– Эля, – спросил он. – Откуда он у тебя?
– Мама подарила.
– А где она его взяла?
– Ей тоже кто-то подарил. В вашей России, очень давно.
– А мама не говорила тебе, от чего этот ключик?
– Говорила. Но непонятно. Она говорила, что этот ключик от волшебной шкатулки, в которой таится счастье.
– И что?
– Не знаю. Мамуля сказала, что в этой шкатулке счастья не было. Может быть, в какой-нибудь другой. Она сказала: «Может ты, дочка, найдешь эту шкатулку, отопрешь ее и выпустишь на волю свое счастье».
Алешка скептически хмыкнул. И сказал голосом Буратино: «Здесь какая-то тайна». А потом добавил своим голосом:
– Была…
Что же это за золотой ключик? Припомни!
Глава XII Старая мельница
В общем, и папу, и Алешку этот золотой ключик очень огорчил. И они оба думали о том, как огорчится Эля, когда узнает, откуда взялся этот ключик. И что за шкатулка, которую он когда-то запирал и отпирал.
– А чего вы так удивились? – встревоженно спросила Эля.
Папа немного растерялся с ответом, но его выручил Алешка. У Алешки не задержится, врать он не любит, а приврать – запросто. Если, конечно, для доброго дела.
– Мы дверцу для этого ключика нашли. – Алешка задрал нос, как Буратино. – Еще не совсем, конечно. Но на ее след напали.
Как это можно – напасть на дверной след, наверное, только Алешка может объяснить.
– Тогда пошли, – решительно сказала Эля и забрала у папы золотой ключик.
– После обеда, – сказал Алешка. – Я на голодный желудок в такую даль не хожу.
После обеда папа и Мишель уехали в Лондон, их вызвали в полицию давать показания по «делу о попытке ограбления мистера Майкла П. Скачкофф».
Папа, садясь в машину, сказал Алешке:
– Никаких без меня волшебных дверей, никаких ключиков…
– Что ты, дэдди! – Алешка сделал большие глаза и прижал руки к груди. – Мы с Элей весь день будем ту плей в гольф. На свежем воздухе.
Эля тоже прижала руки к груди, сделала мечтательные глазки и пообещала:
– Что вы, дядя Серж! Мы с Алешей будем рисовать друг другу автопортреты. На свежем воздухе.
– Врут? – спросил папа Мишеля.
– Однозначно, – ответил Мишель. – Давай запрем их в кабинете.
– Жалко, – вздохнул папа.
– А мне их не жалко! – кровожадно отрубил Мишель.
– Да я не про них. Мне кабинет твой жалко. Они там устроят игру в гольф с твоими автопортретами.
Весь этот разговор внимательно подслушивала мадам Брошкина.
– Да ладно вам, мужчины. Езжайте спокойно, я за ними присмотрю. – Она повернулась к ребятам, скомандовала: «За мной, шагом марш!» и, звеня браслетами, пошла во дворец.
Ребята дружно, в ногу зашагали за ней. У парадного входа Алешка оглянулся – машина Мишеля скрылась за воротами, – дернул Эльку за руку, и они, так же чеканя шаг, резко свернули в сторону. А мадам Брошкина, во весь голос командуя: «Раз! Раз! Раз-два-три! Левой, левой! Раз-два-три!» – протопала в холл и затопала по лестнице.
– Флаг тебе в руки, – прошептал ей вслед Алешка. – Последний парад наступает. Бежим, Элька!
– Куда?
– Сначала фиганем Дракона на сторону.
– Фиганем – это как? Ну его на фиг?
– Примерно. Сейчас увидишь. Только топай погромче, чтобы крысюки разбежались.
Эля мне потом рассказывала, что ей совершенно было не страшно с Алешкой. Она боялась только одного – что эти приключения вот-вот закончатся. И надо будет снова мазюкать надоевшие холсты.
Топая не хуже, чем Брошкина, они взлетели под крышу башни и совместными усилиями развернули Дракона против ветра.
