— Мамочка! — встрепенулся Масяня. — Купи мне такую же черепаху с тротилом!
— Легко понять, какие телепередачи занимают в нашем доме верхние строки хит-парада! — заметил Колян и снова переключил телик на новости.
Черепашку с тротилом я бы и нам с Иркой прикупила. В случае партизанской войны с враждебными кроликами такая зверушка сошла бы за мину замедленного действия.
Мася опять переключился на доброе детское кино с не взрывоопасной черепахой. Колян смирился с тем, что так и не узнает точного веса последней бомбы в граммах, и пошел одеваться к выходу.
Увидев его в спортивном костюме, я насторожилась: в «Партизанской правде», где трудится мой муж, строгий дресс-код клеймят позором как пережиток буржуазии, однако обычно редакционный люд все-таки дозирует демократичность своих нарядов, в трико никто не ходит.
Подумав, что супруг просто не нашел чистые джинсы и джемпер, я с досадой спросила:
— Ну и куда ты в таком виде?
— А что? — Колян не без удовольствия оглядел себя в большом зеркале. — По-моему, смотрюсь вполне спортивно!
И тут вдруг до меня дошло, что мы с Иркой совершили непростительную ошибку, которая может зарубить наш простой и гениальный план охоты на зайцев на корню! В ужасе я посмотрела на настенный календарь и не сдержала горестного стона:
— Сегодня суббота! Выходной день!
«Значит, Коляну и Моржику не нужно идти в офис! — тревожно забубнил мой внутренний голос. — Значит, они могут загулять прямо с утра!»
— Сегодня не только выходной, но и праздничный день, с чем я всех нас и поздравляю! Сегодня День защиты живой природы! — торжественно сказал Колян и нежно потянул за хвост Филимона.
Кот мявкнул что-то прочувствованное в поддержку природоохранных мероприятий, а Колян проказливо засмеялся. Он даже не подозревал, что для меня самым радостным праздником был бы не День защиты живой природы, а День нападения на отдельных ее представителей (главным образом, сереньких и длинноухих) с последующим превращением их в необратимый натюрморт.
— Как собираешься праздновать? — мрачно спросила я, похлопывая по ладони деревянной толкушкой для картошки.
С ее помощью запросто можно было расписать кого-нибудь хоть под хохлому, хоть под лошадь в яблоках.
— Поеду с Моржиком в поле, — легко ответил беспечный Колян. — Я же обещал ему помочь со снопом на празднике урожая, ты разве забыла?
Конечно, я забыла, а кто бы на моем месте не забыл? Праздник урожая, пасторальное торжество пахарей и сеятелей, конкурс непрофессиональных сноповязальщиков — до них ли мне было в последнее время? Однако рефлексировать было поздно. Я остро посмотрела на соседские куранты с неживой птичкой:
— В котором часу начнется это ваше аграрное шоу?
— В десять, — ответил муж, заталкивая ноги в кроссовки. — Только-только успеем доехать! Выгляни в окошко, Моржик еще не прибыл?
Я посмотрела и доложила:
— Прибыл. Привет, Моржик! — преувеличенно широко улыбнувшись, я помахала ручкой знакомому «Пежо».
— Пока, я пошел!
Через минуту «Пежо», прощально бибикая, отъехал. Я проводила пижонский автомобиль сузившимся взглядом и гораздо более теплой и искренней улыбкой поприветствовала старенькую «шестерку», без спешки, шума и пыли занявшую освободившееся место под моим окном.
— Привет! Ты к празднику готова? — выглянув в окошко, крикнула Ирка.
— Это к Судному дню живой природы? Всегда готова! — взмахнув толкушкой, ответила я.
— Молодец! — похвалила меня подруга.
И с непередаваемой людоедской интонацией провозгласила:
— Береги природу, мать нашу!
По общему мнению участников и гостей, Праздник поля удался на славу, что мне лично особого удовольствия не доставило. Мы с Иркой бездарно убили чудесный осенний денек на неотступную слежку за мужьями, а они так и не сделали ничего предосудительного! Я уже даже не знала, радоваться этому или нет. У меня глаза болели от бинокля, с которым я за шесть часов не рассталась и на шесть минут. А Ирка, у которой оптического прибора не было, разодрала красивую белую куртку, ползая по колючей стерне на брюхе. Зато мужчины наши были совершенно счастливы.
— Видали, какой мы сноп скрутили? — по-детски радовался Колян, подпрыгивая на заднем сиденье «Пежо» с риском придавить задремавшего Масяню. — Самый большой! Самый лучший!
Огромный лохматый сноп, за который аграрная фирма «Наше семя» в лице ее директора Моржика получила призовой кубок, ехал в город в «шестерке», с Иркой.
— Один бы я не справился. Спасибо тебе, Колян! — с признательностью сказал Моржик.
