- Испейте с дороги.
- Вот спасибо, с удовольствием. А что, кроме вас в округе еще кто-нибудь овец держит?
- Да держат… Сейчас вот только вспомню - кто.
Три девушки, три сестрицы - Алисон, Агнет, Альма - сидели во дворе перед домом и деловито сучили пряжу. Каждая - на своей скамейке, у каждой - прялка с особым узором, не дай боже, какая не свою возьмет - скандалу не оберешься. Хотя, в общем-то, промеж собой дружно жили - после смерти родителей-то никого не осталось, вот и приходилось самим крутиться. Конечно, хорошо бы замуж за справных мужиков, да где их только найдешь, справных-то? Все какие-то никудышные попадаются, взять хоть Мишеля Боди, жестянщика…
- Кажется, неплохой парень этот Мишель Боди, - задумчиво пробасила Агнет - сестрица младшая, коей не так давно исполнилось тридцать. Средняя сестра, Альма, была старше ее ровно на три года, а Алисон - на все пять. Все трое дородные, мосластые, сильные - и сена накосить, и с хозяйством управиться - все сами, работников не нанимали - это ж этим бездельникам да объедалам еще и платить надо! Всем удались сестры - и дородством, и статью, вот только на лицо… Глазки маленькие, щеки толстые, подбородки квадратом. Ну да с лица воды не пить - в женихах-то и по сю пору отбою не было - больно уж справное хозяйство сестрицы вели. Овец, правда, мало держали, больше коров, но и прядильщицами слыли знатными. Сядут, бывало, за прялки - никто не угонится, уж напрядут, так напрядут! Вот как сейчас… Заодно и женихов обсудят, косточки перемелют, нрава-то сестрицы были недоброго, про то вся округа знала.
- Мишель Боди - неплохой парень? - с усмешкой переспросила Алисон, старшая.
Средняя сестрица, Альма, тоже поддержала ее, правда, много не говорила, лишь только произнесла:
- Ха!
- Ты что, Агнет, с крыши упала? - продолжала старшая. - Мишель Боди, все знают, бездельник из бездельников.
Агнет задумалась:
- А говорят, у него свой дом в Кане.
- Дом? Да это кто говорит-то? Наверняка его дружки - Ансельм и Поль.
- Ну да, они.
- Врут!
- Врут, врут, Агнет, и не думай!
- Да я и не думаю, - отмахнулась Агнет. - Просто так сказала, на язык этот Мишель Боди подвернулся. А подумала-то я не о нем, об Эжене, ткаче.
- А, вон о ком ты подумала!
- Да, о нем.
- Нечего и говорить, Эжен - мужик работящий, - одобрительно отозвалась Алисон. - И ткацкий станок у него не простаивает, и хозяйство большое держит - два десятка дойных коров, да еще бычки!
- И как только все успевает?
- Да успевает… А семья-то у них небольшая - он сам, да две дочки, да жена. Работают - аж кости скрипят!
- А жена-то его, Эжена, говорят, хворая, - вскользь заметила Агнет.
- Хворая?! - Старшие сестрицы даже на миг перестали прясть, до того заинтересовало их это известие. - Это с каких же пор она хворая? Неделю назад в церкви была - хоть куда.
- А третьего дня! - Агнет усмехнулась и потерла руки. - На сенокосе копны кидала - вот и надорвалася. Мальчишка Жюль, тетки Агнессы сын, вчера рассказал соседскому мальчишке, Рене, что сам лично слыхал, как старуха Клотильда говаривала, что уж долго теперь Марго не протянет. Что там такое у ней в утробе лопнуло.
- У кого лопнуло - у Клотильды?
- Да не у Клотильды, дурища, у Марго, Эжена-ткача супружницы.
- Это кого ты дурищей обозвала, козища непотребная?
- Козища? Это я-то?! А ну-ка…
Агнет сноровисто подобрала валявшуюся рядом палку.
- Эй, эй, - замахали руками сестры. - Ты не очень-то.
- Здравствуйте, красавицы!
