— Не только. Для этого требуется специальное оборудование, которое стоит огромных денег. А машину нашли?
— Угнана еще несколько месяцев назад. Номера чужие. Мы надеялись найти хотя бы один отпечаток пальца напарника, но там чисто.
— А как соседи?
— Никто не пострадал.
Я сообщил Картеру и Аманде, что с их друзьями ничего не случилось, и снова обратился к Фредди:
— Клэр отследит для нас этот вертолет.
Наша организация нередко переправляет клиентов по воздуху не только внутри страны, но и за границу, и потому у нас налажены неплохие контакты с Федеральным авиационным агентством и рядом частных чартерных компаний. Тот факт, что воздушное судно было небольших размеров, а значит, имело ограниченную дальность полета и базировалось где-то неподалеку, должен был облегчить Дюбойс поиски того, кто его арендовал.
— Мы обнаружили кровь. Надеюсь, никто из вас не ранен? — спросил Фредди.
— Где именно?
— У дороги. На каменной ограде, на кустах. Несколько капель на тропинке.
— Это кровь Лавинга. Я попал в него. Но он остался на ногах. Потеря крови большая?
— Не слишком. Кроме того, мы нашли четкие следы самого Лавинга, и его приятеля тоже.
— Я поручу Клэр проверить медицинские учреждения.
— Что это за птичка у тебя работает? Клэр? Надеюсь, и перышки у нее хорошенькие?
Опять дурацкая шутка.
— Слушай, Корт…
— Так, теперь ты начнешь про Уэстерфилда, — сказал я.
— Это ты по моему голосу догадался, сынок? — спросил Фредди.
— Ну, что он там?
— Во-первых, звонит не переставая. Звонит мне. Звонит всем подряд. Чем ты его так задел?
— Он хочет упечь моих клиентов в спецучреждение. Он совершает ошибку, но моих доводов слышать не хочет. Вот мне и пришлось, как бы это сказать… — Я искал подходящий эвфемизм.
— Поставить всю свою дальнейшую работу под угрозу, насмехаясь над распоряжениями генерального прокурора США. И разозлить чуть не каждого второго члена правительства.
— У Лавинга слишком много связей в столичном округе. Я не мог рисковать, — ответил я.
— А знаешь, мне плевать. Это твои проблемы. С моей-то головы и волосинки не упадет.
— Позвони мне, если криминалисты найдут что-нибудь интересное. Лавинг ведь облазил весь дом Картера.
— Договорились.
Мы закончили разговор, но тут же на дисплее телефона определились номера моего босса, а потом и Уэстерфилда. Я сбросил оба звонка и связался с Дюбойс. Рассказал ей о том, что произошло, и упомянул о вертолете:
— Найди его. Любым возможным способом.
— Постараюсь, — сказала она и записала подробности.
— И еще. Лавинг ранен, — добавил я.
— Так вы все-таки зацепили его. Это хорошо, — без излишних эмоций отреагировала на это моя молодая помощница.
— Проверь всех, к кому он мог обратиться за врачебной помощью.
Закон требует, чтобы любой медицинский персонал немедленно сообщал полиции о случаях огнестрельных ранений. Уличные банды и мафия непременно имеют своих врачей, медсестер или на худой конец ветеринаров, которые могут обработать рану и напрочь забыть при этом позвонить в правоохранительные органы. Имена многих таких медиков были нам известны, и время от времени мы устраивали за ними слежку (арестовывать их не имело смысла — они служили ценными источниками информации, когда начиналась охота на одного из раненых киллеров или «дознавателей»).
Но Лавинг, конечно же, ни к одному из них не пойдет. Я поделился с Дюбойс своим мнением и добавил:
— Он найдет какого-нибудь частника. Врача, который вне наших подозрений. Просмотри еще раз как следует его досье, отметь все адреса, по которым он был замечен, все телефоны, по которым звонил. На всякий случай проверь и общедоступные сведения в регистратурах.
Вот где ей опять пригодится наш ОРК и прочие нестандартные базы данных.
— Хорошо, посмотрю, что удастся нарыть, — сказала она. — И еще, Корт…
Она снова назвала меня по имени.
— Что?
— Я все еще проверяю ту съемку, что вы сделали в доме Грэма.
— Молодец.
Следующие слова после паузы дались ей не без труда.
— Я все много раз обдумала и поняла, что у вас не было другого способа добыть у него необходимую информацию. Я о том, что вы заставили меня сделать. Мне это очень не понравилось тогда. И долго трясло после. Но это был очень умный ход. Я не забуду о нем.
