Сегодня утром я проснулся как обычно. Умылся, побрился и надел чистую униформу. Потом посетил офицерскую столовую и знатно позавтракал: каша с маслом, тосты, колбаса, фрукты, печенье и чай. По телевизору шли местные новости, и кто‑то из офицеров обратился к вестовому:
— Любезный, переключи на республиканский канал, посмотрим, что там враги про нас говорят.
Солдат кивнул и выбрал нужный канал. Я как раз собирался уходить, но замер, потому что на экране увидел знакомую персону. Кого бы вы думали? Анхелику Краун собственной персоной. И выглядела девушка сногсшибательно. Впрочем, как обычно. Темный мундир, который обтягивал ладное тело красотки, погоны капитана, а на груди несколько медалей и пара орденов.
— Напоминаю нашим телезрителям, — заговорил собеседник красавицы, телеведущий в полувоенном сером френче, — что сегодня в нашей студии капитан Анхелика Краун, которая находилась в плену у вальхов. И тема нашего разговора — психология наших врагов. Итак, Анхелика, расскажите про ужасы плена и о том, что вам пришлось испытать. Только честно и без прикрас. Мы все поймем.
Лицо Анхелики приняло печальное выражение лица:
— Когда я попала в плен, то считала, что вальхи отнесутся ко мне снисходительно, ибо я женщина. Но это было ошибкой. Они только на словах потомки аристократов, а на деле вальхи жестокие звери. Хотя нет — они хуже животных, ибо они не проявляют бессмысленную жестокость. Так что поверьте мне — у вальхов нет ни капли благородства и здравый рассудок врага затуманен пропагандой.
— Понимаю вас, — ведущий кивнул. — И что именно с вами делали?
— Меня били, постоянно и жестоко, пытались подсадить на наркотики, дабы я выдала военные секреты, и даже насиловали.
— И вы об этом говорите? — удивился ведущий.
— Да. Мне не стыдно признаться, ибо истина важнее и норды должны знать с кем мы сражаемся.
— А вы можете назвать имена и фамилии ваших мучителей?
— Конечно, ведь я помню всех. И особенно выделялся один, который забыл про офицерскую честь. Я не хочу скрывать его имя и фамилию. Это Юрий Темников, командир танковой роты "Берсерков". И я уверена, что справедливое возмездие настигнет его, где бы этот мерзавец ни скрывался…
Неожиданно телевизионный сигнал прервался, и по экрану пошла рябь, а здание, в котором находился штаб корпуса, вздрогнуло. Все понятно. Опять начинался обстрел, и противник в очередной раз повредил телевышку. Жаль, что не удалось досмотреть передачу до конца и дослушать Анхелику. Хотя и так все ясно. Для нее мы, вальхи, по — прежнему непримиримые враги и недочеловеки. Но это было ожидаемо и в этом нет ничего удивительного. Лишь только она вернулась на родину и оклемалась, как стала поливать меня грязью. Конечно, странно, что Анхелика вспоминает наш секс, который она назвала изнасилованием. Очень странно. Но разобраться в причинах, которые побудили мою пленницу об этом заявить, я не мог.
Из столовой направился в кабинет Эрлинга и он меня уже ожидал.
— Проходи, Юра, — генерал кивнул. — Для тебя есть работа. Ты не против слетать в Неерборг?
— Разумеется, нет.
— Отлично. Вылетаешь через час. Отвечаешь за доставку важного груза.
— Что за груз?
— Три десятка ящиков и трофейные переносные зенитные комплексы республиканского производства, пять штук.
— Кому передать?
— На аэродроме тебя встретит полковник Марченко. Помнишь такого?
— Один из преподавателей столичного военного училища по тактике?
— Он самый. ПЗРКа предназначены ему. А ящики отправятся в мое поместье. Этот груз примет Манфред.
— Это все?
— Да. Груз сдашь и потом можешь немного отдохнуть. До следующего утра. Как понял?
— Все понятно, господин генерал — лейтенант.
— Вот и отлично. Как действовать, в случае неожиданных проблем, ты знаешь.
— Да.
— Духов — хранителей тебе в дорогу, Юра. Будь осторожен и не забывай, что охота на тебя продолжается.
— Я все помню. Кстати, а что с Лексой, Истредом и вторым диверсантом, которого я взял в госпитале?
— А что с ними? — Эрлинг равнодушно пожал плечами. — Они выложили все, что знали, и подтвердили, что хотели взять тебя, дабы получить обещанную награду от республиканского олигарха. После чего их отправили в тюрьму.
— Ясно.
Спустя несколько минут я покинул штаб корпуса. А еще через час уже летел в сторону океана и надеялся, что нас не собьет вражеский истребитель.