Бросив ссору, сестрицы разом обернулись к воротам, за которыми стояли двое - один так себе, малолетний, тощий, в желтом щегольском камзольчике, а вот второй, сразу видать, справный парень - осанистый, сильный.
- Чего надо? - оглядев незнакомцев, неласково осведомилась Алисон.
- Так, мимо шли, - отозвался тот, что в желтом камзоле.
- Ну и идите себе, чего встали? У нас тут чужаков не любят, смотрите, как бы палок не огребли!
- Что-то не очень-то вы любезны, девушки! Однако я смотрю: работящи - эвон пряжи-то! Успеете ли спрясть к вечеру?
- Не твое дело, парень.
- Как раз - мое, красавицы! Вернее, наше.
Сестры переглянулись:
- Как это - ваше?
- А так, хотим вам кое-что предложить… У нас предприятие имеется в Кане. Скупаем пряжу - вот бы и вы на нас поработали! О плате договоримся - уж не обидим.
- Да мы и сами пряжу в Кан отвозим, сдаем в одну лавку.
- Заплатим на пять су больше. Лавочник-то наверняка вас обманывает - эти городские, они ведь такие прохвосты! К тому же и ездить вам никуда ненадобно будет. Ну как, договорились? Шерсть мы подвезем.
- А много ли будет шерсти?
- Прясть - не перепрясть!
- Вон как… А ведь у нас еще и коровы.
- А с коровами скоро совсем плохо будет, девицы! Эдикт короля и главного контролера финансов - каждую вторую корову забрать, на мясо в войска, собранные для войны с Англией.
- Ох, ты, святой Клер! Так война-то все ж таки будет?!
- Да будет, как не быть?
- И коров заберут?
- А как же! Так что забейте-ка вы их лучше сами да займитесь пряжей. Да, кстати, вы тут поблизости никого из ткачей не знаете?
- Ткачей? Да есть тут один в соседней деревне - Эжен Ру.
Жан-Клод, красильщик, вчера попал в очень неприятное положение, такое неприятное, что не знал теперь, как из него и выпутаться. А ведь всего-то навсего, будучи слегка навеселе, похвалил английскую шерсть - дескать, очень уж хороша, качественная. Трактирщик, собака, взял да донес в отделение торговой палаты - туда теперь Жан-Клода и вызывали на предмет обсуждений: где это он берет английскую контрабандную шерсть? Дело пахло долгим разбирательством, нешуточными расходами и - в самом нехорошем случае - тюрьмою. Конечно, все можно было уладить - месье Жанрико, недавно купивший должность председателя отделения торговой палаты, был человеком не злым и очень любил деньги. А это как раз и означало те самые нешуточные расходы, о которых бедняга красильщик начал уже подумывать. Вообще, он бы, конечно, заплатил, да вот как раз сейчас с деньгами оказалась некоторая проблема - короче говоря, совсем не было денег, поистратился на прошлой неделе, прикупил жене бархат на платье.
Теперь вот сидел, думал: у кого бы денег занять? Пойти к ростовщику Розенфельду? Так тот семь шкур сдерет и не поморщится. Потом как отдать? Куда лучше было бы попросить у шерстобита Мерсье предоплату - потом бы уж как-нибудь выкрутился. Или - новое супружнино платье продать? Нет, нельзя, ведь только что поженились - и двух месяцев не прошло. Красива Катерина, нет слов, и в постели справна - как не побаловать такую женушку? Да и тестю с тещей пыль в глаза пустить - первое дело! Чтоб не попрекали, что вышла за бедняка. Нет, платье никак нельзя продавать, никак…
Погруженный в невеселые мысли, красильщик и не слыхал, что в дверь его хижины давно уже колотили.
- Эй, есть кто дома?
- Кто там? - вздрогнул Жан-Клод.
- Нам сказали, что здесь проживает некий Жан-Клод Колье, красильщик шерсти!
- Да, это я. - Жан-Клод распахнул дверь и, увидев перед собой явных шевалье, при шпагах и в шляпах с перьями, учтиво поклонился. - Что привело вас, господа, в мой скромный дом?
