Третий фронт. Партизаны из будущего - Федор Вихрев 32 стр.

— Да не бойся, я просто показать достал, — засмеялся он. — Если нравится, можешь пострелять.

— И постреляю… После того, как вернусь. Я ей только оружие добуду, которое не подведет в ответственный момент, и тогда уж оторвусь… Где б я еще с ТАКОГО пострелял? Но сначала дело, а потом отдых. Но «браунингам» я не доверяю.

Через пару дней мне удалось получить разрешение на проведение разведки в районе Кобрина. Отправились мы вчетвером на «кюбеле», что Саня захватил. В сам город мы не рискнули заезжать, но в округе помотались. И были вознаграждены. Вначале мы нашли довольно большой аэродром с кучей самолетов. А потом склад с ГСМ.

Пометив их на карте, мы поехали в лагерь и по дороге наткнулись на Adler-3Gd в сопровождении «Мерседеса L1500». Только мы стали к ним приближаться, как из леса ударил пулемет. Стреляли, к счастью, не по нам. Прикинув все «за» и «против», мы решили помочь нападавшим. Благо мы оказались в тылу у немцев. Они этого не ожидали и довольно быстро были перебиты.

Из-за деревьев вышел человек в нашей форме и с капитанскими нашивками. После разговора, естественно, я сказал, что нами командует Карбышев, но не сказал, где мы расположились, а капитан рассказал, что он из сорок второй стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Лазаренко Ивана Сидоровича, попавшей в окружение. Где именно они расположились, он тоже не сказал, но мы обменялись позывными и частотами для того, чтобы иметь возможность связаться с ними, если что. После чего они собрали трофеи (мне достался очередной МG-34 и с офицера я снял «вальтер РРК», за которым, в общем-то, и пошел в разведку, остальное забрали «коллеги»), а машины они хотели сжечь. Но этого мы им не дали и забрали их с собой, благо обе были на ходу.

По приезде в лагерь я доложил Карбышеву об аэродроме и складе, после чего сообщил о встрече с «коллегами» и передал позывные и частоты для связи с ними.

Ну, а потом мы с Аней застряли на некоторое время на стрельбище, где она осваивала РРК. «Браунинг» вместе с МG я отдал Сергею на склад.

Наличие сравнительно недалеко пусть и потрепанной, но вполне боеспособной стрелковой дивизии сильно обрадовало. Поскольку радиостанция у них была, то договориться о встрече командующих удалось без проблем. Карбышев и Лазаренко встретились, обсудили вопросы взаимодействия, связи и много других малоинтересных, но полезных вещей. Кроме того, мы передали им кое-что из имущества разгромленного батальона связи.

Когда Соджет приволок мне очередной сломанный МГ, он ожидал, как мне показалось, многого: мат, броски тяжелыми предметами… Но никак не полное игнорирование его как личности вообще. Я был занят тем, что чуть не облизывал очередной пистолет из своей коллекции, выменянный, а точнее, выдуренный у разведчиков.

— Согласен — это вещь, — протянул Олег. — Но мне он не нужен. Куда я его дену-то? Для Ани тяжеловато, а мне со «стэном» проще… Если они уже есть с обоймой вниз…

— А я тебе его и не дам! — сказал я, показал Соджету кукиш, попутно пряча пистолет. — Обойдесси! А «стэн» с обоймой вниз, увы, не получился…

— Почему это? Ты ж говорил, что… — от осознания размеров подставы Олег офигел. — То есть танкисты, в случае, если танк подбит, безоружны остаются?! П…ц. В случае прорыва к своим или еще какой серьезной заварухи можете нас всех тогда заранее отпевать и похоронки готовить…

— С …уя бы это безоружными?! — ответил я. — Я что, говорил, что вообще ничего не сделал? Гони сюда танкеров своих, пусть получают стволы! Сделал я для них десантные варианты с зажимом для магазина снизу. Смотри, патрон в патронник досылаешь, ставишь на предохранитель, магазин вынимаешь и в зажим вставляешь. Или не вынимаешь, тогда в зажиме запасной магазин будет. А те, что сначала дал, автоматы, пусть сдают, жирно им будет по два ствола на рыло.

— А толку-то? — махнул Олег рукой. — Если обойма вставлена, то она вбок торчит и вылазить мешает, а если без нее, то вылазить-то ничего не помешает, но времени на заряжание нам-то никто не даст, нам с готовым к бою оружием вылазить надо… Так что… Спасибо, конечно… Народ пригоню, вернут… Все равно с оригиналами никто не ходил в бой — в лагере оставляли… А эти… Один патрон в патроннике… Может, кого и спасет… Если пехота рядом окажется или враг лишь один, и танкер не промахнется…

Понурившись, я побрел в казарму, где мои танкисты жили, хоть и не я им теперь командир, а Мындро, но все равно мы с ним как бы разделили обязанности — он в мирной обстановке и на базе командовал, а в бою я, вот и мои… И я прекрасно понимал, что, случись что, я их прикрывать останусь… Пока все не выберутся… Не брошу я их с одним патроном в тылу у немцев.

