После двадцатикилометрового ночного марша передовые "Берсерки" батальона вошли в городок Торхо и здесь мы встретили остатки нескольких подразделений царской армии. В основном это были тыловики, растерянные и не понимающие, что происходит. Но оказались и боевые части, обстрелянные и опытные. Например, гаубичный дивизион 99–й пехотной дивизии и отдельная саперная рота 71–й бригады морской пехоты. И ветераны смогли дать нам более точный расклад по обстановке.
Противник наступал сразу по нескольким направлениям и вражеская моторизованная пехота, которую активно поддерживала авиация и дальнобойная корабельная артиллерия, уже находились слева и справа от Торхо. Еще пара — тройка часов, наступит рассвет, и республиканцы ударят по станции, где происходила выгрузка нашего корпуса, и находился штаб. Допустить этого нельзя. Необходимо выиграть время и полковник Рекио принял решение разделить батальон. Третья рота ушла влево, в сторону поселка Рочио. Вторая рота двинулась направо, к поселку Гордеевка. Первая, с которой оставался я, должна закрепиться в Торхо и остановить наступление противника на главном направлении.
Вторая и третья роты с танковым десантом покинули городок, а основная часть сотого батальона и остальные боевые подразделения 5–й армии стали укрепляться. На дорогах возникли баррикады. В домах оборудовались огневые точки. На танкоопасных направлениях закладывались мины. "Берсерки", самоходные артиллерийские установки, гаубицы и зенитные артсистемы зарывались в землю. Все делалось очень быстро, и когда наступил рассвет, городок Торхо превратился в укрепрайон. Противник пока не появился, и комбат собрал военный совет, на котором танкистам было приказано ждать команды и не обозначать себя. Первыми отпор противнику дадут артиллеристы и немногочисленная пехота.
В общем, приказ четкий, конкретный и понятный. Я вернулся в "Берсерк" и заснул. Вот только выспаться не получилось, потому что появились передовые части республиканцев. После чего на командной радиочастоте зазвучал голос комбата:
— Внимание! К бою!
Я посмотрел на экран телевизионной системы. Всю панораму боя увидеть нельзя, только небольшой участок. Передо мной одна из грунтовых дорог и покрытое снегом поле, по которому к городку приближались норды. Идут, сволочи! Впереди бронетранспортеры с пехотой, а за ними танки.
— Повторяю! — снова в наушниках голос полковника Рекио. — Танкам огня не открывать! Ждать команду! Кто сорвется, того отдам под трибунал!
Молчание. Комбату никто не ответил, ибо и так все понятно.
Ждем. И ничего не происходит. Бронетехника противника все ближе и, наконец, артиллерия открыла огонь.
Гаубичный дивизион и наши "Йорги" ударили одновременно. Артиллеристы свое дело знали, и вражескую колонну накрыло огненными разрывами. Фонтаны из грунта и снега поднимались в воздух — это промахи. И рядом с ними огненные факела — это прямые попадания в танки и бронетранспортеры республиканцев. Искореженная бронетехника, разбегающиеся солдаты, дым, гарь и жадное пламя. Еще одна батальная картина, отчетливо видимая на экране. И вскоре противник не выдержал. Попав в огневой мешок, республиканцы откатились обратно.
Одновременно с этим поступили доклады от других рот батальона. Они вступили в бой с нордами и тоже отбросили республиканцев. На время наступило затишье, но оно оказалось недолгим, так как вскоре появились вражеские бомбардировщики.
В небе темные точки, не менее двадцати. Наши ЗСУ встретили противника и даже свалили пару самолетов, но республиканцы, несмотря на потери, все‑таки сбросили на городок свой смертоносный груз. Налет был недолгим, однако мы потеряли один танк и несколько орудий. Плохо. Но не смертельно.
Самолеты улетели. Наступила относительная тишина. Продолжаем ждать новых приказов.
Прошел час. За ним другой и наступил полдень. А противник не предпринимал никаких действий. Странно. Ведь республиканцы должны наступать, раз они задумали окружить 5–ю армию маршала Штерна. А тут тишина. Даже авиации нет. Почему? Ответа не было. То ли силы в кулак собирают, то ли добивают окруженную ВМБ "Роммхат".
Тем временем стало смеркаться. Из штаба корпуса пришло сообщение, что прибыла сорок пятая дивизия. С этого момента за тылы можно было не беспокоиться и нам дали команду на выдвижение. Наконец‑то, атака.
Взревели движки "Берсерков", бронемашин, ЗСУ и самоходок. После чего батальон направился к океану. Окруженные в "Роммхате" морские пехотинцы звали на помощь, и мы рванулись на выручку.