- Дела, уважаемый месье Колье, дела! А вы, небось, думали - зашли выпить с вами вина? А мы по делу…
- По делу?
- Хотим дать вам денег!
Красильщик где стоял, там и сел - так удивился!
- Да-да, денег. Но - не за красивые глаза, а за работу. За большую работу.
- Я готов!
- Обычно вы красите в какой цвет?
- Красный, желтый, коричневый… иногда - зеленый.
- О! - Гости разочарованно переглянулись. - Это нам совсем не подойдет. Нам нужен голубой. И - немного - серый.
- С голубым будет труднее… - задумчиво почесал бородку Жан-Клод. - Не знаю даже, что и сказать.
- Ну, тогда до свидания, месье Колье! Поищем других красильщиков.
- Постойте! Я… Я выполню ваш заказ, господа, чего бы мне это ни стоило!
- Золотые слова - приятно слышать. Наверное, вы хотели бы получить предоплату?
- О, да… Если можно.
- Можно, можно, месье Колье!
Буквально через неделю коммерческое предприятие г-на д’Эвре принесло первую прибыль. Пусть не очень большую - накладные расходы были весьма велики - но вполне приличную для тихого провинциального городка, каким являлся Кан. Получив дивиденды, компаньоны съехали с постоялого двора, сняв недорогие апартаменты на рю Сен-Пьер, совсем недалеко от мужского аббатства. С аббатством пока никак не получалось, хотя Жан-Поль и обещал свести Ивана с неким монахом, своим давним знакомым, однако, весь погруженный в дела, нормандец, казалось, совсем забыл про свое обещание. Пришлось за обедом напомнить.
- Монах? Ах, да. - Жан-Поль качнул головой. - Ну, конечно, помню. Завтра вот заберем окрашенную шерсть и вечером, клянусь святым Николаем, обязательно отыщем брата Жерома.
- Монах? Ах, да. - Жан-Поль качнул головой. - Ну, конечно, помню. Завтра вот заберем окрашенную шерсть и вечером, клянусь святым Николаем, обязательно отыщем брата Жерома.
- Смотри, - поднялся из-за стола Иван. - Аббатство нам обязательно надо осмотреть, иначе хоть домой не возвращайся.
- Домой? - Нормандец моргнул. - Ты имеешь в виду - в Россию?
- Ну да, чего же еще? Не в Польшу же, в самом-то деле!
Жан-Поль хитро прищурился:
- А зачем вам домой? Чем тут плохо? Тем более - дело налаживается. Подкопить деньжат, завести семью - что еще надо?
- Нет, Жан-Поль, - как-то устало отозвался Иван. - Хоть у вас тут и хорошо, а дома - лучше. Верно, Митрий?
Отрок молча мотнул головой. Сегодня друзья обедали втроем - Прохор как с утра привез на лошади пряжу бригаде красильщиков, так с тех пор где-то запропастился. Да и вечерами частенько не казал носа, приходил за полночь и очень довольный, из чего Жан-Поль с Иваном немедленно сделали сам собой напрашивающийся вывод. Где, говорите, Прохор? Шерше ля фам!
Вечером, покончив со всеми делами, Жан-Поль наконец-то приступил к выполнению своего обещания. По его просьбе друзья оделись поскромнее и, прихватив специально купленные молитвенники, направились к воротам аббатства. Пока шли, стемнело, в узеньких городских улочках фиолетились сумерки, а вот небо по-прежнему, как и днем, сияло яркой лазурью. Правда, недолго: когда подходили к монастырю, на небосклоне уже вспыхнули первые звезды.
- Брата Жерома? - выслушав Жан-Поля, кивнул послушник в длинной коричневой рясе. - Сейчас доложу. Вы-то кто будете?
- Я - Жан-Поль д’Эвре, брат Жером знает, а со мной - паломники из Лангедока.
- Ого, Лангедок! Они, чай, не гугеноты?
- Что ты, что ты, брат! Добрые католики, да такие истовые - всю дорогу псалмы читали.
