— Вот там он и стоит, — негромко сообщил Николай. — Ну, чего ждем? Потопали!
Вошли в грот, по сторонам которого, явно рукотворно, были выложены отполированные камни, напоминающие тротуар. Под высокими сводами, рассерженно крича, летала какая-то быстрая ночная птица. А затем, не выдержав соседства, вылетела из грота. Свет, падающий через вход, мягко рассеивался на тесаных плитах. Некоторое время шли по освещенной дороге, а когда сумерки сгустились до черноты, Николай включил фонарь.
— Идти недалеко, метров пятьсот. Надежно укрыли!
Действительно, скоро появился металлический корпус сухогруза, в стеклах которого сверкнуло отражение фонаря.
— Пришли. Здесь трап, можно взобраться на палубу, — посветил впереди себя Николай.
Корабль, подперев бортом автомобильные покрышки, слегка раскачивался на темной воде. Осветив его фонарем, Николай отыскал трап и уверенно зашагал, держась за покачнувшиеся перила. Трап упруго прогибался, уверенно выдерживая крупную ношу. За ним проворно, будто обезьянка по шесту, проскочил Петр.
— Ну, чего стоишь? — поторопил Прохоров. — Проходи! Он не провалится.
— Мне что-то страшно, — произнесла Анфиса.
— Тут никого нет, а потом я рядом с тобой. Не забывай! — успокоил ее Дмитрий.
— Я всегда это помню, но тут что-то не так, я это чувствую.
— Не беспокойся, они прошли, и мы тоже пройдем.
— Он шатается, — посмотрела Анфиса на мерцающую крохотными огоньками поверхность воды.
— Я тебя поддержу.
Боязливо и аккуратно девушка шагнула на шаткий мосток. За ней прошел Аксенов. Луч фонаря падал на трап, освещая дорогу. Ступили на палубу, загруженную ящиками, поверх которых был туго натянут брезент, закрепленный толстыми веревками, из — под плотной ткани проглядывали углы громоздких ящиков, выложенных на пятиметровую высоту.
— Я спускался в трюм, — сообщил Николай, — там двойное дно, в нем еще столько же ящиков. Даже трудно сказать, сколько их здесь.
Приоткрыв край брезента, Дмитрий посмотрел на громадные ящики, сложенные рядком. Их было много — не сосчитать! Плотно сдвинутые, сколоченные из крепких досок, укрепленные по углам металлом, просто так их не расколотить.
— Вы ящики вскрывали? — спросил Дмитрий, посмотрев на Николая.
— Еще не успели. Но золота тут хватит на всех! Можешь не сомневаться, со всех африканских колоний свозили.
— И сколько же его здесь?
— Приблизительно, вот так, навскидку… не менее двадцати тонн!
— Ого!
— Я вот никак не пойму, почему же они его не забрали с собой? Или как-то припрятали бы понадежнее, что ли, — озадаченно проговорил Аксенов, осматривая печати на ящиках. На каждой из них был проставлен герб Третьего рейха: черный орел с поднятыми крыльями, державший в крепких лапах дубовый венок со свастикой в самом центре.
— Фашистам было просто не до того, нужно было шкуры свои спасать. А это золотишко здесь пристроили в надежде на то, что когда-нибудь вернутся. Однако, как видишь, не суждено. Но такие вещи никогда не пропадают, теперь пригодятся нам.
— Может, погрузим золото в рюкзаки и уйдем? — предложил Аксенов. — А сухогруз пока здесь побудет. Лучшего места для него не найти.
— Не согласен, его нужно как можно быстрее отсюда увезти. Вряд ли нам удастся когда-нибудь сюда вернуться. Оставлять золотишко какому-то дяде? Ни за что!
— И куда же ты хочешь плыть?
— Это дерьмо плавает, салага! А моряки ходят, — строго заметил Николай. — Куда-нибудь на пустынный остров. Лучшего склада для хранения золота человечеством еще не придумано. Запрячу его в какой-нибудь такой же пещере и буду потом потихонечку золотишко выгребать. Тех денег, что мы получим, на тысячу жизней хватит!
— Давай хотя бы вскроем один из ящиков, посмотрим, что это за золото, — предложил Дмитрий.
