– Что ты здесь делаешь? – спросил Итан.
Кейт пожала плечами:
– Кажется, я не могу отделаться от чувства, будто если сидеть здесь достаточно долго, он войдет в ту дверь.
Шериф обнял ее за плечи.
– Но он никогда больше не войдет сюда, верно? – продолжила Кейт. Судя по всему, она удерживалась от слез только силой воли. Ее друг покачал головой.
– Ты нашел его. – Женщина не спрашивала, она утверждала.
Свет, сочившийся сквозь выбитое окно, с каждой минутой становился тусклее. Скоро в долине наступит темнота…
– На его группу напали в тоннелях, – сказал Итан.
Кейт так и не заплакала – только сделала долгий, мучительный вдох, а потом такой же выдох.
– Я хочу увидеть его, – произнесла она.
– Конечно. Мы собирали погибших весь день, делая все возможное, чтобы подготовить их…
– Я не боюсь увидеть его растерзанным, Итан. Я просто хочу его увидеть.
– Хорошо.
– Скольких мы потеряли?
– Мы все еще собираем тела, так что сейчас можем только подсчитать выживших. Из четырехсот шестидесяти одного жителя города осталось сто восемь. Семьдесят пять все еще не найдены.
– Я рада, что именно ты принес эти новости, – отозвалась Бэллинджер.
– На следующие несколько ночей всех выживших приглашают найти убежище в подгорном комплексе.
– Сейчас я останусь здесь.
– Это небезопасно, Кейт. В долине еще остались аберы. Мы перебили не всех. Здесь нет ни электричества, ни отопления, и когда сядет солнце, станет очень темно и холодно. Твари, еще оставшиеся внутри ограждения, вернутся в город.
Женщина посмотрела на своего гостя и безразличным тоном ответила:
– Мне все равно.
– Хочешь, я посижу с тобой немного?
– Я хочу остаться одна.
Итан поднялся на ноги. Каждый дюйм его тела болел и ныл, умоляя об отдыхе.
– Я оставлю тебе дробовик, – сказал шериф. – На всякий случай.
Он не был уверен, что хозяйка дома услышала его. Сейчас она пребывала мыслями совершенно в другом месте.
– Твоя семья жива? – спросила вдруг Кейт.
– Жива.
Бэллинджер молча кивнула.
– Я вернусь утром, – сообщил Бёрк, – и отведу тебя к Гарольду.
Он направился к выходу, но внезапно Кейт окликнула его:
– Эй, послушай!
Итан оглянулся.
– Это не твоя вина, – напомнила она.
* * *В ту ночь Итан лежал рядом с Терезой в теплой темной комнате глубоко в горе, в верхнем комплексе. Бен спал на раскладной койке, поставленной у изножья их постели, и тихо посапывал. Ночник у противоположной стены светился неярким голубым светом, и шериф смотрел в это сияние. Впервые за целую вечность он мог выспаться в тепле и настоящей безопасности, без шпионящих за ним камер. Казалось бы, самое место и время, чтобы спать, – но сон не шел к нему.
Жена провела рукой по его боку, потом по животу и прошептала:
– Не спишь?
Бёрк перекатился на бок, чтобы взглянуть на нее, и при свете ночника увидел странный блеск глаз и мокрые дорожки на ее щеках.
– Я должна тебе кое-что сказать, – произнесла она.
– Хорошо.
– Ты вернулся в нашу жизнь меньше месяца назад.
– Верно.
– А мы пробыли здесь уже пять лет. Мы не знали, где находимся. Не знали, что это вообще за место.
– Я все это уже знаю.
– Я попытаюсь объяснить… до твоего прихода у меня кое-кто был.
– Кое-кто… – повторил за женой Итан, чувствуя, как в груди у него нарастает тяжесть и как эта тяжесть давит на его легкие, не давая им сделать полный вдох.
– Я думала, что ты мертв. Или что, возможно, мертва я.
– Кто?
– Когда я только оказалась в городе, я никого не знала. Я очнулась здесь так же, как ты, и Бена со мною не было, и…
– Кто?
– Ты же видел – Адам Хасслер здесь.
– Хасслер?
– Он спас мою жизнь, Итан. Он помог мне найти Бена.
– Ты не шутишь?
Теперь Тереза плакала, не скрывая этого:
– Я жила с ним в том самом доме на Шестой улице больше года, до того самого дня, как его отослали прочь.
– Ты была с Хасслером?
Женщина подавила всхлип:
– Я думала, что ты мертв. Ты же знаешь, какие шутки играет с тобой этот город.
– Ты делила с ним постель?
– Итан…
– Это так?
Миссис Бёрк молча кивнула.