– Бедный Дракоша, – вздохнула Эля. – Вертят его туда-сюда. Да еще и ветер его гоняет.
– Ни фига не бедный. Ему это нравится. Бежим дальше. У нас сегодня делов выше крыши.
– Выше этой? – Эля со страхом показала на крышу над головой.
– И этой тоже. Сыпемся вниз.
– Сыпемся – это как? Как песок?
– Как получится, – и Алешка застучал кроссовками по ступеням.
Во дворе он сказал Эле:
– Иди к задним воротам и жди меня там.
Эля послушно засверкала пятками. Ждать ей пришлось недолго. Алешка прибежал почти следом. В одной руке он держал старый ржавый свечной фонарь, а в другой – лучший меч из коллекции Мишеля – тоже ржавый и короткий, с толстым лезвием. Очень похожий на кухонный нож. Вооружился, значит.
– А этот ножик зачем? – спросила Эля.
– На заброшенных мельницах водятся всякие злодеи, – объяснил Алешка как специалист по злодеям и заброшенным мельницам. – Держи крепче.
– Леш, а чего мы с тобой не видели на старой мельнице? – осторожно спросила Эля.
– Мы там с тобой ничего не видели, – резонно ответил Алешка. – А там много интересного.
– Знаешь, Леш, много интересного на пруду. И в парке тоже. Там качели есть.
– Боишься? – прямо спросил Алешка.
– Волнуюсь, – покривила душой Эля. – Пойдем, я лучше твой портрет нарисую.
– Чем же это лучше? А то я не видел, как ты рисуешь.
И Алешка отважно зашагал к старой развалине – мельнице, где шляются колдуны-мельники и другие вредные существа. Эля поплелась за ним, сжимая в руке большой кухонный нож, похожий на меч.
Здание мельницы было в виде мрачных руин. Когда-то сложенное из ровно обтесанных камней, сейчас оно напоминало домик из детских кубиков, на который наступила неосторожная или злая нога взрослого.
Вместо двери зиял во всю стену неровно очерченный провал, будто скалило редкие зубы громадное чудовище. Окон вообще не было, только дыры в прогнившей крыше.
Алешка заглянул внутрь:
– Таких помоек и у нас хватает.
Помойка не помойка, а свалка – точно. Нагромождение битых и замшелых камней, трухлявые доски, битые бутылки, пакеты от сока и прочая неопрятная дрянь.
Эля, глянув на эту «красоту» через Алешкино плечо, шепнула:
– А у вас в России все мальчики любят лазить по свалкам?
– Не все, – буркнул Алешка. – Только романтики. Вроде тебя.
Алешка разглядывал весь этот хаос и… Да ничего он не видел. Камни и мусор. А вот Эля… Что значит художник. Что значит зоркий глаз…
– Леш, ты видишь? Что ты видишь? Смотри внимательней.
– Вижу, – сказал Алешка. – Ведро без донышка вижу. Покрышку дырявую. А ты?
– А я, Леш, вижу тропочку.
– Чего?
– Вот посмотри – она как бы вьется среди камней. Петляет. Видишь?
Алешка послушно и внимательно вгляделся. И в самом деле ему показалось, что в темноту здания ведет будто чуть расчищенная дорожка.
– Я так и знал, – нахально сказал он. – По этой тропке всякая нечисть по ночам шляется.
Странно высказался: то ли Эльку хотел немного напугать, то ли себя приободрить. Так или иначе, он достал спичечный коробок и зажег свечу в фонаре. Здесь, где было относительно светло, этот желтый и робкий язычок не добавил им ни бодрости, ни света.
– Эль, – сказал Алешка, – ты оставайся здесь, ладно? Я пойду один. А если долго меня не будет, ты иди за помощью. Пусть меня найдут.
– Нет уж! – отрезала Эля. – Пусть уж нас двоих найдут. Если нас долго не будет.
Спотыкаясь, держась за руки, они пошли в глубь здания. Фонарик светил все ярче. Значит, вокруг становилось все темнее. И самое интересное – они действительно шли будто проложенной и протоптанной тропкой. Будто кто-то специально расчистил среди камней и мусора узкую дорожку. Но вот куда она вела, эта дорожка?