Авангард покинул Торхо, миновал догорающие бронемашины нордов и буквально через полчаса мы столкнулись с противником, который закрепился в поселке Челядиново, который считался пригородом Иргарда. Комбат, не будь дураком, после первых выстрелов вражеской артиллерии отдал приказ гаубичному дивизиону, который оставался в тылу, и наши "боги войны" показали класс. На окраину Челядинова, уничтожая живую силу республиканцев и бронетехнику, обрушился смертоносный шквал, который за несколько минут подавил сопротивление. Гигантские огненные клубы, рассеивая сумрак, полыхали вдоль всего поселка. Людей не видно, только горящая техника и разбитая полевая артиллерия. Хаос. И добавляя беспорядка, в Челядиново ворвались "Берсерки" с танковым десантом на броне.
В бой вступили практически сразу. Впереди показался вражеский "Саблезуб" и, поймав его в прицел, я приказал стрелку:
— Бронебойный!
— Есть.
Все знакомо. Звуки. Запахи. Люди. Танк, на время ставший моим, мчался по горящей улице, и слышен звук заряжающей системы.
Огонь! Выстрел! Снаряд врезается в башню "Саблезуба" и он, будто споткнувшись, замирает на месте и окутывается дымом.
Давай — давай — давай! Жми! Вижу скопление вражеской пехоты, которая спешно разворачивает ПТУР и пытается установить ротный миномет. Идиоты! Им бы бежать. Но поздно.
Пехоту начал косить "Хеймдаль". А из‑за угла, пытаясь скрыться, вылетел вражеский бронетранспортер. Цель достойная. Бьем!
— Осколочно — фугасным!
— Есть!
Бах! Выстрел! Снаряд подкинул бронетранспортер, и на землю упала уже не боевая машина, а объятый огнем покореженный кусок металла. Красивое зрелище и, одновременно с этим, страшное. Ведь внутри были люди. Впрочем, какие это люди? Убийцы мирных поселенцев, враги и ублюдки. А потому вперед! Дави! Круши! Убивай! Стреляй!
Еще одна цель. Я обнаружил противотанковую пушку, калибром не более пятидесяти миллиметров, которую выкатывали со двора.
— Мехвод! — заорал я. — Скорость! Прибавь! Еще немного! Кромсай нордов!
Выдохнув клубы черного дыма, "Берсерк" загудел двигателем и наехал на вражеское орудие. Скрежет металла и какие‑то крики, которые почти не слышны. Рывок! И танк перевалился через орудие. После чего мы сбавили скорость и оказались на небольшой площади, перед памятником какого‑то поэта. Почему поэта? Да потому, что он сидел на скамейке, и в его руке была книга. Хотя, кто знает, возможно, этот человек был чиновником. Неважно. А важно другое, что из‑за каменной статуи выскочил вражеский пехотинец с гранатометом на плече.
"Вот и все, — промелькнула мысль. — Сейчас нас поджарят".
Однако мой связист среагировал быстро. Очередь из пулемета разорвала тело солдата. Поэтому он нас не подбил. Выстрелить республиканец успел, но заряд коснулся брони вскользь, дал рикошет от округлой башни и мы остались живы.
Удар! Мое тело мотнуло в кресле, и я едва не ударился об броню. Но "едва" не считается. Продолжаем бой.
Перед нами появляется вражеский танк, что‑то приземистое и явно не тяжеловесное. Конструкция незнакомая. Определять тип вражеской машины некогда, и мы бьем бронебойным. Один выстрел — один вражеский танк. Неплохо. И в этот момент голос механика — водителя:
— "Черепаху" подбили!
— Что за "Черепаха"? — окликнул я его, продолжая искать цели.
— Танк — амфибия. Новейшая разработка! Я такие только на ТВ и в журналах видел!
— Понятно.
На площади пусто. Ни своих, ни чужих. Лишь чадит республиканская "Черепаха". Куда направить "Берсерка"? Только об этом подумал, как приходит команда комбата:
— Внимание! Говорит "Сотка"! Кто освободился, выдвигаться на северную окраину поселка! Здесь жарко!
Я и еще несколько экипажей подтвердили свое выдвижение, и мой "Берсерк" направился к комбату. Стреляя из пулемета и выбрасывая из выхлопных труб черный дым, пролетаем по улицам, оказываемся на окраине и снова вступаем в бой. Перегораживая нам дорогу, в нескольких метрах от "Берсерка" очередная "Черепаха", и мы врезаемся в нее. Легковесный вражеский танк не выдерживает. Мы притираем его к каменному зданию, буквально впихиваем амфибию в развалины, плющим и когда "Черепаха" зависает, отходим назад. Дистанция всего тридцать метров. Башня разворачивается, и ствол нашего орудия опускается. В стволе кумулятивный. Для "Черепахи" это избыточный боезаряд, но менять его некогда. Как говорится, если взялся за нож — бей!