— Скажи лучше спасибо липкой ленте, — буркнула я. — Если бы вы, пара жуликов, под классической веревочкой из колосков не обмотали свой сноп скотчем, он не стал бы самым большим!
— Это было не жульничество! — возмутился Колян.
— Разве? А что же это было? — язвительно спросила я.
— Ну… Что-то такое… Вполне достойное! — задумался он.
— Русская смекалка, — предложил свой ответ Моржик.
— Так вы не с зулусами соревновались, а с соплеменниками! — напомнила я.
— Значит, у соплеменников не было того, что есть у нас! — запальчиво сказал Колян.
— Скотча! — кивнула я.
— Да нет же! Нашим мощным секретным оружием была мужская солидарность! — не согласился Моржик.
— Подумаешь! — я сначала фыркнула, а потом задумалась.
Размышления о сути и многообразных проявлениях секретной мужской солидарности оказались столь результативными, что я почувствовала острую и неотложную необходимость в солидарности женской, в связи с чем попросила Моржика:
— Останови машину, пожалуйста! Я пересяду к Ирке.
— Правильно, — Колян одобрил это решение, не вникая в мои мотивы. — Ты садись в «шестерку», а я переберусь вперед. Масяньке будет гораздо удобнее, если он останется на сиденье один.
Преклонных лет «жигуленок» удерживался на хвосте у нового «Пежо» великим напряжением своих и Иркиных сил. Подружка явно устала и моему появлению нисколько не обрадовалась.
— Ты с ума сошла?! — набросилась она на меня. — Оставила наших игривых зайчиков без присмотра! А если они сейчас дадут газу и умчат от нас на свое зверское секс-пати?!
— Не уедут, не волнуйся, — уверенно сказала я. — С ними Масяня, а Колян никогда не потащит на сомнительное мероприятие малыша. Может, он не безупречный муж — этот вопрос как раз хотелось бы прояснить, — но отец образцовый. Давай временно оставим тему кроличьих тусовок. Я должна рассказать тебе, что я думаю о мужской солидарности.
— Ты ради этого пересела из одной машины в другую? Это так срочно? — не поверила Ирка.
— Суди сама. До меня только что дошло, что Сашка Торопов никогда не был любовником Марии Петропавловской. У Маши был роман не с ним, а с его отцом. С Дмитрием Тороповым!
— Ты что?! — Ирка сняла руку с руля, чтобы покрутить пальцем у виска. — Анка утверждает, что ее Димочка Машу терпеть не мог, считал ее совсем не подходящей подругой для жены преуспевающего бизнесмена, жуткой неудачницей и чуть ли не круглой дурой!
— Враки! Чистое притворство! — возразила я. — Подумай сама: могла ли Диме так активно не нравиться женщина, поразительно похожая на ту самую Анечку, в которую он страстно влюбился двадцать лет назад? Вспомни, Анюта говорила, что в юности они с Машей были как сестры — и внешнее сходство присутствовало, и жили общей жизнью: ходили в походы, прыгали с парашютом, пели песни под гитару… И Маша в отличие от остепенившейся Анны за прошедшие годы не сильно изменилась.
— Хм… — Ирка задумалась. — А как же показания няни Юли и мелкой Танюшки? Они же видели, как Сашка Торопов в парковой аллее обнимал-целовал Марию и тетешкал ее младенца!
— Сашка мог это делать сугубо по-родственному, ведь маленький Васенька ему сводный брат, и Маша, стало быть, тоже не совсем чужая.
— Хочешь сказать, Сашка был в курсе Диминого романа с Машей? Все знал и покрывал отца, Анне ничего не говорил, а сам с новой родней успел познакомиться, — смекнула Ирка. — Теперь я понимаю, к чему были твои слова о тайной мужской солидарности… Но, пардон! А как же белая спортивная куртка с олимпийскими кольцами? Неужели Сашка так проникся родственными чувствами, что бегал навещать сводного братишку три раза в неделю? Или это был не Сашка, а Дима, позаимствовавший подходящую по размеру курточку у взрослого сына?
— Да у Димы есть точно такая же! — объяснила я. — Я вчера случайно узнала, что Анка купила на распродаже в спортивном магазине одинаковые спортивные костюмы для своих мужчин. Я, правда, не знаю, записан ли Торопов-старший в какой-нибудь спортклуб, но эти вечерние визиты к Маше трижды в неделю совершал точно он, а не Сашка. Сашка-то ходит в свою секцию каждый будний день, причем занимается он в клубе «Геракл» в Доме офицеров, а это на другом конце города. Вот Диме, наоборот, не составляло большого труда забегать в гости к Петропавловской: офис его фирмы совсем недалеко от дома Маши, в двух шагах от Ноябрьского парка! Кстати, пару дней назад я случайно встретила старшего Торопова возле парка, он бежал куда-то с большим пакетом разной еды. Сказал, что будет обедать в офисе, а сам, наверное, мчался к милой Маше.
