ского выбора к свободе экономического потребления, необходимы неограниченное производство и потребление изображений.
Необходимость фотографировать все объясняется в конечном счете самой логикой потребления. Потреблять — значит сжигать, расходовать; следовательно, требуется пополнение. Мы производим изображения, потребляем их, и нам нужны новые — и новые. Но изображения не клады, которые надо отыскивать, они повсюду куда ни глянь. Обладание камерой порождает нечто вроде вожделения. И, как все виды вожделения, заслуживающие такого имени, оно неутолимо. Во-первых, потому, что безграничны возможности фотографии; во-вторых, потому, что этот проект сам себя пожирает. Старания фотографов поддержать слабеющее чувство реальности ослабляют его еще больше. С тех пор как камера позволила нам «поймать» мимолетное, гнетущее ощущение недолговечности всего на свете стало более острым. Мы потребляем изображения с возрастающей быстротой, и, подобно тому как Бальзак подозревал, что камера расходует слои тела, изображения поедают реальность. Камеры — и противоядие, и болезнь, средство присвоения реальности и средство, из-за которого она устаревает.
Фотография фактически вынудила нас расстаться с платоновским пониманием реальности. У нас все
меньше и меньше оснований размышлять о нашем опыте, проводя различия между образом и вещью, между копией и оригиналом. Платону удобно было пренебрежительно относиться к изображениям, уподобив их теням — преходящим, минимально информативным, нематериальным, бессильным спутницам реальных вещей, отбрасывающих эти тени. Но сила фотографических образов определяется тем, что они сами по праву — материальные реальности, информативные остатки и следы того, что их высветило, властно меняющиеся ролями с действительностью — действительность превращающие в тень. Изображения более реальны, чем можно было вообразить. И именно потому, что они являются неограниченным ресурсом, которого потребительское расточительство не может истощить, есть все основания применить здесь кон-сервационистское лекарство. Если возможен лучший способ для того, чтобы реальный мир включил в себя мир изображений, то он потребует экологии не только реальных вещей, но также экологии изображений.
Краткая
антология цитат
Памяти В.Б.
Я жаждала запечатлеть всю красоту, которая являлась передо мной, и наконец эта жажда утолена.
—Джулия Маргарет Камерон
Я хочу иметь такую память о каждом дорогом мне существе на свете. В этом предмете не только сходство, но связь, чувство близости… то, что тень человека лежит здесь, закрепленная навсегда! В этом, я думаю, святость портретов, и вовсе не будет дикостью с моей стороны сказать — против чего так страстно возражают братья, — что я хочу иметь скорее такую память о моем любимом, нежели произведение самого превосходного художника, когда-либо созданное.
—Элизабет Баррет (1843, письмо к Мэри Рассел Митфорд)
Твоя фотография — это отчет о твоей жизни, для всякого, кто умеет видеть. Ты мог видеть другие способы работы, они могли повлиять на тебя, даже мог их использовать, но в конце концов ты должен будешь от них освободиться. Это и имел в виду Ницше, когда сказал: «Я сейчас прочел Шопенгауэра, теперь я должен избавиться от него». Он знал, как незаметно внедряется чужое, особенно сильное благодаря глубокому опыту, — если ты позволишь ему встать между тобой и твоим собственным видением.
—Пол Стрэнд
Что на внешности изображается и отражается внутреннее содержание, а лицо высказывает и раскрывает внутреннюю сущность человека — это такое предположение, априорность которого, а вместе с тем и надежность обнаруживаются при всяком случае в общей жажде видеть человека, который выделился чем-либо дурным или хорошим… Изобретение Дагерра оттого так высоко и ценится, что самым совершенным образом удовлетворяет этой потребности.
—Шопенгауэр
Воспринимать вещь как прекрасную означает воспринимать ее неправильно.
—Ницше
Теперь за смехотворно маленькую сумму мы можем познакомиться не только с каждым знаменитым местом на свете, но также почти с каждым известным человеком в Европе. Вездесущность фотографа есть нечто изумительное. Все мы видели Альпы и знаем Шамони и Мер-де-Гляс как свои пять пальцев, хотя ни разу не отважились бросить вызов ужасам Английского пролива… Мы пересекали Анды, восходили на вулкан на Тенерифе, высаживались в Японии, побывали на Ниагаре и на Тысяче островов, упивались битвами с равными нам (перед витринами), заседали на советах могу
щественных, знакомились с королями, императорами и королевами, примадоннами, жемчужинами балета и «актерами милостью божьей». Призраков видели и не трепетали, стояли перед августейшими и не снимали шляп — короче говоря, смотрели сквозь трехдюймовую линзу на всевозможную пышность и суету этого испорченного, но прекрасного мира.