— Хочешь в руках золотишко подержать, полюбоваться, так сказать, его блеском, — понимающе отозвался Прохоров. — Возможно, ты и прав. Тут, кстати, где-то ломик на палубе валялся, я об него споткнулся, когда сюда поднимался, — посветил он вокруг себя. — Ага! Вот, нашел. — Поднял он короткий лом. — То что нужно! Наверняка они им ящики заколачивали. Ломик помог немцам, теперь и нам пригодится. Давай вот этот ковырнем, — предложил Николай и уверенно поддел ломом доску. Дерево затрещало, а потом треснуло, разодрав герб Третьего рейха напополам. — Посвети сюда, — попросил он Петра, стоявшего рядом. — Ага, какой-то контейнер. Наверняка в нем и лежит. Давай еще одну досочку сломаем. — Сунув лом в образовавшейся проем, он, крепко стиснув зубы, потянул вверх. Раздался треск, гулким эхом отозвавшийся по углам пещеры. Под самыми сводами разбуженно прокричала какая-то птица. — А теперь давайте посмотрим золотишко… А хорошо его упаковали, в какие-то цинковые контейнеры. Ого, на них даже ручка есть, удобно для переноски! — Приподняв контейнер, Николай попробовал его на вес. — Килограмма три будет! Не меньше. Сколько же их здесь?
Он осторожно поставил контейнер на палубу.
— Что это? — удивленно спросил Аксенов.
Присев на корточки, Николай внимательно осмотрел ящик.
— Что-то золотишком здесь не пахнет. А это что еще за дырки? — ковырнул он ногтем отверстие, заклеенное желтой этикеткой.
— Постой! — испуганно прохрипел за спиной Петр. — Не трогай ничего.
— Что с тобой? — удивленно посмотрел Николай на перепуганного приятеля.
— Это немецкий подрывной заряд, а эти отверстия для стандартных взрывателей. Таких дырок тут должно быть пять, на лицевой стороне три и по бокам по одной. — Наклонившись, он осмотрел контейнер по сторонам, — так и есть, здесь еще две.
— Откуда ты знаешь?
— Ты не забыл, где я служил?
— Артиллеристом, кажется, — неуверенно отозвался Прохоров.
— Нет, сапером в Калининграде. Там до сих пор такие вещи находят, так что я на толовые шашки насмотрелся. И что, все эти ящики заполнены тротилом?
— Получается, что так.
— А еще и в трюме. Ну, дела…
— Не думаешь ли ты, что немцы хотели взорвать золото, чтобы оно никому не досталось? А не проще ли в таком случае его потопить?
— А ты уверен, что здесь вообще есть золото?
— Теперь уже не очень.
— А может, они хотели взорвать какой-нибудь приморский город? — предположил Аксенов. — Или еще что-нибудь такое? Представляю, какой будет взрыв, когда взлетят на воздух тонны тротила. Немцы сильны были в технике, видимо, хотели напоследок устроить в Советском Союзе какую-нибудь экологическую катастрофу, да только что-то им помешало. Может, в этих ящиках отравляющие вещества?
— Вот что я хочу сказать, — произнес Петр. — Уверен, что где-то внутри этой кладки находится детонатор. Взрыв может произойти в любую секунду.
— Что ты предлагаешь?
— А чего тут предлагать? Нужно как можно быстрее сваливать отсюда! Не знаю, как вы, но я пошел! Сейчас у вулканов куда более безопаснее, чем в этой дыре.
— Постой, а как же люди? — спросил Аксенов.
— Какие еще люди? — недоуменно спросил Петр, приостановившись.
— Те самые, что живут здесь неподалеку. А как же Петропавловск-Камчатский?
— Мне нет до них никакого дела! Обо мне никто не думает, так почему же я должен думать о ком-то? А потом, если динамит пролежал столько лет, так почему бы ему не пролежать здесь еще столько же?
— Неужели ты не понимаешь, что может произойти детонация и все взорвется.
— Послушай, брательник, что-то я тебя не совсем понял, что ты предлагаешь? Чтобы я сейчас занялся детонированием? Искал этот чертов запал?! Даже если я его отыщу, то не будет никакой гарантии, что не случится воздействие извне. Взрыв все равно может произойти!
— Надо позвонить в МЧС, — твердо проговорил Аксенов. — Они решат эту проблему.
— Коля, послушай, что предлагает наш родственник, которого мы когда-то вытащили из петли. Он хочет, чтобы приехали МЧС с прокуратурой и повязали нас под белые рученьки? Нет! Я на такое не подписывался. Уж лучше сдохнуть на свободе где-нибудь под каменными обломками, чем быть затоптанным «краснопогонниками»!
— Постой, не суетись, — спокойно отозвался Николай. — А кто тебе сказал, что мы должны им представляться? Никто даже и не узнает, что мы «побегушники». Теперь у нас и паспорта есть… Они, кстати, вполне качественные. Нужно звонить в МЧС и разминировать. Они никакого отношения к «краснопогонникам» не имеют, все-таки людей спасают. Встретим, покажем дорогу. А там каждый из нас разбежится в свою сторону. Ты думаешь, кто-нибудь будет всматриваться в наши физиономии во время того, что творится наверху? — Петр молчал. — К тому же в первую очередь мы себя спасаем. Где гарантия, что этот взрыв не накроет нас сразу после того, как мы выйдем? Вот то-то и оно… Как ты собираешься связаться с МЧС? — повернулся Николай к Аксенову.