Шериф снова повернулся на спину и уставился в потолок. Он понятия не имел, как и подступиться к осмыслению услышанного. У него были только вопросы и нарисованные воображением картины того, как Хасслер и его жена… Горькая, жгучая смесь непонимания, гнева и страха зародилась в глубине его души, быстро разрастаясь, подобно взрыву сверхновой.
– Поговори со мной, – промолвила Тереза. – Не замыкайся.
– Ты любила его? – выдавил из себя ее муж.
– Да.
– И теперь любишь?
– Я не могу понять.
– Это не означает «нет».
– Ты хочешь, чтобы я защищала твои чувства, Итан, или чтобы я была с тобой честна?
– Почему ты мне не сказала?
– Потому что была не готова к такому разговору. Ты пробыл здесь всего месяц. Мы только начали заново привыкать друг к другу.
– Ты и не собиралась рассказывать. Твой любовник явился из ниоткуда, и только это заставило тебя…
– Это неправда, Итан. Клянусь, я сказала бы тебе! Я была уверена, что Адам никогда не вернется. И кстати, подумай вот о чем: я была с Хасслером, когда думала, что ты мертв. А ты трахал Кейт Хьюсон, когда я была вполне жива. Когда я была твоей женой. Так что давай рассмотрим это с разных точек зрения, ладно?
– Ты хочешь быть с ним?
– Если б он не нашел меня, я продолжала бы попытки к бегству, пока меня не убили бы. У меня нет в этом сомнений. Он поддержал меня, он позаботился обо мне, когда вокруг не было никого, кто сделал бы это. Когда тебя не было рядом.
Бёрк опять лег на бок, лицом к жене. Их носы соприкасались, и он ощущал дыхание Терезы на своем лице. Внутри у него, словно снежный ком, нарастала масса эмоций, и он не был полностью уверен, что сможет удержать их на привязи.
– Ты хочешь быть с ним? – повторил он свой вопрос.
– Я не знаю.
– Ты не знаешь? Это означает «может быть»?
– Меня никто не любил так, как любит этот человек.
Итан задержал дыхание. Тереза же продолжала:
– Если тебе больно это слышать, прости меня, но я была для него всем миром, Итан, и это… – Она оборвала фразу, оставив слова висеть в воздухе.
– И что?
– Мне не следует говорить…
– Нет, закончи свою мысль!
– Это не было похоже ни на что, пережитое мною прежде. С тех пор как мы с тобой впервые встретились, я любила тебя всей душой. Можно сказать тебе совершенно честно? Я всегда любила тебя больше, чем ты любил меня.
– Это неправда.
– Ты знаешь, что правда. Моя верность, моя преданность тебе была безграничной. Если представить наш брак, как веревку – ты с одной стороны, а я с другой, – я всегда тянула сильнее. И иногда – намного сильнее.
– Это наказание, да? За Кейт?
– Не всегда дело только в тебе. Дело во мне и в том мужчине, которого я полюбила в твое отсутствие. А теперь он вернулся, и я понятия не имею, как справиться с этой поганой ситуацией. Ты можешь поставить себя на мое место на две секунды?
Итан сел на постели и отбросил одеяло.
– Не уходи, – попросила его жена.
– Мне нужно подышать свежим воздухом, – ответил он.
– Мне не следовало тебе этого говорить.
– Нет, тебе следовало сказать мне это в первый же день.
Бёрк слез с кровати и вышел из комнаты в одних носках, пижамных штанах и майке. Было два или три часа ночи, и на Уровне 4 было темно, хотя над головой у Итана тихо гудели слабые флюоресцентные лампы. Шериф двинулся вперед по коридору. За каждой дверью, мимо которой он проходил, крепко спали в безопасности обитатели Заплутавших Сосен. Осознание того, что хоть кого-то удалось спасти, успокаивало…
Столовая была закрыта, и в ней совсем не было света. Остановившись у дверей, ведущих в спортивный зал, Бёрк бросил взгляд сквозь вставленные в них стекла. В слабом свете он с трудом различил баскетбольные кольца и площадку, покрытую рядами матрасов. Люди из верхнего комплекса, все, как один, вызвались уступить свои комнаты на Уровне 4 беженцам, и Итан надеялся, что это добрый знак в преддверии близящихся тяжелых времен.
Спустившись на Уровень 2, он провел через считыватель электронным пропуском и вошел в центр наблюдения. Там, за пультом, сидел, глядя на экраны, Алан Спир. Когда Итан вошел, глава службы безопасности оглянулся, услышав его шаги:
– Поздно уже, а ты не спишь…
Шериф присел рядом с ним.
– Видно что-нибудь?