— Как удобно! — восхитилась Ирка. — Интересно, это случайное совпадение или Маша специально поселилась поближе к любимому мужчине?
— Не удивлюсь, если это он ее там поселил, — сказала я. — Помнится, Лазарчук мимоходом упомянул, что квартирка у Петропавловской была не съемная, а своя собственная. На какие же деньги купила ее хроническая неудачница, безработная женщина с маленьким ребенком и без состоятельной родни?
— Зато Торопов мужик состоятельный, вполне мог себе позволить подарить подруге квартирку! — подхватила подружка. — Нормальный, кстати, жест — в благодарность за рождение сына.
Вроде все встало на свои места. Мы немного помолчали, а потом Ирка кислым голосом спросила:
— Анка не знает?
— Нет, хотя могла бы и догадаться. Уж слишком бурно Димочка реагировал на вашу липовую заяву с признанием Васеньки Петропавловского полноправным членом семьи Тороповых! — с досадой сказала я. — Руки Анке целовал, называл ее благороднейшей из женщин! Явно решил, что Анюта все узнала, но проявила великодушие, простила мужу измену.
— Ей мог рассказать об этом сын, Сашка, — согласилась Ирка.
— Кстати, о сыне! Я думаю, когда Дима первый раз пришел в сознание и спросил, где его сын, он интересовался вовсе не Сашкой, — сказала я. — Его беспокоило, куда пропал маленький Васенька!
— Логично, — согласилась подружка.
Мы опять помолчали, и снова Ирка вернулась к больному вопросу:
— Анке расскажем?
— Ой-ей-ей! — я заныла, как будто у меня разболелся зуб. — Так не хочется!
— А надо, — строго сказала она. — Согласись, лучше горькая правда, чем сладкая ложь! Впрочем, ты с этим уже согласилась, раз участвуешь в охоте на блудных зайцев. Давай так договоримся: если в самое ближайшее время не представится повод открыть Анке глаза, пусть так и живет зажмуренная. В конце концов, Дима сам рано или поздно во всем ей признается.
— Ладно, догово…
Закончить предложение мне помешал телефонный звонок. Я посмотрела на определившийся номер, крякнула и показала мобильник Ирке:
— Это Анка!
Подружка машинально посмотрела на наручные часы и пробормотала:
— Самое ближайшее время!
— Привет, Анютка! — нарочито бодро сказала я в трубку. — Как у вас там дела?
— Все прекрасно! — ответила приятельница. — Дима идет на поправку, и еще одна замечательная новость: Васенька нашелся!
— Правда?! — я тоже обрадовалась. — Где?
— Не поверишь — его украли цыгане! Господи, я прямо в шоке была, когда узнала! Средневековье какое-то! К счастью, милиция сработала замечательно, преступницу нашли и забрали у нее мальчика. Очень помог ваш милицейский друг, спасибо ему. Этот капитан не только хорошим сыщиком оказался, он вообще душа-человек: представляешь, сразу же привез Васеньку к нам!
— Поздравляю с прибавлением в семействе! — сунувшись к трубке, крикнула Ирка.
— Спасибо! Ой, девочки, он такой славный! Хорошенький, как ангелочек, и очень похож на маленького Сашку. Я уже успела достать старые фотографии, смотрю и удивляюсь — одно лицо! Девочки, вы должны его увидеть!
— Увидим, раз должны, — согласилась я.
А Ирка уже достала свой телефон и начала командовать:
— Моржик, ты поезжай домой, а я на следующей развилке поворачиваю налево. Планы поменялись: нам с Ленкой обязательно надо заехать к Тороповым.
— Но, Ирусик, я надеюсь, это ненадолго? — заволновался Моржик. — У меня сегодня в восемь часов важная деловая встреча.
Я поспешно выключила свой телефон, придвинулась поближе к подружке и успела услышать фоновый голос собственного супруга:
— И у меня тоже!
— Не волнуйтесь, успеете вы на свою встречу! — сказала Ирка.
Она убрала мобильник, глянула на меня, сердито посопела и ворчливо спросила:
— Слышала? Встреча у них в восемь. У нас есть время на мини-презентацию нового младенца Тороповых.
— Глаза открывать будем или нет? Я имею в виду Анне?
Я предчувствовала, что этот опыт любительской офтальмологии будет болезненным для всех.
— Ты как хочешь, а я молчать не буду, все ей расскажу! — с недобрым прищуром глядя на идущий впереди «Пежо», заявила Ирка. — Если у них секретная мужская солидарность, то у нас должна быть противосекретная женская! Как говорится: «Кто к нам с солидарностью придет, от нее и погибнет!»