—Д. П., обозреватель «Уанс эуик» Лондон, i июня 1861 года
С полным правом о нем [Атже] говорили, что он снимал их [безлюдные улицы Парижа], словно место преступления. Ведь и место преступления безлюдно. Его снимают ради улик. У Атже фотографические снимки начинают превращаться в доказательства, представляемые на процессе истории. В этом заключается их скрытое политическое значение.
—Вальтер Беньямин
Если бы я мог рассказать историю словами, мне не надо было бы таскать камеру.
—Льюис Хайн
Я отправился в Марсель. Небольшое пособие позволяло мне сводить концы с концами, и я работал с удовольствием. Я только что открыл «Лейку». Она стала продолжением моего глаза, и с тех пор я с ней не расставался. Целыми днями я рыскал по улицам, в напряжении, готовый наброситься, «поймать» жизнь — сохранить жизнь в процессе ее течения. Больше всего я желал схватить в одном кадре всю суть какой-то ситуации, развертывающейся перед моими глазами.
—Анри Картье-Брессон
Трудно сказать, где кончаетесь вы и начинается камера. С Минолтой 35 мм SLR» вы почти без усилий запечатлеете мир вокруг вас. Или выразите свой внутренний мир. Ее удобно держать в руках. Пальцы сами ложатся на нужное место. Все работает так слаженно, что камера становится частью вас самих. Вам не надо отрывать глаз от видоискателя для регулировок. Поэтому вы можете сосредоточиться на создании кадра… И с «Минолтой» вы можете дать волю своему воображению. Более 40 великолепных объективов системы «Роккор X» и «Минолта/Селтик» покрывают все расстояния от самых дальних до эффектных панорам, снятых «рыбьим глазом»…
«МИНОЛТА». Когда вы одно целое с камерой.
—Реклама (1976)
Я фотографирую то, что не хочу писать кистью, и пишу то, что не могу сфотографировать.
—Ман Рэй
Только с большим трудом можно заставить камеру лгать: в принципе это — честное устройство. Поэтому фотограф скорее обратится к природе в духе исследования и единения, нежели со щегольством и развязностью самозваного «художника». И современное видение, новая жизнь основаны на честном подходе ко всем проблемам — и морали, и искусства. Фальшивые фасады домов, фальшивые нормы морали, ухищрения и фокусничанье любого рода должны быть и будут отброшены.
—Эдвард Уэстон
Я пытаюсь в своей работе одушевлять все вещи — даже так называемые неодушевленные предметы — человеческим духом. Постепенно я осознал, что эта анимистическая проекция проистекает из моего глубокого беспокойства и страха перед ускоряющейся механизацией жизни человека и — в результате ее — стремления истребить индивидуальность во всех сферах человеческой деятельности; весь этот процесс — одно из главнейших проявлений нашего военно-индустриального общества… Творческий фотограф высвобождает
человеческое содержание предметов и наделяет человечностью бесчеловечный мир вокруг нас.
—Кларенс Джон Лофлин
Теперь вы можете сфотографировать все.
—Роберт Франк
Я всегда предпочитаю работать в студии. Она изолирует людей от их окружения. Они становятся в каком-то смысле… символами самих себя. Я часто чувствую, что люди приходят ко мне сниматься, как пошли бы к врачу или гадалке — чтобы выяснить, каковы они. Поэтому они от меня зависят. Я должен завладеть их вниманием. Иначе снимать будет нечего. Сосредоточенность должна исходить от меня и захватывать их. Иногда это достигает такой интенсивности, что звуки в студии не слышны. Время останавливается. Между нами возникает краткая, напряженная близость. Но она не заработанная. У нее нет прошлого… нет будущего. И когда сеанс окончен — когда снимок сделан, — не остается ничего, кроме фотографии… фотографии и какого-то смущения. Они уходят… и я их не знаю. Я едва ли слышал, что они говорили. Встретив их спустя неделю в какой-нибудь комнате, я не думаю, что они меня узнают. Потому что мне кажется, что на самом деле меня там не было. По крайней мере той моей части, которая была…
человеческое содержание предметов и наделяет человечностью бесчеловечный мир вокруг нас.
—Кларенс Джон Лофлин
Теперь вы можете сфотографировать все.