— У меня есть многоканальная рация, — постучал тот себя по карману куртки.
— Ах, вот оно что. А она пробьется сейчас? Сам же знаешь, что там наверху творится.
— Уверен, что возьмет. Будут помехи, но обязательно возьмет.
— И еще вот что, — сурово проговорил Петр, — только не надо по рации здесь разговаривать, может сдетонировать! Кто знает, на что настроены взрыватели. Вдруг, на радиосигнал?
— Я выйду из пещеры.
— Разумно.
Обратная дорога не показалась Аксенову короткой. Освещая себе путь, он опасался упасть на камнях, казавшихся ему теперь невероятно скользкими, но в конце концов вышел из пещеры, за пределами которой продолжало грохотать, отзываясь в ее углах глуховатыми раскатами. Море взволнованно шумело, накатываясь на каменистый берег широкой полосой воды. Разбившись о скалу, вода тотчас отступала, оставляя после себя грязную клочковатую пену. По шатким камушкам Дмитрий поднялся на небольшой пригорок, откуда был виден океан, густевший синей краской у самого горизонта. А вверху, пугая разрывами выплескивающейся лавы, темно-коричневым исполином возвышался вулкан, без конца извергая струи темного пепла.
Аксенов переключил рацию на частоту службы спасения МЧС. За годы работы в институте вулканологии он ни разу к ним не обращался, хотя мог припомнить пару случаев, когда их помощь была просто необходима. Сейчас был тот самый час, когда следовало обратиться за помощью. Рация затрещала, реагируя на помехи в эфирном пространстве.
— Беркут, ответь Сопке Безымянной. Прием!
— Беркут на связи, — услышал Аксенов через усиливающийся треск и, бросив взгляд на вулкан, увидел, как из конуса брызнули языки пламени, а за ними натужно по крутым склонам повалила лава.
— Нахожусь в восточной части квадрата «сорок четыре». В гроте обнаружен японский сухогруз, загруженный тротиловыми немецкими шашками. По предварительным подсчетам, взрывчатого вещества на судне не менее двадцати тонн. Прием!
Некоторое время стоял треск, заглушавший взволнованный голос, потом через сильные помехи пробился вопрос:
— …Назовите точные координаты…
— Сопка Безымянная Беркуту, мы находимся в квадрате «сорок четыре». Прием!
— Беркут Сопке Безымянной, вас понял. Никуда не уходите, мы вылетаем! Скоро будем на месте. Конец связи.
Аксенов выключил рацию. Оперативно, однако, среагировали, он рассчитывал на более продолжительный диалог. Цепляясь за торчавшие кустарники, Дмитрий стал спускаться со склона.
Глава 12 Что там грохочет? Или Как рвутся вулканы
31 июля
Груз с атомной начинкой отыскался.
Степан Шашков, стараясь не показать своего волнения, положил рацию.
— Товарищ генерал-майор, — вошел в палатку капитан Савельев. — Только что передали из гидрометцентра, в районе Алеутских островов произошло сильнейшее землетрясение. Его эпицентр примерно на глубине двух с половиной километров. Это цунами! Часа через три оно докатит до Камчатского берега.
Час от часу не легче! От удара цунами взрывчатое вещество непременно сдетонирует, не хочется даже думать о том, что может произойти с побережьем Камчатки, а быть может, и со всем миром после взрыва. Чистого времени оставалось часа два с небольшим. Не так уж и много, но вместе с тем достаточно для того, чтобы успеть до удара цунами.
Генерал-майор стремительным шагом вышел из палатки, колыхнувшей вслед пологом.
— Все! Вылетаем! — бросил он капитану, поспешившему за ним.
— Куда?
— В квадрат «сорок четыре».
Пронзительно напомнил о себе спутниковый телефон, заставив приостановиться. Посмотрев на высветившийся номер, генерал невольно сглотнул.
— Генерал-майор Шашков на связи.
— Степан Федорович, это вам из администрации президента звонят, — прозвучал вежливый голос помощника президента. В таких высоких структурах не любят повышать интонаций. С одинаково ровным тоном они сообщают как о новом высоком назначении, так и о состоявшейся отставке. — Как у вас обстановка?
Шашков едва сдержался, чтобы не чертыхнуться: на его глазах буквально рушился целый мир, и помешать этому он просто не в состоянии, а вопрос был задан с той беспечностью, с какой посторонний человек интересуется здоровьем престарелого троюродного деда. Задан так, для проформы, из вежливости, как некое вступление к главной теме разговора.
