— Зная Катю, я уверена, что у тебя в офисе уже нет Интернета! — напомнила я.
— Это не у меня, это у Моржика в офисе сейчас нет Интернета, но сие сугубо временное явление, — ответила Ирка, сбрасывая тапки и напяливая пиджак поверх ночной сорочки. — Интернет вернется, просто я обязательно должна быть в офисе, когда Моржик зайдет на этот сайт.
— А ты обязательно должна быть в офисе именно в таком виде?
Ирка остановилась, скатилась взглядом по собственному фасаду сверху вниз и пошевелила босыми пальцами.
— М-да, с дресс-кодом напряженно… Пойду переоденусь!
И унеслась в гардеробную.
— Пойди переоденься, — со вздохом сказала я.
Отправляться на экскурсию в небогатую достопримечательностями отдаленную станицу Верховецкую на пару с Анкой мне не хотелось. Я уже имела случай оценить Анютино водительское мастерство и нашла его весьма скромным! То ли дело Ирка: она отличный шофер, с ней не страшно и в прерии. Но раз подружке важнее сходить на какой-то сайт… Кстати, на какой такой сайт?
— Если бы я знала, какой это сайт, то уже была бы там! — ответила на мой вопрос подружка, усаживаясь в машину.
Я поехала с ней, чтобы не добираться потом общественным транспортом (хотя Ирка, готовая в связи с изменой Моржика разувериться во всех лучших человеческих качествах оптом, решила, будто я тороплюсь удрать, чтобы не мыть оставшуюся после завтрака посуду). По дороге в центр подружка рассказала мне про ночную эсэмэску, полученную Моржиком. Оказывается, к исполнению внепланового утреннего стриптиза она принудила мужа с единственной целью — чтобы завладеть его носильными вещами и под предлогом доставки их к стиральной машине без помех вывернуть карманы — это раз, найти мобильник — два, ознакомиться с текстом подозрительного сообщения — три. План сработал, эсэмэску Ирка прочла. Она состояла из двух коротких предложений: «Как мы это делали. Смотри на сайте». Телефонный номер автора письма не отобразился, но после призыва стояла подпись: «Зая № 3».
— Как тебе, а? Зая Третья! — возмущалась Ирка, с необычной для нее резкостью дергая рычаг переключения скоростей. — Стало быть, у него были Зая Первая и Зая Вторая? Это как минимум. Ничего не скажешь, справный кролик мне достался! Жаль, не смог стать добрым мужем, пошел по рукам.
— Тогда уж, по лапам, — поправила я. — У зайцев лапы.
— Загребущие! — кивнула подружка, не отреагировав на шутку. — И вот что интересно: текущая Зая сама позиционирует себя как третий номер. То есть она знает о существовании зайчих номер один и номер два? Получается, Моржик участвует в игрищах целой стаи разнузданных зайцев? И они не просто делают это, но еще и фиксируют происходящее, чтобы затем показать всем посетителям некоего сайта!
— Может, третий номер — это объем ее бюста? — предположила я.
— Фи! — пренебрежительно сказала на это Ирка. — У меня-то пятый!
Было заметно — что хотя бы по этому пункту она убеждена в своем физическом превосходстве над неведомой Заей, что меня очень порадовало. Попросив подружку не открывать сезон активной охоты на зайцев в мое отсутствие, а ограничиться сугубо следопытством, я приготовилась десантироваться у дома Анюты.
Раз уж я обещала протянуть человеку руку помощи, надо было это сделать, хотя стремительный рост количества нуждающихся в моей помощи уже начинал беспокоить: хватит ли у меня рук-то?
У двери Анкиного дома переминался лейтенант Белов. Моя импульсивная и общительная подружка осадила своего четырехколесного скакуна у самых его ног, распахнула дверцу, высунулась по пояс и радостно проорала:
— О, Петька! Привет! Сколько лет, сколько зим!
— Мы вроде недавно виделись? — слабо удивился флегматичный Белов.
