Конечно, у республиканцев была возможность уйти из‑под удара. Но они восприняли мое отступление как бегство и увлеклись. Знали бы, что в Арпае целый батальон с пехотой при поддержке артиллерии, не сунулись бы. Но ночью вражеские авиаразведчики не летали, и они поступили храбро, хотя и глупо.
На улице появился передовой "Саблезуб" и сразу же наш выстрел.
Бум! Кумулятивный снаряд прожег броню и республиканский танк, словно споткнулся. Он замер и загорелся.
"Ну же, кто следующий?" — всматриваясь в прицел, подумал я. Однако остальных "Саблезубов" прикончили другие "Берсерки" первой роты. Они обошли танки противника и расстреляли их, словно на полигоне. Потерь у нас не было. Пока вся рота в строю, двенадцать танков в четырех взводах и мой командирский. Итого: тринадцать машин.
Вскоре бой затих. Наступил рассвет и на замену танкистам прибыли остатки мотострелков из 62–й дивизии и гвардейцы. Мы передали им поселок и приготовились продолжать наступление. Но вместо этого, по неизвестной причине, комбат приказал оттягиваться в тыл. Вместе с нами 22–я бригада, которая оставляла в поселке полк штурмовых орудий и дивизион ПВО.
Спустя полчаса мы снова на высотах между поселками. Танки прячутся в лесу и маскируются. ЗСУ "Туча" занимают позиции и задирают стволы артавтоматов к небу. Все ждали, что вот — вот появится республиканская авиация, и она появилась.
Бомберы шли девятками. Сколько точно самолетов против нас бросили, сказать трудно, но не меньше двухсот. Это две бомбардировочные авиадивизии. Значит, нас всерьез опасались. Но командование 1–й армии на этот раз не оплошало. Видимо, Тейт Эрлинг смог надавить на нужные рычаги, и не успели республиканцы начать бомбометание, как появились наши истребители. Было их немного, всего четыре десятка, но они свалились на бомбардировщики, словно коршуны на жирных уток, и устроили избиение.
Один за другим вражеские самолеты, оставляя за собой дымные хвосты, устремились к земле. Но, к сожалению, продолжалось это недолго. Появилось прикрытие бомберов. Оно смогло сковать наши истребители, а затем отогнать их и бомбардировщики вновь стали заходить на цели.
Тонны бомб обрушились на Арпай и высоты. Однако здесь противника встретили ЗСУ и "Тучи" отработали превосходно. Они не дали республиканцам сбросить свой смертоносный груз прицельно, а в поселке прикрытие обеспечил дивизион ПВО 22–й бригады. Поэтому результаты у республиканских авиаторов оказались скромными, а наши зенитчики свалили не менее пятнадцати бомберов. Успех! Полнейший! И это только начало дня.
Самолеты улетели. Небо очистилось, но ненадолго. Над нашими головами в сторону фронта прошло более тридцати ударных вертолетов "Сокол" и одновременно с этим поступил новый приказ.
Наступление продолжалось. Мы обошли Арпай, который все еще горел, миновали подбитые на рассвете "Саблезубы" и через экран телевизионной системы я наблюдал за тем, что устроили царские вертолетчики. Они обрушили на позиции противника всю свою мощь. Впереди взрывы и клубы черного дыма. Это горела подбитая неуправляемыми ракетами техника. И не успел противник придти в себя, как появились "Берсерки".
С левого фланга в роще лагерь нордов. Много мотоциклов, танки и пехота. Что‑то горело, и метались люди.
— Первая рота, за мной! — я отдал команду и направил танк в сторону противника.
Мои "Берсерки" покинули шоссе. Дальше колонну возглавила вторая рота. А мы обрушились на республиканский лагерь.
Есть цель. Вражеский "Конкистадор" пытался выбраться из рощи, чтобы встретить нас. Но он ничего не успел. "Валькирия" зафиксировала его. Пуск! Следом пошла вторая ракета. Пуск!
Попадание. Обе ракеты достигли цели. Еще один "Конкистадор" в мой личный победный список. Не останавливаться! Жми! Дави! Стреляй! Секи пехоту из пулемета!
"Берсерки" уничтожили вражеский лагерь, в котором находилось не менее двух вражеских батальонов. Били из поля, прямой наводкой, и приблизились только тогда, когда появилась уверенность, что сопротивляться никто не будет.
Въехали в лагерь. Дымится вражеская техника. Много убитых и раненых. Полнейший разгром вражеских батальонов. И тут возглас одного из десантников:
— Господин капитан! Посмотрите!
Я подошел к бойцу и остановился на краю глубокого оврага. В нем тела людей. Сотни убитых и это не военные. В овраге гражданские: старики, женщины и дети. Мужчин практически нет. Все понятно — здесь были замучены и расстреляны этнические вальхи. Политика нордов в действии.
