил, и тогда…
Она прервалась, чтобы сделать глоток кофе.
— Тогда я вошла в дом. Я-то рассчитывала найти его в пьяной отключке. Парень, который в те дни работал в винном магазине, рассказал мне, как на днях этот мой постоялец купил у них две здоровенные бутыли виски.
Однако нашла я его на полу, у очага. Оказалось, этот парень не случайно привез с собой дробовик. Он захватил его, чтобы прострелить себе башку.
— Бог ты мой.
— У него это неплохо получилось. Вся комната была в крови и мозгах. От выстрела он упал со стула, на котором сидел.
— Ужасно. Представляю, каково вам было.
— Да уж не самый приятный день в моей жизни. После того как копы увезли тело, я вернулась в домик. Надо было вычистить там все.
— Самой?
— Ясное дело. Я терла и терла, осыпая проклятиями всех и вся. Только подумайте, что этот сукин сын сделал с моим жильем. Мерзавец проехал тысячи миль, только чтобы отстрелить здесь свою никчемную башку. Я мыла, а вода в ведре моментально становилась грязной от крови и бог знает чего еще. Даже не сосчитать, сколько таких ведер я вылила. Вдобавок пришлось выбросить новый ковер, купленный за пятьдесят долларов. А когда Вильям попытался помочь мне, я чуть не спустила с него шкуру.
— Понимаю, — ответила Рис.
— Я была просто вне себя. Набросилась на моего мальчика только за то, что он хотел помочь мне. Но я понимала, что это единственный способ для меня справиться с ситуацией.
Джоани подошла к раковине и выплеснула туда остывший кофе.
— С тех пор я не сдаю этот домик приезжим. Только местным, когда те собираются на охоту или рыбалку.
Она налила себе еще кофе.
— Поэтому я догадывалась, что с тобой вчера творилось. Конечно, ты этого не могла знать, но мы ведь с тобой уже не первый день знакомы.
— Джоани…
— Если тебе нужно было отвлечься, прийти в себя после посещения Рика, глупо было думать, что я стану возражать. Глупо и оскорбительно.
— Вы правы. Мне следовало это понять. — Рис скользнула взглядом по выпечке, только что вынутой из духовки. — Вам с Броуди досталось больше всего. И все потому, что вам я доверяю больше других.
— Звучит как комплимент.
— А Ло заходил сюда после нашей встречи в магазине?
— Угу. Но поскольку я не намерена следовать твоим распоряжениям, чек ты получишь в условленный день и ни минутой раньше.
— Я… э-э… была очень несдержанна с ним. И с мистером Драббером тоже.
— Взрослым мужчинам приходится иногда терпеть женскую раздражительность, — Джоани оглянулась, услышав сзади презрительное фырканье.
— Некоторые мужчины так и остаются на всю жизнь избалованными мальчишками, — съязвила Линда-Гей. — Не переживай, Рис. Единственный способ задеть Ло — пройтись насчет его сексуальных способностей. Вот это для него действительно удар.
— Может, он и не образец мужской добродетели, — спокойно заметила Джоани, — однако это не мешает ему оставаться моим сыном.
Слегка покраснев, Линда-Гейл пожала плечами:
— Ничего более лестного сказать о нем не могу. Но тебе, Рис, не о чем беспокоиться. Ло сказал мне, что хорошо понимает твое состояние и не держит на тебя зла.
Входная дверь распахнулась с легким скрипом.
— Привет, док. Привет, мистер Драббер! — Линда-Гейл подхватила кофейник. — Рановато вы сегодня.
Невольно поежившись, Рис выложила на тарелку яичницу с беконом.
— Не думаю, что Мак сердится на тебя, — Джоани легонько похлопала Рис по плечу. — Кстати, в перерыв можешь позвонить моему поставщику. Я выделяю тебе пятьдесят долларов — и ни центом больше! — на покупку всей этой травы, из-за которой ты все время ноешь.
— Пятидесяти вполне достаточно. — Для начала, подумала Рис, мысленно вскинув вверх кулак.
— Очень на это надеюсь, — пробормотала Джоани.
За столиком док усердно поглощал блины. Вообще-то это был не его день, но трудно было отказать себе в таком удовольствии, раз уж он согласился на эту раннюю встречу. Позволив себе такое пищевое излишество, он заодно разрешил себе выпить и вторую чашку кофе — вместо привычного кофезаменителя.
— Мак, ты же понимаешь, я не могу обсуждать с тобой состояние Рис. Это врачебная тайна.
— Я и не прошу. Мне лишь хочется знать, что ты об этом думаешь. Говорю тебе, у нее проблемы. Ты просто не видел ее вчера, — Мак многозначительно махнул вилкой. — А я видел.
