Ирка закусила губу. Ей страшно хотелось прочитать эсэмэску, но она не могла сделать этого раньше, чем Моржик, чтобы не выдать свой нездоровый интерес к электронной корреспонденции супруга. Подозрительное письмо временно осталось не распечатанным.
Моржик пришел в спальню глубоко за полночь и мобильник свой даже не трогал. Он был не прочь потрогать аппетитно румяную и душистую Ирку, но она уже вышла из образа Афродиты и вжилась в образ горгоны Медузы, так что ничем приятным для супругов наступившая ночь не ознаменовалась.
Обиженный Моржик уснул, а Ирка до утра играла в засадный полк. Лежа неподвижно и стараясь ни на миг не выпускать из поля зрения мужний мобильник, она наживала себе пролежни и морщила глазное яблоко до состояния сухофрукта. При этом уши ее были развернуты, как зонтики на просушку, — на случай, если Моржик разговорится во сне. Все это было настолько мучительно, что на рассвете несчастная ревнивица окончательно обессилела, забылась тревожным сном и проспала тот долгожданный момент, когда пробудившийся Моржик ознакомился с текстом полученного послания.
В кинозале было холодно, как в погребе, и почти так же темно: лента у механика обрывалась уже трижды. Витьку это только радовало, потому что в потемках Наташка беспрепятственно позволяла себя целовать. Фактически периоды собственно кинопоказа Витька воспринимал как долгие паузы между этапами гораздо более интересного процесса. На экран он почти не смотрел, фильма не замечал, в промежутках между поцелуями восторженно созерцал Наташкин профиль, но и его видел нечетко, перед глазами все расплывалось — то ли Витька разволновался от близости любимой девушки, то ли к ночи у него снова поднялась температура.
Вчера вечером у него было тридцать девять и две. Витька этого не знал и вяло удивлялся — от чего это ему так погано? Голова разламывалась, болели глаза, ноги подкашивались, хотелось прилечь и забыться, но баба Света велела выгулять Бетона, и он подчинился. Спорить с бабой Светой было себе дороже, и к улучшению самочувствия это привести никак не могло. Витька, правда, заикнулся, что у него болит голова, но баба Света на это возразила:
— У тебя голова? Это у меня голова! — и не сходя с места озвучила длинный список своих болячек, каждая из которых в симптоматике содержала жутчайшую головную боль.
Короче, Витька безропотно взял на поводок собачонку и выволокся во двор. Бетик пошел с ним в высшей степени охотно, но гулял не активно. Путался, зараза, в ногах, лип к Витькиным коленкам, как живая заплатка, и всячески просился на ручки. Решив, что песик тоже дурно себя чувствует или же просто устал, Витька вместо того, чтобы топтаться по клумбам, присел на лавочку и посадил рядом с собой Бетика. Тут же выяснилось, что песик рвался в объятия двуногого друга не просто так, а с конкретной целью. Под теплой рубашкой, напяленной Витькой для согрева, прятался пакет с давно разморозившимся бычьим сердцем. Парень про него не забыл, просто как-то перестал замечать эту оригинальную нагрудную аппликацию. Местная специалистка по отворотам велела снять ее сразу же по возвращении домой, но Витька решил перестраховаться и подержать чудо-нашлепку подольше. Чтобы уж наверняка помогло!
Он искренне считал свой случай крайне запущенным и потому очень тяжелым. О том, что Витька Силин из одиннадцатого «А» по уши влюблен в Галку Зеленину из десятого «Б», знала вся сорок шестая спецшкола, если не весь город Баранов. Влюбленный парень стал притчей во языцех, его имя стало нарицательным — и «Витька Силин» означало примерно то же, что «Ромео Монтекки», но с уточнением: «Ромео, не имеющий никаких шансов добиться взаимности Джульетты». Галина Зеленина считалась первой красоткой школы, и поклонников у нее было больше, чем у рыжего Витьки веснушек на щеках.
Факт, что Витька был самым первым — еще со второго класса! — и преданным поклонником Галины, никакого значения для нее не имел. Единственная из всех учащихся сорок шестой спецшколы Зеленина была не в курсе страданий Витьки-Ромео — или же делала вид, что ничего об этом не знает. Разумеется, она даже не заметила Витькиного исчезновения, а ведь он едва не наложил на себя руки, когда в самом начале нового учебного года мать отправила его в другой город к бабке с дедом. Мать вновь надумала выйти замуж и хотела до свадьбы немного пожить с очередным претендентом на роль супруга в гражданском браке, чтобы проверить, сумеют ли они ужиться на одной территории. В этот ответственный период присутствие в малогабаритной «двушке» великовозрастного сына казалось потенциальной новобрачной крайне нежелательным, поэтому Витька был временно сослан к старикам на Кубань.