Я бросил взгляд на пленных, которых десантники сгоняли в кучу. Потом посмотрел на Скегги, кивнул на республиканцев и приказал:
— Расстрелять!
— Есть! — командир десантной роты кивнул.
Наших пехотинцев подгонять не требовалось. Они вскинули автоматы и открыли по пленным огонь. Республиканцы пытались просить о пощаде, но никто их не слушал. Взаимная ненависть между двумя народами, особенно на фронте, достигла небывалых величин. Никто и никого щадить не собирался. На мольбы пули. Трупы в соседний овраг. А место, где обнаружили убитых некомбатантов, отметили на картах и координаты были переданы в штаб. Попутно произвели видеосъемку, доказательства жестокости врага нужны.
— Воздух! — кричит наблюдатель.
Следом моя команда:
— По машинам!
В небе снова вражеские бомберы. Однако они покружили вокруг рощи и ушли. Наверное, не поняли кто мы, свои или чужие. После чего моя рота и десант продолжили марш на север. Мы догоняли свой батальон и вскоре вступили в новый бой.
39
Близился вечер, и мы находились на окраине Алагира, в который смогли прорваться. Первая рота без четырех машин, потерянных днем при штурме очередного поселка, по приказу комбата ушла вперед поближе к центру, а мой "Берсерк" замер на какой‑то площади. Вражеский боец разрядил в нас одноразовый гранатомет и повредил каток. Гусеница размоталась и самостоятельно не выбраться. Несколько десантников неподалеку, парни нас прикрывали и за это им огромная благодарность. Если выберемся, с меня ящик рома. Но это только в том случае, если уцелеем, а сделать сие не просто.
Стерев с рассеченного лба кровь, я вызвал на связь техников:
— "Один — один" вызывает "Буйвола".
Ответ сразу:
— "Буйвол" на связи. Слушаю тебя, "Один — один".
— В квадрат 56-0 нужен тягач. Мне гусеницу размотали и катки сбили.
— Знаю, где это. Но выслать эвакуатор не могу. Между нами трехэтажный дом. Там вражеская пехота с гранатометами.
— Так пошлите пехоту. Пусть выбьют сволочей.
— У меня никого нет.
— Понял тебя, "Буйвол". До связи.
— Держись, "Один — один".
Я переключился на комбата. Хотел попросить пехоту. Но он сразу ответил отказом. Идет бой и противник наседает. Каждый боец на счету, а подкрепления отстали. Гвардейцы и мотострелки с трудом сдерживают вражеские танки, и как бы нам не пришлось отступать. В общем, крутись, как знаешь, Юра.
Что делать? Ждать помощи нельзя. Сам о себе не подумаешь, никто не подумает. Нужно выбираться, и я принял решение сходить на разведку к тому дому, о котором говорил "Буйвол". Если там республиканцев немного, можно попытаться захватить здание. В противном случае надо готовить танк к подрыву и искать пути отхода. Комбат ясно дал понять, что мы можем отступить. Значит, при таких раскладах придется бросать "Берсерк" и драпать.
— Костя! — я позвал Самохина.
— Да, командир!
— Хватай автомат и гранаты. Пойдем в гости к республиканцам. Готов?
— Всегда готов.
— Отлично, — я достал свое оружие и окликнул Сигватссона: — Валера!
— Здесь!
— Остаешься за старшего. Береги танк и не подпускай вражескую пехоту. При малейшем подозрении, лупи из пулемета.
— Есть, командир.
Покинув "Берсерк" мы с Самохиным проскочили открытое пространство и вбежали в подъезд разрушенного дома. Здесь были десантники, и я задал вопрос:
— Кто старший?
К нам подошел средних лет боец в кирасе и доложил:
— Сержант Гальяни, господин капитан.
— Сколько у тебя бойцов?
— Шестеро. Из них два имеют ранения.
— Раненых оставляешь здесь. С ними одного солдата. Остальные пойдут со мной. Пощупаем республиканцев.
— Господин капитан, нас мало… — сержант замялся.
— Отставить! — я оборвал его, но сразу сбавил тон и хлопнул Гальяни по кирасе: — Слушай меня внимательно, сержант. Город можем не удержать, а танк бросать нельзя. Время поджимает и если не подойдут тягачи, конец нам. Усек?
— Да, — он кивнул.
— Тогда за мной.
Короткими перебежками мы обогнули площадь, и выдвинулись на соседнюю улицу. Мой "Берсерк" прошел по ней час назад и дом, в котором затаились вражеские стрелки, совсем рядом. Здание самое обычное, с двумя подъездами.
— Готовы? — я посмотрел на десантников и Самохина.
— Готовы? — я посмотрел на десантников и Самохина.