Выстрел! Снаряд прожигает слабую броню амфибии насквозь и обнажает ее нутро. Экипаж республиканского танка погиб. Можно не сомневаться. И "Берсерк", покинув поселок, оказался в поле.
К этому моменту уже окончательно стемнело. Но светло, словно днем. Слишком много вокруг пожаров. Горит вражеская техника. Вдоль поселковой окраины окопы и в них шел рукопашный бой. Наш танковый десант и сводный батальон из отступающих солдат бились с вражескими пехотинцами. И, выбрав направление, на котором больше всего республиканцев, я направил "Берсерк" туда и в запале постоянно выкрикивал:
— Мехвод, дави нордов! Дави! Пулемет, бей! Коси ублюдков!
Впрочем, продолжалось это недолго. Республиканцы не выдержали и побежали. Они спасались бегством, а в нашем "Хеймдале" закончился боезапас. И можно было давить врагов гусеницами, но комбат приказал не зарываться и мы оттянулись назад. Но это ненадолго. Батальон собрался в кулак и уже через сорок минут, посадив на броню пехоту, мы направились к Иргарду.
48
Взять Иргард не удалось. Ворваться смогли, но республиканцы встретили нас таким плотным огнем, что за полчаса батальон потерял несколько бронемашин и пару танков. Это серьезные потери и командир корпуса приказал оставить город, им займется сорок пятая дивизия. После чего сотый батальон снова начал марш и стал обходить город по дуге. Наша цель — ВМБ "Роммхат", где бравые морпехи и немногочисленные вспомогательные подразделения продолжали держаться. Но сразу пробиться к океану не получилось. Снова мы вступили в боевое соприкосновение с противником, и завязалось сражение.
— Республиканцы! — на командных частотах возглас командира первой роты, который двигался в авангарде.
Сразу голос комбата:
— Республиканцы справа! Первая рота — уничтожить противника! Вторая и третья продолжают марш!
Авангард развернулся в сторону противника. Занимался рассвет. Справа лес и холмы, где находились позиции нордов. Я их пока не видел, но это временно.
Надо отметить, что мое общее физическое состояние было не очень хорошим. Усталость давала о себе знать, но я держался. Нет времени на отдых, каждый танк на счету, и оставалось только крепиться, стискивать зубы и время от времени прикладываться к фляжке с крепким вином.
В промежуток между холмами выбрался вражеский танк. Это был средний "Саблезуб" и он нас не заметил. Республиканский танк выстрелил и попал моему соседу в борт. Удачный у него вышел выстрел, "Берсерку" размотало гусеницу, и он завертелся на месте. Еще один снаряд и он мог погибнуть. Но я был рядом и взял противника на прицел.
— Кончилась твоя удача, норд, — прошептал я и выстрелил.
Бах! Бронебойный снаряд отправился в короткий полет и поразил республиканца. "Саблезуб" получил свое и окутался дымом.
Следующая цель грузовик с крупнокалиберным пулеметом в открытом кузове. Вражеские стрелки били по нашей пехоте, и я заткнул их осколочно — фугасным.
Бах! Снаряд разметал грузовик на кусочки, и я даже смог увидеть, как тела стрелков, пролетев несколько метров, безвольными сломанными куклами упали на холм.
В этот момент заработал наш танковый пулемет. "Хеймдаль" косил вражескую пехоту, которая пыталась подкрасться к "Берсерку" с фланга. И, попадая в людей, тяжелые пули буквально разрывали их тела. Голова в одном месте, ноги и руки в другом, а туловище в третьем.
— Командир! Впереди танк! — предупредил меня механик — водитель.
Я еще не обнаружил противника, а уже отдал команду:
— Бронебойным!
Лязг заряжающего механизма и доклад стрелка:
— Есть!
Вражеский танк оказался еще одним "Саблезубом" и я выстрелил сразу, как только поймал его в прицел. В голове кавардак, в глазах туман и страшно хотелось спать. Однако я не промазал, и мой снаряд попал в башню республиканца. Дистанция небольшая. Поэтому "Саблезуб" слегка приподнялся в воздухе, а затем его орудие уткнулось в выпирающий из грунта камень, и танк перевернулся набок.
Только покончили с этим противником, как появился третий "Саблезуб". Он заходил с фланга, видимо, хотел достать меня в борт. Однако "Берсерк" так просто не взять, особенно если экипаж хороший. И, прибавив скорость, мы выскользнули из вражеского прицела.
Бам! Позади "Берсерка" взрыв. На башню стали падать комья земли и казалось, что мы под дождем. Но это мелочь. Не сбавляя скорость, мой танк развернул башню и уже противник оказался дичью.