45
Тейт Эрлинг кристально честный человек и образец для подражания. Про это известно всем и каждому. Однако была в его жизни сторона, о которой посторонние ничего не знали, а близкие люди и вассалы держали язык за зубами. Князь Эрлинг не богат, по меркам элиты нашего государства. Поэтому свое благосостояние он улучшал на фронте и его личный транспортный самолет, который совершал регулярные рейсы с материка Окс в Неерборг, летал не просто так. Командир нашего корпуса вывозил богатства местных олигархов и жреческой элиты: драгоценности, золото, деньги, реликвии и древние артефакты. И за это ему выражали благодарность, не только устно, но и материально. Как правило, в царских рублях, золотых слитках и акциях промышленных компаний. А помимо того были еще и трофеи, которые не проходили по спискам тыловых служб корпуса, и они тоже приносили Эрлингу доход.
Разумеется, кто‑то скажет, что прославленный генерал и командир корпуса самый обычный мародер. Но… Есть древняя мудрость — что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Общие правила для простого народа и среднего класса. А Тейт Эрлинг над законами. Следовательно, вывоз трофеев: оружия, техники, республиканских марок, оптики и электроники; не мародерство. И, сопровождая очередной груз, я был спокоен. Хотя ПЗРКа это не пистолеты, винтовки и автоматы. Трофейные переносные зенитно — ракетные комплексы относились к разряду тяжелого вооружения. Но Тейт знал, что делал. Да и груз предназначался не каким‑то террористам или бандитам, а полковнику Марченко. Значит, ракеты отправятся в военные училища Неерборга или в исследовательский институт. Так я считал в тот момент.
До Неерборга добрались без проблем. Приземлились, самолет замер, и к нам сразу подъехало несколько автомашин, две легковых, в которых прибыли Марченко и Манфред Смирнов, столичный помощник Эрлинга, а так же пара грузовиков.
Я вышел и поприветствовал Марченко и Смирнова. Затем передал груз и все необходимые сопроводительные документы. После чего полковник Марченко подбросил меня до ближайшего КПП и, взяв такси, я отправился в столицу. Хотелось побывать дома, а потом отправиться в один из элитных столичных борделей. Благо, с финансами порядок. Но по дороге меня перехватили. Зазвонил мобильный телефон, который я включил после приземления, и в трубке голос Робинзона:
— Привет, Темный. Посмотри налево.
Кинув взгляд в левое окно, я увидел рядом внедорожник, в котором находился Робинзон. Он улыбался и указывал на кафе возле дороги.
— Остановись, — велел я таксисту, расплатился и вышел.
Робинзон уже был рядом. Мы обменялись приветствиями и прошли в кафе.
В зале пусто. Вкусно пахло шашлыками, и мы присели за стол. Судя по всему, Робинзона в этом месте знали, и официанты поставили на стол большое блюдо с жареным мясом, а потом появились белый хлеб, вино, приправы и много соусов. После чего мой бывший работодатель разлил по бокалам благородный напиток с Нерхейских гор и предложил:
— Выпьем за встречу?
— Это можно, — я согласился.
Мы выпили, и я накинулся на мясо. Давно ничего подобного не ел, успел соскучиться, а Робинзон последовал моему примеру. И к разговору перешли только через пятнадцать минут, когда сбили первый голод.
— Рассказывай, — я посмотрел на Робинзона.
— О чем? — он изобразил удивление и усмехнулся.
— Как узнал, что я прилетаю.
— А если это случайность?
— Не дури. У таких людей, как ты, случайности очень большая редкость. Говори, как есть.
— Ладно, — он подмигнул. — Про твое прибытие сообщил полковник Марченко.
— Он из вашей организации?
— Да.
Сложить два плюс два и в итоге получить четыре несложно. Как несложно сделать некоторые умозаключения, и я спросил:
— Выходит, ваша организация уже сотрудничает с Эрлингом?
— Так точно, — согласился он.
— И давно?
— Месяц. Помнишь, к твоему сюзерену прилетал маршал Квентин Ричардс?
— Отставной вояка, который пару лет назад командовал Неерборгским военный округ?
— Он самый.
— И Ричардс предложил Эрлингу помощь?
— Верно.
— Про меня речь не шла?
— Нет. Ты, может быть, обидишься, Темный. Но твоя персона слишком незначительна, чтобы о тебе шел отдельный разговор. Впрочем, как и моя персона. У Эрлинга свои движения и маневры на политической арене, а мы с тобой внизу, ведем параллельное сотрудничество. Надеюсь, взаимовыгодное.
— Про меня речь не шла?