—Роберт Франк
Я всегда предпочитаю работать в студии. Она изолирует людей от их окружения. Они становятся в каком-то смысле… символами самих себя. Я часто чувствую, что люди приходят ко мне сниматься, как пошли бы к врачу или гадалке — чтобы выяснить, каковы они. Поэтому они от меня зависят. Я должен завладеть их вниманием. Иначе снимать будет нечего. Сосредоточенность должна исходить от меня и захватывать их. Иногда это достигает такой интенсивности, что звуки в студии не слышны. Время останавливается. Между нами возникает краткая, напряженная близость. Но она не заработанная. У нее нет прошлого… нет будущего. И когда сеанс окончен — когда снимок сделан, — не остается ничего, кроме фотографии… фотографии и какого-то смущения. Они уходят… и я их не знаю. Я едва ли слышал, что они говорили. Встретив их спустя неделю в какой-нибудь комнате, я не думаю, что они меня узнают. Потому что мне кажется, что на самом деле меня там не было. По крайней мере той моей части, которая была…
есть сейчас в фотографии. И для меня фотографии обладают реальностью, которой лишены люди. Я узнаю людей через фотографии. Может быть, такова природа фотографа. Я никогда по-настоящему не вовлечен. Мне никогда не надо знать по-настоящему. Все ограничивается узнаванием.
—Ричард Аведон
Дагерротип — не только орудие для изображения природы… [он] дает ей возможность воспроизводить себя.
—Луи Дагерр (1838, из объявления, распространенного с целью привлечь инвесторов)
Творения человека и природы не превосходят великолепием фотографий Ансела Адамса, и его изображение может захватить зрителей сильнее, чем природный объект, который послужил ему моделью.
—Реклама альбома фотографий Адамса (1974)
Эта фотография, сделанная «Полароидом SX-7o», входит в коллекцию Музея современного искусства. Автор — Лукас Самарас, один из ведущих американских художников. Это экспонат одной из самых богатых коллекций. Снимок сделан с помощью самой лучшей
системы одноступенного фотопроцесса — камерой «Полароид SX-7o» Лэнд. Камера исключительного качества и гибкости позволяет вести съемку на расстоянии от ю,4 дюйма до бесконечности… С помощью SX-70 Самарас создал подлинное произведение искусства.
—Реклама (1977)
В большинстве моих фотографий есть сочувствие, мягкость и интерес к человеку. Их задача — чтобы зритель увидел себя. У них нет задачи проповедовать. И изображать из себя произведения искусства.
—Брюс Дэвидсон
Новые формы в искусстве создаются путем канонизации форм низкого искусства.
—Виктор Шкловский
В наше прискорбное время родился новый вид техники, который немало способствовал внедрению и укреплению нелепых понятий и уничтожению остатков возвышенного в мироощущении французов. В своем идолопоклонстве толпа создала достойный себя и соответствующий своей природе идеал. В живописи и ваянии нынешнее кредо широкой публики, особенно во Франции… таково: «Я верю в природу, и только в нее
одну (и не без оснований). Я считаю, что искусство есть не что иное, какточное воспроизведение природы…Таким образом, техническая уловка, способная точно воспроизвести природу, станет наивысшим искусством». Некий мстительный бог выполнил пожелания толпы. Ее мессией стал изобретатель Дагерр. И тогда публика решила: «Поскольку фотография надежно гарантирует желанную точность (нашлись дураки, которые верят в это), то ясно, что фотография и есть наивысшее искусство». Тут же все это скопище мерзких обывателей ринулось, подобно Нарциссу, разглядывать свои заурядные физиономии, запечатленные на металле… Сей способ распространить в народе интерес к истории и к живописи совершил двойное кощунство…
—Бодлер
Жизнь сама по себе не реальность. Это мы складываем жизнь из камней и гальки.
—Фредерик Соммер
Молодой художник запечатлел, камень за камнем, соборы Страсбурга и Реймса в сотне с лишним карточек. Благодаря ему мы взобрались на все шпили… То, что никогда не открылось бы нашим собственным глазам, он увидел за нас… Можно подумать, что праведные художники Средних веков предвидели дагерротип, помещая
статуи и каменную резьбу высоко, где только птицы, кружа возле шпилей, могли дивиться их подробностям и совершенству… Весь собор воссоздан, слой за слоем, в чудесных эффектах солнца, теней и дождя. Мсье Ле Сек тоже построил свой памятник.
—А. де Лакретель («Люмьер», го марта 1852 года)
…Страстное стремление «приблизить» к себе вещи как в пространственном, так и в человеческом отношении также характерно для современных масс, как и тенденция преодоления уникальности любой данности через принятие ее репродукции. Изо дня в день проявляется неодолимая потребность овладения предметом в непосредственной близости через его образ…
—Вальтер Беньямин
Фотограф становится фотографом также не случайно, как укротитель львов — укротителем львов.