— Другого способа не было, — эхом повторил я ее слова.
Я выключил телефон, и примерно с полчаса мы ехали в полном молчании. Картер попросил включить радио, но я сказал ему:
— Не обижайтесь, но пока я воздержусь от этого. Нам всем нужно сосредоточиться, а радио мешает думать.
— О, тогда конечно.
Я заметил, что Аманда то и дело бросает на меня взгляды через зеркало заднего вида.
— Ведь все, что там произошло, было из-за меня, так? — спросила потом она. — Из-за моего блога в Интернете?
— Да. Он сумел вычислить твое настоящее имя по псевдониму через одну из социальных сетей. Потом отследил почтовый ящик отправки на компьютере соседей Билла, а там и адрес его самого.
Она закрыла глаза.
— Я так виновата. Мне… То есть я думала, что не могу пользоваться только своим компьютером. И не подозревала, что меня можно обнаружить на чужом. Я же использовала «ник».
Но меня она ни в чем не убедила. Девочка отнюдь не глупая. Наверняка подозревала, что риск существует, но по юношескому легкомыслию или чрезмерному рвению (скорее всего и того и другого понемногу) не придала этому значения.
— Мне действительно жаль Сьюзан — ту девушку из нашей школы, — добавила она.
— Которая покончила с собой?
— Да. Вообще-то это была автомобильная авария, но она неслась с бешеной скоростью как сумасшедшая. Словно ей было безразлично, останется она в живых или погибнет. Это один из способов самоубийства, как сказали нам всем школьные психологи. Я потому и хотела обязательно написать об этом в блоге. Я стремилась к тому, чтобы все поняли: вести себя так неосторожно за рулем — это как наглотаться таблеток или повеситься.
Когда я слушал ее, мне в голову пришла занятная мысль. Рядом со мной сейчас сидела девочка-подросток, посвятившая себя заботам о других. В каком-то смысле ее тоже можно отнести к категории «пастухов». Интересно, будь у меня дочь, сумел бы я вырастить ее такой, как Аманда? Но уж я бы точно гордился такой дочерью, это я знал наверняка.
Однако и эта мысль, подобно столь многим другим сегодня, моментально улетучилась.
— Он хотел убить меня? — спросила Аманда, совершенно безмятежно, как человек, уверенный, что никогда не умрет.
Картер заерзал на своем сиденье, явно пытаясь найти слова ободрения. Но только я уже знал, что эта девочка едва ли нуждается в них.
— Нет. Он только собирался похитить тебя, чтобы заставить твоего папу сообщить ему что-то важное.
— Что именно?
— Мы пока не знаем.
Она замолкла и только смотрела в окно.
У некоторых «дознавателей» есть свои принципы. Кто-то из них, например, никогда не причинит вреда женщине или ребенку. Многие прибегают в основном к психологическому давлению на жертв, ставя под угрозу их профессиональные репутации, личную жизнь или материальное положение. За некоторые дела они вообще не берутся, и есть пределы того, на что они готовы, вытягивая из людей заказанную информацию. Но существуют и такие, как Генри Лавинг. Эти способны на все, чтобы выполнить задание.
Вам покажется это странным, но я уважаю таких наемных убийц и специалистов по информации больше, чем тех, «принципиальных». Они так же верны подлинным стандартам своей профессии, как я — своим. Они ставят перед собой цель и достигают ее максимально эффективным путем. Это делает их более предсказуемыми.
— Джо совсем обезумела? — спросила Аманда.
— Нет. С ней все в порядке, — ответил я.
— Вы уверены? — Она скептически улыбнулась.
— Она действительно несколько замкнулась в себе. Но по крайней мере она в безопасности, как твой отец и тетя.
— Это хорошо… Извини, дядя Билл. Мне совестно, что я устроила все это безумие.
Похоже, Аманде ничего не стоило взять на себя ответственность за то, что только что с нами произошло.
— Ничего. Теперь все будет в порядке.
Я сбросил скорость, включил указатель поворота и съехал с шоссе. Аманда нахмурилась, увидев приземистое каменное строение, к которому мы приближались. Потом вдруг быстро заговорила:
— Я… Вы ведь привезли меня сюда не в наказание за то, что я натворила? То есть…
Я едва сдержал улыбку.
— Вовсе нет. Это всего лишь безопасное место, где вы с Биллом спокойно проведете ночь.
И я остановил машину у ворот Федеральной тюрьмы особо строгого режима штата Виргиния.
30
30
«Что, черт возьми, происходит? Где тебя все это время носило?» — клокотал в наушниках голос моего начальника.