- Ладно, сейчас доложу отцу настоятелю, может, и выпустит к вам брата Жерома. Только, предупреждаю, ненадолго!
- Само собой. - Жан-Поль, а следом за ним и Иван с Митрием приложили руку к сердцу.
Небо между тем уже сделалось темно-синим, ночным, и узкий золотистый месяц закачался над шпилем собора, отражаясь в черных водах Орна. Легкий ветерок раскачивал ветви шиповника и акаций, пахло цветами и яблоками, а над стенами аббатства порхали какие-то птицы.
Ждать пришлось недолго, ворота монастыря открылись, пропуская к гостям невысокого крепенького монашка с круглой кудрявой физиономией записного пройдохи.
- А! Жан-Поль! - Увидав старого друга, монах распахнул объятия. - Ну, здравствуй, дружище! Небось, в своем Париже ты совсем позабыл старых приятелей?
- Да не позабыл! - Обняв, нормандец похлопал монашка по спине. - Видишь вот, вспомнил. Ну, как жизнь, Анри… тьфу-ты… брат Жером?
- Все в постах да в молитвах, благодаренье Иисусу. - Брат Жером состроил настолько постную рожу, что сам же и не выдержал - расхохотался, после чего, словно бы между прочим, поинтересовался, верны ли слухи о том, что Жан-Поль открыл свое дело.
- Открыл, открыл - ничего от тебя не скроешь, - пожал плечами Жан-Поль и наконец представил своих спутников, отрекомендовав их как компаньонов.
- Компаньоны, говоришь? - Монах потер руки. - Это хорошо, хорошо… Смею спросить - а прибыльное ли дело?
- Да пока - тьфу, тьфу, тьфу! - перекрестился д’Эвре и тут же прищурился. - А ты ведь не зря спрашиваешь, а, брат Жером? Признавайся - что-то задумал?
- Да так… - ухмыльнулся монах. - Не скрою, есть одна мыслишка. Если время есть, так пошли, обмозгуем?
- Где обмозгуем? - не понял Жан-Поль. - У тебя в обители?
- Да нет, не в обители. Есть тут поблизости один кабачок.
- Ну, ты даешь, монах! По кабакам шляешься!
- Вот только умоляю: не прикидывайся ханжой, Жан-Поль!
Кабачок, куда отправились ведомые монахом приятели, находился не так уж и далеко от монастыря, на набережной Орна, в тени высоких тополей и лип. Неприметное заведение сие совсем не бросалось в глаза, и, если бы не провожатый, путники вряд ли отыскали бы его среди мрачных темных домов.
Особым образом постучав - ого, сюда, оказывается, еще и не всех пускали! - монах обернулся и призывно махнул рукою. Сквозь приоткрывшуюся дверь упал в темноту узенький лучик света.
- Входите, - гостеприимно кивнул брат Жером. - Я сказал хозяину, что вы - верные люди и мои старинные друзья. Чужих сюда не пускают.
Спустившись по невысокой лестнице в уютный полуподвальчик, друзья с интересом осмотрелись. Исходя из всего, Иван, грешным делом, ожидал увидеть какой-нибудь непотребный вертеп с разудалыми посетителями и полуголыми веселыми девками, однако ничего подобного вовсе не наблюдалось. Наоборот, все вокруг было чинно, пристойно. Сводчатый потолок, обитые синим бархатом стены, серебряные подсвечники с ярко горящими восковыми свечами, позолоченное распятие в углу. Посередине - большой круглый стол, а вдоль стен, в альковах, столы поменьше - и все полные посетителей, в отличие от того, что посередине - пустого. Шитые золотом камзолы, шелковые рясы, негромкие разговоры… Ничего не скажешь, вполне уютное местечко.
Хозяин - кругленький толстячок с длинным несколько унылым лицом, украшенным куцей бородкой, - лично проводил только что пришедших гостей в один из альковов, приветливо указав на небольшой столик. Дождался, пока все усядутся, и, наклонившись к монаху, что-то негромко спросил.