Злобно плюнув вслед Соджету, я ушел, шваркнув дверью так, что аж штукатурка с потолка посыпалась. На ходу я бурчал что-то вроде того: «Бл… уродовались тут, как папы Карлы, строгали эти автоматы гребаные, сделали лучше оригиналов, и на тебе! Оно в позу встало и кричит, что не нравится ему! Неудобно, видите ли! Неудобно на потолке бабу драть, потому что одеяло падает! Сам же лично проверял, все проходит, во все люки, даже с магазином… Да пошел он!.. Я для него ночами не спал, искал детали, старался…» Народ из мастерской благоразумно испарился, видя, что я сильно не в духе. Закурил, сделал пару затяжек, со злобой швырнул чинарик в угол, пнул какую-то хреновину, валявшуюся под ногами…

— Олегыч! — вошел в мастерскую тот оружейник, что СВТ переделывал. — Я тут подумал немного, глянь, чо придумалось. — Он показал мне чертежик. — Сделаем этому привереде магазин вниз, надо только… — тут он пустился в технические подробности.

— И чем ему десантный вариант не нравится? — спросил я. — Компактный, маленький, нигде не цепляется ничем, я ж проверил сам! А сколько мы уродовались, специально для него магазины делали по двадцать патронов двухрядные? — Я снова сплюнул.

— Да сам знаешь, если вбил себе человек в голову, то все, лучше сделать, как он хочет, — миролюбиво отозвался оружейник.

— Ладно, зови народ, хорош перекуривать, надо работать, — сказал я. — Кто левый появится — гоните на хрен, мы заняты! — с этими словами я написал еще одно объявление: «Кто войдет без спросу — спущу кобеля, он отгрызет му…ку яйца!» — и вывесил на двери снаружи. Про то, что «страшный кобель» по кличке Цербер был, скажем так, в карманном варианте — скромно умалчивалось…

Народ отдыхает в меру способностей и испорченности. У Олега — любофф, что, кстати, совсем не плохо. У Ники — пока что-то непонятное. Нашли, блин, время, хотя это я, скорее, от зависти. Олегыч что-то изобретал. Все, короче, нормально.

Пока нормально. Но ситуация подвешенная. Для партизанского отряда мы слишком большие. И имеем слишком много техники, а уйти в леса наглухо мы с ней не сможем. Для боя с регулярной армией — наоборот, маленькие. Правда, для своего размера — зубастые-е-е-е… Но армия не посылает против лиц, шалящих на коммуникациях, силы равного размера. Посылают либо меньше, пока не считают серьезной угрозой, либо больше, когда достанут. А мы немцев достали. То есть, конечно, не только мы, но и мы тоже.

У Смоленска они тормознулись, факт. И чего им делать? Можно — собрать все четыре танковые группы в центре и ломануться на Москву не оглядываясь. Тогда нам придется гробиться, но не допустить нормального снабжения. Хотя, по-моему — не пойдут немцы на самоубийство. В нашей реальности не решились в куда лучших условиях. Значит, здесь — не рискнут тем более. Второй вариант — подчистить фланги и тылы. На наш взгляд — наиболее реальный. А значит, скоро нашим ребятам севернее и южнее Белоруссии предстоит попасть под фланговые удары танков Гота и зама Гудериана соответственно. Тяжко им там будет…

А нам предстоит пообщаться с земляками фюрера из сорок пятой дивизии и их корешами из егерских команд и эсэс. Не считая борцов с кровавосталинским режимом, типа «таксистов». Как боевая сила они беспокойства не вызывают, зато сильно беспокоят как первостатейные сволочи.

Что мы этому сможем противопоставить? Один вариант — диверсионно-партизанские действия. Вариант хороший, Нике понравится, и Старинов очень нам в этом поможет. Но, во-первых — про технику в этом варианте можно смело забыть, во-вторых — из нашей честной компании большинство не диверсанты. Скорее — лихая конница Семена Михайловича, сменившая коней на танки и броневики. Налететь и расстрелять. В сущности, и танки мы используем, как предполагалось применять бэтэшки перед войной. Прелесть тяжелых танков понимает разве что Док. А это означает, что скоро столкновения с немцами пойдут по «Степиному варианту». Хреновому, не правда ли?

Второй вариант — выход к своим. Сложный вариант, ничего не скажу. Требуется устойчивая связь, согласование между собой и с Москвой, разведка, авиаподдержка, карты, отвлекающие действия армии и тэде, и тэпэ. В активе — немцам будет весело нас ловить, а сколько мы успеем наворочать… Но требуется очень тщательная проработка, а то угробимся.