Раздражение, злоба, да и почти любая другая эмоция, обычно слегка смягчаются, проходя сквозь китайскую пластмассу и металл, но его настроение улавливалось мною сейчас безошибочно.
— Лавинг установил местонахождение дочери Кесслера. Но с ней уже все в порядке. Лавинг ранен.
— Рана серьезная? — спросил Эллис.
— Неизвестно. Хотя крови он потерял не много… Арон, для бегства он использовал вертолет.
— Что-что?
— Клэр попытается его вычислить, если сможет. Ты когда-нибудь слышал, чтобы к услугам «дознавателя» был вертолет?
После недолгой паузы:
— Нет. Такого еще не случалось.
— Значит, заказчик очень богат или имеет профессиональный доступ к «вертушкам», чтобы поднять одну из них в воздух без положенных формальностей.
— Что ты собираешься делать?
— Я только что поместил девочку в спецучреждение. Там действительно безопасно. Ее привезли под именем Джейн Доу, свидетельницы по делу об убийстве наркоторговца. Даже если у Лавинга внутри кто-то есть, сомневаюсь, что она привлечет его внимание. К тому же я попросил начальника тюрьмы отключить на сегодня всю связь с внешним миром. Мы по-прежнему разбираемся с двумя делами, которые вел Кесслер, чтобы понять, кто мог заказать его. Клэр ищет медика не из числа наших знакомых, согласившегося подлатать рану Лавинга.
— Послушай, Корт, — перебил меня Эллис, — я делаю все, что в моих силах, но…
— Ты об Уэстфилде?
Мне с самого начала было ясно, почему шеф в дурном расположении духа.
— Да, о нем. Почему ты просто не проигнорировал его? Зачем понадобилось врать о доставке в центр заключения?
— Чтобы выиграть время. Если бы я отмахнулся от него, он сделал бы все, чтобы разыскать меня. А я на задании. Я не могу позволить ему мешать мне, пока у меня на руках клиенты. По крайней мере зная, что имею дело с Лавингом.
— Ему вполне по силам добиться твоего увольнения, — заметил Эллис.
— Я надеялся, что к этому времени у меня будут ответы на все вопросы. А главное — имя заказчика.
Или труп Лавинга в полиэтиленовом мешке. Стоило ему подняться во весь рост там, у дома Картера в округе Лоуден, и дело закончилось бы именно так.
— Но у нас пока ничего нет.
— Верно. Только, пожалуйста, избавь меня от него хотя бы сегодня до конца дня, Арон. Скажи ему, что у нас в разгаре крайне секретная операция.
— По поимке Лавинга?
— Ни в коем случае! Это только подольет масла в огонь. Нет, намекни ему, что у меня появилась ниточка, ведущая к заказчику. Скажи, что его теория о причастности к делу террористов начинает приобретать реальные очертания.
— Опять «свистишь»?
Законный вопрос, подумал я, учитывая методы, которые мы уже использовали.
— На этот раз — нет. Расследуем пересылку денег на Ближний Восток. Крупные суммы уходят в Саудовскую Аравию и оседают на счетах десятков подставных фирм.
— Вот это уже горячее.
— Главное, Уэстерфилду это понравится. Впереди у него замаячит громкий процесс, который украсит его послужной список. Клэр сейчас проверяет информацию, собранную мною в доме Грэма — того типа из министерства обороны, чей чек подделали. Мы продвигаемся вперед. Но мне нужны Кесслеры. Если придется, вали все на меня. К этому я готов. Но я не могу сейчас отдать их ему.
— Постараюсь помочь. — Эллис вздохнул.
Мы разъединились, и я погнал машину назад, к явочному дому у Грейт-Фоллз. Связался с Ахмадом, ввел его в курс дела и узнал от него, что у них все спокойно. Только Джоанн с мужем поссорились. Из-за какого-то пустяка. Впрочем, я и раньше замечал, что свары между клиентами обычно разгорались по мелочам. Потом трубку взял Райан. Казалось, он был трезв. Я сообщил ему об инциденте у дома Билла Картера, заверив, что теперь ситуация под контролем. Аманда и их друг находятся под надежной федеральной охраной. Потом я поспешил отключить телефон, прежде чем в разговор вклинилась перепуганная Джоанн.
Было около шести вечера, и усталость давала о себе знать.
Но телефон не умолкал. Теперь на нем определился номер Дюбойс.
— Это я. Говори, что там у тебя.
— Пара пунктов. Сначала о вертолете… Кстати, я заметила, что женщины никогда не пользуются термином «вертушка». Я разговаривала с тремя мужчинами и тремя женщинами. Для мужчин это была «вертушка», но для женщин обязательно «вертолет» или даже «геликоптер».