—Доротея Ландж
Если бы мною двигало простое любопытство, было бы очень трудно сказать: «Я хочу прийти к вам домой, чтобы вы со мной поговорили и рассказали историю вашей жизни». То есть люди на это скажут: «Ты с ума
сошла». К тому же они будут очень настороже. А камера — что-то вроде лицензии. Многие люди хотят, чтобы им уделили много внимания, и она уделяет его довольно много.
-Диана Арбус
…Вдруг рядом со мной упал мальчик. Тогда я понял, что полиция дает не предупредительные выстрелы. Они стреляли по толпе. Падали другие дети… Я стал снимать мальчика, который умирал рядом со мной. Изо рта у него текла кровь, и дети стояли возле него на коленях, пытаясь остановить кровь. Потом дети закричали, что убьют меня… Я просил их не трогать меня. Сказал, что я репортер и пришел, чтобы люди узнали о происходящем. Одна девочка ударила меня камнем по голове. Я был оглушен, но устоял на ногах. Потом они поняли, зачем я здесь, и увели меня. Все время над нами кружили вертолеты, слышалась стрельба. Это было похоже на сон. Сон, которого я никогда не забуду.
—Из рассказа Альфа Кумало, чернокожего репортера «Йоханнесбург санди тайме» о начале беспорядков в Соуэто, Южная Африка. Опубликовано в воскресном номере лондонского «Обсервера»,
го июня 1976 года
Фотография — единственный «язык», понятный во всех странах мира; она служит мостом между народами и культурами, скрепляет семью человеческую. Независимая от политических влияний — там, где люди свободны, — она правдиво отражает жизнь и события, позволяет нам разделить надежды и отчаяние других и освещает политические и социальные условия. Мы становимся очевидцами человечности и бесчеловечности людского рода…
—Хельмут Гернсхайм («Криэйтив фотографи» [1962])
Фотография — это система визуального отбора. Суть ее в том, чтобы взять в рамку часть вашего конуса зрения, стоя в нужном месте в нужное время. Как в шахматах или на письме, это вопрос выбора из имеющихся возможностей, только в случае фотографии число возможностей бесконечно.
—Джон Жарковски
Иногда я устанавливала камеру в углу комнаты, садилась поодаль с пультом дистанционного управления и, пока мистер Колдуэлл говорил, наблюдала за нашими людьми. Час мог пройти, прежде чем их лица или жесты давали нам то, что мы хотели выразить, но, как
только это происходило, сцена мгновенно запечатлевалась на пленке — они даже не успевали это заметить.
—Маргарет Бурк-Уайт
Фотография мэра Нью-Йорка Уильяма Гейнора в момент его ранения в 1910 году. Когда мэр собирался подняться на судно, чтобы провести отпуск в Европе, появился фотограф. Он попросил мэра позировать ему для съемки, и, как только поднял фотоаппарат, из толпы в мэра дважды выстрелили. В наступившей суматохе фотограф сохранил спокойствие, и снимок окровавленного мэра, поддерживаемого помощником, стал частью фотографической истории.
—Подпись под снимком в «”Клик”: Иллюстрированная история фотографии» (1974)
Я фотографировал наш унитаз, глянцевый эмалевый сосуд исключительной красоты… Здесь были все чувственные изгибы «божественной человеческой фигуры», но без ее недостатков. Никогда греки не создавали столь значимого воплощения своей культуры, и устремленным вперед движением текучих контуров он почему-то напоминал мне Нику Самофракийскую.
—Эдвард Уэстон
В нашу эпоху технологической демократии хороший вкус оказывается в итоге не чем иным, как вкусовым предрассудком. Если искусство всего лишь создает хороший вкус и плохой, тогда оно потерпело полную неудачу. Отталкиваясь от вкуса, так же легко сказать, хорошего ли вкуса у вас в доме холодильник, ковер или кресла. Хорошие фотохудожники и стремятся сейчас поднять искусство над понятием вкуса. Искусство камеры должно быть полностью свободно от логики. Должен быть логический вакуум — так, чтобы зритель заполнял его собственной логикой и произведение фактически создавалось перед его глазами. Чтобы оно стало прямым отражением сознания зрителя, его логики, морального духа, этики и вкуса. Произведение должно действовать как механизм обратной связи в зрительской рабочей модели самого себя.