В рамках подготовки второго варианта Саня был отправлен Карбышевым в разведпоиск. Задача — найти площадку для приема тяжелых транспортных самолетов. Раненых и гражданских необходимо эвакуировать. Хотя понятно, что всех не удастся — для этого надо сначала Аньку от Олега оторвать. И Катерину тоже не отправишь, хотя надо. Но наша группа сейчас для нее — единственное место, где ей не страшно.

— В определенной степени все наши успехи на Восточном фронте обусловлены отсутствием у русских войск налаженного взаимодействия и нормальной связи.

Хочу отметить, что противник воюет безрассудно храбро и отчаянно. К сожалению, этого мало — крайне необходимо еще и умение. Пока его нет — наши доблестные солдаты более-менее справляются. Но как только в действие вступают отлично подготовленные диверсанты НКВД — армейцы впадают в ступор.

Пожилой розовощекий толстяк вытер пот с аккуратной, похожей на отполированный бильярдный шар лысины и отпил минералки.

— Как-то не похоже на русских — применение радиоглушения при уничтожении гарнизона, грамотно подготовленный отсечный огонь. И эти подвижные снайперские засады. — Высокий, худощавый гауптштурмфюрер из СД откинулся на спинку кресла и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

— Не стоит недооценивать противника, мой мальчик, уж поверь старому солдату. Я ведь воевал с русскими — в четырнадцатом году, в Восточной Пруссии. Сначала мы думали, что выпнем их сразу до Варшавы или дальше, но как же нам намяли бока… Если бы Самсонов и Ренненкампф действовали осмотрительнее, кто знает, к кому повернулась бы фортуна.

— Если бы, если бы… прочесывание прилегающего леса в районе расположения деревни ничего не дало, — несколько раздраженно отозвался эсэсовец, — а вот ваше предложение, уважаемый Хельмут, по организации «ловли на живца» принесло результат — группа снайперов уничтожена.

— Мое предложение усилить состав подразделений ГФП, СД и жандармерии, увеличить посты и патрули не встретило понимания у этого остолопа Бреннеке. Особенно после уничтожения «Карла» и К-98. Единственное, на что его хватило — использовать этих хорватов в «акциях умиротворения» против местного населения. Только после инцидента с депо Кобрина и уничтожения моста армейцы поняли всю сложность обстановки в их тылу.

— До этого нас вежливо извещали, что наличных частей хватает только на охрану объектов, — хмыкнул новый начальник группы ГФП.

— Больше всего пользы принесло ваше назначение к нам, мой дорогой Ланге. Я просто не понимаю, как его могли назначить на этот пост — куча амбиций, масса самомнения и абсолютный ноль в профессиональном плане. Зато старый партиец и друг чуть ли не самого Гейдриха. — Толстяк досадливо сморщился.

— Я понимаю ваше недовольство, Готлиб, пока хорваты с энтузиазмом, достойным лучшего применения, действовали в деревнях, жандармерия и полиция метались по дорогам или стояли в патрулях, русские диверсанты спокойно обделывали свои дела. Скорее всего, и гибель обергруппенфюрера неслучайна…

Начальник ГФП поднялся из-за стола, подошел к распахнутому окну и присел на подоконник.

— То есть вы полагаете, Рихард, что все эти события — звенья одной цепи? — поинтересовался эсдэшник.

— Более чем уверен, Вальтер… и со мной согласен наш старина Талленбаум. — Толстяк, улыбнувшись, приложил руку к груди и слегка наклонил голову.

— Но вернемся к наши баранам, — посерьезнел Готлиб, — надеюсь, вы понимаете, что без хорошей сети агентуры нам не удастся изменить статус-кво в нашу пользу? И вдобавок, надо безотлагательно решать вопрос со вспомогательной полицией.

— Н-да, вы явно с уважением, если не симпатией, относитесь к этим русским унтерменшам, — вскользь обронил Вальтер Золле, скучающе рассматривая свой идеальный маникюр.

— Мой мальчик, вся эта риторика насчет неполноценности славян и трескучие фразы про высшую арийскую расу хороши на партийных съездах… и, пожалуй, при нашем гауляйтере, но мы — реалисты и прекрасно понимаем, что русские — это не французы, не поляки и тем более не англичане. Вспомните — тридцать девятый год, наши победоносные войска маршем прошли по всей Европе — она рухнула, как карточный домик. А что мы имеем сейчас? Наши солдаты топчутся у стен Смоленска, до сих пор в лесах гуляют толпы русских солдат. И заметьте, вся агитация насчет «освобождения угнетенного народа России от жидокомиссаров» отнюдь не встречает отклика у этих самых «угнетенных».

Толстяк шумно вздохнул, тщательно промокнул лоб и надолго приложился к минералке.