Алешка мне потом рассказывал, что он ни за что не пошел бы этой таинственной тропой, если бы рядом с ним не было Эли. Рядом с ней ему хотелось быть смелым и отважным…
Но вот дорожка кончилась. Перед ними была сырая каменная стена. В трещинах, покрытая влажным мхом.
– Ну и хорошо, – сказала Эля с облегчением. – Пошли обратно.
Алешка встал на какую-то железяку, вроде большой крышки от большой бочки, поднял повыше фонарь, поводил им вдоль стены. Ни дверей, ни окон. Ни щелочки.
– Леш, – шепнула Эля, – знаешь что…
– Знаю, знаю, – отмахнулся он. – Автопортреты пойдем писать, да?
– Нет, – Эля зашептала еще жарче. – Вынь свечу из фонаря.
– На фига?
– Ты не романтик, Леша. Ты читал когда-нибудь, что язычок свечи колеблется от сквозняка?
Алешка повернулся к Эле и с удивлением ее оглядел. Даже осветил фонарем сверху донизу. И сказал с уважением:
– Какая ты умная! – И тут же поправился: – Я пошутил.
Да, Ватсоны тоже могут пригодиться.
Алешка откинул нагретую дверцу фонаря, выковырял из него свечу и стал снова водить ею вдоль стены. Язычок немного подрагивал, но ничего существенного не показал.
– Повыше, – сказала Эля. – Теперь пониже. Ни фига! – освоила русские выражения.
Чем ниже Алешка опускал свечу, тем сильнее клонилось ее пламя.
В самом низу язычок затрепетал и погас. Алешка опустил руку к самому полу.
– Дует! – сказал он. – Где-то здесь дыра. – Он почиркал спичкой и снова зажег свечу. И отдал ее Эле: – Держи. А я буду искать. Эту дыру.
– Ты на ней стоишь, – сказала Эля.
Алешка даже вздрогнул. Это не слабо – на дыре стоять.
Алешка даже вздрогнул. Это не слабо – на дыре стоять.
Он шагнул в сторону, взял у Эли кухонный меч и поддел край круглой железяки.
Вот так вот! Она довольно легко сдвинулась с места, и из черного провала дохнул на них холодный влажный воздух.
И тут до Алешки дошло! Это, наверное, и есть вход в подземный водяной канал для снабжения замка водой на случай осады. Когда-то вход в него загромоздили и засыпали, а когда-то кто-то его расковырял. Чтобы тайно проникать в замок. В этом Алешка уже не сомневался.
А вот что делать дальше – тут были большие сомнения. Да что говорить – просто было страшно. Спускаться в древнее подземелье, где неизвестно, что тебя ждет, и неизвестно, куда оно тебя приведет.
Алешка испытал большой соблазн задвинуть эту круглую железяку на место да еще навалить на нее камней потяжелее. Он взял у Эли свечу и вставил ее в фонарь. А вот Эля поняла его по-своему.
– Ты что, Леш, полезешь туда? – с ужасом и восторгом прошептала она. – Ну ты крутой!
Что оставалось делать Алешке? Правильно: только одно – сдвинуть побольше крышку и спуститься в подземелье.
– Держи, – сказал он, передавая Эле фонарь. И сел на дырку, свесив ноги.
Это было легко. А вот сделать следующее движение… Так и казалось, что в этой холодной и черной глубине кто-то ужасный только и ждет, чтобы покрепче и позубастее ухватить за ноги и утащить еще глубже. В неведомые глубины.
– Застрял? – спросила Эля. Она верила в него.
Алешка поднял к ней голову и сказал честно:
– Боюсь.
– Ты?! – изумилась Эля.
– Ага. Вдруг там кто-нибудь за ногу схватит.
– Пусть только попробует. Я ему мечом по башке!
– Ты только не промахнись, – Алешке стало на миг весело. – По моей башке не ахни. Я пошел!
Алешка повис на руках, нащупал пол, отпустил руки.