– Я отключил датчики движения, которые приводили в действие камеры, и теперь изображение передается непрерывно. Наверняка батареи долго не протянут. Я заметил несколько десятков аберов, вернувшихся в город. Утром первым делом отправлю вниз команду, чтобы прикончить их.
– А ограждение?
– Подача энергии полная. Все показатели в норме. Тебе действительно следовало бы поспать.
– Похоже, в будущем мне это почти не светит.
Алан рассмеялся:
– И это ты мне рассказываешь?
– Кстати, спасибо тебе, – произнес Итан. – Если бы ты не поддержал меня вчера…
– Ты почтил память моей подруги.
– Люди из города…
– Не говори никому, но мы между собой зовем их городняками.
– Они идут за мной, – продолжил Бёрк. – И почему-то мне кажется, что люди из горы идут за тобой.
– Похоже на то. В будущем нам не раз придется делать трудный выбор, и есть два способа справиться с этим: правильный и неправильный.
– Что ты имеешь в виду?
– Пилчер вел дела определенным способом.
– Да. Своим.
– Я не защищаю этого человека, но иногда возникает ситуация выбора между жизнью или смертью, и тогда нужны один или два сильных человека, чтобы принять решение.
– Думаешь, у Пилчера в горе есть сторонники?
– Кого ты имеешь в виду? Искренних последователей? Тех, кто в него действительно верил?
– Именно.
– Все, кто жил в горе, – его искренние последователи. Разве ты не знаешь, что мы отдали, чтобы оказаться здесь?
– Нет.
– Всё. Мы поверили этому человеку, когда он сказал, что старый мир умирает и что у нас есть шанс стать частью будущего нового мира. Я продал свой дом, свои машины, обналичил все свои банковские счета, покинул свою семью… Я отдал ему всё, что у меня было.
– Можно спросить тебя кое о чем?
– Конечно.
– Может быть, в общем запале ты это и упустил, но сегодня в город вернулся Кочевник.
– Да, Адам Хасслер.
– Так ты его знаешь?
– Не очень хорошо. Я изумлен, что он сумел выжить и вернуться.
– Я хотел бы узнать о нем побольше. Он был городняком до того, как отправился на это задание?
– Не могу сказать точно. Тебе нужно поговорить с Фрэнсисом Левеном.
– Кто это?
– Управляющий комплексом.
– Что это значит?
– Он следит за припасами, за надежностью систем, за состоянием людей в анабиозе и за их пробуждением. Он – ходячая сокровищница памяти обо всем комплексе. Глава каждой группы отчитывается перед ним, а он отчитывается – то есть раньше отчитывался – перед Пилчером.
– Никогда с ним не встречался.
– Он замкнутый человек. Предпочитает быть в одиночестве.
– Где мне его найти?
– Его кабинет расположен в самой глубине ковчега.
Итан встал. Действие болеутоляющих проходило. Усталость и раны последних сорока восьми часов все сильнее давали о себе знать.
Когда шериф направился к двери, Алан вдруг снова подал голос:
– И еще одно…
– Да?
– Мы нашли наконец Теда. Он был в своей комнате. Его зарезали, а труп спрятали в шкаф. Пилчер вырезал и уничтожил его микрочип.
Бёрк думал, что после такого дня еще одна поганая новость просто разобьется о его сознание, как волна о пирс, однако это известие ранило его, и ранило глубоко. Он покинул Спира и вышел обратно в коридор. Начал было подниматься по лестнице на жилой Уровень 4, но потом остановился. Повернувшись обратно, спустился по последнему лестничному пролету на Уровень 1.
Маргарет – абер, чью разумность Пилчер проверял в течение последних нескольких месяцев, – не спала и расхаживала по своей клетке в свете флюоресцентных ламп. Шериф приник к маленькому окошку и стал смотреть внутрь. От его дыхания на стекле оседал туман. Когда Бёрк видел эту самку в прошлый раз, она спокойно сидела в своем углу – покорная, человекоподобная… Теперь же она выглядела встревоженной. Не злой, не кровожадной, а просто нервной.
«Это потому, что так много твоих братьев и сестер явилось в долину? – подумал Итан. – Или потому, что так много их было убито, даже в этом комплексе?» Пилчер говорил ему, что аберы общаются между собой посредством феромонов. «Используют их, как мы используем слова» – так он тогда сказал.
Маргарет увидела шерифа. Она подобралась на четвереньках к двери и встала на задние конечности. Расстояние лишь в несколько дюймов – и еще стекло – разделяли глаза Бёрка и ее глаза. Вблизи глаза чудовища казались почти красивыми.