— Нет. Ты, может быть, обидишься, Темный. Но твоя персона слишком незначительна, чтобы о тебе шел отдельный разговор. Впрочем, как и моя персона. У Эрлинга свои движения и маневры на политической арене, а мы с тобой внизу, ведем параллельное сотрудничество. Надеюсь, взаимовыгодное.
— Никаких обид. Тут все понятно. Но не ясно, зачем вам ПЗРКа.
Он пожал плечами:
— К этому секрету я не допущен. Поэтому не могу сказать ничего определенного. Однако сейчас в столице такой змеиный клубок закручивается, что порой возникает мысль забрать любимую женщину и Настю, а потом спрятаться где‑нибудь в провинции.
— Все настолько серьезно?
— Более чем. Царю с каждым днем все хуже. Он уже с постели не встает. И придворная шушера, управленцы, промышленники, сенаторы и военные разбегаются по лагерям претендентов на трон и царский венец. В столице ведется тайная война, конкуренты начинают друг в друга стрелять, а попутно очерняют соперников в средствах массовой информации. И все это на фоне войны, которую мы, между прочим, медленно, но уверенно проигрываем. Ведь проигрываем?
— Да, — согласился я, — проигрываем.
— А почему?
— Не хватает сил, чтобы опрокинуть республиканцев. Не хватает танков, самолетов, орудий и боеприпасов. Не хватает опытных полководцев. А еще республиканцы одурманены пропагандой. Причем настолько сильно, что они идут на смерть без страха и сомнений. Однако самое главное, у нас нет общей стратегии. Каждый командарм сам по себе, а в Генштабе раздоры.
— Вот то‑то и оно. Раздоры — они могут разрушить наше государство. — Робинзон замолчал, снова разлил по бокалам вино и сменил тему: — Кстати, Настя привет передавала, и мне кажется, что девчонка в тебя влюбилась.
— Чепуха, — на моих губах появилась улыбка. — Если что‑то и есть, то это детская влюбленность. Слишком я стар для нее. Так что все пройдет. Еще годик — другой и она найдет себе ровесника.
— Может быть, — согласился Робинзон и предложил: — Давай выпьем за победу?
— За победу можно.
Выпили. Закусили. Обсудили некоторые вопросы. После чего я собрался отправиться к себе домой. Но Робинзон меня остановил:
— Домой ты не поедешь, Темный.
— Почему?
— Ты забыл, какую награду за тебя назначили?
— Нет. Не забыл. А в чем дело?
— Все просто. Твое жилище обложили. Причем плотно.
— Республиканцы?
— Да.
— Так хватайте вражеских агентов, крутите и допрашивайте.
— Пока не время. Мы за ними следим и надеемся, что они выведут нас на более крупную рыбу.
— И что мне теперь делать? В гостинице остановиться?
— Нет. Я все предусмотрел и отвезу тебя на нашу базу отдыха. Там безопасно и спокойно.
— Далеко отсюда?
— Пара километров.
— Хорошо. Вези. Только…
Он усмехнулся:
— Не беспокойся, Темный. Я хорошо знаю, что нужно боевому офицеру, который выбрался в тыл. Девочки, вино и закуски. Все это уже ожидает тебя на базе.
— Ты прямо добрый волшебник, Робинзон.
— Да какой волшебник. Просто представил, чего бы хотелось мне, и все подготовил. Поехали, Темный.
46
— Скучно, господа, — Андрей Рокуэлл, который недавно получил чин майора, бросил на стол карты и добавил: — Пас!
— Кому‑то, возможно, и скучно, — Рокуэллу с улыбкой ответил полковник Нестеров, начальник артиллерии корпуса.
Нестеров мог улыбаться. Он многодетный отец и только что взял банк. Весь выигрыш его. А меня, как и Андрея, съедала тоска.
Зима подходила к концу. Вот — вот начнется весна, а на нашем участке фронта тишина. Где‑то кипели битвы, гремела артиллерия, и шли в атаку танковые бригады, а Первая армия отбила несколько локальных наступательных операций противника и продолжала копить силы. В общем, все по — прежнему. Кроме одного. Маршал Игнатов готовился к выходу в отставку и все офицеры нашего корпуса были уверены, что его место займет Тейт Эрлинг. Поэтому многие не скрывали радости. Ведь новый командарм потянет в штаб армии своих людей. Следовательно, будут внеочередные повышения в должностях и чинах. Вот только мне все это казалось пустой суетой. Головой я понимал, что Эрлинг будет хорошим командующим, гораздо более лучшим, чем Игнатов, и его возвышение принесет мне пользу. Однако душой я рвался на фронт. Несмотря на возраст, до сих пор не навоевался и спокойствие меня угнетало.
— Господа! — неожиданно в помещение влетел капитан Стерх, дежурный по штабу, — тревога!