— Так точно, господин капитан, — за всех ответил сержант.
— Это правильно, бойцы. Или мы республиканцев прикончим или они нас. Запомните это и стреляйте без сомнений. Главное сразу ошарашить противника, подавить огнем и сломить волю к сопротивлению. Я пойду первым.
Коротким броском, прикрываясь дымом от горящего бронетранспортера, мы подбежали к двери здания. Что в нем было раньше не понятно. Скорее всего, какое‑то управление городской администрации. Кругом мусор и битое стекло, а внутри голоса. Противник рядом и, приоткрыв дверь, я метнул внутрь гранату Ф-1, а затем присел.
"Раз. Два. Три. Четыре. Пять".
Отсчет пошел и когда я досчитал до шести, граната взорвалась, а затем послышались крики. Кого‑то осколки зацепили. Пора.
Короткоствольный "тимур" в руках. Ствол смотрит вперед. Я вошел и разглядел республиканцев. В холле дым и пыль, но очертания людей четкие и палец потянул спусковой крючок.
Автомат задергался в руках, отдача слабая, и стрелять легко, это не АКМ. Пули прошлись по залу и республиканцы попадали. Рожок опустел, и в этот момент в комнату вбежало еще несколько вражеских солдат.
"Как не вовремя", — меняя магазин, подумал я, но десантники были рядом и они не подвели.
Сержант Гальяни встал на колено и начал бить короткими очередями. Рядом с ним Костя Самохин. А остальные бойцы кинулись в соседнее помещение и тоже начали стрелять, наверное, кого‑то обнаружили.
— Не останавливаться! — сменив магазин и передернув затвор, я увлек за собой Гальяни и Самохина.
Следующая комната и лестница наверх. Лоб в лоб сталкиваемся с республиканцами, которые спешили на звук выстрелов, и первыми огонь открыли мы. Всего на секунду опередили нордов, а в бою это очень большой срок.
Очередь из моего "тимура" превратила лицо вражеского солдата в кровавую бесформенную маску и он упал. Рядом с ним рухнули его товарищи, которых прикончили сержант и Самохин. Останавливаться нельзя и мы побежали наверх.
Слева проход и там слышен характерный звук передергиваемых оружейных затворов. Из сумки вытащил еще одну гранату. Чеку долой! Дверь приоткрыл, увидел республиканских солдат и забросил начиненное смертью стальное яйцо к ним.
Прижался к стене. Отсчет. Крики. Подрыв.
Гальяни с ноги отворил дверь и сразу высадил половину рожка.
— Костя, прикрывай! Следи за лестницей!
— Понял, командир!
Автомат сержанта замолчал и, оттолкнув его в сторону, я проник в комнату и на миг оторопел. В помещении находилось не менее взвода республиканских пехотинцев, видимо, здесь была временная казарма. Много вещмешков и ящики с боеприпасами, а среди них ослепшие, раненные и оглушенные солдаты.
— Суки!!! — меня понесло, и от бедра я выпустил все, что было в автомате.
Свинец полосовал тела нордов. Только закончились патроны, как тут же в работу снова включился Гальяни, сменивший магазин, и спустя минуту все было кончено. В смысле кончено в этом помещении, а здание немаленькое и очень может быть, что вражеских солдат в нем много, не взвод и не два, а полная рота. Но отступать мы не собирались. Бой завязали и дальше по обстановке.
Сменив "тимур" на АКС, который снял с тела вражеского офицера, я рассовал по карманам запасные магазины и повесил за спину одноразовый гранатомет. Гальяни в это время уже выбежал на лестницу и спустился. Сержант хотел проверить своих бойцов, а мы с Костей пошли наверх.
Поднимались осторожно. Остановились на лестничном пролете, и я выглянул. Что впереди? А там испуганный республиканец с совершенно белым лицом, лет тридцать мужику и в руках у него автомат.
"Наверное, резервист", — промелькнула мысль, и я выпустил короткую очередь.
АКС лучше "тимура", скорострельность и точность стрельбы выше. Автомат знакомый и прежний владелец за ним хорошо следил. Поэтому я не промазал. Пули расчертили куртку республиканца рваными дырками, и он медленно — медленно съехал по лестнице вниз. Впрочем, не далеко. Всего несколько ступенек преодолело мертвое тело, и униформа солдата стала быстро покрываться темными пятнами.
Третий этаж. Последний. Услышав выстрелы, к нам вновь присоединился сержант, который доложил:
— Господин капитан, мои парни внизу. В подвале республиканцы госпиталь устроили, и они добивают охрану. Сейчас всех прикончат и закидают госпиталь гранатами. Правильно?
— Правильно, — я одобрил решение Гальяни и кивнул на дверь: — Приоткрой.
Сержант кивнул и потянул дверную ручку. Рывок. И знакомый звук, словно из гранаты выскочила чека.