— Точно! В парке, у пруда с утопленницей! — прошипела я, дергая Ирку за рукав.
— Ой!
Она шлепнулась на сиденье, почесала в затылке, снова привстала и преувеличенно ласковым голоском сказочной Лисички-Сестрички спросила:
— А что это ты тут делаешь, Петенька?
— Жду, пока хозяйка мне откроет.
— Так ты к Тороповым, что ли?
— Ирка, не тупи! — снова зашептала я, пихнув подружку локтем в пышный бок. — Конечно, он к Тороповым, раз это частный дом и его хозяйка — Анка!
— Петенька, а кто тебе нужен? — не унималась подружка.
— Некий гражданин Торопов Александр Дмитриевич, — заглянув в бумажку, пугающе официальным тоном сообщил Петька.
— Ох! — Ирка опять бухнулась в кресло и вновь не усидела, подпрыгнула как на пружинке. — А зачем тебе, Петенька, гражданин Александр Дмитриевич?
— Тайна следствия! — важно ответил Белов и послал обольстительную улыбку в объектив камеры наружного наблюдения.
Обитателей дома это, очевидно, ничуть не пленило — дверь не открылась. Истомленный ожиданием, Петька перестал улыбаться и вонзил палец в кнопку электрического звонка.
— Ленка, должна тебе признаться, — напряженно наблюдая за Беловым, выжимающим из сигнального устройства пронзительный кошачий визг, зашептала Ирка. — Я вчера сделала одну глупость…
— Всего одну?
— Ага, но большую, — покаянно вздохнула подружка. — Я рассказала про Анютину семейную драму — ну про то, что лучшая подружка Анюты охмурила ее сына и в результате наградила внуком…
— Кому?!
— Ларочке.
— Зазнобе Лазарчука?! — я застонала. — Ирка! Ты рассказала все Ларочке, она передала информацию Сереге, а тот, как честный мент, довел ее до сведения следствия. То есть теперь в милиции знают, что у гражданина Александра Дмитриевича Торопова были тесные и в буквальном смысле плодотворные контакты с убитой гражданкой Марией Петропавловской. Ты хоть понимаешь, что наделала? Теперь мальчишку затаскают по допросам! Ты бы думала сначала, с кем можно об этом трепаться, а с кем лучше не надо!
— А с кем можно? — надулась подружка. — Я, если помнишь, пыталась трепаться об этом с тобой, но ты отмалчивалась!
— Мне казалось, на эту тему уже все сказано, — виновато промямлила я.
— Видишь, а Лазарчуку так не кажется!
— Тук-тук-тук! — настойчиво постучался к нам в закрытое окошко лейтенант Белов.
— Тс-с-с! — шикнув на меня (хотя я и так молчала), Ирка поспешно опустила стекло и все тем же сказочным лисьим голосом пропела:
— Чего тебе, Петенька?
— Я так понял, девочки, вы с хозяйкой дома в дружеских отношениях? Позвоните ей, пусть выйдет, если меня впускать не хочет, — попросил Петя. — Собственно, мне даже не она, а ее сыночек нужен.
— Поговорить? — уточнила я, без особой охоты доставая из кармана мобильник.
— Поговорить, поговорить, — голосок у Петьки сделался такой же сладкий и неискренний, как у Ирки.
Я посмотрела на подружку. Она незаметно для лейтенанта показала мне пальцы, сложенные решеточкой, и помотала головой. Я в этом мимическом этюде не нуждалась, у меня и у самой не было никакого желания способствовать тесному общению Анкиного сына с коллегами Белова и Лазарчука. Они мне друзья, но истина дороже: нашим доблестным милиционерам только дай кого-нибудь, мало-мальски подходящего на роль подозреваемого, и они тут же перестанут искать настоящего преступника и употребят все силы на то, чтобы посадить кого попало. А внутренний голос активно нашептывал мне, что Сашка Торопов в подозреваемые вполне годится: по статистике, убийства на семейно-бытовой почве в нашей стране самые распространенные. Мужья убивают жен, жены — мужей, а Саша Маше даже мужем не был, его статус на языке протокола определяется термином «сожитель». Само слово, на мой взгляд, звучит гадко и криминально…
— Алло? — ворвался в мои сумбурные мысли встревоженный голос Анюты.