Однако даже у Ирки не повернулся язык выдать радостной Анюте огорчительную информацию. Анка с таким удовольствием играла роль молодой мамочки! Впрочем, ей достались наиболее приятные моменты, такие, как публичный прием поздравлений и подарков (мы с Иркой заехали в аптеку и купили Васеньке чудесный набор младенческой косметики и упаковку памперсов). Закулисные технологические процессы — замену подгузников и применение по прямому назначению новых пенок, маслица и присыпок — производила няня. И она же обратила наше внимание на то, что Васенька нездоров.
— Анна Викторовна, он температурит! — доложила няня, в подтверждение своих слов явившись в гостиную с электронным термометром.
Цифры на его дисплее сложились в тревожную комбинацию: «38.2».
Ирка, не имеющая собственных детишек, всполошилась первой:
— Немедленно вызывайте «Скорую»!
— Нет-нет! Только не «Скорую»! — в один голос запротестовали мы с Анкой.
— Неизвестно, какую болячку малыш мог подхватить в цыганском таборе! Их лошади, шатры, кибитки — это все такое септическое! — сказала Анюта, представляющая себе жизнь и быт кочевого племени исключительно по кинокартине «Табор уходит в небо» и телесериалу про тяжкую жизнь Будулая. — А врач «неотложки» при малейшем подозрении сразу же определит ребенка в инфекционную больницу, где заразиться чем-нибудь гораздо легче, чем вылечиться!
— У нас есть отличный педиатр — Светлана Леонидовна! — напомнила я. — Вызывать надо ее!
— Не получится, — с сожалением сказала Анка. — Сегодня же суббота! Светлана Леонидовна в выходные по вызовам не ездит, наша профессорша на уик-энд всегда уезжает на свою дачу в Машковку.
— Так это же всего в пяти километрах от города! — легко сориентировалась Ирка. — Так, Анюта, моя машина у ворот. Юля, живо заворачивайте Васеньку в одеяло, поедем к вашей профессорше в Машковку!
— И я с вами! — подхватилась Анка. — Профессорша, глядишь, не примет незнакомого ребенка, она в смысле клиентуры переборчива до безобразия. Другое дело — новый малыш Тороповых, наших-то детей Светлана Леонидовна с малолетства лечит, надеюсь, мне она не откажет.
Няня ушла собирать в дорогу нового ребенка Тороповых, а Анюта тем временем показала нам с Иркой младенческие фотографии своего взрослого сына. Шестимесячный Сашка и полугодовалый Васенька действительно были поразительно похожи. Мы с Иркой переглянулись, и моя бескомпромиссная подружка уже открыла рот, чтобы объяснить Анке природу этого потрясающего сходства, но я смалодушничала и перебила Ирку вопросом:
— Ань, а Сашка знает, что Васеньку нашли?
— Нет, конечно, откуда? Я ему не звонила. Ты же сама сказала, что в той деревне мобильники не работают.
— В Верховецкой с сотовой связью проблематично, это факт, — согласилась я. — Только Сашка твой в станице не задержался. Наврал мне, что останется в студенческом лагере, а сам тут же рванул в город. Позавчера вечером кое-кто видел его с девочкой в кинотеатре!
— Да ты что?! Вот паршивец! — возмутилась Анюта. — Я тут волнуюсь, а он с девочками по кинотеатрам шастает! И, кстати, интересно было бы узнать, где он живет, если дома даже не показывается?!
Видимо, это было Анке очень интересно, потому что она отшвырнула в сторону фотоальбом и схватилась за телефон. Самого разговора рассерженной матери с непутевым сыном мы с Иркой не слышали — Анюта вышла из комнаты, — но полученной информацией она с нами поделилась:
— Сашка в общежитии у ребят из своей студенческой группы, у них в комнате была свободная койка.
— Знаем мы эти общежитские койки, — подтолкнув меня локтем, прошептала Ирка.
— За себя говори, распутница! — шикнула я в ответ.
Дальнейший разговор вполне мог развернуться по классическому сценарию («Кто распутница? Я?! На себя посмотри!»), но тут пришла Юля с младенцем, заботливо завернутым в шикарный белый плед, и все сразу засуетились.
Ирка ускакала первой — открывать машину, няня, нагруженная свертком с младенцем, осторожными мелкими шажками двинулась за ней, а я немного задержалась, дожидаясь Анку. Гламурная дама спохватилась, что не одета к выходу, и побежала срочнейшим образом переодеваться. С учетом тревожной ситуации управилась Анюта удивительно быстро, потратила на одевание и сбор снаряжения не больше пяти минут, но в самый последний момент планы приятельницы резко поменялись. Анка уже запирала дверь, когда ее телефончик заунывно затянул ультрамодный лирический напев.