Итан двинулся дальше по коридору. Миновав шесть дверей, он заглянул в оконце еще одной клетки. Там не было ни кровати, ни стула – только пол, стены и Дэвид Пилчер, сидящий в углу, свесив голову, как будто заснул сидя. Свет ламп падал в окно и озарял левую половину лица узника. Пилчеру не были дозволены какие бы то ни было личные вещи, включая бритву, и на его подбородке уже пробивалась белесая щетина.
«Ты сделал это, – думал шериф. – Ты разрушил так много жизней… Мою жизнь. Мой брак». Если б у Итана был электронный ключ от этой клетки, он ворвался бы внутрь и забил бы этого человека насмерть.
* * *Все – и городняки, и люди из горы – пришли на похороны. Кладбище было слишком мало, чтобы вместить все тела, и их решено было упокоить на поле у южного края кладбища. Итан помогал Кейт хоронить Гарольда.
Небо было серым, и крошечные снежинки падали, кружась, на головы людей. Все молчали – слышались только размеренные удары лопат, вгрызающихся в твердую смерзшуюся землю.
Когда могилы были вырыты, люди присели на заснеженную траву рядом с теми, кого любили, – или с тем, что от них осталось. Мертвые были плотно завернуты в некогда белые простыни. Рытье могил на время дало живым хоть какое-то занятие, но теперь, когда они сидели, неподвижные и замерзшие, рядом с погибшими отцами и матерями, братьями и сестрами, женами, мужьями, друзьями и детьми, из толпы стали доноситься приглушенные рыдания.
Итан вышел на середину поля. Оттуда, где он стоял, открывалось печальное зрелище: маленькие холмики земли, мертвые тела, ждущие, чтобы их опустили в место последнего упокоения, горе тех, кто лишился всего, люди из-под горы, с торжественным и скорбным видом стоящие рядом с горожанами, и столб дыма, поднимающийся в небо на северной окраине города. На костре, испускавшем эти черные клубы, от которых исходил мертвенно-сладкий запах, горели, превращаясь в ничто, тела шести сотен аберов.
Если не считать Дэвида Пилчера, ответственного за всю эту боль, на поле собрались все оставшиеся на Земле люди. Даже Адам Хасслер, стоящий поодаль вместе с Терезой и Беном.
Итана внезапно пронзила одна-единственная ужасная мысль: «Я теряю свою жену». Он медленно повернулся, вглядываясь в лица собравшихся. Скорбь была всепоглощающей – она словно обрела собственную жизнь.
– Я не знаю, что сказать, – произнес шериф. – Слова не утешат и не исправят ничего. Мы потеряли три четверти наших людей, и оставшимся еще долго, очень долго будет больно. Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь друг другу, потому что в этом мире есть только мы.
Когда все начали осторожно укладывать тела в вырытые ямы, Бёрк направился по полю, сквозь редкий снегопад обратно к Кейт. Он помог ей опустить Гарольда в могилу, а потом они взяли лопаты и, как и все остальные, стали забрасывать яму землей.
Тереза
Она шла рядом с Хасслером через лес к югу от города. Снежинки медленно опускались наземь, порхая между соснами. Адам сбрил бороду и подстриг волосы, но это только подчеркнуло изможденность его лица. Он выглядел истощенным, словно беженец из голодного края, и Тереза не могла отделаться от ощущения нереальности, вызванного тем, что они снова вместе. Прежде чем признать его мертвым, она нередко представляла себе их воссоединение, но все эти фантазии оказались совершенно непохожими на реальность.
– Ты хорошо спал? – спросила миссис Бёрк.
– Забавно. Ты представить не можешь, сколько ночей в глуши я мечтал о том, чтобы снова поспать в постели! – усмехнулся тот. – С подушками, с одеялами, в тепле и безопасности. Чтобы иметь возможность в темноте протянуть руку, взять с прикроватного столика стакан и напиться чистой прохладной воды. Но с тех пор, как вернулся сюда, я почти не сплю. Полагаю, я слишком привык засыпать в спальном мешке, подвешенном на дереве в тридцати футах над землей… А ты как спала?
– Все сложно, – уклончиво ответила женщина.
– Кошмары?
– Мне постоянно снится, что все пошло иначе. Что те аберы все-таки ворвались в тюремную камеру.
– А как Бен?
– В порядке, насколько это возможно. Я вижу, что он пытается осмыслить случившееся. Многие из его одноклассников не выжили.
– Он видел вещи, которых не должен видеть ни один ребенок.
– Ему уже двенадцать лет. Ты можешь в это поверить?
– Он очень похож на тебя, Тереза. Я хотел бы как следует рассмотреть его, просто поговорить с ним, но это кажется мне неправильным. Пока что – нет, – вздохнул Адам.