— И чего так орет? — недовольно поморщилась Ирка, демонстративно похлопав себя по уху.
Это была еще одна мини-пантомима с прозрачным намеком на то, что голос моей телефонной собеседницы слышен не только мне. Я поблагодарила подружку за предупреждение, изобразив микрокивок путем прижмуривания глаз, и построила свой монолог с учетом полученной информации.
— Привет, дорогая, — сказала я. — Не удивляйся моему вопросу, меня попросил задать его тебе лейтенант милиции Петр Петрович Белов. Он прямо сейчас нетерпеливо ждет твоего ответа.
Авось Анка поймет, что упомянутый нетерпеливый лейтенант в данный момент ошивается рядом и ловит каждое наше слово.
— Где твой Сашка, ты по-прежнему не знаешь?
— По-прежнему не знаю! — мгновенно уловив подсказку, подтвердила.
— Как ушел из дома вчера вечером, так и не объявлялся?
— Не объявлялся!
— И на звонки не отвечает?
— Не отвечает, — Анка замолчала: похоже, задумалась, как бы так устроить, чтобы Сашка действительно не отвечал на звонки.
— Должно быть, у него мобильник разрядился, — не столько предположила, сколько посоветовала я.
— Ага! — обрадовалась она. — Наверняка разрядился! И где теперь сына искать — ума не приложу!
— Ага! — обрадовалась она. — Наверняка разрядился! И где теперь сына искать — ума не приложу!
— А можно я сам поспрашиваю? — неудовлетворенный результатами нашей беседы, лейтенант Белов потянулся к моему телефону.
— Только не с моего мобильника! — отстранилась я. — Извини, рабочий день впереди, а у меня на счету сущие копейки остались, так что никак не могу пожертвовать их в пользу следствия. У тебя ведь свой мобильный есть?
— Ну есть, — неохотно признался Петенька.
Транжирить свои телефонные копейки на благо следствия ему тоже не слишком хотелось.
— Так я дам тебе Анютин номерок, сам с ней созвонишься. Ань, слышала? Петя будет тебе звонить.
— Слышала, все поняла! — заверила Анка. — Спасибо тебе.
— Да не за что, — ухмыльнулась я.
— По-моему, тоже, — пробурчал Белов.
— Пиши.
Я быстренько продиктовала лейтенанту номер Анютиного телефона и сразу же скомандовала Ирке:
— Поехали!
Она, торопясь убраться подальше, рванула так, что я впечаталась в сиденье, как штемпель в подушечку. «Шестерка» полетела не хуже истребителя — даже в ушах засвистело!
— А как ты хотела? Под капотом семьдесят лошадиных сил! — прокричала Ирка в ответ на мой недовольный возглас. И неожиданно сменила тему, рявкнув: — Трубка!
— Какой труп?! Где? — недослышав, испугалась я.
— Твоя! — рявкнула она, ужаснув меня пуще прежнего. — Там!
Через секунду до меня дошло, что свист ветра и дикое ржание автомобильных лошадей заметно усилены телефонным звонком, доносящимся из моего кармана, и именно об этом пытается сообщить мне более чуткая подружка.
— Алло, Лен, ты где? — спросила Анка. — Что у тебя там так шумит?
— Лошади, — буркнула я. — Семьдесят голов.
— Ты случайно не в милиции?
— По-твоему, в милиции есть лошади?
— Плевать мне, где есть лошади, а где их нет! — вскипела она. — Я спрашиваю, ты сама сейчас где?
— В машине.
— Не в милицейской?