Первая неделя екатеринодарской ссылки едва не убила несчастного Ромео. Он лишился не только возможности видеть Галину Прекрасную, но даже возможности слышать ее божественный голос, произносящий с чувством, выдающим страстную натуру: «Алло! Алло, да говорите же! Блин, опять! И не надоело тебе молчать, придурок?!» Ради счастья взволнованно посопеть любимой в ушко Витька готов был дотла разорить стариков на счетах за переговоры, но мудрая баба Света сразу по приезду внука коварно отключила «восьмерку». Мобильного телефона у Витьки не имелось, был только старенький пейджер, абсолютно непригодный для оперативной двусторонней связи. Тем не менее пейджер сыграл свою роль в истории — на восьмой день своего пребывания вдали от родного Баранова Витька получил на него сообщение от Петьки Сорокина. Лучший друг выполнил обещание информировать Витьку о жизни Джульетты Зелениной, прислав письмецо следующего содержания: «Амба. Галка замутила с Кришной».
Именем чужедальнего божества в барановской средней школе почтительно звали Виталика Крышина — гордость города, восходящую спортивную звезду Средней России. Виталик тоже не один год числился в армии поклонников Галины Зелениной и очень долго не мог выбиться в фавориты, но этим летом ему повезло. Крышин привез с юниорского первенства Европы по кикбоксингу титул чемпиона и золотую медаль на алой ленточке.
Сражаться за любовь прекрасной дамы с лучшим молодым кикбоксером Европы Витька не мог и разлюбить Галку тоже не мог… без посторонней помощи. А вот с говяжьим сердцем получилось!
Определенно не зря он семь часов подряд таскал под рубашкой пакет с мороженым мясом! Простудная лихорадка убила любовную, и это было только началом новой жизни. Буквально через минуту после того, как Витька со словами «Крекс, пекс, фекс!» скормил скользкое темное мясо жаждущему лакомства Бетику, в его жизнь легкой поступью прекрасного видения вошла Наташка.
В первый момент Витьке показалось, что девчонка ему снится. Ее лицо, волосы, платье — все было таким белым, что парню пришлось сощурить глаза. Сфокусировать взгляд стоило труда, девчонка в его глазах двоилась, и голос ее звенел у него в ушах эхом с подголоском.
— Смотри, какой хорошенький!
— …рошенький!
Никогда прежде ни одна особа женского пола не называла рыжего веснушчатого Витьку хорошеньким. Не поняв, что комплимент Белоснежка подарила не ему, а Бетику, Витька недоверчиво вскинул голову, но слишком резко, картинка перед его глазами поплыла, закружилась и размазалась в серую кашу. Потом Наташка рассказала, что он грохнулся в обморок, как болезненная бабка. А Наташкина подружка Валентина — оказывается, блондинок было две! — обрадовалась случаю применить на практике знания, полученные в медицинском колледже, и проворно надавала обморочному Витьке бодрящих оплеух. Бетик посильно помогал самозваной медсестрице, облизывая щеки хозяина шершавым языком, Наташка энергично обмахивала Витькино лицо папкой с рисунками, и все вместе они справились, приведя больного в чувство.
Потом Валентине хватило ума пощупать лоб пациента и понять, что у бедняги сильный жар. Подружки отвели Витьку домой и, поскольку бабка с дедом как раз запропастились куда-то по своим долгоиграющим пенсионерским делам, девчонки сами, как сумели, организовали больному домашнее лечение. Валентина скормила Витьке какую-то таблетку из стратегических стариковских запасов, а Наташка напоила его горячим чаем с малиновым вареньем, за которое в полумраке кладовки приняла острейшую аджику бабкиного производства. Получилось даже лучше, прокрученные на мясорубке острые перцы не просто согрели — чуть не прожгли Витьку насквозь. Пришлось срочно заливать пожар в желудке компотом, и это тоже было хорошо: «При высокой температуре надо пить много жидкости!» — авторитетно заявила Валентина.
Когда налитый разнообразными жидкостями Витька уснул, девчонки тихо ушли, но наутро Наташка позвонила, чтобы справиться о самочувствии больного. А Витька чувствовал себя чем дальше, тем лучше! Любовную лихорадку, возбудителями которой были флюиды неотразимой Галки Зелениной из десятого «Б», напрочь выжег из организма страдальца жар простудного происхождения. А потом Наташка окончательно восстановила душевное и физическое здоровье Витьки своей суперэффективной поцелуйной терапией.
Одна только Валентина имела причину быть недовольной. Пока подружка и ее новый друг оригинально озвучивали интеллектуальное кино Кустурицы идеологически чуждым сюжету сочным чмоканьем, одинокая и несчастная Валька бродила вокруг кинотеатра с Бетиком на поводке.