— Ложись! — закричал я и прижался к стене.
Взрыв! Дверь соскочила с петель, граната явно не противопехотная, а скорее противотанковая. По ушам ударил громкий звук, и по стенам прошлись осколки.
На миг показалось, что у меня лопнули барабанные перепонки, но все обошлось. Сержант вовремя отскочил от двери, и она почти захлопнулась, когда произошел взрыв. Однако мы получили легкие контузии, и я позвал Гальяни:
— Сержант!
Он меня не слышал. Стоял с автоматом, направив его на дверь, и чего‑то ждал. Так что пришлось самому подойти к нему и указать на вход. Гальяни меня понял. Кивнув, он дождался, пока я достану очередную гранату и выдерну чеку. Затем резко дернул дверь, и я отправил гранату внутрь.
Взрыв был глухим. Слух еще не восстановился. И мы ворвались внутрь. Но в помещении никого не было. Дальше из комнаты шел коридор. Наверняка, там еще помещения и противник спрятался в одной из них.
Полетела еще одна граната. Взрыв. Проверка. Чисто.
Повторяем все заново. Граната. Взрыв. Входим. Осматриваемся и никого не находим.
— Возможно, они на крыше! — приблизившись ко мне, орет сержант и указывает на очередную лестницу.
"Возможно", — подумал я и в этот момент краем глаза заметил, что дверь одного шкафа медленно открывается.
Тело отреагировало быстрее, чем поступила команда из мозга. Резко развернувшись, я опустился на левое колено и выпустил в шкаф длинную очередь.
Тишина. Ничего не происходило, и промелькнула мысль, что я ошибся. Но нет. Под напором изнутри дверь шкафа отворилась и на пол выпал вражеский боец.
Больше в нашем крыле республиканцев не было. Половину дома зачистили и без потерь. Чудо? Возможно. Но я был склонен думать, что все решили другие факторы: скорость и нахальство. Противник не ожидал, что мы сами пойдем в атаку, тем более с тыла, и это ошибка. А за ошибки, как известно, приходится платить. В мирное время ставки ниже, а в военное самая распространенная цена — человеческая жизнь.
Впрочем, оставался второй подъезд. Можно было оставить засевших там республиканских солдат в покое. Но они, сволочи, не унимались. Сначала попробовали атаковать нас через подъезд, но десантники отбились. А потом, видимо, от злости, противник попробовал запустить в мой "Берсерк" ПТУР.
Республиканцы не попали, управляемая противотанковая ракета задела здание рядом с танком и взорвалась. Так что пронесло. Однако это пока пронесло. Да и тягач, по — прежнему, не мог подойти. Поэтому мы решили начать штурм второй половины здания. Только не со двора или с улицы, а через крышу.
Сборы были недолгими, как и инструктаж. Десантники должны оставаться на месте и отбивать новые атаки противника, а наша тройка: я, Гальяни и Самохин; вооружившись до зубов, через люк вылезла на крышу.
Наверху никого, ни друзей, ни врагов. Сильный дым, который холодный зимний ветер приносил из центра Алагира. Дышать практически нечем, может, именно поэтому противник не оставил наверху наблюдателей. И мы подкрались к следующему люку.
С нашей стороны тяжелый навесной замок. Уже хорошо. Какая‑то гарантия, что республиканцы с этого входа на крышу не поднимались. Но ломика не было и Гальяни похлопал по АКМ. Все ясно. Он предлагал расстрелять замок, и я согласно кивнул.
Тах — тах — тах! Пули раскрошили замок, и Костя поднял люк. После чего без промедления я отправил вниз противотанковую гранату из запасов республиканских солдат и раздался взрыв. Крыша вздрогнула, и я не устоял, приземлился на пятую точку. Нам снова повезло, мы не рухнули вниз, и даже лестница уцелела.
Первым спустился сержант. Вторым Костя. А за ними уже я.
Внизу пыль и на лестнице шум. Республиканцы подумали, что начинается обстрел, и это еще одна ошибка. А я отметил, что слух восстанавливается и улыбнулся.
Миновали коридор и пару комнат. Вражеских солдат нет. Выскочили на лестницу и здесь встретили наших непримиримых врагов. Два солдата, сжимая автоматы, сидели у стены и курили. Увидеть нас они никак не ожидали. И я ударил одного ногой в горло. Хруст сломанных шейных позвонков. Солдат умер сразу. А второго прикончил Гальяни, который навалился на него сверху и задушил.
Снова спокойно. Спускаемся на второй этаж и там, как и в другой половине дома, обнаружили казарму. Полтора десятка солдат готовились к бою и снаряжали магазины. Опять удачно вышло и мы, с дикими криками, не сговариваясь, обрушили на противника шквал огня.