— Да я уже наслышан.
— Я даже не был уверен, здесь ли она еще, — Мак глянул в сторону кухни. — На самом деле я думал, она давно уехала.
— Полагаю, у нее было больше причин, чтобы остаться.
— Ну, не знаю, — на лбу у Мака еще глубже прорезались морщинки. — Ты бы видел, как она вчера носилась по магазину. Бедняжка была просто не в себе. Все это так взволновало меня, что я даже пошел к ней после закрытия магазина. Смотрю, дверь на замке, машины нет. Ну, я и решил, что она уехала.
Он отправил в рот кусок яичницы.
— Вот я и хотел поговорить с тобой обо всем. Ты даже не представляешь, как я обрадовался, когда увидел ее здесь сегодня утром. Невыносимо было думать, что она сорвалась с места в таком состоянии.
— У многих бывают срывы, Мак. — Заметив, что тот нахмурился, док предупреждающе помахал рукой. — Просто у одних они бывают чаще, чем у других. А у Рис, судя по всему, выдался вчера нелегкий день.
— Я не о том.
Мак глянул через плечо, чтобы убедиться, что Линды-Гейл пока нет на подходе. Хотя музыкальный автомат молчал — по распоряжению Джоани его включали только в десять, — шум голосов был достаточно силен, чтобы заглушить его слова.
— Во-первых, Рику следовало бы хорошо подумать, прежде чем показывать ей эти фотографии. Женщины вообще плохо переносят подобные вещи. Что уж говорить о Рис, которая прошла через такой ужас. Поэтому если уж вызывать ее на опознание, то только вместе с тобой.
— Да ладно тебе, Мак. С какой стати Рик будет приглашать меня к себе? Я же не психиатр, а семейный врач.
— Только с тобой, — упрямо повторил Мак. — И еще. Я так понял, что она считает, будто это совсем другая женщина. Но ведь этого не может быть, согласись. У нас же здесь не мегаполис, в котором людей убивают направо и налево.
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— А что, если она просто не хочет признать, что это та самая женщина? Слишком уж она цепляется за эту мысль.
— Ну и кто теперь играет в психоаналитика? — улыбнулся доктор.
— Поработай двадцать лет за прилавком — поневоле станешь психоаналитиком. Мало кто поверил бедняжке, когда она рассказала про убийство, — заметил Мак, выразительно махнув вилкой. — А вот я поверил. И теперь я думаю, что в болоте нашли именно ту женщину, которую она видела у реки. Но Рис не готова принять эту истину, вот о чем я думаю.
— Может, и так.
— Ты же доктор. Почему бы тебе не помочь ей?
— Вы сейчас похожи на двух заговорщиков, — Линда-Гейл проворно налила им кофе. — Беседуете вполголоса, да еще и наклонившись друг к другу.
— Мужской разговор, — подмигнул ей док.
— Секс, спорт или лошади?
Док лишь ухмыльнулся и подцепил на вилку очередной блинчик.
— Как там сегодня Рис? — поинтересовался Мак.
— Лучше, чем вчера, — Линда-Гейл бросила взгляд через плечо. — Не знаете, установили они уже личность погибшей?
— Думаю, пока рано об этом говорить. Ужасная находка, — добавил доктор.
— Да уж. Ужасно даже подумать, что кто-то здесь вовсю убивает женщин. Конечно, Лосиные пруды далековато от Кулака, и все же.
— Женщин? — нахмурился Мак.
— Если это не та, которую видела Рис, то у нас получается сразу две женщины. Я понимаю, что от Лосиных прудов до озера Дженни ехать и ехать, но не исключено, что убийца — один и тот же человек. Серийный маньяк или что-то в этом роде.
— По-моему, Линда-Гейл, тебе нужно поменьше смотреть телевизор, — покачал головой Мак.
— Ну, они бы не показывали так часто убийства, если бы люди не убивали друг друга направо и налево. И вот еще что, — добавила она. — Если бы Рис не оказалась тогда на тропе, никто бы не узнал о той женщине. Понимаете? Может, были и другие жертвы. Во всяком случае, я постараюсь не отходить далеко от дома, пока этого типа не поймают.
— Вот тебе и еще одна проблема, — заметил Мак, как только Линда-Гейл отошла от столика. — Не успеешь оглянуться, как люди в городе станут коситься друг на друга, пытаясь распознать, кто тут у нас серийный убийца. Еще хуже, если об этом расскажет в новостях какой-нибудь тележурналист, после чего туристы станут объезжать город за много миль. Или же ребята поднаберутся в баре у Клэнси и начнут выяснять по этому поводу отношения.