— Тебе же не трудно было немного погулять с собачкой? — заискивающе спросила Наташка после сеанса.
— Раз плюнуть! — скрепя сердце ответила верная подруга.
— И завтра погуляешь? — обрадовался Витька. — А мы бы опять в кино…
Валентина посмотрела на него, на Наташку, ожидающую ее ответа с нескрываемой надеждой, на рекламную афишу с указанием цен на билеты, и сжалилась над влюбленными:
— Да чего уж там, в кино да в кино, денег не напасетесь… Приходите ко мне, так и быть. Мать завтра во вторую смену работает, а я с Бетошкой в парке погуляю, квартиру для вас освобожу.
Валентина не зря надумала посвятить себя медицине. У нее было доброе сердце, еще никем не оккупированное. То есть симпатичного молодого человека девушка уже встретила, но юношу эта встреча ничуть не впечатлила. Так что Валентина не позволяла себе в полную силу мечтать о взаимности, пока не услышала вдохновенный рассказ Витька о чудодейственном говяжьем сердце и не осознала открывающиеся перед ней перспективы.
Четверг
Утреннюю трапезу готовила я, потому что Ирка бессовестно проспала. Тем не менее я не оставила ее без завтрака, пошла будить подружку сразу же, как только сняла со сковородки последний сырник. Первые два в это время уже лежали на тарелке Масяни, номера с третьего по десятый включительно уничтожал Колян, а на вторую десятку вкусных творожных изделий претендовал Моржик. Приняв в расчет конкуренцию, я предусмотрительно отложила для себя вчерашнюю булочку, а вот соня Ирка рисковала остаться совсем голодной.
— Ирка, вставай, а не то проспишь завтрак! — заглянув в хозяйскую спальню, громко позвала я с порога.
— Что? Где? Когда? — подхватилась разбуженная подружка.
Я последовательно ответила на все ее вопросы:
— Сырники. В кухне. Сейчас или никогда!
Иркин мутный взор был безумным, и ее поступки — тоже. Вместо того чтобы откинуть одеяло, потянуться и улыбкой приветствовать новое утро — а также и меня вместе с ним, — она перевернулась на живот и, подминая под себя подушки, резво поползла по диагонали супружеского ложа к прикроватной тумбочке. Пошлепала по ней ладонью, выругалась и вниз головой бухнулась с кровати на пол, утащив за собой одеяло.
— Очень необычная у тебя утренняя гимнастика, Ира! — пошутила я, скрывая возникшее беспокойство. — Я тоже уважаю разные постельные упражнения, но чтобы играть в салочки с тумбочкой — такого со мной еще не случалось!
— Где Моржик?! — злым придушенным голосом просипела подружка из-за кровати.
— Молодец, это уже гораздо здоровее, — одобрила я. — Лучше играй с мужем, чем с мебелью! Моржик в ванной. Позвать?
— Ни в коем случае!
Кряхтя и спотыкаясь, Ирка, как была, в одном несерьезном пеньюаре выбежала из спальни, едва не расплющив меня толстым боком о дверной косяк. Она пробежала мимо кухни, ворвалась в ванную и, не обнаружив там ничего, кроме пара, волчком закрутилась на пороге.
— Моржик уже завтракает, — подсказала я, на всякий случай потыкав в сторону кухни указательным пальцем.
— М-и-илый! — взревела Ирка, стартуя в подсказанном направлении. — Ты уже оделся?
— Разумеется, оделся, — с легким удивлением и большим достоинством ответил Моржик, опустив поднятую руку с сырником. — Ты же не думаешь, что я могу выйти к завтраку нагишом? У нас же гости!
— Да ладно, ладно, не надо нас стесняться! — сказал Колян и без стеснения утащил с тарелки Моржика забытый им сырник.
— Морж! Немедленно сними эти брюки! — непререкаемым тоном велела Ирка, нервно притопывая по полу босой ногой.
— Вот! — с набитым ртом укоризненно прошамкал Колян, обращаясь ко мне. — Бери пример с подружки! Вот это, я понимаю, темпераментная женщина! Едва проснулась — уже требует, чтобы муж снял штаны!
— Извините, — покраснев, сказал Моржик и поспешно вышел в коридор, откуда сразу же послышался треск расстегиваемой «молнии» и шорох ткани.
Мы с Коляном с интересом прислушивались.
— И рубашку тоже! — потребовала Ирка.
Снова шорохи, затем быстрое шлепанье босых ступней. Схватив в охапку мужние одежки, Ирка галопом умчалась в ванную.
— Не понял? — пробормотал Колян.
— Я не понял, зачем я раздевался? — обиженно спросил Моржик.