– Давай фонарь, – шепнул он Эле.
Почему-то здесь они все время говорили шепотом.
Алешка помог Эле спуститься, и они огляделись. Собственно, тут особо и нечего было оглядываться: только в одну сторону, куда бесконечно уходил сводчатый тоннель, выложенный серым, скользким от влаги камнем.
Было очень тихо. Только шлепались ритмично тяжелые, звучные в тишине капли.
– Клево, – тихо сказала Эля. – Романтично, да? Пошли?
– Ага. Там еще романтичнее будет.
И они пошли, пугаясь звука собственных шагов, посвечивая тусклым фонариком, который больше светил им в глаза, чем вперед.
– Тут недалеко, – сказал Алешка, чтобы не волновалась Эля. – Миль десять всего. Дойдем?
– Запросто.
Тусклый свет. Тени на мокрых древних камнях.
– Здесь здорово, – сказала Эля. – Здесь крыс нет. – И вдруг процитировала: – «Пляшут тени на стене – ничего не страшно мне». Мой любимый писатель, – сказала она. – Мамуля мне в детстве читала про «Золотой ключик». А потом я читала «Детство Никиты». Помнишь, как они нашли волшебное колечко?
– А мы с тобой найдем волшебную дверцу.
– С бараньей похлебкой. А вон она, – Эля всмотрелась в темную даль.
– Похлебка?
– Дверца.
Это была не совсем дверца, а невысокий сводчатый проем. А за ним сразу начинались ступени.
– Ну вот, – с облегчением выдохнула Эля. – А ты говорил десять миль. Всего-то оказалось девять с половиной.
Нижние ступени были влажные и расшатанные. Они тревожно постукивали под ногами. Но чем выше – тем они становились суше и крепче. Это была узкая винтовая лестница.
– Леш, – Эля шептала романтично. – Здесь, наверное, пятьсот лет не ступала нога человека. Клево?
– Ступала, – сказал Алешка, поднимая со ступени ботинок. Далеко не старинный. – Это он, Эль, все сначала бежал в одном ботинке, а потом и второй потерял.
– Или сбросил. В одном ботинке неудобно бегать.
– А ты откуда знаешь?
– По опыту. Где же эта лестница кончится?
– Наверху.
Свеча между тем догорала. Фитилек загнулся и начал тонуть в расплавленном воске.
– Элька, – Алешка вдруг приостановился. – Слушай: этот «стрэндж мен» потерял один ботинок, когда бежал от ворот к болотам. Так?..
– Так ему и надо.
– Подожди. А второй ботинок он потерял здесь, на лестнице. Так? И что это значит?
– Значит, он где-то сейчас бегает вообще босиком.
– Он не бегает, – сказал Алешка с уверенностью. – И не где-то. Он сидит сейчас в замке.
Эля схватила Алешку за руку:
– И он получил от нас сигнал Драконом! Побежали!
Ну, по крутым, винтовым, древним ступеням не больно-то побегаешь. Да еще вверх. Но их подгонял гаснущий фитилек.
И он погас, пустив тонкую струйку дыма. Но, как ни странно, темнее не стало. Сверху уже немного светлело.
Последние ступени… И ребята оказались под крышей Западной башни. Здесь, в стене, была глубокая ниша, которую Алешка раньше не заметил. И о которой, теперь это ясно, прекрасно знали «прынецы» Эдьки.
– Здорово потусовались? – спросил Алешка, когда они присели передохнуть.
– Класс! – У Эльки вдруг капнула с ресницы слеза.
– Ты что? – спросил Алешка с тревогой. – Ушиблась?
– Я очень боялась.
– А зачем же полезла со мной?
– Потому что боялась за тебя.
Так впервые Алешка столкнулся с женской логикой.
– Так… – сказала Эля. – А чего это мы с тобой расселись? Там этот босой мен грабит сейф, а мы тут отдыхаем! – И Эля грозно взмахнула древним мечом.