— Вот последнее вполне возможно, — нахмурился в свою очередь док.
Поскольку до начала работы оставался еще час, док решил заглянуть к шерифу. Денни приветствовал его ослепительной улыбкой:
— Как поживаете, док?
— Да слава богу. Что, лодыжка у вашей матушки еще болит?
— Да нет, она уже вовсю ходит.
— Скажите ей, пусть первое время будет поосторожнее. Шериф на месте?
— Нет пока. Обычно он приходит к десяти — если ничего срочного. Последние дни ему приходилось задерживаться здесь допоздна. Должно быть, вы уже слышали о том теле, которое нашли в болоте.
— Слышал. Известно уже, кто она?
— Пока что нет. Мерзкое дельце. Этот ублюдок держал ее живой пару недель. Бог знает, что он делал с ней все это время.
— Иными словами, ты полагаешь, что это та самая женщина, которую видела Рис.
— Ясное дело, — во взгляде Денни читалась озадаченность. — Шериф тоже так думает.
— Могу я взглянуть на фотографии?
— Боюсь, док, шериф будет…
— Мне уже приходилось видеть мертвых, Денни. Не исключено к тому же, что я смогу узнать ее. В конце концов, мне приходилось лечить здесь очень многих. Я уже не говорю о том, что Рик для опознания пользуется именно моим рисунком.
— Ладно, я посмотрю… Привет, Хэнк, — добавил он, обращаясь ко второму помощнику.
— Можно здесь найти что-нибудь, кроме плохого кофе? Привет, док.
— Доброе утро, Хэнк. Как твои колени?
— Ну-у, не слишком плохо.
— Было бы еще лучше, сбрось ты фунтов десять. А ты вместо этого налегаешь на пончики.
— На такой работе, как наша, нужно все время поддерживать силы.
— Излишнее употребление сахара никоим образом не способствует поддержанию сил, — заметил доктор, принимая у Денни папку с фотографиями.
Открыв ее, он нахмурился. По лицу его скользнула тень любопытства и жалости.
— Судя по всему, над ней здорово потрудились — и преступник, и природа.
— Ее крепко избили. К тому же изнасиловали. — Денни мрачно кивнул в сторону фотографий. — Шериф не стал показывать Рис все снимки. Не хотел волновать ее больше, чем нужно. Видите, какие синяки у нее на запястьях и лодыжках? Это от веревок.
— Вижу.
— Парень утащил ее от реки и где-то прятал. Держал все время связанной и делал с ней, что хотел. До самого конца. Потом выбросил тело в болото. Ну как, узнали ее, док?
— Нет, к сожалению. Прости, Денни, что не смог помочь. Ладно, мне пора идти к пациентам. Хэнк, не налегай ты на эти пончики.
По дороге домой док размышлял о разговоре с Маком, о фотографиях, которые показал ему Денни. Он привык считать этот город своим. Привык думать, что держит руку на его пульсе, прислушивается к его сердцебиению.
Доктор вошел в дом через дверь, которую не запирал уже два десятилетия. Но вместо того чтобы пройти назад, в свой кабинет, он направился в гостиную, к телефону. Если что, Виллоу займет пока первых пациентов.
Сделав звонок, он сунул в рот леденец, чтобы отбить запах кофе, и только после этого пошел в рабочую часть дома.
В начале первого Броуди нетерпеливо расхаживал по гостиной доктора Уоллеса. Тот попросил его прийти в полдень и подождать, пока он освободится. Это надо же, думал Броуди, оторвать его от работы в самый разгар дня, когда книга стремительно движется к завершению.
Пожелай он устроить себе перерыв в середине дня — чего ему вовсе не хотелось, — он бы лучше пошел к Джоани. Перекусил бы, посмотрел, как там Рис.
По крайней мере, он предполагал, что увидит Рис. Поскольку она не позвонила ему, а машина стояла на обычном месте, он решил, что работу она не потеряла. Однако лучше было бы удостовериться самому.
Не то чтобы он присматривал за ней. Так, проверял положение дел.
А тут еще док со своей загадочной просьбой. Не будь он так немногословен, вряд ли Броуди клюнул бы на это предложение. Сидел бы сейчас за компьютером, набивал свой текст.
Главная героиня уверенно вела его через все перипетии истории. А он-то намеревался сделать ее беспомощной жертвой! Пара начальных сцен, ужасная смерть, и все.
Однако ей это явно пришлось не по душе.
Броуди хотелось вновь усесться за книгу. Но раз уж он все равно перебрался на эту сторону озера, он вернется к Мэдди после того, как перекусит и повидает Рис. Кстати, о Рис. Можно было бы предложить ей опять переночевать у него.