Мы с Рокуэллом мгновенно выскочили из‑за карточного стола, а Нестеров тяжело вздохнул и с укоризной посмотрел на Андрея:
— Ну вот, накликали…
Оставив артиллериста, мы миновали коридор, влетели в кабинет Эрлинга и первыми узнали причину тревоги. Наш сюзерен и непосредственный начальник быстро одевался и, увидев нас, заговорил:
— В Северном океане идет сражение между флотами. Пока наши флотоводцы проигрывают, потому что противник наносит массированные бомбово — штурмовые удары по базам и аэродромам флота. К побережью приближается огромная десантная флотилия республиканцев. По предварительным расчетам она перевозит два смешанных пехотно — моторизованных корпуса. А 5–я армия маршала Штерна атакована наземными силами противника. Дело дрянь и если не произойдет ничего экстренного, через семнадцать часов вражеская десантная армада высадится на материк Окс. Резервов, как обычно, у нас практически нет. Поэтому Генштабом принято решение о немедленной передислокации 14–го ударного корпуса в зону ответственности 5–й армии…
Эрлинг прервался и посмотрел на себя в зеркало. После чего он удовлетворенно кивнул, и Рокуэлл задал ему вопрос:
— Почему именно мы должны помогать Штерну?
— Мы лучшие.
— А как же ваше назначение на должность командарма?
Генерал ожег его гневным взглядом, но практически сразу успокоился и бросил:
— Сейчас это не самое важное, майор Рокуэлл. Если противник высадит свои десантные корпуса у нас в тылу, то 5–я армия погибнет, а наши растянутые и неприкрытые фланги окажутся под ударом. Я понятно излагаю свою мысль?
— Так точно, господин генерал — лейтенант! — майор вытянулся по стойке "смирно".
— Очень хорошо, что вы все понимаете, — Эрлинг оправил мундир и кивнул мне: — Майор Темников, сотый танковый батальон будет переброшен в первую очередь. Немедленно отправляйтесь в расположение своего родного подразделения и постарайтесь максимально ускорить сборы и передислокацию батальона на станцию Сохталь. Каждая минута дорога. Донесите эту мысль до полковника Рекио и всего личного состава.
— Есть! — я кивнул и спросил: — Разрешите идти, господин генерал — лейтенант?
— Ступайте, майор. И можете оставаться в батальоне до прибытия на конечную станцию.
— Благодарю, господин генерал — лейтенант! — снова короткий кивок, четкий поворот на месте и я покинул кабинет командира корпуса.
В расположении сотого танкового батальона оказался через час. На одном плече рюкзак с пожитками, а на другом автомат.
Я был готов к любому развитию событий и мои товарищи — танкисты тоже. Подгонять никого не пришлось, батальон уже получил приказ по системе ЗАС и выдвигался на станцию. Это не могло не радовать. А больше всего порадовал тот факт, что для меня нашелся танк. Командир одного "Берсерка" молодой лейтенант Чар, кстати, из первой роты, загулял, крепко выпил и был пойман с поличным. Вроде бы мелочь, но офицер умудрился нахамить комбату. После чего его отправили на гауптвахту. Однако до места назначения он не доехал. Одиночный вражеский истребитель атаковал транспортную колонну, обстрелял автомашины, и лейтенант Чар погиб. Для кого‑то это горе, а я принял командование экипажем и через полчаса "Берсерк" направился к месту погрузки.
47
На погрузку, переброску батальона к Северному океану и разгрузку на конечной станции у батальона ушло сорок шесть часов. Очень большой срок и за это время противник достиг немалых успехов. Доблестная Пятая армия, оставив в котле 11–й пехотный корпус, отходила на юг. Северный флот, самое сильное наше военно — морское соединение, потеряв три линкора, два авианосца и десяток крейсеров, без учета эсминцев и сторожевых корветов, открыл путь республиканской десантной флотилии, и она смогла высадить на материк два моторизованных корпуса. После чего противник начал штурм ВМБ "Роммхат", которую обороняли две бригады морской пехоты и ополченцы. А заодно республиканцы совершили марш на запад и сходу захватили город Иргард, ключевой транспортный узел. Так что пока для них все складывалось хорошо, а для нас, разумеется, плохо. Еще сутки и Пятая армия окажется в оперативном окружении, а "Роммхат" падет.
Такой была обстановка на момент выгрузки передовых частей нашего 14–го ударного корпуса. И сотый танковый батальон получил приказ совершить марш в сторону Иргарда, закрепиться на подступах к городу и подготовиться к атаке противника. Однако все вышло не так, как планировал Тейт Эрлинг, и мы вступили в бой до подхода основных сил корпуса.