- Да-да, все - как всегда, месье Вернье, - лучезарно улыбнулся брат Жером. - Все, как всегда.
Уже не хозяин - слуга принес кувшинчик вина и закуски: жареных в шафранном соусе перепелов, мясной бульон, рыбу.
- Что-то здесь как-то необычно тихо, - заметил Иван.
Брат Жером усмехнулся:
- А здесь никогда и не бывает шумно. Сюда приходят не веселиться - делать дела. Не только местные, приезжают и из Руана, Ренна, Сен-Мало. Ну, дружище, - монах перевел взгляд на Жан-Поля, - рассказывай про свое предприятие. Да имей в виду, есть у меня насчет него одна задумка… Келарь в аббатстве уж очень плох, не сегодня-завтра предстанет перед Всевышним.
- Ага, - понятливо ухмыльнулся Жан-Поль. - И новым келарем станешь ты, друг мой!
- Ну-ну, не будем пока подгонять события… Итак, что за предприятие? Каков оборот? Проблемы?
Вообще, у Ивана складывалось такое впечатление, что хитрые нормандцы - Жан-Поль и его дружок-монах - встретились лишь для обоюдной выгоды, а вовсе не для того, чтобы оказать услугу каким-то там русским. Жан-Поль кратко, но вполне толково изложил суть своей коммерции, монах внимательно выслушал, задав пару вопросов относительно сбыта, улыбнулся, услыхав о модной голубой краске, а потом, хлебнув вина, откинулся к стенке и весело подмигнул компаньонам:
- Вижу, вы с нетерпением ожидаете моего предложения? Спору нет, дело у вас хорошее… Но вскоре могут появиться и конкуренты. А также возникнут обиженные - ведь все эти красильщики, ткачи, шерстобиты когда-то работали на кого-то другого, у которого - так уж получается - вы их переманили.
- Ты это к чему клонишь, братец?
- А к тому, что вам нужны покровители, - заметил монах. - Всенепременно нужны покровители, и очень влиятельные… к примеру, такие, как наше аббатство! Что ты так сверкаешь глазами, дружище Жан-Поль? Или я не прав? Да не думай, делиться доходами, конечно, придется, но не так, как, скажем, с кем-нибудь из аристократов или «людей мантии». К тому же я открою для вас большой рынок сбыта, просто огромный!
- Неужели - в монастыре? - скептически ухмыльнулся Жан-Поль.
Монах кивнул со всей возможной серьезностью:
- Да, именно там. Ты знаешь, сколько доброго сукна идет на рясы, сутаны, праздничное и обычное облачение и прочее? Ну-ка, прикинь на всю братию? Плюс еще имеется и священнический клир, и женское аббатство! Ну, что смеетесь? Золотое дно я вам всем открыл, господа новоявленные буржуа, - вот что!
- Ну, допустим, не только нам, но и себе, - покачал головою Жан-Поль.
- И себе, а как же! Но - вместе с вами. Вы что же, не возьмете меня в компаньоны?
- Тебя? - Жан-Поль обвел взглядом друзей. - Ну, как полагаете, господа, - возьмем?
Вопрос оказался риторическим.
Вообще-то за «буржуа» полагалось бы возмутиться… но Жан-Поль был не совсем обычный дворянин. Гораздо, гораздо умнее! И очень хорошо знал, чего ему в жизни надобно, а чего - нет. Приобрести солидный капитал - это да, а вот проливать кровь за короля в какой-нибудь заварушке - извините, подвиньтесь. Мало его подставили совсем недавно у того особнячка напротив Нотр-Дама? Уж второй раз не выйдет! Если с кем и сражаться, то исключительно за собственные интересы.
- Брат Жером, можно тебя спросить кой о чем? - улучив момент, поинтересовался Иван.
Монах улыбнулся:
- Конечно, спрашивай, дружище. Чем смогу - помогу.
Иван тут же задал вопрос об аббатстве. Дескать, ищет одного знакомого монаха по имени брат Гилберт, высокого, лысого, с крупным носом.