А впрочем, не стоит, решил он. Иначе все кончится тем, что она переселится к нему на правах законной жены.
Прежде, в отношениях с другими женщинами, ему удавалось избегать такого поворота событий. Броуди рассчитывал не оступиться и на этот раз.
Он сделал несколько шагов к окну, вернулся назад. Подошел к книжной полке и стал изучать корешки книг. Как всегда, при виде одного из своих детективов, в груди у него приятно ёкнуло.
Проведя пальцем по корешку книги, он еще раз прошелся по гостиной.
Теперь его внимание привлекли фотографии, которые стояли на самых видных местах. На одной были изображены доктор и та, которая была его женой на протяжении нескончаемого количества лет (так, во всяком случае, казалось Броуди). Фотография была сделана на воздухе. Док держал в руках леску с рыбой, а его жена радостно улыбалась в камеру.
Они хорошо смотрелись вместе. Сразу было видно, что люди счастливы друг с другом. И это при том, что на тот момент они были женаты добрых два десятка лет.
А вот другой семейный снимок. Совсем еще молодые мистер и миссис Уоллес держат на руках своего первенца. Полно и других фотографий: свадьба, семейные торжества, многочисленные родственники.
Жизнь во всех ее проявлениях, думал Броуди. Мужчина и его близкие.
Интересно, каково это?
Сам он не имел ничего против брака. В конце концов, ему были известны примеры удачной семейной жизни. Взять того же доктора и его жену. Или собственных родителей Броуди.
Просто все это выглядело таким… окончательным и бесповоротным. Один спутник на всю оставшуюся жизнь — если, конечно, вам не захочется развестись.
А что, если кто-то из вас передумает? Ведь так оно и бывает в половине случаев.
Но даже если этого не произойдет, вам все равно придется какое-то время притираться друг к другу. Учиться уступать, идти на компромиссы. Тут уже больше не сможешь делать все, что хочешь и когда вздумается.
А если он решит, к примеру, вернуться в Чикаго? Или же вообще отправиться на Мадагаскар? Не то чтобы ему так уж этого хотелось, но все-таки. Семейный мужчина уже не может позволить себе таких капризов.
Конечно же, сейчас Броуди не влюблен. Да и Рис не производит впечатление влюбленной по уши. Это всего лишь… увлечение. Иные чувства. Точнее, иной уровень их интенсивности.
Сзади раздались шаги, и Броуди повернулся навстречу вошедшему.
— Прошу прошения, задержался с последними пациентами, — извинился доктор. — Хорошо, что ты пришел.
— Что вы хотели мне сказать?
— Давай-ка пройдем на кухню. Перекусим, а заодно и побеседуем. Это, конечно, не то, к чему ты привык, — добавил он с хитрой улыбкой, — но желудку станет повеселее.
— Я не привередлив.
— Я уже слышал о том, что произошло вчера с Рис.
— Вы с ней говорили?
— Пока нет.
Доктор достал кусок индейки и пару тепличных помидоров, к которым с таким пренебрежением отнеслась Рис. Затем на столе оказалась банка с маринованными овощами.
— Я разговаривал с Маком. Он переживает за нее. — Доктор открыл хлебницу и достал оттуда лепешку из цельной пшеницы. — Потом мне захотелось побеседовать с тобой.
— Зачем?
— Хочу составить общее представление. К сожалению, я не могу рассказать тебе о том, что она говорила мне как врачу. Может, ты захочешь поделиться со мной кое-какой информацией, которой она делилась с тобой? Не говорила ли она о чем-то таком, что могло встревожить тебя?
— Вы имеете в виду тот случай, когда она вернулась домой и обнаружила свои вещи в дорожной сумке? — поинтересовался Броуди. — Она сказала, что не помнит, как упаковывала вещи. Но я и не думаю, что это сделала Рис.
— Кто же тогда?
— Тот же человек, который исписал ее ванную красным маркером, высыпал все таблетки и несколько раз переставлял вещи. Я уже не говорю о других штучках.
Док, нарезавший помидор, положил нож.
— Броуди, если у Рис провалы в памяти, ей необходимо лечиться.
— Не думаю, что у нее провалы в памяти. Просто кто-то измывается над ней.
— Броуди, таким подходом ты лишь укрепляешь ее заблуждения.
— Это не заблуждения, все вполне реально. Почему эти провалы случаются с ней только тогда, когда никого нет рядом?
— Я не специалист в подобного рода вещах…
— И почему они начались после того, как она увидела то убийство?
Док задумчиво покачал головой, после чего вновь принялся сооружать сэндвич.