Наступившую паузу прервал Хельмут Лемке, начальник полевой жандармерии:

— Я целиком и полностью согласен с коллегой Талленбаумом и хотел бы продолжить его мысль по поводу вспомогательной полиции — если на своих жандармов я могу положиться без оглядки, то с этими уродами из аборигенов мы еще наплачемся.

— Ну зачем же так огульно охаивать преданных нам «помощников»?! Все они питают ненависть к Советам, храбро борются с противниками рейха, — заметил Рихард Ланге.

— «Борются» они, как же, — проворчал шеф жандармов, — с мирным населением они еще могут сладить, но воевать против вырывающихся из котлов русских или же с диверсантами — кишка тонка, сразу начинают «незаметно» разбегаться. У них это называется «тактический маневр», и остаются мои ребята против злых донельзя солдат в меньшинстве. Сколько драл я их начальника за это, драл — толку чуть. Несколько раз приходилось вызывать на подмогу егерей и мотострелков — если бы не они, давно бы моих перемололи. А насчет уродов — извольте, есть в третьей роте один литовец, как его, м-м-м-м… не вспомню, так вот, этот, с позволения сказать, «борец» начал с того, что убил всю свою семью — жену, тестя с тещей и двоих детей — и подался к нам. И подобных ему — целая свора. Но это не главное — у них нет никаких абсолютно убеждений и принципов, одни лишь инстинкты.

— Вот-вот, Хельмут, а у противника сплошь и рядом идейные, прекрасно понимающие, за что они сражаются и гибнут, люди, и поверьте мне — если мы не найдем способ привлечь подобных им на свою сторону, нам будет очень тяжело.

— Это понятно, Готлиб, но что вы предлагаете сделать? — спросил Золле.

— Да ничего особенного, мой мальчик, начнем с лагерей военнопленных, будем фильтровать местное население, узнаем, кто чем дышит, кто с кем дружит, и самое главное — не совершать излишне резких телодвижений..

— Вроде «умиротворений», как у Бреннеке, земля ему пухом, — буркнул Ланге.

— Неужели?.. — осторожно поинтересовался Лемке.

— Именно, и, говорят, не только он один, — нехотя ответил шеф ГФП, — насколько мне известно, фюрер и так был в гневе после гибели «быстроходного Гейнца» и взрыва «Карла», а уж после гибели Гейдриха вообще пришел в неистовство — и полетели головы, из армейских кто-то, из абвера и из СС…

— Бреннеке пострадал больше всего из-за взрыва станции Кобрин, — отозвался эсэсовец, понизив голос, — как под большим секретом поведал мне приятель отца из РСХА, планировался совместный визит гауляйтера и самого фюрера в Белоруссию, и с этой целью в Белосток и Кобрин прибыли лица из имперской канцелярии, управления охраны и строители Тодта. Как вы помните — от станции после взрыва практически ничего не осталось…

— Это было что-то, — нервно хихикнул толстяк, — особенно меня впечатлили колеса от вагонов, порхающие в небе, как бабочки. Я как раз подъезжал к Кобрину… незабываемое зрелище, скажу вам.

— Просто Кракатау, господа, — передернул плечами жандарм, — мало того, среди некоторых военных возникла паника — мол, русские применили «чудо-оружие», — пришлось даже обезоруживать и связывать особо нервных.

— Меня больше всего впечатлила процедура составления списков погибших и опознания тел, которые удалось найти, — хмуро произнес Рихард, — но последовавшие потом разбирательства превзошли все виденное.

— Но к делу…

— Итак, что мы имеем на сегодняшний день — группа или группы диверсантов неустановленной численности, базирующиеся предположительно в окрестностях Бреста, Кобрина, Пружан, Вельска, Янова и Белостока. Возможно, дислоцируются, по неподтвержденным данным, на каком-то армейском резервном объекте. В эту пользу говорит наличие у противника легкой бронетехники, автомашин и тяжелого стрелкового вооружения. Далее, несмотря на все усилия трофейных команд, до сих пор на дорогах Брест — Пинск, Брест — Барановичи и Варшава — Гродно остаются десятки единиц вражеской бронетехники, автомашин, тракторов и орудий. Вкупе с нехваткой личного состава для эффективной борьбы с вышеозначенными диверсантами все это создает предпосылки для полнейшей свободы их действий. Также вызывает сомнения применение вспомогательной полиции и добровольцев из хорватской дивизии. Резюмируя все сказанное, считаю нужным обратиться к армейцам для привлечения на постоянной основе мотопехоты и егерей совместно с жандармерией для оперативных действий. Задачей СД и КРИПО становится, прежде всего, создание сети агентуры из числа местных жителей, особенно тех, кто пострадал от Советов, перевербовка в идеале большевистских активистов и привлечение в ряды полиции бывших военнопленных…