— Обстановка очень тяжелая. На Камчатке активизировались буквально все вулканы, даже те, которые прежде считались потухшими. Мы проводим эвакуацию Петропавловска-Камчатского, но, к сожалению, наши силы на пределе, имеются жертвы… Много жертв! Некоторые поселки просто сметены лавовыми потоками, — кричал он в трубку, пытаясь перекричать гул вулканов.
— Что у вас там за грохот?
— Это взрываются вулканы!
— Вот как… К вам направлены дополнительные силы, через несколько часов они уже будут на месте. Нужно стабилизировать ситуацию. Попробуйте продержаться и, самое главное, сделайте все возможное и невозможное, чтобы спасти людей.
— Это наша работа, — произнес Шашков, надеясь, что его слова прозвучали без всякого пафоса.
В какой-то момент ему хотелось рассказать об обнаруженном японском сухогрузе с динамитом на борту, но он передумал. Не самое подходящее время для откровений. Вдруг это всего лишь ложная тревога, что тогда?
— Докладывайте о ситуации каждый час, мы должны быть в курсе всего, что происходит.
— Да, конечно.
— У нас к вам будет одна просьба…
— Я вас слушаю, — прокричал Шашков.
— Нужно переправить в безопасное место подполковника Следственного комитета Афанасия Покровского.
— А где он? Как его найти?
— Он откомандирован в Юрьевскую исправительную колонию строгого режима № 463. В настоящее время с ним и с начальником колонии Евдокимовым потеряна связь. Попробуйте выяснить, что там происходит в действительности, а потом доложите.
Колония находилась ровно на полпути к квадрату «сорок четыре». Стиснутая со всех сторон проснувшимися вулканами, она становилась весьма уязвимой. Если лава хлынет, так просто зальет всю колонию вместе с поселком и небольшой речушкой, протекающей в низине.
— Есть доложить! — ответил генерал-майор и отключил телефон.
Помощник президента Головлев с заметным облегчением положил трубку телефона на рычаг — все-таки не каждый день он превышает свои полномочия, если об этом доложат президенту, его просто попрут с работы, — и посмотрел на дочь.
— Ты слышала?
— Да, папочка, — произнесла Анна, покусывая губы, чтобы не разреветься, — ты у меня самый лучший.
— Генерал Шашков сделает все возможное, чтобы вытащить Афанасия оттуда. Я его знаю давно, ему можно доверять. Но хочу сразу тебе сказать… Сделать это будет непросто. Там сейчас настоящий ад.
Анна подошла к отцу и, обняв его за плечи, произнесла, всхлипывая:
— Спасибо тебе, папочка… Я тебя так люблю…
— Ну, что ты, доча, что ты… — расчувствовался Игорь Петрович.
— Знаешь, папа… Я перед ним очень виновата, я не должна была поступать так… Он меня не простит… Ну и ладно, только чтобы был жив.
— Будем надеяться, что все будет хорошо.
Сопки, плотно обступившие лагерь, глухо гудели, наполняя окружающее пространство тревогой. В воздухе слышался какой-то звенящий звук, заглушаемый громовыми раскатами, доносившимися с Центрального хребта. Ощущение такое, будто где-то в пятидесяти километрах завязался нешуточный бой с применением артиллерии, но определить, в какой стороне, было невозможно, потому что раскаты снарядов доносились отовсюду. Жизнь в поселке протекала тревожно, но упорядоченно. Край глуховатый, расположен вдали от эпицентра, возможно, его не затронет, но, скорее всего, стихия непременно заденет своим крылом и этот заповедный уголок.
Полковник Евдокимов остановил машину у горной прозрачной речушки, бойко сбегавшей по камешкам в сторону моря, вышел из нее и осмотрелся. Сопки, притягивающие взгляд таежной величественной красотой, теперь показались ему угрюмыми и таящими опасность. Некоторые из них глухо и натужно гудели. Это не может продолжаться бесконечно долго, в любую минуту произойдет вулканический взрыв, и тогда на месте лагеря разольется большое лавовое озеро.
Присев на корточки, он черпнул ладонями воду, ополоснул разгоряченное лицо и недовольно хмыкнул:
— Речушка-то почти горячая. Скоро начнутся большие неприятности. Такие вот дела. Честно говоря, подобного здесь сроду не случалось.
Лагерь просматривался издали высокими серыми вышками. Колючие ограждения прятались за полосой низкорослой акации, разросшейся на склонах.
— А знаешь, я удивлен, почему до сих пор не гремит. Хотя вроде бы уже и пора…
Будто бы в подтверждение сказанных слов, с высокой сопки, густо заросшей могучей березой, прозвучал громкий хлопок, а потом над вершиной неровной гибкой струйкой потянулся дымок, все более крепчавший. Под ногами боязливо дрогнула земля, а струйка пепла все расширялась, распрямлялась и набирала высоту.