Они прогромыхали вниз, пробежали двором, немилосердно топча пробивающуюся меж булыжников травку, влетели на галерею. Алешка по привычке, пробегая мимо доспехов, постукивал их по выпуклым пузам, будто считал – проверял, все ли они на месте. И опять (или это ему показалось) Черный рыцарь ответил довольно глухо. Но, честно говоря, было не до него.
Ребята подбежали к кабинету, толкнулись в дверь – она их не послушалась, была заперта.
Изнутри или снаружи?
– Щаз! – Алешка сорвался с места и помчался искать тетю Мотрю.
Нашел, что-то ей наврал. Вроде того, что из-под двери кабинета тянет дымком – не начинается ли пожар, который уничтожит весь замок. И Мотря останется без работы. И без любимой швабры. Потому что любимая швабра сильно пострадает от огня и облысеет в самой своей важной части.
Тетя Мотря торопливо вставила в скважину ключ, отперла дверь.
И вся лихая тройка ввалилась в кабинет.
Дыма в кабинете не было. В кабинете вообще никого не было.
Алешка нахмурил лоб и сказал задумчиво:
– Что-то не сработало.
Глава XIII Лужа в шкафу
– А где пожар-то? – спросила Мотря. В голосе ее чувствовалось небольшое разочарование. – Я ведь и ведро приготовила.
– Где-нибудь есть, – задумчиво проговорил Алешка. Он все больше хмурился, потом просиял.
И уселся за стол Мишеля. Стол был большой, а Лешка – маленький. Поэтому над столешницей торчала только его голова. С хитрыми глазами, которые по ней быстро бегали.
– Ага! – сказал Алешка. – Вот она! – И, вытянувшись изо всех сил, придвинул к себе кожаную коробочку с золотым тиснением на крышке. Красивыми буквами на ней было выдавлено: «M-r Moshel. Skachkoff».
Это была визитница Мишеля, где хранились его визитные карточки. Алешка достал одну. Повертел в руках.
– Так будет пожар или нет? – нетерпеливо спросила Мотря.
– Сегодня нет, – сказал Алешка. – Вы свободны.
– Ты чего задумал? – Эля легла животом на стол.
– Ты цифры помнишь? Которые в роскет вок?
– Неточно.
– Давай-ка сюда эту книгу с карточкой. И садись на мое место. Сейчас от тебя может быть большая польза. Даже две.
Алешка положил перед Элей чистую визитную карточку и карточку с шифром, которую вытащил из книги.
– Срисуй эти цифры как можно похожей. Ты ведь художницу из себя строишь. Только одну какую-нибудь цифру измени. На всякий случай.
Эля ничего не поняла, но послушно вывела на карточке цифры.
– Молодец! – похвалил ее Алешка. – Ты вполне можешь чужие подписи подделывать. Так, одна польза готова.
– А вторая?
– Бери карточку, найди Дворецкого и соври ему вежливо, что ты нашла ее на полу в кабинете. Только ври как следует.
– Здорово придумал, – сказала Эля. – Из тебя тоже классный жулик бы вышел.
Вот так они похвалили друг друга. И Эля пошла искать Дворецкого. Она нашла его на кухне.
– Какие проблемы, детка? – спросил он, отставляя тарелку.
– Ноу проблем, – ответила Эля. – Карточку на полу нашла, в кабинете шефа. Хотела выкинуть, а тут какие-то цифры. Телефон, наверное. Вот. – Она положила карточку на стол, под самый нос Дворецкого.
– Не слабо, детка! – Он не смог скрыть восторга. И даже не догадался спросить: «А что ты, детка, делала в кабинете и как ты, детка, туда попала?» – Это очень важный телефон! Шеф его обыскался. Как приедет, я его сразу обрадую. А ты, если раньше его встретишь, ничего ему не говори, усекла? Мы ему сюрприз устроим. Иди, рисуй свои картинки.
Зачем Алешка затеял эту фишку с визитными карточками?
– Сделала? – спросил Алешка.
Эля кивнула.
– Он еще сказал, чтобы я помалкивала. Что он сам Мишелю сюрприз сделает.