— Слушай! — Я тоже рассердилась, потому что разговаривать с доброй знакомой, как с идиоткой, было очень странно и неприятно. — Где я, а где милиция?!
— О том и спрашиваю!
Я отклеила трубку от уха, посмотрела на нее с недоумением и досадой и попросила Ирку:
— Останови, пожалуйста! Плохо слышно, я не понимаю, о чем она говорит.
Подружка лихо подрезала подметальную машину и затормозила в куче сухой листвы у тротуара.
— Начнем с начала, — сказала я в трубку. — Почему ты думаешь, что мой маршрут обязательно должен пролегать через милицию?
— Напротив, я как раз надеюсь, что это не так, — с сарказмом ответила приятельница. — Просто у тебя так много друзей милицейского происхождения, и вы так часто с ними общаетесь, поверяя друг другу свои и чужие тайны…
Я укоризненно покосилась на Ирку. Она предпочла притвориться, будто не понимает, что ответственность за ее глупую болтовню совершенно незаслуженно возложена на меня.
— Прости, — кротко сказала я Анюте.
— Нет, одним «прости» ты не отделаешься! Придется нам помочь.
— Что нужно сделать?
— Найти моего Сашку.
— Действительно, что ж еще?! — Я, не сдержавшись, возмущенно фыркнула. — Я уже искала твою подругу, потом начала искать твоего внука, а теперь еще буду искать твоего сына. Кого еще? Может, у тебя дедушка в войну пропал или один-другой корешок родословного древа в глубине веков затерялся? Ты говори, не стесняйся! Одним человеком больше, одним меньше — какая мне, как сыщице, разница!
— Ленка, его милиция ищет! Ты должна успеть раньше! — взмолилась Анюта. — Сашку надо найти и от греха подальше спрятать куда-нибудь, пока менты не найдут убийцу Маши. Иначе парнишке несдобровать!
Я, если честно, и сама так думала, но все-таки попыталась защитить честь мундира Лазарчука, Белова и иже с ними:
— А ты не преувеличиваешь? Ну побеседует с Сашей следователь, задаст несколько вопросов — что такого?
— Да ты что?! — испугалась Анюта. — Не знаешь, как в милиции умеют добывать чистосердечные признания?! Нет уж, пусть их выбивают из других, а я своего сына уберегу. Вернее, это ты убережешь, сама я не могу даже из дому выйти, у меня под дверью один из твоих милицейских друзей окопался, как беляк на Перекопе! Разговаривать я с ним не стала, но выходить опасаюсь, не дай бог, потянется за мной следом!
— Боишься навести Белова на Сашку? — сообразила я. — То есть, выходит, ты все-таки знаешь, где он сейчас?
— Точно не знаю, но надеюсь, что в больнице, рядом с отцом, — вздохнула Анюта. — Я тебе не говорила? Диме стало лучше. Боюсь сглазить, но врачи говорят, что он выкарабкается.
— Отличная новость! — обрадовалась я.
— Да, вчера Димочка пришел в себя, правда ненадолго, всего на пару минут, но и это уже прогресс.
— Ань, а вот мне интересно! — встряла в наш разговор Ирка, никогда не стесняющаяся подслушивать. — Муж твой, пока в коме был, слышал голоса тех, кто был рядом? Как этот дядька из сериала… как его… Си Си? И что Дима сказал, когда очнулся? «Я вернулся!» или, может, «дорогая, я снова с тобой!»?
— В отечественном кино герои, выходя из забытья, слабыми голосами просят пить, — вспомнила я.
— Дима не говорил ни того ни другого, — возразила Анка. — Он позвал сына.
— А тебя не звал? — не отставала бестактная Ирка. — И дочку не звал?
— А кота? А попугайчика? — ехидно прошептала я.
— Возможно, он хотел позвать нас всех, но не успел, снова отключился, — с достоинством ответила Анюта. — Вообще-то, я сама этого не слышала, мне сиделка сказала.