— Возьми в шкафу все чистое! — крикнула Ирка из-за закрытой двери.
Стало понятно, что ничего особенно интересного мы не увидим. Колян вернулся к сырникам, я налила себе кофе, Мася потянулся за соком. Через минуту к нам присоединился Моржик — весь в чистом. Ирка появилась минут через пять.
— Милый, ты забыл опустошить свои карманы! — проворковала она и высыпала на стол рядом с мужем кучку мелких вещей.
Там были ключи, мобильник, бумажник, водительские права и несколько монет. Денежки Ирка сложила аккуратным столбиком от пятака до копейки и, с победным звоном венчая пирамидку последним медяком, объявила:
— Все в целости и сохранности!
— А носовой платок? — придрался Моржик.
— Пожалуйста! Чистенький! — заботливая супруга вручила ему тщательно отутюженный полотняный квадратик.
— Солнышко мое, что бы я без тебя делал? — растрогался он.
Ирка-Солнышко продолжала излучать заботу. Она предупредительно вилась вокруг муженька до тех пор, пока тот не уехал в офис. Поскольку Моржик увез с собой и моих мужчин — Масю к няне, Коляна на трудовой фронт, — я тоже провела последние десять минут предстартовой подготовки в нервах и хлопотах. Однако махать уезжающим беленьким платочком а-ля Ярославна мне показалось излишним — не на войну же мы их провожали!
— Ирусик, что с тобой? С чего вдруг такой приступ заботливости? — спросила я подружку, в высоком прыжке поймав воздушный поцелуй, который размашисто метнул мне в приоткрытое окошко отъезжающей машины Масянька.
— Это я так усыпляю подозрения! — на широкой улыбке шепнула подружка. — Не хочу, чтобы Моржик подумал, будто я что-то знаю.
Наши джентльмены укатили, и мы вернулись на кухню. Налив подружке кофе, я закономерно поинтересовалась:
— А что ты знаешь?
— Слишком мало, но надеюсь в самое ближайшее время узнать больше, — ответила Ирка, протягивая руку мимо чашки к телефону, висящему на стене. — Алло! Алло, Катя? Катя, это Ирина Иннокентьевна!
Я поняла, что Ирка звонит в офис. Ириной Иннокентьевной подружка важно представляется подчиненным, а Катя — ее секретарша. Хорошая девочка, которую Ирка взяла на работу по просьбе какой-то старой знакомой и не выгнала, даже когда выяснилось, что Катя стучит по клавиатуре двумя пальцами в темпе реквиема и словосочетание «махровая сирень» пишет через «о» и «е» соответственно: «мохровая серень». Ирка хотя и сказала, что «мохровая серень» — это мерзкие лишайники, которые появятся в ассортименте ее фирмы лишь в том случае, если «Наше семя» откроет филиал за Полярным кругом, но дурочку Катьку не уволила. Наоборот, прибавила ей жалованье с условием, что горе-секретарша возьмет себе репетитора по русскому языку. В результате девчонка прониклась к доброй хозяйке любовью и преданностью, так что секретарша у Ирки надежная, как Форт Нокс.
— Катя, у меня к тебе важное и абсолютно секретное задание! — сказала Ирина Иннокентьевна. — Ты уже в офисе, надеюсь? Молодец. Делай что хочешь, но чтобы через пять минут у нас не было Интернета.
Катя, видимо, поинтересовалась, надолго ли нужно отлучить офисные компьютеры от Всемирной сети, потому что Ирка сказала:
— Минут на сорок, пока я не приеду. До этого времени никому ничего починять не позволяй, говори, что ремонтные работы уже ведутся. Задачу поняла? Действуй!
Она повесила трубку, посмотрела на меня отсутствующим взглядом и пробормотала:
— Если пробок не будет, я доеду за полчаса.
— Ты же не собиралась сегодня на работу? — удивилась я. — Я думала, мы вместе прокатимся за город, так сказать, умчимся в прерии! Скоро приедет Анка, у нее запланирована для нас интересная экскурсия.
— Нет, я еду в офис. У меня запланирована еще более интересная экскурсия, — отмахнулась Ирка, даже не поинтересовавшись, с чего это мы с Анютой вдруг собрались в прерии: — В Интернет!
Она схватила чашку и принялась торопливо глотать кофе, часто и шумно дуя на горячую жидкость.
— Зная Катю, я уверена, что у тебя в офисе уже нет Интернета! — напомнила я.
— Это не у меня, это у Моржика в офисе сейчас нет Интернета, но сие сугубо временное явление, — ответила Ирка, сбрасывая тапки и напяливая пиджак поверх ночной сорочки. — Интернет вернется, просто я обязательно должна быть в офисе, когда Моржик зайдет на этот сайт.