Слава Богу, к Дюбойс вернулась способность подмечать странности. Значит, пережитое у Грэма для нее осталось в прошлом.
— Никакого полетного задания не существовало. Я долго размышляла, что это значит. Исходила из предположения, что это не вертолет одной из государственных служб — противопожарной или полицейской…
— Едва ли.
— И это не чартер. Компании, сдающие летательные аппараты внаем, очень тщательно следят за этим. Один неправильно оформленный полет — и прощай лицензия. А стало быть, этим вертолетом владеет частное лицо.
— Памук? Он ведь называет себя инвестиционным банкиром, а значит, может это себе позволить. Или у него есть богатый клиент.
— Теперь информация по делу Грэма. Я уже получила аналитические материалы через нашу систему ОРК.
— Ничего себе! Ты быстро работаешь.
— Так ведь вы и велели сделать это быстро. Есть кое-какие адреса.
— Что-нибудь поблизости?
— Вы не поверите, но это совсем близко. Площадь Дюпона в Вашингтоне.
Я допускал и такую возможность, но опасался, что речь скорее пойдет о Гринвич-Виллидже в Нью-Йорке или Феллз-Пойнте в Балтиморе, что было бы гораздо проблематичней, поскольку я хотел побывать на месте сам.
— Отправь мне адреса электронной почтой. И отдельное спасибо за оперативность.
— Сейчас я переключилась на медиков. Отсеиваю по специализации. Как вы думаете, в каком месте пуля зацепила Лавинга?
— Понятия не имею.
— Если бы она задела кость, было бы легче искать.
— Почему?
— Тогда ему понадобился бы хирург и ортопед в одном лице. Сузилось бы поле для поиска. Так вы не припомните?
— Нет.
— Жаль, но я все равно его вычислю. Ясно только, что это не ухо-горло-нос. А адреса сейчас передам текстовым сообщением на телефон.
Наш разговор на этом закончился.
А через минуту вся информация по делу Грэма уже лежала в памяти моего мобильника. Я быстро прочитал ее и остановился на обочине шоссе. Выделил и скопировал адрес в устройство джи-пи-эс, потом нажал на кнопку «Начало маршрута» и стал послушно следовать командам, которые подавал мне синтезированный женский голос.
31
Так я и добрался до площади Дюпона, в прежние годы центра домостроения, через который протекал симпатичный канал, где, кроме того, располагалась знаменитая скотобойня. Теперь это был один из наиболее фешенебельных районов столицы нашего государства.
По дороге я понял, почему меня так раздражает автоматический голос спутникового навигатора. Его интонации очень напоминали манеру Крис Тизли — помощницы Уэстерфилда. Однако устройство помогло мне подъехать прямиком к фасаду магазина в самом начале ответвлявшейся от площади Коннектикут-авеню. Несколько вальяжных продавцов торговали подержанными компакт-дисками. Среди покупателей преобладала молодежь слегка за двадцать, разбавленная несколькими потрепанными жизнью бородатыми любителями музыки примерно моего возраста. Я подошел к юноше-кассиру, показал ему свое удостоверение, а заодно и фото человека азиатской наружности, забравшего монеты с почты в Нью-Джерси — фигуранта дела Грэма.
Кассир сказал, что ничего не знает о нем. Я опросил еще четверых или пятерых продавцов. Но и они, как выяснилось, тоже ничего не знали ни о поддельных чеках, ни об азиате, изображенном на фото.
Наконец, окинув в последний раз взглядом магазин, я вышел через дверь со старомодным звонким колокольчиком. Посмотрев по сторонам, направился к расположенной рядом кофейне. Площадь Дюпона живет за счет шика, и заведение, называвшееся «Кафе», отличалось с лихвой: от претенциозного, с французским ударением наименования до ценника в тридцать долларов за полкило темных бобов внутри одной из банок. Я заказал черный фильтрованный колумбийский кофе — самый дешевый в меню, где числились десятки невероятно экзотических смесей, ни одна из которых, с моей точки зрения, кофе как таковым не была.
Меня опять посетило воспоминание из тех, к каким лучше не возвращаться. Я вспомнил, что Пегги всегда заказывала мокачино. Для меня так и осталось загадкой, что это такое, но я живо представил себе сейчас ее лицо сердечком, с предвкушением склонявшееся к чашке. Однажды Пегги объяснила мне, почему ей так нравилось ходить по супермаркетам: она получала удовольствие, наблюдая, как люди покупают себе свои излюбленные деликатесы.