Выстрел! Бронебойный снаряд поразил "Саблезуба" в корму и он загорелся. Спустя несколько секунд из республиканского танка полезли горящие норды в серых комбинезонах. Они хотели спастись, но почти сразу танкисты попали под огонь наших десантников, которые двигались следом за "Берсерком", и все закончилось очень быстро.
Бой продолжался. Холмы заволокло дымом, и я направил танк на вершину ближайшего холма. "Берсерк" легко преодолел покатый склон, выкатился на высотку и я смог оглядеться. Первая рота добивала противника, но с левого фланга появились штурмовые орудия "Кастет" с девяностомиллиметровыми орудиями. Сколько точно, определить нельзя, но не менее шести. "Кастеты" могли переломить ход боестолкновения, и я связался с командиром роты:
— "Один — два — четыре" вызывает "Две единицы".
Ротный отозвался:
— На связи. Слушаю тебя "Один — два — четыре".
— На левом фланге "Кастеты". Дистанция тысяча семьсот метров.
— Понял тебя, — краткая пауза и команда: — Второй и четвертый взвода! Внимание! Принять влево! Цель — штурмовые орудия "Кастет"! Уничтожить противника!
Командир роты замолчал, и включились взводные, которые перенаправили свои танки навстречу "Кастетам". Но я их уже не слушал. Мой "Берсерк" скатился с холма и двинулся на штурмовые орудия.
Мы среагировали на опасность быстро. Но один "Берсерк" из третьего взвода все же подставился. "Кастеты" накрыли его и стали методично добивать. Они всадили в него пять или шесть снарядов. Ну и, конечно же, "Берсерк" не выдержал. Грозный боевой монстр загорелся, и экипаж не смог выбраться. Наверное, при попадании танкисты получили контузии, и когда огонь стал пожирать их тела, сил на то, чтобы открыть люки, а потом вывалиться наружу, у наших парней уже не было.
Штурмовые орудия продолжали атаку. Однако я уже был рядом и "Кастеты" заметили мой "Берсерк" слишком поздно.
Выстрел бронебойным снарядом в упор. Противник не успел отвернуть, и тяжелая болванка врезалась в штурмовое орудие, которое иногда еще называют истребителем танков. На краткий миг яркая огненная вспышка взрыва скрыла силуэт "Кастета", а когда свежий океанский ветер унес дым и языки пламени, то я увидел только горящий каркас без башни.
— Получил! — воскликнул механик — водитель.
Я его не одернул, хотя понимал, что он тоже устал и чтобы не впасть в ступор ему необходимо подстегивать себя криком.
Разворот! В прицеле следующий "Кастет" и мы бьем его в борт. Но каким‑то чудом противник увернулся и в самый последний момент выскользнул из‑под снаряда. Повезло. Только практически сразу эту боевую машину накрыл другой "Берсерк", который вынырнул из дыма. А потом появляется еще один танк, а за ним еще два, и все закончилось очень быстро. Штурмовые орудия без поддержки танков и мотопехоты оказались легкой добычей. Пушка вроде бы хорошая и мощная, а броня слабая и маневренность не очень хорошая. Вот если бы они ударили во фланг первой роты, резко и неожиданно, тогда их стоило бояться. А в лобовом бою "Кастет" против "Берсерка" слабак. Впрочем, как и большинство республиканской боевой техники.
— Внимание! — на командных радиочастотах голос командира роты: — Это "Один — один"! Прекратить преследование противника! Выходим на дорогу и догоняем батальон!
Один за другим "Берсерки" покинули поле боя, выбрались из холмов на шоссе и я обнаружил, что от роты из тринадцати боевых машин осталось всего восемь. Не густо. Хотя мы все еще сила. И, дождавшись десантников, которые взобрались на броню, первая рота продолжила марш.
49
Военно — морская база (ВМБ) — это не только причалы для кораблей. Нет. Это склады для боеприпасов, продовольствия, униформы и снаряжения. Это общежития для офицеров и казармы для рядовых. Это судоремонтный завод, а иногда не один. Это клубы и развлекательные центры. Это транспортная и торговая инфраструктура. Это военный госпиталь и поликлиника для гражданских. Это детские сады и школы для детей военнослужащих, рабочих и членов их семей. Это военно — морская гауптвахта. Это береговые артиллерийские батареи и метеостанции. Это аэродромы для береговой авиации. Это командные пункты, бомбоубежища и бункера. Ну и так далее.
В общем, ВМБ это не просто военный порт, один из многих, а город и комплекс зданий, которые выросли вокруг него. Поэтому оборону "Роммхата" вели не только морские пехотинцы, но и тыловики, солдаты охранных подразделений, штрафники с гауптвахты и местные ополченцы, этнические вальхи. Все они хотели одного — любой ценой удержать ВМБ и продержаться до подхода подкреплений. Воины ждали помощи и дождались.