— Сашка знает? — спросила я.
— Знает. Я ему с утра позвонила, сказала, что папа его спрашивал.
— Наверное, он страшно обрадовался и тут же поехал к отцу? — спросила Ирка, страстная любительница мелодраматических сцен.
— Надеюсь, что помчался, хотя страшной радости в его голосе я не услышала, — с досадой сказала Анка. — Я вообще ничего не услышала, паршивец со мной не разговаривает. Спасибо, хоть трубку взял и выслушал. Впредь и этого делать не будет — я сама посоветовала ему временно не пользоваться сотовым телефоном. Правильно? Просто я где-то читала, что милиция может любой мобильник засечь и таким образом найти человека.
— Именно так разбомбили главного чеченского террориста! — опять влезла Ирка.
— Вообще-то, все правильно, Ань, — согласилась я. — Хотя вряд ли Лазарчук с Беловым станут искать твоего сына по такой сложной схеме. Сашка-то не исламский террорист, он даже не подозреваемый пока. Следствию нужны его свидетельские показания, а не координаты цели для точечного бомбометания.
— Надеюсь, — мрачно сказала Анка. — Но ты все-таки спрячь моего дурака где-нибудь, пока все утрясется.
— Спрячу, если найду, — пообещала я.
— Все, поговорили, можно ехать? — поняла Ирка.
Позади «шестерки», требуя дать ей доступ к куче сухих листьев, сердито жужжала и нестрашно бибикала подметальная машинка.
— Слушай, ты меня, конечно, извини, но я с тобой в больницу не поеду, — сказала Ирка, выкрутив руль и заодно посмотрев на наручные часы. — Мне надо Моржика в Интернете пасти.
— Ну ты бессовестная! — возмутилась я. — Сама подставила пацана под удар, а теперь удираешь, да еще на машине! Предлагаешь нам с Сашкой уходить от возможной милицейской погони на трамвайчике?
Совесть у Ирки была, и она еще не вполне изнемогла в борьбе с ревностью. Отказаться от плана выйти на след Моржиковой возлюбленной зайчихи с помощью путеводной интернет-паутинки подружка не желала, но и меня совсем уж подвести не хотела. Сошлись на компромиссном варианте: Ирка идет по своим делам, но оставляет мне машину. Мы вместе доехали до офиса фирмы «Наше семя», там подружка вышла, а я пересела за руль и полетела в больницу — на перехват Саши Торопова.
Почему-то я даже не подумала, что в реанимацию меня не пустят. Привыкла, что тележурналистское удостоверение открывает почти все двери! На сей раз трюк не удался, я даже не пыталась предъявить свою краснокожую книжицу, потому что на моих глазах суровая тетка в штанах и рубахе из зеленого сатина одного такого умника со служебным удостоверением бесцеремонно вытолкала за дверь.
— Куда в реанимацию рвешься, спятил? — рявкнула она на парня. — Так психиатрическое на пятом этаже, туда и ломись!
Тяжелая металлическая дверь хищно лязгнула, и «психический» едва успел убрать ногу. А не успей, так загремел бы не в психиатрическое на пятом этаже, а в травматологию на шестом.
— Сама дура! — отскочив на середину лестничной площадки, обиженно сказал парень.
Он потер голеностоп и за неимением другой публики пожаловался мне:
— Чуть без ноги меня не оставила, а еще медик! Человек гуманной профессии!
— А вы не гуманной? — спросила я, цепко присматриваясь к чужому удостоверению.
Не удостоив меня ответом, парень аккуратно закрыл «корочки» и спрятал их в карман, но я успела заметить, что на фотографии владелец документа запечатлен в форме. Значит, он из милиции! Да и внешне тот самый типаж: джинсы с китайского рынка, свитер «от бабушки», кроссовки с распродажи, подбородок кирпичом, волосы ежиком, в серых глазах блестит металл в диапазоне от стали до мельхиора — классический опер!